Подмена

Арсений хочет сказать Антону что-то по типу: «ради Бога, Антон, расслабь лицо, у меня ужасно выступают мешки под глазами, если так напрягаться». Это будет к месту как минимум потому, что такой напряженный вид может вызывать ненужные подозрения. Но Попов сейчас при всем желании не может ничего такого сказать Антону, и максимум, что Арсений может сейчас делать, это сверлить взглядом дырку в этом напряженном лице. Потому что между ними стоит Матвиенко собственной персоной. Попов силой воли подавляет первый позыв к действию — даже не поняв, что именно он хочет сделать: кинуться в пляс, в объятия, или же начать смеяться. Арсений просто срубает это на корню, чем бы это ни являлось. И запускает логику со всеми островками памяти, которые в доли секунды начинают диктовать ему, как суфлеры, что делать: — Серега! — восклицает, будто они виделись с ним последний раз не пару-тройку лет назад, а пару-тройку дней назад. — А вы что, с Арсом знакомы? — говорит Арсений, пытаясь изобразить непринужденное удивление на лице Шастуна. Главное, чтобы мимика сейчас не подкачала, ибо Арсений не знает, как «непринужденно удивляется» Антон Шастун. Но он уже чувствует, как уголок губ предательски дергается в нервной улыбке. Арсений переводит взгляд на Антона и всю следующую секунду смотрит на него, пытаясь поймать хоть малейшую подсказку о содержании их с Матвиенко разговора. Но Антон ничего не пытается показать. Он вообще стоит, потупив взгляд, чтоб его. Как могла пройти их первая встреча и разговор? Смог ли отреагировать Антон, или теперь Серега будет принимать Арсения, своего старого друга, за сухаря? — Да, знаком! — говорит Сережа и с каким-то вызовом поворачивается к Антону-«Арсению», который уже почти слился со стеной. — А ты почему не рассказывал Тохе, что мы учились вместе? Ты ж знал, что я в актеры подался! Арсений уже заранее пытается думать о самом себе в третьем лице и судорожно ставить себя на место Антона: нужно как-то вывести разговор так, чтобы Серега рассказал о них с Арсом самому «Арсу» — чтобы Антон это послушал. Можно спросить, мол, «о, класс, расскажи эту историю!», но… он может перекинуть эту эстафету ничего не знающему Антону. Господи, Серега, ты так не вовремя… — Ну откуда же я мог знать, что вы однокурсниками станете? — неожиданно подает голос Антон. — Антон — второкурсник только, и я не знал, что ты тоже… Арсений вздыхает и чувствует, что сердце стало биться не так сильно — Антон всё-таки включён, и он помогает. Попов про себя подмечает, что говорит Антон вполне себе под стать Арсению — с легкой улыбкой, не очень громко и даже с присущим ему наклоном в сторону собеседника. Наверное, его удрученный вид, который так испугал Арсения поначалу, был как раз адресован только взору Арсения — чтобы показать ему, что вообще происходит. «А ты молодец», — думает Арсений, сдерживая ухмылку. — Ну не все ж такие крутые, что поступают с первого раза! — смеется Сережа. — Кстати, отличник, — обращается он к Арсению-«Антону», — ты чего пропал с радаров? На пары, на репетицию собираешься сегодня? Арсений лишь мельком бросает взгляд на Антона — вроде, перед ответом надо дождаться его кивка. Но тут же говорит: — Не-а, — ждать подтверждения смысла нет, так как Арсений практически на все сто уверен, что никуда Антон не собирается, тем более… — я договорился с Оксаной на машину с импровизацией и откосил от оргпроцедур. И под стать новости довольно улыбается, как если бы он был школьником, которому удалось схватить пятерку лишь за то, что он помыл доску перед уроком. Сережа смешно корчится и хмурится, выражая зависть, и Арсений пытается ухмыльнуться, как это сделал бы Антон. Когда Сережа уходит, — бросив Антону-"Арсению», что они должны обязательно встретиться и поговорить, — Попов чувствует, будто становится легче килограмм на десять. И Антон явно испытывает то же облегчение, потому что он сгибается, как после долгого бега и, отдышавшись, поднимается, зачесывая пальцами челку назад. — Трэш какой-то! И надо же было именно сейчас нам всем пересечься… — протягивает он, чеша затылок и снова