Источник

Гарри еще немного постоял, смотря в огонь, а после, не спеша поднялся в спальню. Лишь там, за закрытыми дверями, он дал волю своим чувствам. Видимо привычка скрывать свои переживания от других, никогда не оставит его. Слезы обиды, боли и непонимания полились из глаз. За что Северус с ним так? О каком уважении он говорил, о каком эгоизме? Чем он спровоцировал эту вейлу? За что он должен был ее уважать? Демонстрация? Какая, к нарглам, демонстрация? Она пришла в их дом с четким намерением получить либо их дитя, либо отмену наказания для своего народа. В идеале и то и другое. Она посмела усомниться в его решении. Она сидела и надменно-жалосливо смотрела на него, словно он был блаженным. Словно снисходила до него, словно закрывала глаза на что-то, что видела только она. Словно это он должен испытывать некий трепет находясь рядом с ней. Филия смотрела на него, словно он чем-то задевал ее чувство прекрасного, словно ему должно быть стыдно за что-то перед ней. Будто он по ошибке, или чей-то оплошности занимает свое место, а ей известно, кем он должен быть на самом деле. Да, он намеренно не плел пелерины из слов и не позволил ей делать этого, потому, что считает это пустой тратой времени. Он не пропустил мимо ушей ее ложь. А разве должен был? Она не имела права ему лгать! Надоело, что все вокруг врут и изворачиваются. Пытаются показать себя самыми белыми и пушистыми, перекладывая свою вину на других. Скольким еще он должен напомнить, что ему бесполезно врать? Она не имела права что-то требовать от него. Не имела права повышать на него голос и тем паче шипеть, выражая свое недовольство. Какая бы она не была королева, для него она такая же, как все остальные; вейлы, вампиры, или истинные эльфы, такая же, как любая другая, самая обыкновенная ведьма. Это она должна переживать о том, какое у него сложится о ней впечатление, а не наоборот. В конце концов, все они так или иначе, но обязаны служить ему, свято исполняя его волю. Пусть он не хотел этой ответственности, этой силы, этой короны, но на своем троне он сидит не просто так. И они обязаны понять, что он отнюдь не глупый, маленький маг которым был совсем недавно, он их единственный шанс на спасение, он тот, кто может принести им смерть. И пока они не поймут и не примут этого, воздушные плети будут танцевать в первую очередь, на спинах королей и королев. А Северус, разве он не слышал, что говорила ее сила? Или он считает, что Гарри стоило прогнуться под них и отменить свое наказание? Почему он так разьярился на него? За что? Ведь подросток всеми силами душит в себе эту постыдную слабость перед ним. Да если бы он не наказал ее за заносчивость и ложь, стала бы она тогда воспринимать его всерьез? Поняла бы, что им невозможно манипулировать? Приняла бы его власть над собой? В этом грифиндорец был совсем не уверен, скорее даже наоборот. Возможно, эта встреча и слухи о том, что на ней произошло позволят многим другим избежать его наказания. Но реакция супруга, его слова... это причиняет боль, вызывает страх с привкусом отчаяния. Слезы никак не желали останавливаться. На обиду за сегодняшнее поведение Северуса, накладывалось желание быть слабым, спрятаться за его спиной и не решать никаких проблем. Не наказывать, не судить. Захотелось отказаться от всего и просто ждать появления своего дитятка. Гормоны и плаксивость беременных, добавляли слезам еще больше силы. Превращаясь в настоящую истерику. Гарри завыл в подушку, не понимая, почему с ним всё всегда не так. Почему он не родился обычным магом, почему не может нормально общаться и жить с Северусом, почему не может быть таким, каким Снейп хочет его видеть. Почему он вечно все портит! Этих "почему" были тысячи и ни одно не добавляло спокойствия. Ни на одно из них у него не находилось объяснения. Всю жизнь он выполнял желания других. Был покорен их воле. Разве сейчас, когда он может и должен думать не о них, а о себе, о мире, в который приведет свое дитя, он не должен показать всем, чем им грозит его гнев? Даже самое слабое его неудовольствие? Гарри очень долго плакал, жалея себя и ни как не успокаиваясь. Все