***
Место для проведения вечера Вероника выбрала блестящее, полное огней и бурлящее разговорами. Здесь Бетти не совсем в своей тарелке, но это место, где даже при приглушенном освещении Вероника сияет, и Бетти с удовольствием греется в ее лучах, находясь достаточно близко, чтобы их чувствовать и одновременно достаточно далеко, чтобы не попадать в центр внимания как Вероника. Однако сегодня после того, как она сдала куртку в гардеробную с некоторой долей нежелания и, взяв под руку Веронику, позволила ей провести себя через толпу, она поймала взгляд на себе, на себе одной, он устремился на нее сразу же, как заметил Веронику. Это был взгляд Джагхеда, который смотрит на нее с чем-то, что она не может определить в его глазах, горящих тьмой, а его кадык дергается, когда они с Арчи направляются к ним. — Привет! — приветствует их Арчи с широкой улыбкой, в то время как Джагхед произносит: — Черт возьми, Бетти. Его слова звучат тихо, тише восклицания Арчи, тише баса играющей музыки, но она слышит их, а также небольшое напряжение в слогах, громкое и ясное. Она застенчиво опускает ресницы и выглядит слегка довольной. — Вероника принарядила меня, — объяснила она. — Она проделала отличную работу, — говорит Арчи, скользя ладонью по талии Вероники. — Ты выглядишь потрясающе, Бетти. — Спасибо, — отвечает она, улыбаясь. Вероника облокачивается на своего парня. — Давай найдем шампанское, Арчикинс, — говорит она, всего на мгновение бросая взгляд на Бетти и Джагхеда, прежде чем увести Арчи. Как только они удаляются, Бетти подходит ближе к Джагхеду. Он поднимает руку и легко и коротко дотрагивается до ее локтя. — Черт возьми, — передразнивает она, наклонив голову на бок и оценивая, как он выглядит в своем темно-сером костюме. Он смеётся, поднимает руку и потирает затылок. — Вечеринка довольно шумная, — комментирует он. Она кивает. — Даже более шумная чем в прошлом году. — Да, — вздыхает Джагхед, не сильно озабоченный этим фактом. Он приближается к ней и наклоняет голову так, чтобы его губы были у ее уха. — Хочешь уйти отсюда? — спрашивает он, и мурашки пробегают по ее телу как молния, заставляя ее чувствовать себя под напряжением. — Я куплю тебе кусочек пиццы. Теперь ее очередь смеяться, а затем, выпустив дыхание, которое она не заметила как задержала, она отклоняется от него, чтобы посмотреть в его лицо. — Ты купишь мне выпивку, — торгуется она. Его рука ложится на ее спину, а кончики пальцев касаются ее голой кожи. — Это я могу.***
Они проводят весь вечер вместе, стоя по одну сторону высокого круглого столика, на котороый они поставили свои напитки. Джагхед не пьет много — он все еще допивает тот же стакан бельгийского пива, в то время как Бетти выпила уже второй «Амаретто Сауэр». Он видит, что она это замечает, и говорит ей: — Мой отец — алкоголик. Он завязал в тюрьме. Она кивает и поднимает руку, чтобы положить ее на стол, слегка проведя мизинцем по его руке. Она не говорит ничего банального типа «как мне жаль это слышать», но вместо этого спрашивает: — Ты часто с ним видишься? С отцом? — Несколько раз в год. Я выбираюсь туда, как получается. — Это хорошо, — мягко говорит Бетти. — Должно быть, он гордится тобой, Джагхед. Он знает, что ты пишешь будущий популярный американский роман? Он слегка улыбается. — Он не гордится, потому что фактически это не так. — Думаю, здесь я могу судить об этом. — О, так? — его улыбка растягивается, и он скользит рукой под ее ладонь, чтобы перевернуть ее и их пальцы могли переплестись. — Ты же не сбежишь, не так ли, Беттс? — Я редко сбегаю, — честно говорит она. — Особенно, когда я заинтригована. Взгляд Джагхеда мгновенно падает на ее губы. Он знает, что она имеет в виду: ее интригует не только его книга — и она знает, что он знает об этом. Она поворачивается к нему лицом, надеясь, что он сделает шаг. Он имитирует ее жест, поворачиваясь к