Понять. Простить. Принять

— Папа? Голос звучал ужасно, совсем непохоже на обычный Васькин уверенный тенор, которым Бурлак временами наслаждался. Сухо и надтреснуто, с тем неприятным присвистом, который иногда сопровождает реабилитацию после ранений. Но неважно, голос звучал, глаза сына возвращали себе небесно-синий цвет, а значит все было поправимо. Если уж очнулся, то точно выживет. Васька настойчив до упертости.  — Не болтай, — строго прищурился Бурлак, тыльной стороной ладони стирая с глаз слёзы. — Вась, береги силы. Как ты?  — Плохо… Но могло быть куда хуже. Спасибо, что спас.  — Не болтай ерунды. Разве можно иначе?  — Теперь я понял, что нельзя.  — Прости, что только теперь. Багира и Маришка прислушивались к разговору, стараясь не шевелиться и не мешать отцу и сыну налаживать отношения. Ведь лучше поздно, чем очень поздно, не так ли? Девочку Кошкина машинально обнимала за плечи, еще не подозревая, что боковое зрение у Бурлака развито очень хорошо и подобное зрелище подталкивает его к принятию одного непростого, но, кажется, вполне своевременного решения. Врач загляну в палату примерно через полчаса, и, хищно обрадовавшись очнувшемуся пациенту, выгнал подальше всех родственников, милостиво позволив заглянуть всем завтра, а Багире так даже сегодня вечером, с термосом диетического бульона из молодой телятины с зеленью. В больнице готовили так себе, да и Васька во время болезни становился привередой, но Рита обещала сделать всё возможное и невозможное, чтобы пациента вылечить. Даже на сомнительно-птичьих правах старшего по званию офицера. Бурлак загадочно усмехнулся на последней фразе, потом заговорщицки подмигнул Маришке.  — Багира, ты свободна до конца дня, всё-таки продукты купить надо. Маринку я собой пока возьму, на всякий случай. Вечером ждём дома.  — У вас?  — Пока у нас. На это многозначительное «пока» Кошкина преступно не обратила внимания, занятая мыслями о Васином восстановлении. Да и на что тут реагировать? В ближайшие дни она, разумеется, вернется в свою квартиру, скоро в нормальный режим вернется работа группы. Багиру ведь вполне устраивает нынешнее место службы, хоть и временное, и нынешние взаимоотношения со всеми сослуживцами. Так, в первую очередь на рынок. Варяг дождался, пока Кошкина скроется за поворотом коридора, одновременно любуясь на очень достойный вид сзади в обтягивающих джинсах, потом обернулся к дочери.  — Маришка, а как бы ты отнеслась к изменению моего семейного статуса?  — Ты хочешь сделать предложение Рите?  — Не уверен, что она его примет, но постараюсь подобрать нужные слова. Ты не будешь возражать?  — Она замечательная, правда. Почти как мама, насколько я могу помнить. Пап, я очень люблю маму, очень благодарна тебе за то, что ты находишь время рассказать о ней, за фотографии. Очень люблю тебя, ты ведь это знаешь. Но мне не хватает старшей подруги. Пока с нами была Рита, мне показалось, что такая есть. А тебе без неё плохо.  — Нет. Просто с ней очень хорошо. А со всеми вами просто замечательно. Идем. Нам нужно очень много успеть. К шести часам вечера Рита вернулась в больницу вместе с термосом и боевым настроем, прекрасно зная, что пригодится и то, и другое. Впрочем, Вася бузил не так много, как мог бы, даже улыбался. Рите невдомек было, что Кот всю жизнь мечтал именно о том, чтобы кто-то принес ему в больницу именно домашней еды. Не формальных апельсинов и яблок, а бульона и паровых котлет. Кот терпеть не мог ни то, ни другое на самом деле, но мечтал. Вот теперь Рита снова угадала. На выходе, точнее на парковке возле центрального входа Багира не без удивления обнаружила машину Варяга. Для более точного опознания присутствовал сам Варяг, небрежно опиравшийся на капот и традиционно привлекавший к себе немало взглядов. Вот если бы Багира не знала, что это несознательно и в половине случаев Александр реально не замечает, как действует на людей, то даже ревновала бы.  — Ты меня ждешь или к сыну?  — К сыну уже не пустят. Жду тебя. Есть важный разговор.  — О чем? — О нас. В общем, есть одно предложение.  — По поводу службы?  — Да нет, там не одно. У меня весь стол папками завален. Личные дела кандидатов. Сказали брать минимум два человека, убыль высоковата.  — Поехали посмотрим?  — Багира, давай не сегодня, а? У меня на другую тему разговор. Очень серьезный. Не переводи тему, просто да или нет. Ты будешь моей женой?  — Что?! Я?!  — Сразу не получится. Ладно. Рит, ты сделала для меня больше, чем любой человек в мире. Я много лет пытался создать свою семью, но не мог. Кое-как держался с Маришкой, хоть и понимал, что чем дальше, тем меньше могу ей помочь, совсем не мог общаться с сыном. Ты подарила мне его. Странно, правда? Я единственный мужчина, которому одного и того же сына подарили две разные женщины. И за такое невозможно отблагодарить. Но я попробую. Предлагаю тебе разделить со мной самое дорогое, что у меня есть. Мою семью и моих детей. Потому что без тебя этого не было бы.  — Саша…  — К тому же Маришке очень нужна помощь, папа не может подбирать взрослой дочке платья и тем более белье. А Ваську совсем скоро придется кормить диетическими блюдами куда серьезней. Но из рук мачехи он съест что угодно. Рит, это твое будущее.  — Меня устраивало и настоящее.  — И все равно обещаю цветы. Тринадцатого числа каждого месяца, до самой смерти. И семейные посиделки. И даже внуков, хотя и в очень отдаленной перспективе. Надеюсь. Но даже если нет, то Ваське давно пора, хоть поумнеет. А Маришку в любом случае не бросим. Рит?  — Согласна.