так же всхлипывая, он уснул. Но и во сне не было ему покоя. Ему снился Северус, снился их разговор через камин, снился приход вейл и раз за разом снились упреки мужа. Только во сне эти упреки были еще страшнее. Северус кричал на него, называл слабаком и эгоистом, маленьким, капризным ребенком, который сам не знает, чего хочет. Снова сравнивал его с отцом, кричал о том, что он точно такой же жестокий, капризный эгоист, который не считается с чужими желаниями. Не признает своих обязанностей. Творит что хочет и как хочет. Говорил, что жалеет о том, что связал свою жизнь с таким как он. И бесконечное количество раз бросал его. Уходил, не оглядываясь, точно так же, как сегодня. Гарри просыпался от собственного крика: «Северус, не бросай меня, я больше не буду слабым, я стану таким, как ты хочешь!». И снова заходился в рыданиях. Истерика душила его, запирая дыхание комом в горле, но самостоятельно справиться с ней он не мог. Поттер не понимал, каким он должен быть, чтоб его Северус остался доволен. Гарри рыдал, выл, кусал губы, стараясь не орать от отчаянья, пока снова не забывался беспокойным сном. И все вновь повторялось, стоило только приснившемуся Северусу уйти не оглянувшись. В очередной раз, проснувшись от собственного крика, Гарри решил, что с него хватит. Сколько можно оттягивать неизбежное? Конечно легче всего просто взять и разрубить этот узел. Просто рассказать все как есть, признаться во всех своих слабостях и отдаться на волю судьбы. Но прежде, чем он сделает это, прежде, чем у него останется лишь призрачный шанс остаться рядом с тем, кто стал самым лучшим и нужным для него, Поттер решил сделать то, на что не мог бы решиться еще очень долгое время. Конечно, силы и знаний у него гораздо больше, чем у всех остальных. Но это не значит, что ему все дается легко. Быть тем, кто он есть это и награда, и наказание в одном флаконе. Если бы он не совмещал в себе Источник Магии и сущность сына Смерти, ему было бы в тысячу раз легче. Легче было бы всем. Но он тот, кто он есть, он тот, кем никогда не должен был стать никто. Он результат отчаянного шага Мары и Мораны. И с этим ему и всем остальным придется жить. Гарри никогда не говорил Северусу, почему не хочет провести массовый, разовый суд. Ссылаясь на то, что дает всем последний шанс задуматься и прийти к нему самим. И он не врал... Просто это не вся причина. На самом деле, Гарри оттягивал этот момент, оттягивал потому, как прекрасно знал, что должны были бы пережить два... Два эти существа, что слились в нем. Оттягивал, потому, что не мог обречь себя на эти муки. Но душа простого мага, что должна была раствориться в его сущности (если бы все было правильно), не выдерживала напряжения и переживаний и страх стал не таким уж существенным. В конце концов, лучше сделать это до разговора с мужем, так как после, он может поддаться чувствам и утопить весь мир в крови. Гарри поднялся, прихватил с собой пару фиалов с восстанавливающим зельем и камином отправился в Замок Смерти. Собственно, особой разницы, где он будет проводить суд, не было. Но возле алтаря, сделанного с вливанием силы не только смертного но и Вечной Невесты, подростку показалось правильнее. Ритуальный зал встречал его прохладой и мирным, потусторонним светом родового камня, который еще ни разу не использовался по самому первому своему предназначению. Гарри разделся и опустился на него. Пара фраз с просьбой о помощи и подросток провалился в транс. Время замерло для всех, кроме него. У него же оставались считанные секунды до полного слияния с магией всех носителей дара Мары. Найти Северуса и оставить его за гранью суда было просто, теперь, главное не дать себе вспомнить о нем, до нужного момента. Магия кругами расходилась от подростка, первыми захватила тех, кто был ближе всего, а именно домовых эльфов замка. Эти, не властные над собой создания, дарили надежду, что не все так ужасно в этом мире. Круг за кругом, рывок за рывком, Гарри сливался к силам тех, кто был в его власти. Только выпустив всю свою силу, Гарри начал слушать их. Тысячи жизней, триллионы глупых, неправильных, запретных