ней. Его рука отпускает ее руку и ложится на ее щеку, а его большой палец скользит по ее подбородку. У нее перехватило дыхание. — Твои родители тоже должны гордиться тобой, — тихо говорит он. — Ты самостоятельно доказываешь на что способна здесь, в другом городе. Ты такая умная и внимательная, и… ты такая красивая, Бетти, вдобавок ко всему, — он слегка нахмурился, а один из уголков его губ опустился. — Тебе не нужен увлажняющий крем, стирающий эти гребаные ранние признаки старения. Она слышит то, чего ждала, но его слова заставляют ее сердце переполниться чувствами, что кратковременная боль начинает щемить в груди. — Спасибо, Джагги, — бормочет она. Он кивает и медленно отводит руку от ее щеки. — Хочешь еще… Они оба вздрагивают от многочисленных голосов, кричащих «десять!». Бетти смотрит на ближайший экран телевизора и видит, что уже пошел обратный отсчет до Нового года. — Полночь, — говорит она, оглядываясь на Джагхеда. Он снова кивает, а затем его губы немного изгибаются, и заметно, что он по-мальчишески на что-то надеется. — Думаешь, это плохая примета, если твой фальшивый бывший парень поцелует тебя в новый год? — Нет, — быстро и без колебаний отвечает Бетти. — Я тоже. Его дыхание обжигает ее лицо, и он кладет руки на ее бедра, когда толпа кричит «один!», а потом он целует ее, как только люди объявляют «С Новым годом!», а конфетти и воздушные шары плывут вниз с потолка. Бетти все кажется белым шумом, и она теряет себя в его поцелуе — в том, как он нежен и реален, как он дает ей все и ничего не требует взамен. Они медленно отдаляются друг от друга, прижимаясь лбами. Когда Бетти наконец удается встретиться взглядом с его туманными глазами, он говорит: — С Новым годом, — затем он вытряхивает пару кусочков конфетти из своих волос. Его пальцы на ее бедрах резко сжимаются, прежде чем снова ослабить хватку. — Мне нравилось быть твоим парнем, Бетти Купер. Он пытается убрать от нее руки, но она кладет свои ладони на его предплечья, останавливая его, и слегка подаётся вперед, чтобы его руки снова надежно легли на ее бедра. Она делает вдох, и произносит его имя: — Джагхед Джонс, — слова звучат на выдохе немного тоскливо. Она проводит ладонями по его рукам, представляя татуировки — змеи и виноградные лозы, а также дух подросткового бунта и пробирающую боль, прописанную на его коже словами, понятными только тем, у кого имеется привилегия быть посвященными в их смысл. Она проводит руками вверх по его плечам. — Я не пропащая, — говорит она почти шепотом. Она сцепляет руки за его затылком. — И ты тоже. Бетти прижимает губы к его губам. Есть что-то неуверенное в ее поцелуе, но он отвечает на него с достаточной свирепостью, так что ее кожа искрится теплом. Через мгновение он улыбается в ее губы, как будто ее слова просто предназначались только для него, и это тоже заставляет ее улыбаться. Они ударяются зубами, и оба смеются, не нарушая поцелуй; Джагхед притягивает ее ближе к себе, так что они вплотную прижаты друг к другу, и Бетти крепче обнимает его за шею. Он целует ее так крепко, что слегка наклоняет назад, она кладет руку на его щеку, прижимая его рот к своим губам, а ее язык скользит по его губам. Воздушные шары заполняют пол, официанты лавируют с подносами, уставленными бокалами шампанского, но они игнорируют все это, его руки скользят по коже, ее платье обнажается, когда ее руки скользят под его пальто, чтобы крепче держаться за него. Джагхед целует ее до тех пор, пока она не станет почти легкомысленной, запыхавшейся, с лёгким головокружением, и даже тогда Бетти не хочет отпускать его.***
