Подмена

В висках — иголки. В глотке — тысяча пустынь. Под бурление живота Арсений открывает глаза и издаёт мученический стон. Дико жарко, не снятые с ног носки будто полыхают, обжигая кожу. — О, доброго утречка! — слышит он бодрый голос Антона. Куда уж добрее. — Господи… — прикрывает глаза ладонью, потому что свет будто обрёл форму и задался целью выколоть глаза Арсению. Антон, замечая его страдания, сразу подрывается к шторам и закрывает их. Становится чуть легче, поэтому Арсений убирает ладонь и с досадой на себя смотрит на скачущего Антона. — Где мои двадцать лет! Ты же вчера жрал чертового ерша, так какого хрена плохо мне? Мне, кто следил за тем, что пьёт! — Так я вчера и проблевался сразу, а сейчас уже нормально, — Антон пожимает плечами и отхлебывает кофе, активно стуча по экрану телефона пальцами свободной руки. Арсений слышит звук шипящей таблетки. Спасение близко. Антон суёт телефон в карман и подлетает к кухонной тумбе, подхватывая стакан. Подходит к кровати Арсения, протягивает лекарство. — Что же, со вчера только ерша помнишь? — как бы невзначай спрашивает Антон, в смущении отводя взгляд.

***После фестиваля***

— Ой, ребят, я бы с радостью, но, думаю, я пас, — отнекивается Шастун, виновато смотря на своих коллег по фестивалю. Все разом начинают издавать протестующие звуки. Фестиваль закончился, после чего все участники — актеры, волонтеры и их друзья — помогали друг другу с уборкой реквизита. Когда все наконец выдохнули и скучковались на перекур, кто-то запустил ветку обсуждений, кто как поедет до места тусовки — актеры организовали постфестивальное «афтерпати». — Хей, чего так? — дергает за рукав рубашки его Арсений. — Почему ты не хочешь пойти отпраздновать? — Да, Антон, — подхватывает Ира, — пойде-ем! Арсений, ты тоже с нами! Антон хмурится, почесывая нос, и поворачивается к Арсению, отводя его за локоть чуть подальше от остальных. — У нас с тобой на завтра запланирован марш-бросок по гадалкам, — говорит он, понизив тон, — какая еще туса? Арсений смотрит на его серьезное лицо и напряженную межбровную морщинку, смотрит на кучку шумных актеров, которые, кажется, только и ждут, что согласия Антона, чтобы наконец стартануть. — Антон, один веселый вечер картину не изменит. Позволь себе повеселиться и расслабиться хотя бы раз, — почти умоляюще отвечает Арсений. — И мне! В конце концов, я тоже вложил свои пять копеек в твое участие, мы оба заслужили награду за наши старания! — «и мучения» добавил уже в своих мыслях Арсений. После всего, что было — брошенная на середине работа, нервяк, разговоры с Добровольским, поиск квартиры… и, конечно же, решение проблем Шастуна. А у Шастуна, в свою очередь — сами проблемы как таковые и попытки их решить с учетом подмены. Они с Антоном заслужили простой человеческий отдых, провести время в легкой компании за бутылкой пива. Заслужили забыть на один вечер обо всем, что с ними было — что было с ними вместе и с каждым по отдельности. Антон молчит, взвешивая все за и против. Сомневается. — Ну, серьезно. — Арсений легонько хлопает его по плечу. — Мир не рухнет, если на один вечер ты забудешь обо всех проблемах. Антон поднимает взгляд на Арсения, покусывая щеку с внутренней стороны, и в конце концов кивает: — Ай, черт с ним, ты прав. — Мы едем! — объявляет Арсений кучке актеров, вызывая тем самым радостное улюлюканье. Арсений очень четко уяснил для себя, осознал эту цель и желание всеми фибрами души — ему нужно, он хочет спасти этого долговязого парня, на чьи юные плечи легло столько проблем и ответственности, что каркас начинает трескаться. Но вместе с тем Арсения душит страх, опасение — что будет, если не удастся? Арсений смог пережить одну смерть по своей вине, что произошла из-за его недосмотра, из-за его наивности и веры в лучшее. Но что будет, если он упустит возможность спасти кого-то во второй