***
Четверг. Казалось, только две-три недели назад пионеры грустили из-за скорого начала учебного года, а теперь все печалятся от того, что надо вставать рано с утра, на тренировки и стрельбы. В бывшем классе, мрачном и тёмном, на койках мирно спали пионерки и вожатая. Снаружи шумела непогода, выбивая мелким дождём на оконных стёклах грустную мелодию. Сквозь плотные занавески то и дело пробивался яркий отсвет далёких молний. Не спала одна только Двачевская, с тоской в глазах рассматривая еле различимый в темноте узор трещин на потолке. У неё в голове снова роились печальные мысли насчёт их нынешнего положения. В одном нижнем белье она бесшумно выскользнула из постели и принялась спешно надевать свою мятую, но чистую пионерскую форму. Застегнув все пуговицы и даже натянув гольфы, Алиса тихо прошмыгнула в коридор. Шла она в кабинет, где жили парни. Точнее, к Семёну. Именно он пытался, как мог, поддержать Двачевскую, когда её одолевали плохие мысли. От его слов утешения, пусть и таких неумелых, девушке обычно становилось гораздо легче. Внутреннее предчувствие пионерку не обмануло - в кабинете никто не спал. Уже сейчас она слышала тихие голоса своих друзей, доносившиеся оттуда. Алиса подошла к двери и негромко постучала. Голоса тотчас стихли, а дверь немного приоткрылась, и оттуда высунулась кучерявая голова. Электроник с удивлением взглянул на нежданную гостью и сразу впустил её внутрь. Новое жильё мальчишек было небольшим и скудно обставленным - три кровати, стоящие вдоль стен и около окна, да небольшой стол-тумбочка. Как оказалось, пока Алиса пыталась забыться тревожным сном, Шурик и Электроник решили перед сном разыграть пару партий в карты, а Персунов рьяно нарушал пионерский устав. Прямо сейчас он стоял на кровати и бессовестно курил папиросу в открытую форточку. Возник неожиданный конфуз. Парни уже готовились ко сну и встретили позднюю гостью в одних трусах и одинаковых потрёпанных майках-≪алкоголичках≫. Только они осознали неловкость ситуации, как тут же бросили свои дела и краснея, принялись напяливать на себя форменные шорты. Двачевская с тихим вздохом прикрыла ладонью глаза, дожидаясь, пока ребята оденутся. — Алис, ты чего не спишь? — Семен наконец совладал с молнией на шортах и подошёл к девушке вплотную. Только глянув на лицо Алисы, парень понял, что с ней. Он недвусмысленно посмотрел на товарищей и те молча кивнули в ответ. Только захлопнулась дверь за выскользнувшими на пару минут в коридор кибернетиками, как Семён несмело приобнял Двачевскую и жестом попросил её присесть на незаправленную кровать рядом. — Просто опять… Ну, ты понял… Фигня всякая в голову лезет. Заснуть не могу, — тихо пробурчала Алиса, прижавшись к его плечу. — Так, ну давай, выкладывай, что тебя на этот раз тревожит, — с теплотой в голосе сказал Семён. — Сём… Я просто не знаю, как нам всем быть дальше… Понимаешь? Фиг бы с едой, водой, это всё достать можно. Но вот… То, что вы сфотографировали в деревне, та тварь, о которой вожатая рассказывала. Ведь они сюда, конечно, придут… Не будут же вечно сидеть на одном месте. А с нами что будет?! Мы же… — Алиса запнулась, а Семён со смятением в душе обнаружил на её лице крошечные слезинки. Теперь-то он хорошо видел истинную сущность Двачевской, обычно тщательно скрываемую под яркой и дерзкой маской. Сейчас она была похожа на самую обычную девушку, только-только снявшую с лица розовые очки. И она просто боялась. За себя, за него, за всех окружающих её людей. Только сейчас Персунов отчетливо понял, что его маленький огонёк видит в нём уже не только странную помесь парня и соперника. Алиса видела того, кто не станет издеваться над её чувствами, не посмеётся над её эмоциями и страхами. Того, кто всегда поймёт, что она чувствует, того, кто сможет её защитить. — Алис… Я всё понимаю, ну, что мы в жопе. Да, разный ужас сейчас вокруг. Но… Тут пока тихо. У нас же, блин, целая комната стволов. Стрелять, конечно, не особо умеем... Но главное, что у нас хотя бы это есть! Еда и вода тоже. Отсидимся тут, а дальше за нами авось и приедут. Не всё же так