поступков и желаний он ощущал и слышал. Их шепот гудел у него в голове огромными океаном во время бури. От их вины ненависть и ярость поднимались, заставляя желать их смерти. Но в тоже время их было жалко, как собственных, оступившихся детей. Они ведь не всегда были такими. В детстве, еще до того, как им начали прививать нормы, они все были чисты и невинны. А вот с течением прожитых лет, каждый из них начинал гнаться за собственными идеалами. Со временем они начинали забывать об условиях, на которых им даровалась эта сила. Со временем, они меняли свое мнение о Магии и ее воле. Каждое прегрешение отдавалось болью во всем теле. Но разве не для того он затеял все это? Он должен принять и почувствовать каждый миг их жизней для того, чтоб не ошибиться с наказанием. Секунды складывались в минуты, минуты в часы и казалось этой боли не будет конца. Многие были уже осуждены, многие наказаны, но сколько их еще. Гарри думал, что это не закончится никогда. Противоречивые чувства разрывали его на куски. Заставляя желать и не желать чувствовать все это. Хотелось убить всех и всех простить. Наказать, заставив мучаться и молить о смерти и в тоже время, их же поблагодарить, даровав им то, чего они так жаждут. С каждым выслушанным магом, магиком и существом, с каждой узнанной тайной, силы оставляли его. Но он знал, что не может остановиться сейчас, не может бросить все на пол пути. Все тело болело, душа горела словно в адском огне, а сердце стремилось закончить все и вернуться туда, назад к... нет не думать о нем, еще слишком рано, пока нельзя. И Гарри держался, стараясь найти в себе силы и не поддаться слабости простого мальчишки, что все еще оставался в нем. Мозг плавился от принятия решений и анализа информации. Сколько он так мучался, Гарри не знал. Может несколько минут, может часов, а возможно, дней. Для всех остальных не прошло и доли секунды. Но когда не осталось никого, Поттер практически не помнил, почему и куда хотел вернуться. Блок, стеклянная стена, которой он отгородил от себя Северуса, внезапно зазвенел и лопнул, заставляя вспомнить все, что было в его жизни. Гарри вздрогнул всем телом и открыл глаза. Как ни странно боли, как и следов на теле, не было от пережитого им. Поднявшись подросток выпил востанавливающее и все так же вспоминая свои отношения с Северусом поплелся к камину. Принц Менор встретил его тишиной. Никто не встречал его и от этого вновь захотелось выть. Гарри чувствовал себя одиноким, брошеным, непонятым и несчастным. И все повторилось вновь, словно и не было суда. Словно он только что поднялся в свою спальню, после того как Северус нарычал на него. Все снова было так же. Слезы, всхлипы, вой в подушку, беспокойный, короткий сон и крики с мольбой, чтоб остался, чтоб не бросал. Верный Тилли, пытался напоить его успокоительным, пытался усыпить своей магией, попутно выкручивая себе уши и обещая наказать себя. Но его магия не действовала на Источник. Он просил хозяина выпить зелье сна без сновидений, но добился лишь тихого: — У-уйди-и. Тилли вышел из спальни Хозяина, не смея ослушаться, но остался у дверей, стараясь придумать, что ему дальше делать, как помочь бедному, горячо любимому хозяину. Слушая всхлипывания, доносившиеся из-за двери спальни, домашний эльф судорожно соображал, пытаясь найти решение. Долго не решаясь, предварительно наказав себя за самоуправство, он аппарировал в Хогвартс, в покои Хозяина Северуса. Северус долго не мог успокоиться по прибытию в школу, пришлось выпить успокоительного для того, чтоб угомониться и перестать метаться по кабинету. К девяти часам он справился со всей недоделанной на сегодня работой, но сон не шел. Пытаясь хоть как-то понять свое поведение, он стал анализировать сегодняшний день. А именно все, что было связано с Гарри. Да, мальчишка немного перегнул палку, немного не так построил разговор с королевой вейл. Даже не то, чтобы не так разговор построил, скорее задал ему не нужную окраску. Слишком жестко и непочтительно говорил с ней. А ведь вейлы сами по себе слишком самовлюбленные, а тут еще и не просто вейла — королева. А он ее выпорол перед