Канун Нового года, и Джагхед действительно как обычно не хочет никуда идти. Вероника заставляет его и Арчи пойти на какую-то вечеринку в центре города, и, хотя он не готов к ее запланированным мероприятиям в лучшие деньки года, канун Нового года — это совсем другой вопрос. Везде очень людно, особенно ближе к Таймс-сквер, и появляется так много глупых надежд просто потому, что это конец года. Поцеловать кого-нибудь в полночь, напиться до потери пульса, отлично провести время. У новогодних вечеринок должна быть обязательная для чтения памятка «веселитесь, это обязательно», чтоб уже наверняка. Как бы ему не хотелось не показываться на вечеринке, он, конечно же, пошел, потому что Веронике трудно сказать «нет», и потому что он как хороший друг не может бросить Арчи. Кроме того, этот год может быть немного другим. Совсем немного. Он вроде как влюбился в Бетти (черт возьми, на самом деле редкий случай, когда он честен с самим собой), и он солгал бы, если бы сказал, что, зная, что она будет там, по крайней мере, не подумает насчёт похода на вечеринку. (А также насчёт бритья и одеколона, который он одолжил у Арчи. Прекрасно.) Они с Арчи добираются туда первыми, но прибытие девушек не заставляет себя ждать. И какое это прибытие: сначала Вероника в предсказуемо вызывающем платье, которое мерцало, когда она двигалась, а затем… Бетти. Вау. Единственное, о чем может думать Джагхед, когда видит ее, — к сожалению, первичное и физическое по природе, но, боже, это платье… ничего не оставляет воображению, одновременно подчеркивая каждую совершенную часть ее тела. Как будто после нескольких дней, когда он был ее парнем, целовал ее на показ, а затем целовал и по-настоящему, вот что ему было нужно: быть более осведомленным о ее теле. С другой стороны, восхищение кажется взаимным, когда она проводит руками по его груди и наклоняется к нему без необходимости, пока они вместе потягивают напитки и стараются пережить эту вечеринку. Они целуются в полночь — его идея, приправленная полу-шуткой о том, что он — ее фальшивый бывший, и она не отвергает его. Его опасения о том, что он не тот тип парней, который подходит ей, так же присутствуют как и два дня назад, когда он покинул ее квартиру, но ее глаза серьезны, несмотря на их болтовню, и после разрыва поцелуя Джагхед не может не признаться, что ему понравилось притворяться ее парнем. Он хочет продолжить, но не может, боясь, что если скажет ещё хоть что-то, то все закончится. Это уже слишком, слишком далеко зашло, слишком смело… Бетти произносит его имя, цитирует его татуировку, поднимает руки вверх и целует его.***
Он не хочет ничего, кроме как продолжать целовать ее — за исключением, возможно, одного; перетащить ее в отдельную комнату и сделать нечто большее, чем это, — но Джагхед быстро осознает, что здесь присутствуют оба их лучших друга, и хотя его друг, несомненно, примет это спокойно, то ее подруга — определенно нет. (В лучшем случае Джагхед предполагает, что Вероника будет поддерживать их, ведь в конце концов, с самого начала это была ее идея, но он также предполагает, что эта мысль кажется слишком нереальной, и он просто хочет растянуть момент ещё на секунду, чтобы насладиться Бетти, прежде чем Вероника пронесется ураганом.) В то же время ему очень трудно перестать прикасаться к ней, поэтому они отходят к столу, который находится в стороне и немного вдали от посторонних глаз. Бетти сильно наклоняется к нему, и, хотя они оба перестали пить примерно за час до этого, ее яркие глаза все еще окрашены немного теплой, пьяной дымкой, и он полагает, что она, вероятно, немного сонная. Джагхед обхватывает ее рукой, другая рука опирается на ее колено, которое уткнулось в его бедро. Голова Бетти слегка наклонена назад, плечи покоятся на сгибе его руки, и время от времени он целует ее. — Я скучала по тебе тем утром, — внезапно говорит она ему, поднимая тяжелые ресницы. Джагхед может чувствовать, как ее глаза ищут его лицо. Он отводит взгляд. — Да, я… — он замолкает, не зная, что сказать. Может, что-то типа «извини, моя неуверенность в себе длиной в милю, и все, что касается тебя, ее усиливает?». Едва