плохо. Поверь, прорвёмся, — неумело, неловко пытался утешать её Семён, но выходило у него из рук вон плохо. — Н-но… Исчерпав небогатый запас красноречия, Персунов решил действовать. Он неожиданно обнял девушку за талию и потянул к себе на колени. Не ожидавшая подобного коварства Алиса хотела было возмутиться такой наглости, но отчего-то передумала, только диковато взглянула на парня. Теперь сидели молча. Тревожные мысли исчезли. Он чувствовал тепло её тела, а она его. Обоим казалось, что даже сердца их забились в едином, спокойном ритме. Из этого странного транса их вырвал тихий скрип дверных петель. Из-за двери выглянул чем-то напуганный Электроник и жестом попросил их выйти к нему в коридор. Выражение его лица моментально заставило напрячься Семёна и Алису, а в их душах вновь поселилось беспокойство. — Да что случилось? — не выдержав, громко спросила Алиса, разглядев в темноте ещё и Шурика, который зачем-то крался в комнату девушек. — Молчи. Ради всего святого, умолкни. Тихо! Они могут услышать нас… — панически зашептал Сыроежкин, и на цыпочках двинулся вслед за своим товарищем.***
Втроём они молча прошли в жилой класс. Вот только там уже никто не спал. Пионерки, в одном только нижнем белье, словно только что вскочившие с кроватей, вжимались в стены. На лицах был неподдельный страх. В тишине, нарушаемой только шумом дождя, так и витали разряды напряжения. В дальнем углу Семён увидел Ульяну, которая залезла под свою кровать и беззвучно плакала, зажав рот ладонью. Мику била мелкая дрожь. Взъерошенная Славя жестами пыталась успокоить скрипачку, чтобы та не шумела. Вожатая с раздражением вперемешку со страхом глянула на новоприбывших пионеров и аккуратно, стараясь не издать лишнего звука, передала Электронику пару ключей от оружейной, чья металлическая дверь находилась напротив, и нервным жестом попросила принести оружие. Вдруг в окно ударил резкий порыв ветра, на мгновение распахнувший полузакрытую форточку и разметавший задёрнутые занавески, позволив Семёну разглядеть, что творилось на улице. Ему сразу стало ясно, что послужило причиной внезапного пробуждения пионеров и их дикого страха. От увиденного волосы у него встали дыбом, а сердце ушло в пятки. На улице, прямо на площади, в тусклом свете фонарей, искажённом водной взвесью в воздухе, высились две чёрные как смоль фигуры. Худощавые, костлявые существа стояли около безликого памятника. На спине у них были странные и оттого ещё более пугающие костяные отростки, обтянутые кожей, жуткая смесь крыльев и уродливых, казавшихся бритвенно-острыми щупалец. Тела были покрыты костяными пластинками, защищавшими туловище и бёдра. Лысые, продолговатые черепа без ушей, изуродованные лица с разорванными щеками, по которым текла чужая кровь, перемешиваясь с бурым гноем из пастей. Глубоко посаженные глаза их, исполненные тьмой, с жадностью глядели на добычу, чьё тело чудовища рвали на куски с помощью крыльев-щупалец и трёхпалых жилистых рук, сразу закидывая плоть в чёрные провалы ртов. Семён не сразу опознал незадачливую жертву, чей труп с разорванными грудью и животом лежал на мокром асфальте и смотрел в ночное небо остекленевшими глазами. Его смутил белый халат. Но Виола, с нетерпением взирающая на кибернетиков, которые пытались тихо открыть дверь в оружейную, обнаружилась рядом. Жертвой ночных охотников оказалась та самая полноватая повариха, имя которой Семён забыл ещё на второй день своей смены в лагере. Один Бог знает, что заставило несчастную выйти на улицу, где её и настигла страшная смерть. Каждый из находящихся в комнате сейчас слышал звук рвущегося мяса, довольное урчание тварей и мелодию дождя, которая словно пыталась скрыть весь этот кошмар за тоскливым стуком капель по стеклу. Самым ужасным было то, что пионеры не были в силах остановить это кровавое бесчинство и оставались наблюдателями трапезы хищников. Наконец раздался еле слышный щелчок. Кибернетики наконец смогли открыть дверь в оружейную, не лязгнув замком, и юркнув внутрь бывшего архива, пропали среди бесчисленных стеллажей. Остальные тем временем молчали и молились всем богам, чтобы твари