Невзрачный цветок

Абрахам (наши дни) — Видишь, жучок, — любил приговаривать дедушка, гуляя со мной в оранжерее, — бывает так, что цветочек выглядит совсем невзрачным и жалким, но лишь от того, что о нём плохо заботились. Нужно всего лишь выдернуть его из плохой земли, пересадить в подходящий горшок и подарить немного ласки и тепла, и, вот увидишь, он расцветёт пышнее всех… Я слишком поздно понял его слова… Сейчас всё могло быть совершенно по-другому. Если бы я мог хоть что-нибудь изменить… Говорят, перед смертью можно покаяться во всех грехах. Я совершил их немало. Да и кто из нынешних бизнесменов, тем более в сфере высоких технологий чист и безгрешен? Вот только каяться я буду лишь в одном, и, наверное, до конца своей жизни. Я сам виноват, что всё так сложилось, хотя наследнику автомобильного концерна и главе крупного филиала по производству сверхточного оборудования жаловаться на жизнь и кажется совершенно нелепым. Многие бы порвали глотку за возможность прикоснуться к тому трамплину, от которого мне пришлось отталкиваться в своей карьере. Я занимаюсь любимой работой, общаюсь с интересными людьми, мои родные живы и здоровы, а младший братик и вовсе ожидает первенца. Да у меня есть шпиц, в конце концов! Правда, про шпица знают только родственники, потому что это слишком интимно для меня. Да и не солидно как-то взрослому, почти тридцатилетнему мужчине иметь белого карликового шпица, но могут же у всех быть свои маленькие слабости. Тем более если они такие умненькие и обаятельные. Ах да, у меня нет близких друзей, но их, впрочем, никогда у меня и не было. Я, видимо, их просто не достоин. Незаметно на меня снова напала хандра, и мне остро захотелось в свою квартиру на верхнем этаже, к моему Кейко и какому-нибудь третьесортному фильму ужасов. Я смотрел через окно на очертания припорошенного снегом залива и понимал, что даже в двадцать шесть лет может для человека быть слишком поздно… — Алло! Центр вызывает монстро-босса, центр вызывает монстро-босса, прием! — в меня полетел фирменный ластик. Юджин от недовольства уже покрылся красными пятнами. Этот омега, выглядящий значительно младше своих сорока лет, терпеть не мог, когда на него не обращали внимания. Не обратить внимания на яркого, эксцентричного и эмоционального креативного директора было тяжело, хотя бы потому, что ввиду своего призвания он практически никогда не замолкал. — Я тут только что кому излагал наработки по новому циклу рекламы? — зашипел рассерженный мужчина. — Я разве отклонил твой проект? — пришлось оборачиваться и показательно хмуриться, чтобы ненадолго приструнить этот сгусток энергии. — Кто ещё меня чем порадует? Совещание уже длилось более получаса, и начальника радовать никто не спешил. Я уже расслабился и думал распустить всех по отделам, когда встрепенулся мой помощник, до этого тихонько дремавший в уголке после бурных выходных с моим же замом: — Я слышал из «Рэд-корпорейшен» ушёл главный конструктор! — Та самая звезда, что сорвала нам половину проектов? — тут же подхватился наш глава конструкторского отдела. — Да они же его должны были за семью замками держать! Мы четыре раза пытались его переманить и всё безрезультатно! — Должно было случиться что-то действительно выдающееся, чтобы принципиальный мистер Нэш решился свалить, — задумчиво потеребил небритый подбородок мой зам, брутальный альфа в самом, что ни наесть классическом понимании, от избытка мышц до постоянной озабоченности. — Может, они террористам технологии продавать стали. — В любом случае, добейтесь у этого гения аудиенции, пока конкуренты не перехватили. — Уже лечу! — отсалютовал мне глава отдела безопасности и по совместительству муж нашего главного кадровика, вытаскивая готового к бою колобка за дверь, пока тот не принялся вызванивать Нэша прямо из зала заседаний. Дэмиан не был на самом деле толстым, просто из-за невысокого роста и шестого месяца беременности двойней напоминал человека-сферу, столько же ел и постоянно терпел эмоциональные перепады. Я же не скрывал своего ликования. Заполучить Нэша стало для отцовской компании несбыточной мечтой ещё когда этот вундеркинд умудрился досрочно выпуститься из института, представив на дипломном проекте полноценного робота-компаньона для детей больных ДЦП. Да у нас вся семья просто бредила этим парнем, хотя ни его фотографий, ни биографии достать не