Источник

Северуса мягко вытолкнули из разума Поттера. Как только Снейп досмотрел воспоминания и покинул сознание Поттера, Гарри медленно осел на пол, приземлившись на свои пятки закрыл лицо руками. Ну вот и все, он все показал, остались только мелкие, не значительные моменты прошлого, кроме, конечно, воспоминаний о Сириусе и из банка, которые уже ни как не повлияют на его настоящее. Теперь Снейп знает всё. Теперь от Гарри ничего не зависит, он внутренне хмыкнул, «как раньше». Осталось последнее, нужно как-то уговорить профессора не распространяться на эту тему, незачем еще кому то знать об этом, к Дурслям он все равно уже не вернется. Никто ничего изменить уже не сможет, а вот сделать жизнь героя достоянием гласности вполне. Некоторое время в кабинете было тихо. Снейп смотрел на Поттера - и вот что сейчас делать? Обнять? Попытаться успокоить? А не поздновато ли? Гриффиндорец давно пережил это. Сказать, что для Северуса это ничего не значит, ничего не меняет? Чего не меняет? Его отношения, того что Гарри так и остался его Истоком? Но это он, Снейп, знает об этом. И в этом тоже еще надо разобраться. Как полукровка Поттер мог оказаться его Истоком? Ведь всем известно, у истинного вампира Истоком может быть только волшебное существо, а не маг. Но это все потом, позже. А сейчас нужно разобраться с тем, что происходит. Снейп ненавидел слабость в себе и в других. Ненавидел, презирал и искоренил ее в себе давным давно. Но Гарри еще ребенок, по сути подросток, который терпел издевательство слишком долго. Кто может с уверенностью сказать, что он остался в здравом уме? — Мистер Поттер, перестаньте устраивать сцены, здесь нет благодарных зрителей. Здесь некому вас жалеть. — Что вы профессор, какие сцены? Я не думаю, что увиденное Вами может вызывать сострадание. Только не у вас, сэр. — Протянул Поттер мысленно обзывая себя идиотом, как теперь договариваться, нужно срочно извиняться, — Простите, сэр. Я не должен был так говорить с вами. Это больше не повторится. Профессор, я вынужден просить вас обещать мне, что... Это не... что никто не узнает о...Что со мной... об этом. — Ваше умение связно изъясняться, всегда поражало меня. Вы не потрудились закрыть от меня свой разум, а теперь хотите чтоб я молчал? О таком? Поттер, не притворяйтесь большим идиотом, чем вы есть. Даже вы, своим скудным умом, должны понимать, что это недопустимо. За такое обращение с ребенком волшебника, полагается поцелуй дементора, а вы просите оставить все как есть? Я поражаюсь вашей глупости, мистер Поттер, вы же должны понимать, что дело не только в том, что вы волшебник, а он магл. Такое обращение не допустимо в принципе. Поттер, вы осознаете, что будь вы маглом, он бы просто убил вас? Даже для волшебника выжить без должной помощи и лечения, после того что с вами делали, просто чудо. — Даже если так, даже если я снова чудом выжил, это мое (!) прошлое. Я прошу вас, сэр. Обещайте, что Вы никому не скажете. Вы же понимаете что...— Гарри замолчал не зная как достучаться до профессора. — Почему вы не сказали никому о том, что с вами творят эти маглы? Почему, не попросили помощи, мистер Поттер? — Сэр, я на протяжении нескольких лет просил директора Дамблдора, не отправлять меня к Дурслям, но это не дало ничего, кроме уверения меня в том, что это для моего же блага. — Мальчишка горько усмехнулся. — Мистер Поттер, если бы вы рассказали, почему не хотите ехать к ним, я уверен что директор... — Вы правда думаете, что кому то интересно, что со мной делают Дурсли? — Поттер, перебил зельевара, начиная выходить из себя, как он не понимает? —Вы не понимаете, сэр. Он ничего не сделал бы! Сириус знал и что изменилось? Ничего! А Дамблдор... Дамблдор сам отдал