раз? Нет. Второй раз Попов этого не допустит. Он не может этого допустить. И для начала — Антону, как минимум, нужно отвлечься и развеяться. Квартира, в которой организовывается тусовка, идеально подходит под такого рода сборища — она на первом этаже, отчего удобно выходить курить прямо на улицу; в гостиной расположились любители попеть под гитару; на кухне собрались кухонные философы; в первой комнате, которая побольше — тусовочные игры; во второй, что поменьше — местечко для уединения парочек. Самое привлекательное для Арсения происходило в «игровой комнате». Актеры — это что-то с чем-то, потому что, вспоминая свои студенческие тусовки, Арсений понимает, насколько они тогда были скучными. Арсений с однокурсниками собирались чисто из соображения нажраться и послушать музыку. Если они и играли, то максимум в мафию. У актеров же это целый арсенал развлечений. В какой-то момент, примерно после четвертого бокала вина, Арсения заманивают в активность под названием «вечеринка» — его выставляют из комнаты, а за время его отсутствия четырем участвующим придумывают некие «роли», в которых они должны прийти на «вечеринку». И задача Арсения — угадать, у кого какая роль. Арсений, справедливости ради, давно смирился со своим путем — он не терзается вечерами об упущенных возможностях, об оставленных мечтах (тот случай разговора с Димой был разовой акцией), поэтому Арсений получает искреннее наслаждение, находясь здесь, и мысли о том, что все это могло бы быть у него, не терзают его. Выйдя из игровой комнаты, с румянцем на щеках от алкоголя и от радостного возбуждения, Арсений замечает Иру, выходящую с кухни, где остался сидеть один Антон — «философы» массово ушли на улицу курить. — Хей, — плюхается рядом с ним разгоряченный Арсений, и выдыхает: — здесь потрясающе. — Да-а, — соглашается Антон, улыбаясь, — для меня тоже эта театральная атмосфера всегда оказывает целительный эффект. Я рад, что мы всё-таки сюда пришли. Антон крутит в пальцах пустую рюмку. Арсений чувствует приятное тепло от его слов — не зря он настоял на том, чтобы они пошли, — но за теплом появляется холодок, когда взгляд падает на побитые костяшки. Антон, замечая в свою очередь пустующие руки Арса, задаёт наводящий вопрос: — Ты водку пьешь? — Ой-й, нет, — Арсений морщится, — я скорее по легкому: вино, пиво, сидр… — Я тоже, на самом деле, — ухмыляется Антон, — но меня это все не пробирает. А у водки хоть и вкус отвратительный, но она хоть сколько-то действует. — Антон, — Арсений поворачивается корпусом к Антону, глядя ему в глаза. В мозг ударило игристое вино, поэтому он не чувствует никаких эмоциональных преград, которые обычно появляются на трезвую голову. Они наедине, «кухонные философы» вернутся минут через пять-десять, так что лучше возможности спросить может и не быть: — ты расскажешь мне, что с тобой происходит? Антон молчит, нахмурившись. По нему видно, что он ждал этого вопроса, но ответ так и не сформулировал. — Ты… — Арсений пытается подобрать слова, — я продолжал раздумывать о причинах нашей подмены, и я подумал, что каждый раз, когда мы с тобой меняемся, накануне с тобой происходит что-то плохое. В последний раз ты разрушил стул, а в первый… — Арсений откашливается, потому что ему тяжело это произносить почти на физическом уровне. Но Антон продолжает молчать, так что у Арсения не остается иного выбора, как сказать это вслух: — ты пытался покончить с собой. Антон наливает себе половину рюмки и выпивает, закусывая лимоном. — Я не пытался покончить с собой. — А теперь посмотри на свои запястья и повтори это… — Я тебе говорю со всей осознанностью, Арсений. Я не пытался. Покончить. С собой. — Антон говорит это, а во взгляде его виднеется страх. Страх потерянного человека, с таким отчаянием на глубине зрачка, с которым мотылёк бьется о стекло, не имея возможности найти выход. — Я