подданными, как какую-то служанку, или и того хуже, рабыню. Какой удар по самолюбию. Но ведь и его сладкий мальчик, не простой маг. В конце концов, она тоже виновата. Надо же было додуматься, усомниться в его решениях. Пытаться обыграть его, заставить сомневаться в наказании, выбранном для них. Нет, Северус конечно многого не знал из того чем они провинились, а все потому, что не хотел принимать новые способности, не хотел признавать, что еще сильнее отличается от остальных. Все детство пробыв изгоем, он очень резко воспринимал все, что касается его самого. После становления истинным вампиром, только то, что он некоторое время жил и учился контролировать свою силу среди себе подобных, помогло ему принять все свои отличия от магов. А теперь он еще и от детей ночи отличается как клубкопух от мантикоры. Нет, все его способности остались с ним, но вот за количеством и качеством новых, они стали куда менее опасны и удивительны. Управлять чужой магией, слышать все самое тайное, скрытое от всех, то, что даже опытный менталист не сможет отыскать. Чувствовать чужой страх, трепет, смущение, радость. Знать, чего больше всего в мире хочет то или иное существо. Все это пьянило и пугало. Поэтому Снейп намеренно не позволял себе этого. Не хотел чувствовать себя настолько необычным, настолько иным. Тому, кто вырос среди аристократии, будучи практически нищим. Тому, кому не раз и не два наступали на гордость и самолюбие. Тому, кого выставляли на посмешище для всей школы, было слишком дорого чувство собственного достоинства. И хотя всё это в прошлом, хотя он давно не слабенький полукровка не имеющий за плечами ни кната. Хотя принять новые умения было бы логично и правильно, Северусу было не по себе от перспективы, что он вновь не такой как все. Конечно, Гарри уйму раз напоминал ему о том, что он не один такой. Но быть кем-то, кого доселе не видывали в магическом мире, Снейпу не очень хотелось. И он усиленно оставлял все как было, не позволяя новому влиться в его устоявшуюся жизнь. Не хотел меняться под давлением собственной силы. Боялся забыться и раствориться в собственном могуществе. Они часто говорили о всевозможных вариантах развития событий. О том, какие наказания и за какие прегрешения будут самыми достойными. Гарри всегда прислушивался к нему, но иногда он просто знал, что по-другому нельзя, не потому, что он был жестоким, а по тому, что это не даст никакого результата. Будучи по природе своей слизеринцем, Северус предпочитал более хитрые пути. Все-таки с аристократией нельзя было действовать настолько грубо, но он все равно ни сколько не сомневался в правильности Гарриных решений. Сомневаться в решениях Сына Смерти и Источника Магии, вейла, действительно думала, что это сойдет ей с рук? Пфф, как это глупо. Стоп, а почему же он тогда так сорвался на него? Зачем наговорил кучу ненужных и обидных слов? Почему ушел, вот так, не поцеловав, не погладив животик, не прижав к себе на несколько долгих минут, вдыхая такой родной и необходимый аромат, ведь он так скучал по ним. Он так долго не видел своего малыша и вместо того, чтоб приласкать, нарычал и обидел. Обидно ему, не встретили бедного, а сам ведь даже не поинтересовался, чем Гарри был занят. Да и сам к нему не пошел. Так кто из вас еще эгоист, а, Северус? Кому глупые обиды жить спокойно не дают? Решив, завтра утром сходить домой и извиниться за свой поступок, а так же принять все, что ему даровано, Северус с трудом уснул. Шутка ли, половина второго ночи, а он все костерит себя. Но поспать ему не удалось, через три часа в его покоях, с характерным тихим хлопком, появился личный эльф Гарри. — Тилли, просит прощения Хозяин. Но глупый Тилли не знает, что делать. — домовик повизгивал и выкручивал себе уши, такое поведение было не привычным для их домовиков, Гарри с первых дней жизни в меноре, пресек такое поведение. Поэтому Северус заволновался. — Ближе к делу, Тилли. — Тилли все перепробовал, но ничего не помогло. — Да говори ты, что случилось!? — рявкнул на него Северус. — Хозяин Гарри плачет, а негодный Тилли не знает, как его успокоить. Хозяин Гарри