Особый вечер

Запах кофе такой притягательный, чарующий и манящий, а вкус его терпкий, временами горьковатый, но всегда возбуждающий. Если пьешь со сливками горьковатость и терпкость чуть – чуть сглаживается нежностью, обволакивая нежными ароматами утреннее сознание. Он уже не такой агрессивный, но запах остается, каким и был. Кемерон любила запах прожаренных зерен, как и сам напиток. Ничего лучше нет, чем кофе, чтобы проснуться от ночного дежурства и держать в руках чашку с напитком. -Хай Кем. Не против, если я присяду? Это был не вопрос, а скорее утверждение факта. И не дожидаясь ответа, Эмбер села напротив и очень пристально посмотрела на Элисон. -Хреново выглядишь, я смотрю. Эллисон улыбнулась, ее забавляло, что Эмбер была такой, словно Хаус переоделся в юбку, сбрил свою небритость и выкинул трость. Боже…, Хаус…… -Спасибо за комплимент, что нужно Эмбер? - Ничего такого, я хотела только узнать пойдешь ли ты на эту благотворительную вечеринку? Кемерон была удивлена, ей это показалось невероятным и очень странным тот факт, что Эмбер приехала с другого конца города, чтобы только спросить пойдет ли она на благотворительную вечеринку, которую организовала Кадди, в честь очередных спонсоров. -Нет, Эм…, я не пойду, очень устала за сегодняшнюю ночь и хотела поехать вечером домой. -Ну, в таком случае, когда ты собираешься помириться с Хаусом, который поселился, прямо скажем насильно у Джеймса уже как целый месяц и заберет те шмотки, которые он притащил? -А, ну теперь, я понимаю, суть разговора. Я то думала, что ты заботишься обо мне. Элисон улыбнулась, Эмбер осталась такой же, как и была. -Я не знала, что Хаус живет у вас, мы расстались с ним, поэтому я не в курсе его жизни. -Зато я прекрасно в курсе. Эмбер только еще больше распалялась. Этот ужасный человек оккупировал практически весь наш дом, по ночам он играет на своем сексафоне, который притащил из дома, заменил мне зубную пасту на крем для рук. И, якобы случайно постирал все белье так, что оно село. А с Джеймсом я уже не помню, когда мы с ним нормально занимались сексом. Эллисон, это не смешно! Что ты смеешься, я разве что – то смешное тебе рассказала? Успокоившись, Кемерон произнесла: -Эмбер, успокойся, пожалуйста, на нас уже смотрят люди. Мне вас жалко конечно, но что предлагаешь сделать? Вызвать группу захвата? -Нет, Кемерон, просто помирись с ним. Удивительно спокойно и мудро произнесла она. Он очень скучает по тебе, хоть и не говорит. Ну, я надеюсь на это, иначе, если это не так, то он извращенец. Эллисон якобы слушала Эмбер, как она рассказывала еще о многих других вещах, который делает Хаус в их доме, но думала совершенно о другом. Она сама очень сильно скучала. Скучала по его глазам, скучала по его очень редкому, но ровному дыханию, когда у него получалось заснуть, и боли в его ноге не мучили, скучала по его рукам и объятиям, когда он обнимал ее крепко, не отпускал ее до самого утра, словно, боялся, что с утра ее не будет. Она не собиралась уходить, она любила его все сердцем и все душой, всю свою нерастраченную любовь она отдавала ему, не требуя ничего взамен. Но она предоставила ему право выбора, после которого он ушел. Вот, что было больно, и именно поэтому она не хотела идти на примирение и не отвечала на его звонки. -Так вот, предлагаю пойти тебе на эту вечеринку, чтобы он увидел тебя во все красе, а не такую страшную, как сейчас. А уж как его притащить на это мероприятие, придумаю сама. -Пошли? -Эмбер, Ты меня прекрасно видишь? Я сижу в форме, да и денег нет с собой, куда я могу с тобой пойти? Эмбер ненадолго замолчала, словно обдумывала план своего спасения, засунула руку в карман и вытащила из него пластиковую карточку и произнесла очень тихо, словно говорила о заговоре: -Это, безлимитная карта Джеймса, когда он мне ее отдавал, сказал, что воспользоваться ею можно только в крайнем случае: наводнения, цунами…. А он у нас по – видимому. Она посмотрела на Эллисон очень оценивающим взглядом, очень крайний и тяжелый. Я буду твоей доброй крестной. Чего не сделаешь ради своей спокойной жизни. -Эмбер, ты неисправима. Элисон рассмеялась -Это не я неисправима, а вы с нашим великим светилой Грегори Хаусом неисправимы.