Влюбленные безумны (Amantes sunt amentes)

Раз. Мимо провозят захлебывающуюся собственной кровью девочку. Лицо настолько бледное, что отдает зеленью. Это особенно видно, когда она открывает свои яркие голубые глаза, большие и испуганные. Кровь темным пятном просачивается через крепко зажатые полотенца, но уже не так пугающе, как это было пару минут назад на кухне. Ее быстро увозят, навсегда разлучая с родителями и домом. Теперь это место безлико. Так намного легче. Два.       Полиция оцепляет территорию, медики копошатся, как стая мух, над уже остывшими телами двух людей. Женщина на крыльце, окруженная опытными судмедэкспертами, все также лежит в замысловатой позе, похожая на подбитое животное, беззащитное и сломавшееся.       Эксперты, люди в белых и синих полиэтиленовых костюмах, о чем-то живо спорят, во время сбора улик. Закинув в пакетик окурок, один возмущенно им потряс перед лицом другого, но, по-видимому, не дождавшись ожидаемой реакции, продолжил изучение места происшествия.       В окне кухни то тут, то там мелькали такие же безликие люди в белых и синих защитных одеждах, разбираясь с главным виновником этого торжества. Три.       «Ты видишь?» Да, Уилл теперь прекрасно видел, в самую пору выкалывать глаза. Видел он не точки, носящиеся перед глазами цветовыми вспышками, размытые фигуры и обтекаемые формы машин, он смотрел глубже. Туда где безликий человек набирает номер телефона, где во время приготовления завтрака всей семьей раздается звонок, туда, где до сих пор льется кровь и бушует безумие. -Что здесь произошло?!- выкрикивает подоспевший Джек, пробираясь к Уиллу. Он бы ответил, но горло першило, а язык отказывался поворачиваться. -Джек, думаю, сейчас не время, - примирительно отвечает Ганнибал, потирая промытые водой руки, - у него шок. Если позволишь, я могу рассказать, что здесь случилось, когда мы приехали.       Грэм снова и снова прокручивал арест, но при любом раскладе, Хоббс не мог узнать о том, что его раскрыли. Он не был параноиком, чтобы в какой-то момент кинуться на семью с ножом. Нет, ему сообщили. Скачущий, но уже более осмысленный взгляд находит Ганнибала. Прямая спина, уверенность в голосе и крепкий хват рук без малейших признаков дрожи.        Сомнений нет. В какой-то момент руки перестали дрожать, а грудь часто вздыматься от быстрого неглубокого дыхания. Паника отступила, словно туман, обволакивающий сознание.       Из дома вынесли тело, скрытое белой материей, которая при легком дуновении ветра, обнажает голову Хоббса, стоит носилкам поравняться с застывшим Уиллом. Пустые глаза мужчины смотрят на него, а губы чуть изогнуты в подобии улыбки.        «Ты видишь?» Уилл прикрыв рукой лицо, наблюдал, как один из санитаров спешно поправляет ткань, и благодарил Хоббса.       Сбежать с места преступления ему удалось благодаря разговору на повышенных тонах между Ганнибалом и Джеком. Сев в машину, он поспешил уехать. В десяти километрах, вырулил на обочину, где настроив зеркало, вытер с лица все кровавые брызги. Он выглядел все хуже. Энцефалит?       Уилл до сих пор помнил тот случай, произошедший весной, несколько лет назад. Тогда они ходили на лекции одного прославленного искусствоведа, который по-новому рассматривал послание, скрытое в скульптуре Микеланджело «Пьета». Это было невообразимо скучно. Интеллигенты, рассуждающие о границах морали и религии, чванные лица которых лучились собственной значимостью. Ганнибал тогда закончил свой «круг почета» и вернулся к нему, когда в гуще толпы раздался испуганный женский возглас. Дама придерживала мужчину, стараясь привести его в чувство, но это нисколько не помогало. Ганнибал, передав свой бокал шампанского Уиллу, направился туда. Проговорив: «Я врач», он просил опустить мужчину и расступиться.        Под пристальным вниманием Уилла и других гостей, Ганнибал наклонился к мужчине, проверил пульс, приоткрыл один глаз, и в этот момент едва уловимо принюхался. Наверное, все же, между ними была какая-то телепатическая связь, потому как стоило Лектеру быстро взглянуть на Уилла, он уже понимал, что нужно делать. Не теряя ни минуты, он достал телефон и набрал номер службы спасения.       