на улице их не услышали. Шурик и Сыроежкин вышли скоро - оба несли в каждой руке по автомату с вставленным рожком с патронами. Только мальчишки и вожатая сейчас были в состоянии держать оружие в руках, остальные, дыша через раз, к тому времени уже просто залезли под кровати и со страхом уставились на занавески, сквозь щели в которых изредка пробивался тёплый свет фонарей. Даже взрослая Виола не постыдилась попытаться спрятаться во тьме. Привести оружие полностью на боевой взвод пионеры не могли. При этом мог раздаться весьма и весьма громкий щелчок, который мог выдать, что в здании администрации находятся живые люди. Секунды текли густой сладкой патокой. Дождь начал стихать, раскрывая всё новые звуки с улицы, терзающие слух укрывшихся внутри. Скрип когтей и зубов, утробное урчанье, странные шлепки, оглушительно громкий хруст человеческих костей и сухожилий. Казалось, конца этой пытке не будет, но вдруг раздался особенно яростный рык и в воздухе свистнуло. Об оконное стекло что-то ударилось и с противным скрипом начало сползать к карнизу. Резкий порыв ветра отдёрнул занавеску и пионеры увидели небольшой кусок мяса, которые съезжал вниз, оставляя после себя багряную дорожку. Не выдержала Ульяна такого зрелища. Сдалась. Громко завизжала, почти сразу умолкая, осознав, что натворила. Каждый в помещении сейчас смотрел на бедную девочку, которая отчаянно глядела в ответ красными заплаканными глазами. Минута. Две. Оглушительная тишина. Монстры тоже затихли и это пугало ещё сильнее. Некоторые подумали, что хищники улетели или ушли, и даже немного расслабились. Но вожатая и мальчишки все так же крепко сжимали оружие в руках, чутко вслушиваясь в малейший шорох. Их напряженный до предела слух уловил странный звук. Острый и пронзительный скрип когтей по красному камню кирпича. Будто бы нечто ползло по стене, собираясь заглянуть в окно. Вдруг тишину нарушил оглушительно громкий звон разбитого стекла в комнате неподалёку. И вновь тишина. — Оно тут. — тихо прошептал Шурик, готовясь передёрнуть затвор, чтобы приготовиться к стрельбе. Девушки только ещё глубже забились под кровати и задержали дыхание. Вожатая и мальчишки приготовились стрелять и, не моргая, вглядывались в дверной проход. Кипела кровь, сгорали нервные клетки, сдаваясь под жёстким напором адреналина. Каждый из них в эти мгновения готовился к первой в жизни схватке с неизведанным. А существо тем временем шло. Шлёп. Шлёп. Шаг. Шаг. Хруст битого стекла, громкое тяжёлое дыхание приближалось. Показалась ужасающе огромная тень на стене коридора. Ольга Дмитриевна что-то шептала про себя, еле шевеля пересохшими от страха губами. Показалась голова демона. С его челюстей на пол большими каплями падала слюна, разорванный рот искажала садистская улыбка. Пионеры все ещё не стреляли, а тварь застыла и всматривалась в темноту, пытаясь отыскать добычу. Воинственный рык. Яркие, словно солнце, вспышки выстрелов. И разбитая на части множеством пуль голова зверя, чьё тело спустя мгновение с шумом упало на холодный деревянный пол коридора. У всех отлегло от сердца. Кто-то высунулся из-под кровати, чтобы разглядеть чудовище, чьи останки заливали пространство вокруг зловонной кровью. Электроник со странным облегчением хмыкнул и наконец позволил себе встать с корточек. Опасность миновала. Отбились. В ту же секунду разорвалось осколками второе стекло. На этот раз в казарме. Явился ≪напарник≫ твари, который, быстро сгруппировавшись после резкого пике в окно, ударил лапой подскочившего к нему с ножом Шурика. А канатом-щупальцем обмотал ногу невовремя упавшего на пол Электроника, лишая его возможности подняться. Помещение наполнил громкий девичий визг, по всей видимости, оглушивший существо, вынуждая его резко сменить тактику и попытаться ретироваться через окно. Но тут очнулась вожатая и каким-то чудом одним единственным выстрелом пробила череп монстра. Но упасть чудовище решило не внутрь казармы, а на улицу. Вместе с остывающим крылатым телом с кровавым месивом вместо головы в окно вылетел бедный Сыроежкин, чья щиколотка были оплетена щупальцем твари...