Вспышка

В скором времени, Шедоу понял, что, к великому сожалению, всё идёт далеко не по плану. Силы постепенно убывали, а бой беспрерывно продолжался как ни в чём не бывало, будто бы походя на тренировку учителя с учеником. И кто из них кто, сказать было сложно: в полной мере раскрыть свои способности оказалось намного труднее ожидаемого из-за деревьев, которые обступили сражающихся в единый замкнутый круг, не давая рискнуть и манипулируя истинной сущностью. Чёрно-красный боялся телепортироваться и использовать Хаос Контроль, так как энергия, исходящая из хозяина драгоценного камня, имела возможность одновременно разрубить стволы, таким образом, завалив не только соперницу, но и его самого; да и куда, по правде говоря, бежать? Вперёд? Направо? Налево? Назад? Волны обязательно растекутся на достаточно длинное расстояние, поэтому препятствовать этому — явно бесполезное занятие. …Что касается противоположного пола фигуры — её страх впритык граничил со страхом ежа. Правда, он имело некое различие: девушка больше беспокоилась небрежной искрой огня уничтожить целый великолепный удивительный наряд земли, нежели за что-либо ещё; Персиваль старательно держала себя под контролем и, как ни странно, у неё неплохо выходило, отчего отточенный с годами талант расцветал с каждым взмахом холодного оружия. Преимущество резко переходило то на одну сторону, то на другую, напоминания странное перетягивание веревки между друг другом. — Что такое, в чем дело? — насмешливо спросила Блейз, ловко увернувшись от непредвиденного удара, подставив плечо, облаченное в железные доспехи. Лиловое тело с прискорбием ощутило неприятную тряску. — Разве можно вести себя столь безрассудно? — Я не слишком люблю мучить соперников. — собеседник подпрыгнул, чудом избежав возникшее пламя на своей шкуре, а затем атаковал новым выпадом, испытывая огромную нескончаемую ненависть к кошке, которая, между тем, попыталась ударить в коленную чашечку, но вновь ничего не вышло. Он выдохнул, также стремительно вдохнув воздух обратно и, воспользовавшись необходимым моментом, сделал несколько атак, проверяющих реакцию воина: пирокинетик защищалась неистово, невозмутимо и с непоколебимой уверенностью в том, что фортуна широко улыбнется. — Не теряйте бдительность! — Ах, как забавно! Постарайтесь применять тоже Ваш совет на практике… — Я снимаю с себя всякую ответственность, сеньора, если перед Вашей гибелью Вы получите множество грубых шрамов, которые, без сомнений, изородуют Вашу природную естественную красоту. — Не будьте так самонадеянны и глупы. Мне вновь приходится в Вас разочаровываться. — губы, обычно столь чувствительные и выразительные, на мгновение плотно сжались в тонкую выразительную полоску, теперь выражали отвращение к столь гордому существу. Стоило рапире попасть в руку, и дама превратилась в опасного коварного врага, отчаянно борющегося не только за свои идеи, но и, в первую очередь, за своё достоинство. Ланселот ощущал странное волнение, смешанное с агрессией, впечатлительной яростью. Как бы он ни провоцировал несчастную на различные действия, выгодные исключительно лишь ему одному, таинственной незнакомке, настоящее имя которой было неизвестно, удалось волшебным образом выскользнуть из жестоких условий, отделавшись лишь незначительными ссадинами. От досады ёж нанёс решительный батман в третью позицию, и в этот миг, всего в нескольких дюймах от шеи, внезапно сверкнуло острое лезвие. — Думаете, Вы можете обмануть меня? Юноша сделал несколько шагов назад и поднял меч над головой, опытно отразив мощный удар. — А Вы не так глупа, как кажетесь на первый взгляд. Новый укол, вслед за которым Шедоу даже как-то неожиданно растерялся: он, наконец, понял, что шансы из ста процентов, чтобы победить, бегло сползли на малые пятьдесят. Четвёртый сектор, третий, опять четвёртый… Бойцы хрипло кашлянули от усталости, хотя наличие дьявольского упрямства не позволяло им раскрыться в настоящем обличии. Титулы, присвоенные обоим буквально с момента вступления в рыцарство, всё ещё навязывали