See the shadows underneath

      У Шерил Блоссом волосы настолько ярко-рыжие, что огонь, буйной вспышкой вырывающийся из его исцарапанной до нельзя зажигалки, ему кажется блеклым и скучным, совсем не опасным. Во всяком случае, не таким опасным, какими выглядят её острые ногти с глянцевым ярко-красным лаком. Ему кажется, что она только и ждёт удобного случая, чтобы вцепиться ему ими в лицо и выцарапать наконец глаза, получив от этого незабываемое удовольствие по итогу.       Яда в её словах в несколько раз больше, чем в самой опасной змее и его с лихвой хватит на то, чтобы погубить всех прибывших в её личное королевство незваных гостей, отравив медленно, но методично, окутав им сладостно, будто бы кленовым сиропом. А начать она планирует с самого наглого и беспардонного, не понимающего вовсе с кем решил связаться. Наивно полагает ведь, что всё в этом мире решает грубая сила. Но лисице Ривердэйла известно доподлинно, что это далеко не так.       За всё время их вынужденного знакомства Свит Пи ни разу ещё не видел мягкости во взгляде кошачьих глаз, а пухлые губы и вовсе Блоссом постоянно изгибает в презрительной усмешке, стоит ей только заприметить очередного Змея в их до отвратительного одинаковых поношенных кожаных куртках. Следит за каждым их движением, высматривает и готовится нанести сокрушительный удар, чтобы выдворить их за пределы своей школы. И взгляд у неё настолько пронзительный, что он ощущает его кожей, морщась недовольно — тату змеи на шее будто бы жалит его в присутствии рыжеволосой девушки, иголками впиваясь в кожу всё сильнее с каждым стуком её тонких каблучков.       И будь он проклят за своё отчаянное желание впиться в её сочные ярко-красные, явно на вкус напоминающие спелую вишню, губы грубым поцелуем. Мозолистые пальцы так и покалывает изо дня в день от свербящей в мозгу назойливо картинки, где он оттягивает с силой её голову за длинные локоны назад, обнажая тонкую шею с бледной кожей и проступающими явственно голубыми венами, на которой Свит Пи с радостью оставил бы ярко-красные отметины своими зубами. Её протестующий вскрик бы стал лучшей музыкой для него в такой момент, а довольный стон — сладостной победой.       Злится на самого себя за это, сбивая в кровь костяшки пальцев о твёрдую поверхность кирпичной стены, и рычит её имя сквозь плотно сжатые зубы, проклиная всеми известными ему ругательствами за то, что так прочно засела в его мыслях, вцепившись в них своими острыми ногтями. А ему бы эти ногти ощутить на собственной коже, и быть может, тогда полегчает?       Но Шерил как назло удостаивает его теперь лишь холодным взглядом, проходя мимо без заминки, покачивая округлыми бёдрами и откидывая небрежным жестом ладони рыжие волосы с покатых плеч, будто бы специально дразня его фантазию ещё больше этим. А он думает в этот миг лишь о том, сколь изящны её длинные тонкие пальчики, которые Свит Пи не прочь бы обхватить своими губами, пройдясь по подушечке игриво языком — только для того, чтобы увидеть, как в её зелёных глазах вспыхнет так манящая его с недавних пор ненависть. Но ненависть эту сполна он не получает совсем уже давно, задыхаясь от её нехватки, отчаянно и безуспешно стремясь вывести её из себя колкостями, в ответ на которые Шерил отчего-то упорно молчит и вместо яда из слов прожигает недовольным взглядом исподлобья, говорящим ему ясно: я на тебя своё время даже тратить не собираюсь.       Так продолжается изо дня в день, пока Свит Пи окончательно не теряет контроль, хватая её за тонкие предплечья и затаскивая в один из пустующих кабинетов, чтобы с раздражением захлопнуть дверь ногой и вжать в неё хрупкое девичье тело после, пресекая все попытки его оттолкнуть.       — Ты совсем рехнулся, Свит Пи? — недовольно, будто бы самая настоящая змея, шипит Шерил, вскидывая чуть голову, чтобы смотреть ему неотрывно в глаза.       А он и не знает даже что ей ответить, потому что и в самом деле рехнулся уже, по всей видимости. Окончательно помешался на ней, дико скучая по этим огненным всполохам ярости в зелёных глазах, вызывающим довольную ухмылку на его обветренных губах. В сравнении с ним Шерил выглядит совсем миниатюрной и такой маленькой, даже будучи на приличной шпильке, но беззащитной её назвать у него уж точно язык не повернётся.       Она упорно молчит, всё ещё ожидая от него хоть какого-нибудь ответа. Но он просто стоит, тяжело дыша, и смотрит на неё пристально-пристально, будто бы она какая-то диковинная статуэтка, а затем склоняется к ней решительно ближе, не давая ей произнести и слово. Касается её губ нетерпеливо, сминает их властно и вжимает с ещё большей силой её тело в деревянную поверхность двери, вынуждая зашипеть недовольно от того, как металлическая ручка неприятно впивается в поясницу. Наверняка, на нежной коже останется синяк, а на губах появится припухлость от дикости ласки. Но ей даже нравится, как он целуется: страстно, ненасытно, уверенно и до дрожи в коленках жадно.       В его широко распахнутых глазах мелькает отчётливо удивление, когда Шерил обвивает руками его шею, вынуждая склонить чуть голову, а затем с не меньшей пылкостью отвечает на поцелуй, обманчиво ласково скользя по коже его шеи ноготками. Он совсем теряется в ощущениях, расслабляется и неуверенно принимается оглаживать чуть взмокшими от волнения ладонями изгибы её стройной фигуры, проникая под лёгкую ткань майки.       Шерил же позволяет ему ещё долю секунду понежиться в этом чувстве, погрузиться в него с головой, прежде чем с силой вцепиться ногтями в кожу на его шее, вырисовывая теперь собственные, угодные лишь ей, метки на ней, с особым удовольствием впиваясь в изогнутую татуировку змеи с мастерски вырисованными мелкими угольно-чёрными чешуйками на ней. На пальцах ощущается уже липкая кровь от таких стараний, а с губ его срывается болезное шипение, которое она заглушает очередным поцелуем, не давая ему возможности как следует вдохнуть кислород в лёгкие.       Для Свит Пи её протестующий вскрик в момент подобный этому станет лучшей музыкой, а довольный стон — сладостной победой.       Для Шерил Блоссом же сладостной победой станет его разбитое от любви к ней сердце, вырванное из груди безжалостно острыми ногтями с глянцевым ярко-красным лаком. Лисице Ривердэйла ведь известны гораздо более изысканные способы причинить кому-либо боль, помимо применения примитивной грубой силы.