Не навреди

       Мойра не обладала тяготением ни к одному из сезонов года, может, в ней никогда не скрывалась тонкая душа, а, может, повлияла вечная занятость. Однако, заметив приближение февраля, она просила замениться и постоянно брала отгулы, словно тщательно к чему-то готовилась. И причиной был отнюдь не трудоемкий поиск зимней резины, которым отговаривалась женщина.        Любая кооперация воспринималась О'Доран как бесполезность — хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сама. Неудивительно, что совместная лаборатория казалась ей сродни минному полю. Обстановка мало мотивировала на исследования: всюду разводы от кофе и энергетиков, нехватка свободных колб и тонны подарков от верных поклонников Циглер. Местную ангела-хранителя засыпали вниманием и в обычное время, но с Валентиновым днем оно возрастало в геометрической прогрессии. Не то чтобы Мойра завидовала этому, напротив, она была так же удручена глупой традицией, как и виновница бардака.        Необычайная тактичность стала даром и проклятьем Ангелы. Не выносившая шоколад ни в каких его проявлениях, она предпочитала об этом умалчивать, пока сласти копились и копились. Не в силах наблюдать за превращением лаборатории в пряничный домик, О'Доран вмешалась.        Она не выдумала ничего проще, чем забрать запылившиеся подарки себе. С того времени между коллегами появился негласный договор, и Циглер начала складировать сласти у стола Мойры, каждый раз добавляя записку с вежливым "спасибо".        Оказалось, шоколад прекрасно шел под виски, особенно перед началом смены, когда нужно создать иллюзию приятного человека. Сама Циглер со стеснением отмечала вкусный запах, исходивший от коллеги. Обе остались бы довольны, не существуй одного "но" — грустных вздохов Ангелы на шелест фантиков. Ладно, если бы печальные вспышки случались исключительно на обеде, нет, они возникали на протяжении всей смены.        Жажда справедливости толкнула О'Доран пустить свою любовь к карамелькам в дело, и несколько ярких конфет спрятались в отчетах Циглер. Через несколько часов они ожидаемо пропали, а в перерыве Ангела поблагодарила Мойру за чуткость, что бы это ни значило.        Для формирования привычки не потребовалось много времени. Пусть за вываливающиеся из белого халата леденцы великая и ужасная Мойра О'Доран утратила статус ужасной, довольное мурлыканье Циглер определенно стоило того.