See the shadows underneath

      Вероника всегда спит слишком чутко, хоть и знает, что здание круглосуточно под охраной людей, что дали клятву на крови и чтят законы Семьи. Вот только известно ей и то, что осторожность никогда не помешает. Потому пистолет всегда лежит на её прикроватной тумбочке, с полной обоймой и снятый предусмотрительно с предохранителя, как учил её любимый Papá. И рядом неизменно установлена тревожная кнопка, которую нажать — дело двух секунд. Ровно.       Вероника всегда просыпается, стоит только услышать посторонний шум, чуть вздрагивая и невольно касаясь кончиками пальцев шершавой рукояти пистолета, давно уже не испытывая страха: ни перед оружием, ни перед тем, что нужно будет нажать на спусковой крючок, пустив пулю в того, кто посмел проникнуть в их с Арчи уютную квартирку в привилегированном Верхнем Ист-Сайде.       Детство их осталось позади, в городке под названием Ривердейл, что стал весьма странным этапом её жизни и оставил после себя буйное послевкусие, сотканное из противоречивостей и ярких всплесков. Бетти осталась так же позади, и телефонных разговоров даже не было больше. Ведь все точки окончательно расставлены: Джагхед и Бетти выступили против злодеев Лоджей, несмотря на их прежние тёплые отношения, забывая при этом с удобством о собственных грехах.       От Ривердейла у неё остался лишь Арчи, чья половина постели холодила неприятно ладонь в эту секунду, а мысли её то дело вертелись вокруг одного-единственного вопроса: где он? Стрелки часов показывали уже давно за полночь, а на телефон больше смс, кроме той, в которой говорится, что он сегодня задержится, ей так и не пришло.       Впрочем, Вероника ответ на свой вопрос получила неожиданно спустя пару минут, слыша вставляемый в замочную скважину ключ, а после — как эта самая связка ключей соприкасается со стеклянной поверхностью столика у входа. Свет он так и не включил, научившись уже, видимо, ориентироваться в темноте после вереницы ночей подобных этой.       У них всё шло по одному и тому же сценарию, который вносил размеренность в этот безумный мир, где они ходили каждый день по кругу. Она включала прикроватный светильник и встречала его лёгкой улыбкой, за которой шёл неизменно мягкий и невесомый поцелуй в губы. Затем Арчи шёл в душ, проводил там в среднем минут пять и возвращался в постель, с улыбкой реагируя на то, как она заботливо его всегда укрывает, устраиваясь поудобнее и поближе, кладя голову ему на грудь, чтобы слышать биение сердца.       Вероника всегда умела тонко чувствовать настроение людей. И потому насторожилась вмиг, как только услышала сколь стремительны были его шаги в этот миг. Он прошёл мимо слишком быстро, что она даже не успела зажечь свет, едва сумев разглядеть в темноте очертания фигуры её рыжеволосого малыша Арчи. И от этого стало жутко… настолько, что её прошиб ледяной пот, а ноги начали мелко подрагивать, пока она выбиралась из-под одеяла, следуя за ним в ванную комнату, улавливая полоску тусклого света из-за двери.       Звук льющейся воды в раковине казался ей ничтожным, в сравнении с тем, каким шумным было его дыхание. Его плечи мелко подрагивали, как и ладони, которые он пытался отчистить от следов запекшейся местами крови. Веронике хватило лишь пары секунд, чтобы понять, что же произошло сегодня ночью и почему он задержался настолько. Сегодня Арчи Эндрюс убил человека ради Семьи, окончательно став её частью…       — Арчи, — её тихий вздох совсем не достиг его сознания, как и тепло её рук, когда она обняла его со спины, прижимаясь щекой к его плечу, едва сдерживая слёзы, застывшие в глазах и застилающие окончательно взор, подкрепляющий лишь острое чувство вины и усиливающееся головокружение, — Мне так жаль, малыш Арчи.       Говорить было трудно. Комок, образовавшийся в горле, мешал сделать даже полноценный вздох, а он всё никак не реагировал на неё, продолжая старательно тереть кожу ладоней, будто кровь в неё впиталась, срываясь временами на гулкий и отчаянный всхлип. На деле, крови там ведь совсем не осталось уже, а вода перестала окрашиваться бледно-розовым. Вот только невидимые следы смыть было уже невозможно, они оба это понимали.       Отчётливо стало понятно и то, что крови станет лишь больше на его руках. С каждым днём её будет больше и больше, потому что на Арчи Эндрюса возлагаются большие надежды. Однажды Вероника ведь станет Боссом, а Боссу всегда нужны преданные до гроба люди, которым и являлся её малыш Арчи. Расчёт её Papá ей стал ясен… он старательно превращает его в Капо, готовит к тому, что ему предстоит делать, как жить. И им остаётся лишь принять правила этой суровой игры, написанные давным-давно кровью.       Арчи Эндрюс столь долгое время являлся её якорем, и именно она затащила его в эту ледяную пучину крови и убийств. Вероника хваталась за него, чтобы не утонуть, вот только утаскивала тем самым его на глубину, из которой уже спасения не отыскать.       Ни одному из них.