меня им. Сам подкинул маленького волшебника маглам, ненавидящим магию! — Гарри уже практически кричал — Как вы не понимаете, директору все равно, что там со мной творят, как ко мне относятся, что заставляют делать и кем считают. Всем все равно. — Как-то совсем безразлично произнес он, словно и ему тоже все равно. — Так почему вы не хотите оставить все как есть? Какое вам дело до того, как живется сыну вашего школьного врага!? — Не говорите ерунды, Поттер и возьмите, наконец, себя в руки! Хватит притворяться безвольной жертвой, вы не просили помощи, но и сами не защищались! Вы волшебник, всегда и везде, не зависимо от того где вы находитесь и есть ли у вас в руках палочка, ваша магия всегда с вами, мистер Поттер! Она живет в вас. Так почему вы не защищались? Почему не выпустили магию и не дали ей защитить вас? — Я не мог ее выпустить, ясно? Я не мог заставить ее, защитить меня. — Что это значит, мистер Поттер? Почему не могли выпустить? Что значит не могли заставить? Что за бред вы несете?! — Прошипел зельевар. — Магию не нужно заставлять, она сама защищает носителя. В комнате воцарилась неуютная тишина. Профессор ждал ответа. А Поттер, в свою очередь, думал рассказывать про зелья и блоки на магии, или все же оставить все как есть и не вмешивать Снейпа в свои проблемы. Через некоторое время, когда Зельевар уже готов был схватить гриффиндорца и напоить его Веритасерумом, но узнать, что все таки имеет в виду мальчишка, Гарри заговорил: — Профессор, сэр. Пообещайте не рассказывать об этом. Пожалуйста, я больше не вернусь к Дурслям, этого больше не повторится. Я... Пожалуйста, профессор Снейп, пообещайте. Прошу, вас... Сэр. — Так тихо, что Северус еле услышал, сказал Гарри, постоянно сбиваясь и выбежал из кабинета не дожидаясь ответа. Поэтому не услышал тихо сказанного в след: — Я сам разберусь с этими маглами, но ты, Поттер, мне все расскажешь. Прошло две недели. За это время Гарри полностью разуверился в гриффиндорцах, в их преданности и справедливости. Он все так же мог читать эмоции и желания магов. Он знал всё чего они хотят. Некоторые, такие как Джинни Уизли — хотели денег, признания аристократии, другие как Грейнджер — мечтали, что будут самыми умными, а значит самыми популярными и влиятельными. Но были и такие как Блейз Забини, люди, которые мечтали о самом важном — о счастье для других и для себя. Гарри все сильнее ощущал силу своего наследия, иногда он еле успевал прикусить язык, чтоб не выдать своих истинных знаний. Еще рано, говорил себе Поттер, сначала нужно войти в полную силу, ну и разделить ее со Светочем, чтоб не натворить еще больших бед. И не утопить магов, вверенной ему Англии, в своем гневе. Грифиндорец с ужасом осознал, что он и правда не сможет нормально жить без Снейпа. И дело тут вовсе не в каком-то эфемерном счастье, дело в контроле над эмоциями. Временами ему казалось, что у него не хватит сил сдержать приступ гнева, вызванный глупостью и недалекостью созданий, считающих себя повелителями магии. И это чистокровные маги, маги которые забыли заветы своей Матери. Не все конечно, но даже слизеринцы (основная масса), кичащиеся своими знаниями и чистокровностью, не выполняют волю магии полностью. Даже они, дети древних родов, хранящих в своих кодексах основные, самые главные законы магического мира, не проводят обряды и ритуалы, для поддержания завесы разделяющей два мира. Половина из них, ни чем не лучше маглорожденных, не понимают даже о какой завесе идет речь. Наивно считая завесой — контур установленный Магами, для изоляции маглов. Что уж говорить о маглорожденных? Они вообще должны выполнять заветы магии со всей строгостью и тщательностью, ведь с них магия спросит вдвойне, она дала