не знаю, что это было. Признаться честно, меня это пугает просто пиздец как, Арс. Я не помню, что со мной было в тот момент, понимаешь? Не помню. Я не помню, как сделал это со своими руками, я не помню, как ударил сестру, я не помню, что случилось с этим гребаным стулом… блять. Арс сверлит взглядом рюмку, обдумывая услышанное, и в конце концов наливает полную, выпивая залпом. — Пиздец. Антон кивает, завороженно смотря на костяшки. Сжимает и разжимает кулак. — Слушай, у Димы есть знакомые психиатры, ты бы мог сходить к ним… — Да, я тоже думал об этом, — Антон рывком переводит взгляд с рук, подпирая голову кулаком. — Единственная преграда тут — цена. — Я бы мог… — Арсений хочет предложить оплатить это. Благо, его работа денег приносит достаточно. Но Антон, предвидя его предложение, тут же перебивает его. — Зачем тебе это? Всем своим видом Антон представляет собой опасение. «Я никогда не принимал помощь и никогда не ждал ее, ведь каждый заботится лишь о себе. И это нормально» — вот что слышит Арсений, когда Антон говорит это. — Ну, как минимум, я, судя по последним дням, частенько бываю в твоем теле, поэтому это напрямую касается и меня тоже, — начинает издалека Арсений. К человеку, который привык справляться со всем сам, болезненно ответственный за все, что его окружает и что с ним происходит, требуется осторожный, неторопливый подход. — А как максимум… Антон вопросительно поднимает бровь, потому что Арсений не продолжает. Чтобы Антон воспринял его слова всерьез, необходимо преподнести выгодными не для Антона, а для Арсения. Только тогда Антон позволит себе помочь. В ином случае Антон не поверит в искренность этих мотивов. — Для этого мне надо еще выпить. Из гостиной доносятся аккорды Пятницы «Я солдат», Арсений заглатывает уже вторую рюмку подряд, морщится. Антон терпеливо ждет, протягивая Попову лимон для закуски. — Мне кажется, я понял, в чем суть нашей с тобой подмены. — Да? — Антон заинтересован совершенно искренне. — И в чем же? — В том, чтобы я спас тебя. — Антон нервно откашливается. — Дело в том, — начинает объяснять Арсений, — что… помнишь, я рассказывал тебе про свою первую любовь? — Антон кивает. — Так вот, она… умерла. Лицо Антона каменеет, явно видно, что он в шоке от услышанного. Он молчит, давая Арсению возможность продолжить. — У нее была депрессия, — Арсению кажется, что воздух в комнате резко утратил необходимую концентрацию кислорода, дышать тяжело, — и в конце концов она покончила с собой. Я знал, что оставлять ее одну — опасно для нее, но так сложилось, что она все-таки осталась одна. А потом она убила себя. Антон, приоткрыв рот, с огромным сожалением смотрит на Арсения. — Мне очень жаль, Арс. Правда. Это… это ужасно. Но… какое отношение это имеет к подмене? Арсений чувствует себя уже порядком пьяным, и это, как ни странно, помогает ему формулировать мысли. — Да… Так вот. Я думаю, что цель подмены — не допустить этого с тобой. Спасти тебя, вне зависимости от того, что за чертовщина с тобой творится. Антон поднимается, подходит к холодильнику и достает оттуда бутылку сидра. Открывает, отпивает глоток, с удовлетворением кивая. — Я не знаю, Арс. Это странно, если честно… Конечно, предполагать что-либо я могу только по фильмам, но… кажется, что такого рода подмена не происходит лишь с целью помощи одной стороне. Обычно это вещь обоюдная. По твоей логике, раз ты должен искупить вину прошлого, освободиться от этого с моей помощью, то тогда и я должен решить какую-то свою проблему с помощью тебя. То есть, мне надо… спасти и тебя тоже? — Но я же не на грани смерти, — в тупую произносит охмелевший, но от этого не менее соображающий Арсений. — Кто знает? Я вот не чувствую себя на грани смерти, но ты говоришь, что я там нахожусь. Ты себя тоже не чувствуешь на грани смерти — так, может быть, ты тоже там находишься? Арсений