сильно, очень сильно плачет, не так, как обычно и успокоительное пить отказывается, и снотворное. Никчемный Тилли пытался наложить сонные чары, но его магия на хозяина не действует. Вот Тилли и пришел. Пока домовик говорил, Северус схватил несколько модифицированных специально для Гарри зелий, надел халат, отправил школьного эльфа к Флитвику, с посланием, что его не будет сегодня, завтра и возможно послезавтра, по семейным обстоятельствам и рявкнул на только что замолчавшего Тилли: — Аппарируй меня к Гарри, немедленно! Появившись в спальне, рядом с кроватью, Северус увидел заплаканого, сжавшегося в комочек Гарри, который забылся беспокойным сном. Даже сейчас, во сне, из под его опухших, красных век текли слезы, а дыхание вырывалось с какими-то скулящими звуками. Отослав домовика прочь и запретив наказывать себя, Снейп снял халат, поставил на прикроватную тумбочку зелья и залез к Гарри под одеяло. Легко прижимая к себе такого любимого мужа, поглаживая его по спине, Северус шептал о том, что он рядом, что все хорошо, как сильно он любит Гарри, как он хочет сделать его самым счастливым на свете. Вот так, шепча самые главные слова, прижав к себе того, кто стал самым важным в его жизни, Северус и уснул. Но проспать долго ему снова не дали. Через два часа Гарри разбудил его криком: «Северус, не уходи!» — Тшш, все хорошо. Я рядом. Я никуда не уйду. — Северус крепче прижал к себе мужа. — Видишь, я здесь, с тобой. Не плачь, сокровище моё. Снейп гладил всхлипывающего подростка по спине. Целовал в макушку. Делился своей нежностью и теплом, посылая свою любовь потоками силы. Через некоторое время, он сумел уговорить Гарри выпить успокоительное. Спустя час, когда подросток полностью успокоился и перестал судорожно вздрагивать и всхлипывать, Снейп решил все же разобраться в ситуации. — Гарри, может все же расскажешь мне, что с тобой происходит? Гарри отрицательно помотал головой: — Давай потом. Я... я так скучал по тебе. — Гарри, я никуда не уйду и больше не оставлю тебя здесь одного. Я же вижу, что ты о чем-то упорно молчишь. Почему ты не хочешь мне все рассказать? — Я не могу, я... я боюсь... — Гарри спрятал лицо в ладонях, словно пытаясь скрыться за ними. — Гарри, хороший мой, посмотри на меня. Чего ты боишься? — Того, что ты... что я... — Гарри вздохнул, словно перед прыжком в воду и быстро заговорил, боясь передумать, отступить под напором своих страхов. — Я устал Северус. Нет не за эту ночь, а за все время. Я устал быть тем, кто я есть. Устал быть сильным. Не хочу этого всего, хочу быть обыкновенным подростком и сталкиваться с обыкновенным подростковыми проблемами. А не с тем, с чем мне приходится разбираться. Я так хочу... чтоб кто-то решил хоть что-то за меня. Знаю, что сам настаивал на том, что взрослый. Но... Сев... — А я, почему ты не хочешь поделиться своими проблемами со мной? Почему не разрешаешь мне хоть часть твоих проблем решить самому? Я люблю тебя больше всего в этой жизни. Я так хочу сделать тебя счастливым, но ты сам прячешься от меня, уходишь от разговоров и ничего не говоришь. Не разрешаешь позаботиться о тебе, оберегать тебя. — Я... зачем я тебе, если буду слабым? — Гарри, — Северус тихонько засмеялся. — Сладкий, это не слабость. Позволить мне заботиться о тебе, это вовсе не слабость. Я живу для того, чтоб ты мог улыбаться. С кем еще ты можешь позволить себе расслабиться, если не со мной. Хочешь, давай проведем несколько дней лишь в двоем. Закроемся ото всех, заблокируем камины и поднимем антисовиный барьер, просто проваляемся все время в постели. Хочешь? Вместо ответа Гарри потянулся за поцелуем. Нежные, все еще немного соленые губы подростка, покорно отзывались на ласку старшего мужчины. Поцелуй, по началу нежный и немного ленивый, быстро превратился в требовательный и властный. Снейп выпустил свою силу, окутывая ею своего мальчика словно коконом и Гарри застонал так жалобно и распутно, что вампир зарычал и навис над ним, жадно разглядывая его лицо. — Хочу тебя, Северус, так сильно хочу. Долго уговаривать зельевара не пришлось, ведомый каким-то неведомым чутьем он знал, что только так сейчас