удавалось даже лучшим детективам. — Я слышал, там была какая-то грязная история с повышениями, — Лари накрутил на пальчик свой блондинистый локон и многозначительно посмотрел на моего зама. — Вроде начальник назначил на ведущую должность, которую поджидал Нэш, не его, а своего любовника. — Ну, это обычная практика, — хмыкнул Юджин, не вытерпев столь длительного молчания. — Да, — согласился наш главный добытчик ценных сплетен, — вот только Нэш к тому времени уже семь лет, как числился гражданским мужем того самого начальника. Розердэн, мой зам, только завистливо присвистнул. — Они даже драку устроили с тем любовничком. Правду, вроде не за начальника-бету, а за винчестер с разработками Нэша, но пришлось растаскивать всем отделом. — Конечно, кто вдруг начнёт устраивать драки из-за какого-то беты, — глубокомысленно изрёк Юджин и тут же, опомнившись, испуганно взглянул на меня. — То есть я не это хотел сказать. Над столом повисла давящая тишина, как в дурном кино, когда все ожидают появления монстра. Совсем забыл представиться. Я — Абрахам Ван-Пирсон (даже не сосчитать, сколько я натерпелся в школе из-за этого имени, пока компания отца не стала достаточно знаменитой). Высокий, широкоплечий, благодаря регулярному занятию дайвингом, с лица я не представляю собой ничего выразительного: неброские черты, серые глаза и мягкий подбородок не могли произвести какого-либо впечатления. Разве что закрывающие лопатки светло-русые волосы впечатляли, когда я не забывал их вовремя мыть, что случалось не так уж и редко. Всегда в строгом костюме, всегда собран и деловит. А в прочем, обычный уравновешенный и спокойный человек не склонный к поспешным выводам, но иногда могу сорваться. В такие моменты меня побаивается даже отец, а мой брутальный зам, как-то и вовсе прятался под столом вместе со всем советом директоров, когда за период моей болезни совместно умудрились прогапать два проекта. Ах да, забыл добавить. Я — Альфа, хотя об этом никто и не догадывается, потому так и трепещут, считая, что смертельно оскорбили начальника-бету. Даже мои родители не до конца верили в мою принадлежность, по два раза в год проводя тесты в подростковом возрасте, от чего меня начинали узнавать в больницах. Да они бы и сейчас не причисляли меня к альфьему поголовью, но, как говорится, узел не пропьёшь. А он у меня хоть к двадцати годам, а всё-таки сформировался. Всё потому, что папочка, будучи беременным, подхватил редкую форму гриппа, и у меня, как следствие, нет запаха. Точнее, никто его не ощущает… почти никто… Нет, эту историю нужно было начать совершенно не так… Мне было шестнадцать лет, когда из-за проблем с бандитами отцу пришлось перевезти нас с папой и мелкими (моими братьями-омежками 10 и 7 лет) в небольшой провинциальный городок подальше от столицы и жаждущих похитить деток конкурента для расправы или выкупа. Купив небольшой коттедж на окраине, мы притворились обычной семьёй среднего достатка, где двое телохранителей присматривали за нами под видом папиных братьев. Нас перевели в местную школу сразу с начала нового полугодия и без лишних расшаркиваний бросили в омут учебной жизни и местных интриг. Возможно, не будь я настолько зацикленным на проблемах семьи и не считай себя самым умудрённым, то не наделал бы столько глупостей. Что-то я опять сбился. Меня привели в класс 9-а, для учащихся с наивысшими баллами и, написав моё имя на доске, так и оставили стоять перед всеми. У меня ещё не наступил скачок роста, и моя макушка едва выглядывала из-за огромной лекторской кафедры. Помню, как впервые ощутил собственную нелепость: худой, невысокий, с угловатой фигурой и яркой россыпью прыщей на лбу. В предыдущем классе у меня были хорошо сложившиеся отношения с одноклассниками, и я, хоть и не был первым заводилой, но входил в пятёрку самых компанейских парней. Мы дружили с ними с детского сада и совершенно не обращали внимания на внешний вид друг друга. Наверное, это был тот самый переломный момент, когда ребёнок становится подростком. Я был невзрачен, жалок и не уверен в себе. А на второй парте сидел ОН. Бог и предел моих мечтаний. Как оказалось позже, в таком статусе он ходил для всей школы и половины города. Сейчас я с трудом могу вспомнить его внешность и наверняка не узнал бы, встретив на улице. Я вообще ловлю себя на мысли, что представить его могу только в сравнении. Они