зачесывая черную челку, которая, в отличие от его родной челки, протестует и падает обратно на лоб. — Ты не представляешь, в каком я шоке был, когда он со мной заговорил! — говорит Антон и снова дает себе отдышаться. Когда он окончательно успокаивается, он распрямляет плечи. — Я не знал, что он тоже на журналиста учился. — Ага… мы еще в одном театре студенческом играли, — отвечает Арсений. Он чувствует, как даже через голос просачивается некое сожаление, поэтому спешит сменить тему: — ну так вот… я тебя могу поздравить! На фестивале ты будешь в некой «дымной машине» — понятия не имею, что это, но надеюсь, это не что-то растаманское. Антон прыскает со смеху, а Арсений подмечает, что это первый раз, когда Антон смеется. А еще очень забавно наблюдать за смехом Антона в исполнении тела Арсения — улыбка человека все равно остается особенной, даже когда лицо и тело не его. Они решают пройтись по окружному пути до метро, потому что Арсений хочет послушать про Сережу, а Антон — про Оксану. — Кстати, Антон, — говорит Арсений в один момент, и Антон вопросительно поднимает бровь. Арсений протягивает ладонь. — Сигареты отдай. Антон сжимает губы и без возражений вытаскивает пачку и отдает Попову, засовывая руки в карманы. У этого парня эмоции как у пса: на-ли-цо. Для полного попадания ему только виновато поскулить остается. — И не кури в моем теле, ладно? Ты не представляешь, какого труда мне стоило бросить это дело. Не хочу начинать все сначала. Арсений кладет сигареты в передний карман рубашки. Какое-то время они идут молча, каждый в своих мыслях. Последние теплые деньки радуют солнцем, и Арсений чувствует мягкое тепло на лице. С завтрашнего дня уже обещают дождь, поэтому хочется побольше побыть на улице — и парни не замечают, что идут уже к следующей станции метро, увеличивая свой путь. Скрашивая молчание, Антон рассказывает Арсению о всяком: сначала странно и хаотично, смешивая события и людей, но потом он выстраивает все в одну хронологию. Шастун рассказывает ему про Воронеж, про свою школу и как он сдавал ЕГЭ с пневмонией; про свою кошку, которая спасала его от шмелей на даче. Рассказывает про Москву, про общежитие и Серёжу. Но практически не говорит про себя. — Можно личный вопрос? — говорит Арсений, когда они выходят с центральной улицы во двор. Антон ухмыляется. — Либо задавай сразу, либо не спрашивай ничего, — отвечает он. — Никогда не видел смысла в этих наводящих вопросах, на них невозможно ответить «нет». — Оксана — твоя подруга? В том плане… она тебе близкий друг? — Ну, да, — отвечает сразу Шастун. — А что? — Когда я защищал твою честь и совесть перед ней, я упомянул, что приехала твоя сестра, — начинает Арсений, и, он может поклясться, чувствует, как накаляется воздух вокруг Антона. — Оксана даже не знала о ее существовании. — У всех свое понимание дружбы, — пожимает плечами Антон и как-то отстраняется, демонстрируя, что это обсуждать он не намерен. «Вот уж точно», — думает Попов и молчит. Сам он вывалил всю свою жизнь первому встречному — пусть и Добровольскому, но от этого факта Паша не перестает быть «первым встречным». И Арсений пытается понять, каково это — держать все свои проблемы при себе, решать их совершенно самостоятельно… Это неправильно. У любого человека должен быть кто-то, с кем можно обсудить то, что волнует. Наверняка у Антона тоже есть такой человек, просто это не Оксана. И, похоже, не Сережа. Но Арсений уверен, что есть. Должен быть. Антон останавливается около входа в метро и рефлекторно трогает запястья, которые обычно у него увешаны браслетами. Хмурится, когда обнаруживает голую кожу лишь с красной ниточкой. — Куда поедем? — спрашивает Антон, глядя то в сторону метро, то куда-то вглубь улиц. Хороший вопрос. Разъезжаться им, судя по всему, не стоит — эта подмена может оказаться столь же быстротечной, что и прошлая. Также им необходимо обсудить происходящее. — Можно ко мне поехать. Там Димка подойдет потом, он должен к тому времени уже найти кого-нибудь, кто может нам помочь. Антон рассеянно кивает, чешет плечо и разворачивается ко входу в метро.