ли. Он успокаивается, одаривая ее лёгкой улыбкой, затем сжимает ее колено. Когда он оглядывается на нее, он обнаруживает, что она все еще внимательно его рассматривает, ее брови слегка нахмурились, а челюсть расслабилась. — Было бы неплохо проснуться с тобой тогда, — добавляет Бетти более тихим голосом. Джагхед сглатывает. — Я не был уверен, что ты этого хочешь. Ему не хочется этого признавать, но Бетти хмурится ещё сильнее. — Что? — спрашивает она, немного выпрямляя спину. — Мы целовались, и я заснула на тебе, и ты думал, что я не хочу, чтобы ты остался до утра? — Я не знаю, — честно говорит он, чувствуя, что узел в груди начинает медленно распутываться. Он не уверен, задушит ли его веревка после этого, но он больше не может оставить ее там, где она находится. — Такие девушки, как ты, обычно не… я не из тех парней, которых ты приводишь домой к маме. Это очевидно, — добавляет он, постукивая ее по колену и одаривая ее несколько кривой улыбкой, желая добавить: «как это и произошло». Он хотел рассмешить ее, но Бетти только сильнее хмурится. — Ты познакомился с моей матерью. Думаешь, я буду судить так же, как и она? — Нет! — быстро говорит Джагхед. — Это не так! Я подумал… я думаю, что тебе было весело, и мне было весело, и, может быть, это все, чего ты хотела. Бетти поднимает ногу, заставляя его руку упасть с колена. Она вяло плюхается на его собственную ногу. Он вздрагивает. — Это все, чего ты хотел? — Нет! — говорит он снова, на этот раз разгоряченно качая головой. — Нет, детка. Я… черт, у меня плохо получается. Она скрещивает свои руки на груди. Джагхед пытается не заметить эффект, который этот жест оказывает на ее декольте. — Да, это так, — раздраженно отвечает она, но уголки ее рта слегка приподнимаются, и это дает ему надежду. Джагхед сжимает губы и делает глубокий вдох, пытаясь понять, как лучше изложить то, что он хочет сказать. Он проклинает свою саморазрушительную черту — еще одно великое наследие своего отца, и, наконец, проговаривает: — Ты невероятная, Бетти. Ты умная и красивая, и быть твоим парнем три дня было… я был счастлив, действительно счастлив. Даже если это было показухой. Я хочу, чтобы все было по-настоящему. Но… Но я видел этот фильм, и по сценарию ты со мной не останешься. — Стоп, — вздыхает Бетти, протягивая руку к его рту, заставляя замолчать. — Было прекрасно, ты хочешь, чтобы это было по-настоящему, стоп. Я тоже. Глаза Джагхеда встретились с ее глазами, в ушах слегка звенело. В его голове проскальзывает мысль, что, вероятно, он ослышался, и она оседает в голове. Его глаза с надеждой и блеском счастья расширились и, вероятно, все еще немного действует алкоголь, и все это его успокаивает. Он целует ее ладонь, затем мягко говорит: — Ох… Или может быть…***
Они уходят, не попрощавшись с Вероникой и Арчи, которые были то на танцполе, то где-то ещё в течение последних полутора часов. Джагхед предполагает, что Арчи останется у Вероники, оставив свою квартиру свободной для них, но после двадцати минут неудачных попыток вызвать такси, становится понятно, что им придется пройтись пешком. Квартира Бетти ближе, так что план меняется. Джагхед осторожно смотрит на ноги Бетти, принимая во внимание высокие каблуки, которые она носит. Ее платье такое короткое, что его даже не видно из-под ее пальто. Он знает из непосредственного опыта сегодня, что ее ноги голые, поэтому она точно замёрзнет по пути, хотя вечер довольно теплый для утра первого января. — Ты меня согреешь, — уверяет Бетти, крепко сжимая его ладонь. — Мы можем останавливаться везде, где открыто. Нам не так далеко. — Ты уверена, детка? — Джагхед спрашивает, кладя ладонь на ее щеку. Он всматривается в ее глаза. — Я не против подождать подольше. Бетти целует его, прежде чем ответить — жесткое, но одновременно теплое давление, которое обещает нечто большее. — Я против, — мурлычет она, свободной