задумывается, переваривая услышанное, стучит пальцами по столу, неосознанно кивая. Антон расценивает это как конец разговора, отчего выпрямляется, чуть встряхивается, как бы освобождаясь от гнета этой темы. Он наливает себе рюмку водки, глотает ее залпом и сильно морщится от отвратительного вкуса. Не находя лимона, чтобы хоть как-то перебить горечь, хватается за бутылку сидра, делая несколько глотков. — Йо-оу, — глаза Антона радостно расширяются, он смотрит на сидр как на панацею, — кажется, я нашел отличный способ нейтрализовать отвратительный вкус водки, Арс! Сразу запивать ее сидром! Господи, это гениально, — произносит Антон, и через несколько секунд повторяет еще раз свой находчивый коктейль. — Оу, — Арсений неуверенно облокачивается о стол, с опасением смотря на оживившего (надевшего свою маску обратно) Антона, который заканчивает второй глоток сидра. — Я бы не советовал тебе этого делать… В какой-то момент — когда на кухню вернулись ее постоянные «философы», когда в гостиной студенты во всю горланят «ты любишь фанк, детка, рубашечки в клетку…», и когда Арсений дозаправился еще одной рюмкой водки, а Антон — четырьмя комбинациями водка-плюс-сидр, ребят зовут в игровую комнату на бутылочку. «Философы» отказываются сразу, а Антон с Арсением оживляются и копошатся. Вылезая из-за стола, Антон утыкается Арсению лбом в спину, крутя головой. — Бля-я, это прсто ахре-хуи-ительно! — Он отстраняется, а Арсений оборачивается, глядя на блестящие глаза Антона и румянец на его щеках. — Я ся таким пьяным никогда не чуствал! Я даже не знал, что я ваще могу быть таким пьяным! Серьезно! Антон хватается за плечо Арсения, и тот помогает ему подняться. — А ты такой же пьяный? — спрашивает Антон, распластавшись на стене. Арсений смеётся в ладонь, жмурясь, и Антон всплескивает руками, — лана, пошли, бутылочка ждёт! Оп, ток не забыть надо коктейль свой. Они направляются в «игровую», и Антон то и дело хватается за плечо Арсения, пошатываясь. — Всем приветики! — Врывается Антон в комнату, где их уже ждут расположившиеся на полу человек восемь. Антон прорывается через дверной проем, спотыкаясь о вытянутые на полу чужие ноги, и садится между рыжей девочкой и полненьким парнем. Арсений садится рядом с Антоном, который предварительно пихнул полного парня в плечо, дабы тот подвинулся. Ира, разместившаяся напротив Попова, кладёт посередине круга наполовину пустую бутылку колы, которая и будет «бутылочкой». — Итак, давайте решим, кто начнёт, — начинает она, но Антон поднимает руку с новенькой бутылкой сидра. Арсений думает, что Антон вызывается добровольцем, но нет. — Ребята, есть у кого-нить открвашка? — спрашивает он, озирая всех по кругу. Оксана, сидящая слева, вытаскивает из кармана открывалку и протягивает Антону. — Оп, благодарен премного-много! — Антон на весу открывает бутылку, и, под громкий «чпок», объявляет: — вот тогда ты, Окс, и начинаешь! Кр-р-рутите барабан! Оксана корчит гримасу, пряча возвращённую открывалку обратно в карман, и, шуточно цокая и закатывая глаза, с усилием раскручивает бутылку. Когда красная крышечка указывает на Арсения — что, так сразу? — он уже готовится окончательно окунуться в студенческие воспоминания с этими ничегонезначащими поцелуями, нарочито страстными. Но вдруг происходит нечто, отчего Арсений окончательно убеждается в том, что Антон — главный заводила в этой компании, а актерская тусовка — не от мира сего. — Итак, — Антон тыкает Арсения в плечо и водит вверх-вниз, раздумывая, — Окси, поцелуй Арсения будто… хм-м… будто ты бабушка, которая провожает своего внука обратно в город! — После сказанного Антон хлопает Арсения по спине, побуждая того подняться. Они с Оксаной поднимаются, и Оксана встает на близ стоящую кровать, дабы соответствовать ростом. Она «по-деревенски» упирается руками в талию и кивает головой, сделав бровки