хочет его малыш. Только так, не спрашивая как именно, просто нежить, ласкать выцеловывать, ставить свои метки. Поцелуями и прикосновениями расспаляя страсть в этом, невозможно любимом, подростке. Гарри плавился в руках своего мужа, как же давно он не был с ним таким. Цепочкой поцелуев Северус спустился к нежной шее, легкий укус и подросток тихонько стонет, заставляя мужа впиться пальцами в бедра, разводя их немного шире, чтоб было удобней ласкать промежность. Руки вампира, кажется, живут своей жизнью. Сам же он жадно прислушивается к стонам и ставшим прерывистым дыханию. Гарри не отстает от мужа, оглаживает спину, легко проводя ногтями по гладкой коже. Целуя все, куда может дотянуться, кусает и зализывает самые чувствительные к такой ласке места на теле супруга. Живот мешает приподняться и Поттер вывернувшись из под мужа, толкает его. Снейп падает животом на кровать и Гарри впивается губами в основание шеи, руками спускается ниже и стаскивает с Северуса пижамные штаны. Языком прокладывает дорожку от шеи к ягодицам, проводя ее четко вдоль позвоночника, иногда слегка прикусывая кожу. Руками разводит в стороны такие манящие ягодицы и невербально посылая чистящие чары, припадает губами к звездочке ануса. — Малышшш — слышит он шипение своего супруга и видит как Северус прогибается, призывно выставляя свою попку, чтоб ему было удобней. Грифиндорец вылизывает звездочку, иногда проходя языком вдоль от тяжелых яиц до копчика, а иногда просовывая его внутрь. Северус задыхается от наслаждения, он стонет, почти срываясь на крик, когда Поттер сжимает его яйца в ладони. Член сочится смазкой, вампир почти на пределе. Он приказывает Гарри остановиться и уже сам раздевает и вылизывает спину, кусает, оставляя следы на нежной, бархатной коже, масирует пальцами узкий вход в тело такого желанного мальчишки. — Северус, пожалуйста. — Чего ты хочешь? Четко, громко и подробно! Хочу слышать тебя. — Вампир знает, как смущается Гарри, когда он заставляет его говорить все эти вещи, но как же они оба заводятся от таких разговоров. Гарри говорит. О том, как хочет чтоб муж наконец-то вошел в него. Как долго он ждал, пока член его супруга окажется там как можно глубже. Как мечтает, почувствовать резкие сильные толчки, как хочет, чтоб Северус втрахал его в кровать. И Снейп подчиняется, входит в него, едва успев растянуть колечко мышц. Двигается осторожно, все же боясь навредить, но громкий, хнычущий стон и слова: — Сильнее, Северус. Умоляю... сильнее! — заставляют вцепиться пальцами в ягодицы супруга, сильнее толкаясь в него и насаживая его на себя глубже. Он садится на пятки, прижимая спину Гарри к своей груди, грифиндорец обхватывает его шею руками, насаживаясь и поворачивает голову, требуя поцеловать. Губы сливаются в жарком поцелуе, руки ласкают кожу, играют и покручивают соски, вызывая вскрики удовольствия. Толчки грубые, сильные, жесткие на грани боли, заставляют обоих кричать, срывая голос. Еще несколько минут быстрого темпа и Снейп обхватывает пальцами член мужа, буквально в несколько движений доводя его до оргазма. — Северус!! — Габриель!! — вторит ему вампир, выплескиваясь глубоко в его теле. Магия, как всегда, расходится волнами по менору. Они никогда не сдерживают ее, находясь в своем доме. Домовики, конечно, снова опьянеют, но зато защита замка будет еще крепче. Старые стены Менора впитывают выплеснувшуюся в порыве страсти силу, а супруги Снейп- Поттер засыпают в обьятьях друг друга. В этот раз они спокойно проспят почти до самого обеда, счастливо улыбаясь во сне. Ведь больше между ними нет никаких секретов и недопониманий. Утро встретит их серьезным разговором и признанием о свершившемся суде. Еще многое им придется решить и исправить. Выслушать множество жалоб и прошений. Еще всего будет много в их длинной жизни. Но больше всего в ней будет совершенного счастья и всепоглощающей, бесконечной любви. Их старший сын примет бразды правления в свои руки лишь в 286 лет, когда Гарри и Северус, наконец, захотят покинуть этот бренный мир и уйдут за грань, все так же держась за руки и шепча друг другу слова любви. КОНЕЦ.