были абсолютно разными снаружи и внутри, разными настолько, что, вспоминая об этом, становится стыдно. У обоих были каштановые вьющиеся волосы. Только у одного торчали слегка неухоженным стогом, всегда сбиваясь на одну сторону, и постоянно подпрыгивали при ходьбе, как бешеные пружинки. А у другого — ровными волнами спадали на плечи. Светлая кожа с пятнышками редких веснушек, против ровного золотистого загара. Крупноватые передние зубы, что в купе с лопоухими ушами делали его похожим на мышь из комиксов, против голливудской улыбки. Небольшой нос-картошкой вечно слегка облезающий от любого солнечного лучика, против аристократического профиля. Наверное, всё было очевидно сразу, но как-то в шестнадцать лет, когда у тебя только сломался голос и ты впервые серьёзно стал засматриваться на омежьи попки, этого не понимаешь. Нет, опять я о чём-то другом… Мэй (10 лет назад) — Вставай! Встава-а-а-ай! — Рэй со всего размаху прыгнул ко мне на кровать от чего и без того раздолбанные пружины провалились едва ли не до погреба. Они то и раздолбаны были во многом благодаря моему дорогому братику и его дурной привычке будить меня экстремальными способами. Вот сейчас он едва не проломил мне позвоночник, а вчера вылил ведро воды, ещё раньше подбросил в пижаму резинового паука. В детстве я ещё пытался жаловаться родителям, за что долго ходил с прозвищами «ябеда» и «плакса», потом привык. Всё равно я был виноват, потому что к нужному времени никогда не мог самостоятельно проснуться. Просыпаться раньше не получалось просто физически, особенно после того, как просидишь до двух ночи с учебниками за старший класс. Да, я ботан и не смотрите так презрительно. Я ботан и нисколько не стесняюсь этого. Не вижу ничего зазорного в том, чтобы проводить время за поиском чего-то действительно увлекательного и полезного. Я люблю учиться и получаю от этого процесса удовольствие ничуть не меньшее, чем дядя Сэмми от просмотра своих любимых сериалов. Правду, моей любви никто не разделяет, а братец и вовсе постоянно пытается строить ей препоны, утаскивая меня на прогулки, походы по магазинам или кинотеатрам. Так что я уже привык шататься в компании его и группы его лучших друзей, что относилась ко мне, как к мелкому недоразумению и отчаянному чудаку. Рэй таким образом пытается меня приобщить к числу нормальной молодёжи. С переменным успехом. Вот вчера притащил своих друзей к нам и они до 11 резались в какую-то компьютерную игрушку, отчаянно не давая мне заниматься. А ведь мне приходится учиться за двоих: себя и брата, потому что сам он учёбу в усиленном классе не вытягивает, а мне разлучаться с близнецом совершенно не хочется. — Мэ-э-эй, засо-о-оня! Ты опять проспал завтра-а-к! — ныло мне в ухо это неугомонное чудо, дёргая за волосы. — Изыди! — убитым голосом прохрипел я, пытаясь сбросить брата со спины. Рэй в ответ притворно надул свои пухлые губки и полетел к зеркалу наводить марафет. На него совершенно невозможно было злиться. Вот вы бы стали злиться на сущего ангела с огромными голубыми глазами, по-детски припухлыми щёчками и обезоруживающей непосредственностью? Лично я не могу. Никто не может. Разве что отец, когда ещё жил с нами, пару раз шлёпал полотенцем по его наглой попке, когда брат чрезмерно шалил. Папочка же обожал Рэя безмерно, порой даже забывая, что сыновей у него всё-таки двое. Я уже давно на это не обижался, даже посмеивался временами вместе с дядей Сэмми, папиным старшим братом, над бесконечным сюсюканьем взрослого омеги. Будучи реалистом, я понимаю, что сюсюкать есть из-за чего. Несмотря на то, что вынашивались мы с Рэем одновременно, мы оказались всё же двойняшками и умудрились наследовать родителям совершенно по-разному. В своей внешности Рэй собрал лучшие черты обоих пап: глаза и губы о-папы в дополнении к носу и кудрям а-папы. Мне же достались отбракованные остатки. Видимо, когда на небесах распределяли гены, я снова проспал. В придачу ко всему, братец обладал природной харизмой, лёгким характером и чудесным умением очаровывать всех знакомых лишь парой фраз и одним взглядом. Эта способность не редко выручала нас при детских проказах и весьма значимых проступках. Однажды нам простили даже кражу из магазина, хотя я до сих пор не могу взять в толк, зачем Рэю понадобился тот свитер. С трудом поднявшись и кое-как приведя себя в порядок, я схватил на