домиком: — Ох, Арсюша! — Она наклоняется к нему и, с горестным выражением лица, смачно целует его сначала в обе щеки, потом в губы, потом снова в щеки, после чего резво вытирает места поцелуев. — Ты только звони мне почаще, а! И мамка пусть не обижает, совсем ты исхудал на нервах в городе этом! Ой! — И обнимает его, прижимая к груди и целуя в макушку. Арсений молча охуевает под аплодисменты и хохот играющих, чувствует в груди что-то похожее на искрящееся тепло, под трепет которого позволяет затягивать себя в водоворот актерской бутылочки дальше. Его взгляд то и дело возвращается к Антону — я просто приглядываю за ним, не более. Арсений не отдает себе отчета, что он снова и снова пытается поймать его взгляд. Дальше крутит Арсений. Пока бутылочка крутится, он раздумывает, что могут придумать исполнить для него. Крышечка останавливается на рыжеволосой девушке — Арсений не знает ее имени, но четко помнит, что она однокурсница Антона — он видел ее на фестивале в одной из машин. Они поднимаются, и теперь очередь Оксаны объявлять условия: — Так-так… Катя, — Оксана поворачивается к рыжеволосой, указывая на неё ладонями, сложёнными в «пистолет», — ты подружка невесты, а ты, Арсений — друг жениха. А дальше думайте, что у вас произошло! Арсений вскидывает брови. Откашливается, собираясь с мыслями, и решает импровизировать напропалую. — Пс… — Арсений, отошедший в дальний угол комнаты, подзывает «ничего не подозревающую подружку невесты». Катя оборачивается по сторонам, как бы убеждаясь, что зовут именно ее. Когда она видит, что Арсений кивает, она для верности указывает на себя пальцем. — Я? К тебе? — шепчет она одними губами. — Да, да, — Арсений машет рукой, мол, «подойди». — Это же ты подружка невесты? Катя резво кивает, поправляя волосы. — А я, вот, друг жениха, — представляется Арсений, по-ловеласски приглаживая волосы. — Ах! — Катя прикрывает в изумлении рот. — Наконец-то я тебя нашла! Я уж думала, мы не соблюдем традицию и не переспим! После чего они одновременно набрасываются друг на друга в нарочито страстном, нелепом и комичном поцелуе, под восхищенное улюлюканье и смех зрителей. Когда бутылочку крутит Катя, конец указывает на Иру. Арсений дает им условие, что они «подружки, которые решили попробовать что-то новенькое». Бутылочка Иры далее указывает на Антона, и от Кати они получают задание «первый поцелуй влюблённых на школьной дискотеке». Затем настаёт очередь Антона, и Арсений не успевает осознать, что красный логотип колы останавливается, указывая прямиком на него, на Арсения. — Так… — Ира потирает ладони, смотря исподлобья. — Поцелуйтесь так, будто вы разъезжаетесь после курортного романа. Арсений сглатывает, отчего-то чувствуя прихлынувший к щекам жар. Глядит на Антона — тот сидит, поджав ноги и уткнувшись лбом в колени. — Ты… — начинает Арсений дрожащим голосом, используя своё смятение во благо игры, — будешь писать мне? Антон поднимает взгляд, и Арсению не по себе от такой актерской игры: Антон смотрит на него с обречением, сожалением и… страстью. — Ты же понимаешь, что все должно закончиться сейчас. — Он проводит ладонью по лицу. — У меня семья, дети и… ты понимаешь. — Да, — Арсений имитирует надорвавшийся голос. — Конечно, да, я… знаешь, это было прекрасно. Антон смотрит ему прямо в глаза, улыбаясь уголком рта мягко, с сожалением и нежностью. — Иди сюда. Арсений сидит с видом брошенного воробушка, а Антон подаётся вперед, тянет руку и кладёт ладонь на шею Арсению, сдвигая их друг к другу. Они соприкасаются лбами, и Антон шепчет: — Я никогда не забуду нас с тобой. После чего горячие губы накрывают рот Арсения. Арсений отвечает сначала медленно, пробуя вкус губ будто действительно в последний раз, затем двигается активнее. Он зарывается ладонью в волосы Шастуна, ощущая жар кожи Антона, дрожь в собственных пальцах и где-то под легкими.