***

— Я не ожидал, что это произойдет настолько скоро, — говорит Арсений. Троиться в глазах перестало, но у него все еще немного кружится голова. Во рту уже отчетливо чувствуется лёгкий табачный привкус, он смотрит на свои — на родные — руки и поправляет красную нитку на левом запястье. За окном тускнеют последние лучи заходящего солнца. — Капец… — хрипит Антон, потирая виски. — Сколько всего времени прошло?.. Арсений поворачивает компьютер, за которым сидел, будучи Антоном, в свою сторону. Внизу экрана отображается «19:02». Сколько времени они были в чужих телах? — Ты проснулся мной в самолете? Когда садились? — спрашивает скороговоркой Арсений. Антон кивает, перебирая бусины на одном из браслетов. Попов хмурится, подпирает голову кулаком. Самолет был в полдень, значит, поменялись они в районе часа дня. Шесть часов. Серьезно? Арсений от удивления поднимает брови. — Мы поменялись всего на шесть часов, — говорит он, и у Антона лицо тоже вытягивается в удивлении. Арсений хватает телефон. Чертыхается, потому что забыл, что его телефон так и остался лежать перед Антоном. Они меняются смартфонами и Арсений открывает в своем телефоне заметки, куда он записывал все наблюдения, которые они смогли вспомнить с Антоном на пару: 1 подмена: 13 сентября 2 подмена: 15 сентября Теории: меняемся на один день? через день? меняемся, когда в разных городах? меняемся, когда Антон в подавленном состоянии? или когда мы оба в подавленном состоянии? И дописывает: Первая подмена: 13 сентября (~ на 15 часов) Вторая подмена: 15 сентября (на 6 часов) — Вот смеху будет, если все идет к тому, что мы будем меняться каждый час… — с нервным смешком выдает Арсений. Он глядит на свои заметки, очень внимательно читает каждое слово — но ничего. Это небольшое количество фактов совершенно бесполезно. — Возраст у нас разный, — снова начинает перечислять итоги Антон, загибая пальцы, — родились и живем в разных городах; из общих знакомых, вроде как, только Сережа… может, с ним как-то связано?.. Антон останавливается, наблюдая за Арсением, который встает и начинает зажигать свечи. И Шастун осматривается вокруг себя, будто только сейчас замечая, что света, оказывается, нет. — Романтичненько, — комментирует он, не реагируя на возмущенный взгляд Попова, который тот бросает в качестве ответа. — Мы с тобой раньше не были знакомы, — снова загибает палец Шастун, продолжая рассуждение, — поэтому «Чумовая пятница» не катит, у нас нет резона налаживать отношения, потому что налаживать-то нечего… Все это так странно, боже. Арсений с ним согласен, но ничего не отвечает — смысл? И так очевидно, что они в очень и очень непонятной ситуации.

