Старые, G
7 января 2019 г. в 19:12
Слыша усмешку в стороне, Ангела отворачивается от тускло сверкающего планшета к источнику шума:
— Что?
— У тебя всего два седых волоса.
Резко Циглер отодвигается. Противоположная сторона дивана холодит спину. На чужом лице вырастает непонимание, как ледяная кромка на воде. По душу второй непременно приходит капель — мерные удары раскалывают лед. Ангела уверена, это не тот случай.
Она уверена, технологии ничто по сравнению с природой; уверена, что вянет, как забытая в вазе роза. Склоняет печально голову, костенеет в неудобном положении, не в силах сдвинуться, а лепестки с насыщенного бордового переходят к миндальному. Сложно заметить, как это происходит. А когда момент настает — назад не вернуться.
У Ангелы не то изнеженное искусственным светом лицо без изъяна, не та кожа, по которой провести и почувствовать бархат, не то стройное и правильное мировоззрение. Вся целиком Ангела — не та. Уже не она напоила чужое сердце страстью так, чтобы сквозь стенки сочилась.
Но почему-то Мойра остается. Она наблюдает с тихим, кротким, давно вышедшим за рамки профессионального уважением.
Почему-то Ангела не гонит ее. В груди вспыхивает, мечется, трещит, искрится, никогда не догорает ответное чувство.
Постепенно новое место перестает пугать, но то, что ближе к Мойре, кажется лучше. Девушка придвигается к ней, и грузная ладонь приземляется на плечо. Пусть не так, как хочется — давит ощутимо даже сквозь вязаную ткань. Так, как нужно.
Ангела помнит, как эти же руки сжимали до того, что испустить вздох становилось испытанием, как перекидывали по телу жар, как вжимались до боли в выжженное.
Они стали спокойнее. Наверное, это хорошо. Часами сидеть, занимаясь каждая своим делом, работать вместе, но по отдельности, спать рядом, не нарушая границ чужого комфорта.
Вывод напрашивается сам собой.
— Мы такие старые.
— Говори за себя! — деланно протестует Мойра, садясь на месте. Тремя месяцами ранее ей исполнилось сорок шесть. Седины у нее больше — Ангела проверяла.