Переговорив с прибывшей помощью, Ганнибал вернулся к нему и, поблагодарив за своевременный звонок, перевел тему разговора. Уже на следующий день к ним пришла та самая женщина, что сопровождала пострадавшего и долго восхваляла профессионализм Ганнибала. Он поставил верный диагноз, а врачи, приняв во внимание его ремарку, при проверке и анализе симптомов назначили верное лечение. У Лектера был великолепный нюх, но тем сложнее было поверить в то, что именно с помощью него он и определил болезнь.       В любом случае, если сейчас Ганнибал допустил осечку в определении заболевания, Уилл нисколько не потеряет, проверившись и выяснив истинную причину своего состояния.       Решив не откладывать в долгий ящик свой визит в больницу, уже следующим утром Уилл заехал в ФБР, чтобы дать показания, а после, отменив все лекции, направился в Балтиморскую городскую больницу.       Через два часа он в срочном порядке госпитализирован. Вещи, собранные как раз для подобного случая, оттягивали плечо.       Кинув их на стул рядом с дверью, он прошелся по небольшой бело-серой комнате к окну. Шум машин пробивался сквозь больничные стены монотонным жужжанием, забивая легкие призрачным запахом выхлопов. Уилл проверил форточку. Закрыто. Дернул еще пару раз, но дверца не поддалась. Наверное, показалось, - думал он, прочищая горло.       Кровать стояла рядом, а напротив, ютился небольшой диванчик и столик. Больничный минимализм во всей красе.       Уилл разбирал сумку, распределяя мыльные принадлежности, когда в голову пришла мысль об Эбигейл. Ведь ее, вероятней всего, поместили именно в этой больнице. Нужно было узнать, что с девочкой. Еще вчера Алана упомянула по телефону, что ее прооперировали и жизни ничего не угрожает. Кома была не самым предпочтительным выходом, но сейчас все же стоило радоваться такому положению дел.       Медсестра, посетившая палату позже, пришла если не ярость, то крайнее недовольство, когда пациент оказался не в постели. Немного побранившись, она проследила за выполнением рекомендаций врача, и только когда Уилл оказался лежащим на койке с одеялом по самый подбородок, принесла лекарства. Утром, на приеме, Уилл пожаловался на головную боль и вот теперь с отсрочкой на два часа, ему предоставили вожделенную таблетку с капельницей.       Сон волной то накатывал, то отступал. Когда в очередной раз Уилл задремал, предварительно переговорив с врачом о курсе лечения, дверь тихо приоткрылась, и в палату вошел Ганнибал.       Подобравшись, Уилл приподнялся и, устроившись как можно удобней, обратил все внимание на посетителя. Доброжелательная улыбка и сочувствие, которое всем видом показывал этот человек, заставили напрячься, опасливо отслеживая каждое его движение.       Грэм не хотел быть слабым рядом с ним. Не сейчас, когда перед ним сидел Эль Монстро, облаченный в костюм человека. Это существо будет ломать каждую его кость, каждое убеждение, чтобы в итоге, либо создать произведение искусства, либо изысканное блюдо. От этих мыслей его передернуло, а озноб, прошедший по коже, заставил вернуться к гостю.       Ганнибал словно и не заметил никакой заминки, негромко поприветствовал и прошел к диванчику, напротив постели больного. -Как твое самочувствие, Уилл?       Легкий прищур карих глаз не дал и на секунду усомниться, что Ганнибал уже расспросил лечащего врача о состоянии здоровья, а сам вопрос являлся лишь прелюдией к долгой беседе, которая, несомненно, выльется в еще один сеанс психотерапии. -Вашими стараниями, доктор Лектер. Губы чуть приподнялись в ироничной усмешке, но Уилл быстро взял над собой контроль. – Заметить болезнь по запаху и определить ее. Не всякий врач, исследуя анализы, поставит правильный диагноз о болезни и ее дальнейшем лечении, но Вы совершаете нечто невозможное.       Откровенная лесть, запутанная в клубок нахальства, Уилл уже не брался выяснять чего было больше в его словах. Однако, вопреки всем своим убеждениям и здравому смыслу, он продолжал дразнить самого опасного человека из всех возможных. Любопытство это или безрассудство, наверное, он узнает только в конце своей истории, когда пострадает от этих мелких провокаций.       