***

Когда приходит Дима и проходит в гостиную, он обнаруживает заснувшего на диване Антона. Арсения он находит на кухне. Арсений вздрагивает, завидев его в дверном проеме: — Черт!.. Я не услышал, как ты пришел. Дима прищуривается и спрашивает: — Ты Арсений или… — Да, это я. — Капец, ну вас и косоебит туда-обратно… Дима вздыхает и садится на соседний стул, доставая телефон. — Есть новости? — с надеждой спрашивает Арсений. — Угу. Я нашел дофигищу разных гадалок, потомственных ведьм и экстрасенсов, но путем долгого и тщательного отбора могу сказать, что вот эти четверо вызывают больше всего доверия. Дима протягивает свой телефон Арсению и хочет добавить что-то еще, как вдруг на пороге неожиданно оказывается Антон, проснувшийся от разговоров. Он зевает и сонно потирает шею. — Привет, — кивает Диме и сразу подмечает светящийся экран телефона. — Что-нибудь нашлось? И садится за третий стул, напротив Арсения и рядом с Димой. Дима повторяет сказанное еще раз, а Арсений смотрит на Антона. Арсений был в теле этого парня уже два раза, а только сейчас замечает, что у Антона родинка на кончике носа. И что он хмурится, когда сосредоточенно слушает кого-то. Взгляд Арсения невольно опускается на руки — перед тем, как заснуть, Антон снял браслеты, и теперь из-под рукава выглядывают бинты, завершая ужасную картину вкупе с ранами на костяшках. Попов привык, что он умеет быстро читать людей. Он знает, что способен разговорить кого угодно — недаром он выбрал такую профессию. Он общался с разными людьми, с очень разными, и редки были случаи, когда Арсений не раскалывал бы человека во время первого разговора. С самых первых фраз он обычно понимает и склад характера человека, и его отношение к людям в целом, отношение к себе самому… Арсений был в теле этого парня уже два раза, а только сейчас понимает, что Антона он расколоть не может даже после этого. Вроде, он знает о нем больше, чем знают его друзья, и он все равно не понимает, почему. Почему молодой парень с горящими глазами, с бесконечным рвением заботиться о родных хочет… или хотел — по крайней мере, был готов — покончить с собой? Арсений не понимает. И этот диссонанс червем въедается в мозг, не давая покоя. — Итак! — говорит Арсений, выводя себя самого из транса и явно перебарщивая с бодростью. — Предлагаю прямо завтра пойти к вот этой, которая… — Я завтра не могу, — на корню отрезает его предложение Антон. — Мы меняемся на раз-два, и пока я в своем теле, мне надо успеть сделать кое-что срочное. Арсений вытягивает губы и хмыкает. — Тогда, послезавтра… — А послезавтра у меня генеральная репетиция по фестивалю, присутствие всех обязательно, — вставляет Антон, и тут же добавляет: — и на следующий день, собственно, фестиваль. — Да ты издеваешься… — Арсений потирает лоб и пожимает плечами. — Ну, ладно… Тогда после фестиваля. Наверное, в этом даже есть свои плюсы: во-первых, они смогут понаблюдать за их состоянием и проверить теорию «местонахождения в разных городах» как минимум. Во-вторых, Арсений может эти пару дней как раз доработать ролик про аутистов и продолжать держаться на плаву ютуба. После этого тоже с чистой совестью сможет полностью углубиться в исследование этой подмены.