кухне вчерашнюю котлету (раз уж завтрак проспал) и поплёлся на выход. Рядом по ступенькам задорно скакал Рэй, щебеча что-то про большой бал ко дню Всех Влюблённых и обязательной подготовке к этому событию. Под подъездом нас уже ждала компания Рэя, состоящая из трёх омег и двух альф. Омеги сразу же полезли обниматься к брату, будто не виделись не пару часов, а как минимум месяц. Альфы наперебой стали предлагать понести вещи. Меня опять не заметили. Я не особо жалуюсь, меня действительно сложно заметить на фоне Рэя, да и высматривать совершенно нечего, но не слишком приятно, когда тебя небрежно пихают в бок или вообще игнорируют. Я, наверное, к этому уже привык. В 16 лет большинство омежек с нетерпением ждут первой течки, тискаются с альфами из старших классов и рукоблудят по ночам, просматривая журналы с горячими самцами. Мой брат иногда так пыхтит, что может озвучивать порнушку, а на первую свою течку даже койку вместе с партнёром разломать умудрились. Мою. Меня же ароматы альф в большинстве своём не интересуют, некоторые даже вызывают тошноту, просмотр накачанных красавцев вгоняет в уныние, а организм больше требует сладостей, чем секса. Так что для приятелей Рэя я не представлял никакого интереса, будучи слишком некрасивым и сдержанным. Хотя иногда я очень сомневаюсь, что даже при более распущенном поведении кто-либо возжелал моего рябого зада. Да-да долбанные веснушки у меня даже там. Если ходить до школы и сопровождать в загулах по магазинам я был просто обязан: Рэй иногда устраивал настоящие истерики, когда я отказывался посещать с ним очередной бутик, — то общаться со мною на занятиях никто не стремился, пока дело не доходило до тестов или контрольных. Компания брата всегда «вежливо» оставляла меня в вестибюле, радостно упрыгивая в толпу галдящих учеников. Не сложно догадаться, что в школе я особенно популярным не был, и показываться в моей компании на переменах считалось дурным тоном. Бить и унижать никто не лез, всё же я брат самого популярного омеги, но и особой вежливостью никто не блистал. Этот день не был исключением из правил. Переодевшись, я тихонько прошмыгнул по коридору, стараясь не рассыпать учебники, и уселся за своей первой партой, чтобы до начала занятий доделать за Рэя отчёт по химии. Он умудрился напрочь забыть о задании, и мне пришлось писать всё в последний момент. Я так увлёкся процессом, что не сразу сообразил, почему класс притих. Мистер Коринз привёл к нам новенького, всем своим видом показывая, как именно он «радуется» такому приобретению. Наш классный руководитель «радовался» любому ученику. Я перевёл взгляд с вечно хмурого немолодого омеги на нового одноклассника и обомлел. Нет, парень был обычным подростком, может, слегка болезненным и худым для своего возраста, но поразило меня не это. Стоило мне увидеть большие, чуть растерянные глаза цвета грозового неба, как что-то в груди болезненно сжалось, а в низу живота непривычно потяжелело. На миг мне показалось, что я забыл, как дышать. На один миг наши глаза встретились, и он продолжил рассматривать аудиторию, будто ожидая чего-то. Стало очень неловко за свой небрежный вид, нечесаные волосы и дурацкие уши. Захотелось юркнуть под парту, спрятаться и уже оттуда наблюдать за ним, но вместо этого я встал из-за стола и смело отправился к новичку. Вообще-то, у нас был свой комитет для встречи новеньких и их адаптации, в который и входил мой брат, но видя на Таймане (как его представили) недорогую рубашку и потёртый пиджак, я понял, что никто к нему так и не подойдёт. Будь новичок красивым хрупким омежкой с кокетливым взглядом, или брутальным перекачанным самцом, им бы заинтересовались из «комитета», а так не стоило и надеяться, что кто-то захочет возиться, объяснять расписание, показывать кабинеты и задания. Я подошёл к кафедре и едва не задохнулся от восторга. От новенького вместо приторных духов или дешёвого дезодоранта пахло книгами, типографской краской и странной свежестью. Кровь мимо воли прилила к щекам, я, стараясь не выдать себя, смело про-тянул руку: — Я — Мэй Линтоп. — Очень приятно, — мою ладонь слегка пожали. Наверное, мы комично смотрелись вместе, потому что с задних парт раздались редкие смешки наших «клоунов». Мне было решительно всё равно. Я держал за руку самого замечательного альфу в мире и верил, что всё в этой жизни у меня будет хорошо.