Ганнибал продолжал молчать, не отрывая взгляда и, казалось, вовсе пропустил мимо напускную дерзость Уилла, как и его слова. Он был крайне задумчив, что заставляло Уилла нервничать. -Я очень рад, что ты послушался моего совета, Уилл, но этого вполне возможно было избежать, и тебе не пришлось бы соблюдать постельный режим под постоянным наблюдением.       Этого бы не случилось, не желай Уилл сбежать от мужа.В каждом слове Ганнибала есть скрытый смысл. Болезнь можно было заметить на более ранней стадии, а теперь он вынужден соблюдать постельный режим в течение месяца, как минимум. Если Ганнибал хотел этим укорить его, то у него получилось.       То ли слабость во всем теле вызывала тошноту, то ли тошнота делала тело вялым и бесполезным, но эти ощущения были единственной константой нынешнего положения Уилла, тогда как все остальное: его мысли и чувства пребывали в непревзойденном беспорядке.       Вокруг сновали мужчины во фраках и женщины, обернувшие тела изящными платьями, а речь безупречными манерами. Театр. Антракт. Самое время для новых знакомств и разговоров со старыми приятелями. Какое-то время они держались вместе. Уилл до сих пор чувствовал себя крайне неуютно на подобных мероприятиях, но всячески пытался скрыть свой дискомфорт, полностью отдаваясь редким, но увлекательным беседам.       Так, разговорившись с одной почтенной дамой, старой знакомой Ганнибала, он не заметил, как муж исчез с поля его зрения. Искать Лектера было бессмысленно. Не столько, потому что в зале слишком людно, сколько, потому что Ганнибал не желал быть найденным. Это была проверка и Уилл, сознательно идя на поводу мужа, решил пройти ее с честью.       Вот только изначальный план постепенно перерос в острое желание проучить ученого - натуралиста, наблюдающего за мужем в новой среде обитания. Оказалось, Уильям был достаточно неплох в коммуникации или это сказывалось тесное общение с высоко социальным человеком, но за вечер ему удалось очаровать почти всех дам и некоторых мужчин, которые не преминули объявить Ганнибалу, какой у него замечательный муж.       «Замечательный муж» уже дома получил порцию комплементов и похвалы от Ганнибала, сопряженные с рядом эротических этюдов, от воспоминаний о которых, даже сейчас Уилл поджимает пальцы ног, справляясь с легкой дрожью.       На следующий выход в свет, Уилл, с улыбкой полной нежности, поправил и без того идеально завязанный галстук мужа, немного задержав спустившуюся руку на рукаве его пиджака, отошел и вскоре исчез среди гостей. Вынужденные разговоры со скромным оскалом и вежливыми оборотами стояли ему поперек горла, но он терпел. Терпел и показывал совершенно обратное. Подходил к знакомым, ввязывался в дискуссии, ухаживал за дамами. Делал все, что так хотел от него Ганнибал и даже больше. Теперь вопрос стоял в том, кто не выдержит первым: он или его муж.       В тот вечер Уилл испытал ни с чем не сравнимый триумф, когда Ганнибал нашел его среди группы каких-то господ, о которых он теперь даже не вспомнит, и весь оставшийся вечер не отпускал его от себя не на шаг.       Лежа на больничной койке, он только сейчас понимает, насколько сам желал быть связанным с Ганнибалом. Без права на вольность, без права на личное пространство.       Стоило ли винить мужа в том, что тот всего лишь видел и исполнял его желания?       Возможно, самым нормальным из них двоих был Ганнибал со всеми его странностями, а не Уилл, который тянулся к нему, манипулировал и пытался привязать. Все мысли снова стали сбиваться под размеренный стук перерабатываемой сердцем крови. Тук-тук-тук.       Ганнибал, до сих пор сидевший у противоположной стены, подошел к Уиллу. Он долго вглядывался в лицо мужа, но взгляд был пустой, словно он смотрел куда-то сквозь него.       Рука осторожно опустилась на лоб, отчего Уилл, измученный воспоминаниями, навеянными близостью Лектера, прикрыл глаза. Тяжесть ладони спустилась к щеке, затем к шее. Обхватив рукой, горло мужчины, лежавшего перед ним, Ганнибал несильно сжал. Уилл смотрел на него с бесконечной усталостью и обреченностью. Он был в шаге от того, чтобы сдаться. В шаге от того, чтобы стать одним из самых ненавистных Ганнибалом людей за их бесхребетность. Это все болезнь. Они оба больны.       Не сказав ни слова, он снова прикрывает глаза, погружаясь в сон. Горло больше не сдавливает, остается только тяжесть ладони и тепло. Ошейник раба.