16 сентября

Ступни мерзнут от холодной плитки ванной, но Шастун продолжает чистить зубы одной рукой и нажимать на экран телефона другой. В голове настолько охренительно пусто, что он чувствует себя ватным. Деревянным. Каким-то неправильным. Бабочки погибают, когда пыльца стирается с крыльев; у Шастуна штукатурка изнутри давно идет трещинами, краска сыпется по неделям. В нем не остается яркости. Только клетка рубашки и звенящие браслеты на запястьях. Антон уже не сопротивляется, не после стольких раз. Не после всего этого. Ты не можешь остаться прежним, когда кто-то гасит фитиль и позволяет слезть с пороховой бочки. Ты просто… закаляешься и приобретаешь силу. Внутри у Антона все заменяется стальным блеском металла. Проба на твердость и искру: «я должен», «я сделаю». Вот только подсознание борется, не верит, и Шастун замечает, что у него в телефоне открыты вкладки с психиатрами. Взгляд падает на заживающие шрамы. На костяшки. Антон блокирует телефон и наклоняется к раковине, полоская рот. Он максимально блокирует эти мысли, но они все равно пробираются. Прорезают мозг, будто скальпелем, и отзываются в дрожащих коленках, крича изо всех сил: мне страшно. Страшно, потому что он не помнит, что было перед второй подменой. Ужасно страшно, потому что он не хотел убивать себя перед первой. Его план довольно прост: сходить в банк и оформить кредит; перевести деньги всем, у кого одалживал; перевести деньги маме на операцию; оплатить пребывание Лизы хотя бы на неделю вперед и, если что-то останется, сходить к психиатру. Единственная проблема: при отсутствии залога (а залога у Антона нет) большинство банков установили планку начала кредитования в двадцать один год. А у Антона нет времени ждать до апреля. Выходя из ванной комнаты, Антон нажимает на экране контакт Журавлева. В ухо вместо гудка орет отбивка «Авторадио», из-за чего Антон думает, что он ошибся номером и собирается уже сбрасывать, но в последний момент слышит в трубке голос друга: — Йо, Шастунишка-шалунишка, надеюсь, ты звонишь, потому что хочешь наконец выйти на работу? Антон одними губами матерится — он совершенно забыл про работу. Но на вопрос не отвечает, задавая встречный: — Что за хрень у тебя вместо гудка? — А, «Авторадио» автомобиль разыгрывает, и звонок вместо гудка — условие участия. — Ты прям как моя хозяйка квартиры. Вот только ей под семьдесят, Дим. — «Сузуки витара», Шаст. — О, ну это все меняет, — Антон в открытую ржет. Из трубки тоже доносится заливистый смех Димы. — Ты чего звонишь-то? Дело какое-то? От этого вопроса Антон почему-то резко теряет свою уверенность. Он и так одолжил у Димы деньги, а сейчас еще просить взять кредит на своё имя… — Да, это… Можешь спросить там и написать мне, когда начальство сегодня будет? Из трубки доносится испуганный вздох: — Нет, Шаст, не делай этого! — А? — Не бросай работу, не оставляй меня! — О боги, Журавлев, я не увольняться хочу. Мне справка с рабочего места нужна. Когда он прощается с Димой, понимает, что ни о чем не жалеет. Напрягать друга кредитом, хоть и с обещанием отдавать деньги за него в срок, слишком. «Все-таки, стоит самому попытаться постучаться в банки. Может, что-то выйдет» — думает Шастун, одеваясь. Сегодня ему предстоит массовый поход по всем известным ему банкам. Антон глядит на себя в зеркало и давит улыбку до ямочек. Точно как картинами прикрывают трещины на стенах, Антон надевает браслеты и кольца; бодро зачесывает челку, и набор «Антон Шастун — душа компании» собран. Говорят, если лгать и лгать без конца, любая ложь сойдет с рук. Антон последние несколько лет бьет шестеркой трепа все выигрышные комбинации, что подсовывает жизнь. Довольно просто: пиздеть всегда, пиздеть везде, пиздеть так, будто сам Сатана поспорил на твои актерские навыки. Пусть просадит Адово царство, ублюдок. Говорят, если молчать и молчать до упора, ни одна правда тебя не прикончит.

***

К вечеру в окно бьют свистящие порывы ветра, и Позов спешит закрыть окно. Они с Арсением до самого вечера работали над новым выпуском для Uberiteribu. У последней свечи, которая уже на три четверти расплавилась, Дима обнаруживает телефон Арса, засветившийся от уведомления от смс. — Арс, телефон! — кричит Дима себе за плечо. — Что там? Дима оборачивается и видит Арсения, неизменно сидящего перед ноутбуком. Пожимает плечами в понимании, что Арсений доверяет ему свои переписки. Берет телефон. — Тебе деньги пришли, — сообщает Дима, прочитав первые строчки сообщения. — Как-то рановато, монетизация же приходит в конце недели… — проговаривает Арсений и поднимается. Разблокировав телефон, он обнаруживает автоматическое смс от банка: «VISA*** 20:34 Перевод 10500.0р от АНТОН АНДРЕЕВИЧ Ш.: «Долг+госпитализация Лизы. Спасибо тебе огромное за помощь» »