рукой проводя по его груди. — Я хочу вернуться домой. «С тобой» — подразумевает она, и, боже, Джагхед понятия не имеет, как ему так повезло. — Ну, на это трудно сказать «нет», — Джагхед чмокает ее в губы и протягивает ей свою шапку. — Хотя бы прикрой голову, хорошо? Она принимает ее с удивительным рвением, натягивая на своим белокурые волнистые волосы с широкой улыбкой и легким хихиканьем. — О! — она задыхается, хватаясь за грудь в наигранном шоке. — Меня переполняет внезапное желание надеть шотландку*… — Ха-ха, — сухо говорит он, обнимая ее, когда они начинают идти к дому Бетти. — Тебе нравится моя шотландка. Бетти невинно пожимает плечами. — Полагаю, что так. Хотя я неравнодушна к тебе и без рубашки. — Я знал, что ты со мной только из-за моих татуировок, — Джагхед замедляет свой темп, чтобы он мог снова поцеловать Бетти. Она прекрасна даже с его старой шапкой на голове. Он задается вопросом, сколько людей сказали ей это, и скольким она на самом деле поверила. Это происходит в двух кварталах от гастронома, который каким-то образом не забит посетителями. Они покупают две чашки плохого кофе, затем Бетти танцует на месте, видимо, чтобы вернуть ноги в чувство. После пятнадцати минут разогрева (в том числе пяти из них, проведенных с ней, прижатой к двери ванной комнаты, а его рука находилась под ее платьем) они снова продолжают идти. На этот раз алкоголь определенно выветрился, но в венах Джагхеда есть тепло, которое он может приписать только Бетти. Он надеется, что у нее похожее чувство. Это кажется клишированным: прогулка по городу ночью, улицы, освещенные фонарями и неоновыми вывесками, его рука в ее руке. Как какой-то глупый фильм, над которым он раньше издевался, а теперь он понимает — о, это и есть то, о чем все поют. И внезапно ему не хочется, чтобы ночь заканчивалась. Все равно когда мимо них проезжает такси, Джагхед бежит на середину улицы, чтобы остановить его. Автомобиль сразу не останавливается, но спустя мгновение тормозит, и Бетти с невероятной благодарностью в глазах позволяет Джагхеду помочь ей сесть в машину. Бетти дает водителю свой адрес. — Спасибо, — говорит она, улыбаясь ему через зеркало заднего вида. С огоньком в глазах она смотрит на Джагхеда и добавляет: — Дадим двадцать лишних, если не будете смотреть в зеркало. Ничего плохого на самом деле не происходит, потому что даже если он и кажется, что потенциально может быть таким типом парней, на самом деле он не такой, и Бетти определенно не такая девушка. В основном она закидывает ноги на его колени, чтобы его руки и куртка могли согреть их; в какой-то момент появляется риск пересечь границу дозволенного, когда он не может остановить пальцы от того, чтобы забраться немного выше, но затем такси подъезжает к бордюру, и Джагхед понимает, что они прибыли. — Ты ведь поднимешься, не так ли? — Бетти вздыхает, а в ее глазах появляется дразнящий блеск. Очевидно. В ответ Джагхед пихает деньги водителю, затем выскальзывает с заднего сиденья и подает руку Бетти. Она опирается на него, умудряясь как-то изящно выйти из машины, несмотря на низкую посадку авто и невероятно короткое платье Бетти, и они проскальзывают внутрь фойе здания. Они целуются в лифте, его ладони хватаются за ее попу, а ее руки тянут его за волосы, и когда они достигают ее этажа, она почти вытаскивает его за лацканы.***
Утром, когда Джагхед просыпается, он чувствует лёгкий вес своей обнаженной подруги на груди и ее пальцы, играющие с его волосами. — Доброе утро, Джагги, — говорит она, а ее глаза мягкие и сонные. Он нежно целует ее. — Доброе утро, детка. Обычная утренняя программа инстинктивно проносится в его голове: туалет, кофе, завтрак. Он мысленно добавляет утренний секс в список и решает, что ему нравится, как это словосочетание звучит на кончике языка. А потом внезапная мысль. — Итак… кто из нас расскажет Веронике?