канонные правила относиться к друг другу с уважением, официально, с великим почтением. И, как ни странно, это начинало раздражать врагов ещё больше, обостряя негативные отношения. — На меня! — издала боевой возглас гневная повелительница пламени, и метнула малую порцию живого огня прямо в руку Совершенной Формы Жизни. Лицо Ланселота нехотя искривилось от боли. Колкое жжение, покрывающее целиком и всюду пальцы, которые крепко держали Священный меч Арондт, заставило испытать обладателя довольно-таки правдивую муку. …Наверное, это была последняя капля терпения, которая нашла выход в непростой дилемме: заставить Персиваль одуматься, сдаться и остаться живой или раз и навсегда покончить с ней без всякой мягкости, без всякой пощады. Теперь настанут страдания. Он не мог проиграть представительнице женского пола; проще было положить голову на поле сражения, чем так опозориться. Цена победы обещает быть любой, какой угодно, даже если ради неё придется вылезти из кожи вон.  — Разминка кончилась, юная леди! ******* Блейз стёрла с внутренней стороны ладони проступивший в малых количествах пот, а затем перекинула оружие в соседнюю руку. Она тряслась как в лихорадке то ли от волнения, то ли от подступающей слабости, на ходу просчитывая, какую же позицию принять ей дальше. Отважные броски вперед помогали сохранять достаточное хладнокровие, чтобы внимательно контролировать каждые новые действия противника, но свежие раны, полученные в ходе сражения, пугающе ныли, заставляя терять чуткую бдительность. Становилось всё холоднее и холоднее. Пирокинетик чувствовала подступающий, необъятной силы жар, хотя при этом натыкалась на наличие беглых мурашек по спине — минус стоял такой, что даже говорить представлялось довольно-таки хлопотным делом. Впрочем, даже данный факт не помешал проворно сделать удар, подобный укус злобной змеи: павший рыцарь попятился, попытавшись с огромным трудом выйти из возникшего унизительного положения. И у него получилось. Ёж отбил атаку резким сухим движением, сделав несколько шагов вперед, заставив кошку отступить. В отместку же член Круглого стола парировала защиту, уже даже не рассчитывая на особую тактику. Действия превращались в рефлекторные, безотчётные, инстинктивные, лишь ради того, чтобы уловить подходящий момент. — Так Вы говорите, сеньор, что женщине не подобает сражаться? — наконец, послышался новый звук среди тихого звона острых предметов. — Позвольте же поинтересоваться: кто Вам сказал эту ерунду?.. Слова как нарочно остались проигнорированными. — Вы знаете, я… Взмах, сопровождаемый тихим шипением — остриё опасного предмета коснулось обнаженной ключицы, на малую долю войдя в хрупкое тело, отчего пострадавшей почудились плывущие круги перед глазами. Персиваль на мгновение замерла, медленно опустила рапиру, еще сильнее сжав её рукоятку, а затем приложила максимальные усилия, чтобы не взглянуть на бледный, теперь уже покрытый чистой кровью, мерцающий снег. Она едва сдерживалась от слёз, от отчаяния, слишком глубоко поселившегося в невинной девичьей душе, ибо постепенно начинало казаться, что судьба уже давно предрешена: тело, без сомнения, погибнет. Обмягшее тело, но не дух. Оба твёрдо прекрасно знали: его настоящую сущность сломить невозможно. Без сомнений, подобной силой была наделена и представительница очаровательного пола: гордость, смешанная с величием никак не позволяла склонить колено перед невежей. Пострадавшая выпрямилась, устремив кончик рапиры опять к земле. Взаимностью ответил и Шедоу, следуя кодексу фехтовальщика. Его лицо исказилось судорогой: добить пирокинетика было слишком подло, а оставить его в таком в состоянии — ну, что ж, по крайней мере, чаша весов уверенно склонилась в собственную пользу. Веки едва прикрылись, заставив уши безукоризненно вслушаться в биение пульсирующего сердца. — Прекрасно. — коротко ответила кошка. — Жаль, что так вышло. — равнодушно произнёс ёж, сплошь и полностью покрытый значительными ссадинами, порезами и ожогами. Больше всего успела пострадать голова, которая, на тот момент, была готова расколоться на тысячу кусочков; от пушистого белого меха, ровным счетом, не осталось ничего, кроме еле видимых остатков. В особенности, поражали изогнутые колючки, где чётко виднелись несколько ушибов — юноше изрядно досталось. Казалось, что ещё немного, и тот уже не сможет стоять на ногах, но умение сдерживать себя превысило подпирающие слабости. … Небо приняло нежный голубо-перламутровый оттенок. Снегопад уж давно перестал падать, вьюга утихла, и ветер одиноко замолк вместе с ней. Тяжёлые тучи в кое-каких местах развеялись, поэтому купол Земли напоминал лоскутное красочное одеяло, защищавшее от любой неприятной напасти. Деревья загадочно исчезли, открыв перед собой необъятные широкие просторы. Приближалось раннее зимнее утро. Воины переглянулись, стремясь найти у друг друга ответ на поставленный вопрос: это конец? Чего уж более тянуть? Какой смысл продолжать войну дальше, если их мощь стала хрупка подобно тонкому стеклу — всего лишь один уверенный удар мог помочь доделать до конца начатое дело? Одновременно девушка и парень медленно подняли оружия как в зеркальном отражении, однако никто из них так и не решился начертать на своём имени прозвище «Убийца». Персиваль со страхом слышала бегущую в венах горячую кровь отчасти из-за победившей усталости; Ланселот вдруг почувствовал пробежавшие по спине мурашки. Он знал, что ни в коем случае нельзя осуществлять задумку хотя бы потому, что мучения были сделаны. Незачем дарить мучения бывшей подруге, которая и так не желала ломаться под гнётом судьбы; хотя, признаться честно, рассуждать было уже слишком поздно — дыхание смерти прочно присутствовало рядом. И та спокойно чего-то ждала. Соперники отвели в бок средства нападения, приготовившись сделать окончательный решительный замах. Священные мечи в их руках удивительно странно завибрировали, и чем ближе лезвия направлялись в сторону врага, тем больше хозяева убеждались, что предметы впервые не желали слушаться. Подобная происходящая вещь казалось нереальной, однако факт остается фактом — древние силы бунтовали, мешая сконцентрироваться на поставленной задаче. «Что происходит?» — с большим беспокойством спросила сама у себя девушка, столкнувшись с возникшей проблемой, похоже, впервые. В неловком ступоре стоял и Шедоу, ощущая каждым дюймом тела удивительный электрический разряд тока, пульсами проникающего в его мозг. Оба абсолютно не понимали, в чём дело, буквально минуты две стремясь снова влиться в реальность, решить пугающую головоломку. Наступил коронный момент, когда необходимо было расставить все точки, которые бы перевернули судьбу каждого с ног до головы. Становилось чётко ясно — пора заканчивать с этим. Тем не менее, выбор стоял непростой: последовать пути ликвидации или примирения? Принять зов разума или зов души? Ситуация оказалась настолько запутанной, что оставалось только неистово выть, сбежать, чтобы не принимать никаких ключевых ответственных решений. …Как бы всё хотелось повернуть вспять. Как бы желалось не терять собственные жизни из-за какой-то нелепой глупости. Каждый совершает глупости, о которых, скорее всего, повзрослея, успеет пожалеть; кто-то больше, кто-то меньше. Но, к несчастью (а, может, и к счастью), за каждое совершённое действие стоит плата, невообразимо высокая. Ясное лиловое пятно ринулось вверх, хорошенько оттолкнувшись от нежданно попавшегося на пути ледяного камня, а чёрно-красное, немедля сделало серьезный скачок навстречу, позабыв обо всех беспокойствах, терзающих изнутри. С поражающей скоростью меч и рапира звонко ударились друг об друга, и это было буквально последним, что успели увидеть перед собой соперники. Возникший из ниоткуда белый свет предательски ослепил глаза, лишив возможности различать цвета; голова странным образом закружилась, громко запищал режущий звук; становилось всё труднее дышать, словно ещё бы немного, и легкие бы лопнули от боли… Девушка безжизненно упала на твердую поверхность, тогда как парень глухо ударился об что-то ломкое, давшее под ушами волнующий треск.