им второй шанс жить по ее законам, а они... Они лезут со своими магловскими закончиками, даже не задумываясь о том, что мир магии устроен совершенно по -другому, в нем нельзя жить лишь по законам людей, в нем свои законы, установленные той, что дала им жизнь. А Гарри, как источник магии, буквально ощущал действие всех неправильно проведенных ритуалов, наплевательское отношение к наказаниям Мары, непочтительность к ней и сестре ее, Моране. Он чувствовал, как терпение магии истекает словно вода из сита. Это вызывало гнев. Он видел сны, в которых наступил конец этому терпению и нерадивые маги умирают в страшных мучениях, теряя магию и посмертие, от его, Поттера, гнева. Он, наместник Магии, в этих снах с истинным наслаждением, мстил им за все обиды и смотрел как их ломает его ярость, слушал их вой, не давая больше шанса все исправить. А потом просыпался в холодном поту, лежа на кровати и не мог уснуть до самого утра. Он знал, что без Северуса его гнев рано или поздно вырвется наружу и тогда, Волдеморт покажется им милашкой, шутником, ласковым зайчиком по сравнению с ним, с его жестокостью. Он не жалел себя, считая что во всем виноват сам, он не пожалеет и никого из них! Кстати, о Волдеморте, он как-то странно притих, не вызывал Снейпа (Гарри почувствовал бы если бы ему было больно или плохо), да и к самому Гарри, во сны больше даже не пытался влезть. Сидел как мышь в своей норке. Зато Дамблдор доставал Гарри своими нравоучениями. Теперь каждый визит в кабинет директора начинался со слов о том, что не смотря на всю вину Гарри в смерти Сириуса, жизнь не стоит на месте. — Не нужно отгораживаться от друзей, Гарри. Они ведь видят, что тебе тяжело и пытаются помочь. — «Интересно знать, с чего они решили, что мне нужна их помощь и в чем?», думал Гарри — Они не бросили тебя с твоим горем, — «каким горем?», хотелось спросить Гарри, — не смотря на то, что из-за тебя они тоже пострадали, когда пошли за тобой в министерство. Вот интересно, а кто их просил за ним ходить, задавался вопросом Поттер. Да и Сириус тоже, взрослый же маг, был, почему не послал патронус с сообщением, что ни в каком министерстве его нет, тогда и Гарри туда не полез бы. На этих мыслях всегда возникал другой вопрос, а с какого перепугу он вообще кинулся его спасать? Почему-то казалось, что ответ на этот вопрос скрывает белая борода добрейшего дедули. После таких проповедей, Поттеру отчаянно хотелось собрать где нибудь на необитаемом острове всех этих доброхотов и ... о да, после таких речей Светлейшего, он отчаянно жалел, что не может позволить себе приступы слепого бешенства как Волдеморт, ибо желание покидаться в них непростительными было почти невыносимо. Для Гарри не осталось незамеченным, что он стал циничным, строгим, в чем то даже жестоким. Он не мог как раньше общаться с Роном и Гермионой, его раздражала тупость одного и необоснованное зазнайство второй. О боги, да что она знает, магловские законы и тех не много? Каким боком они касаются магического мира? А про Магию что она знает? Заклинания, вычитанные в книгах? Так настоящему магу они и не нужны по сути, настоящий маг может изобрести новые, или же вообще колдовать без них, как невербальная беспалочковая магия. А чем кичится Грейнджер? Что она может, да ничего! А все туда же, учить его будет, курица лохматая! А Рон, он вообще знает, что их семейке всего-то ничего осталось до становления маглами? О нет, его не интересует бесполезный (по мнению рыжиков) треп Малфоя. Идиот, все что его интересует, это квидичч. Почему не порыться в библиотеке, не взять книгу "Наказания Магии" , Гарри видел такую в библиотеке Хогвартса, не узнать что нужно для того, чтоб избежать существования в подобии магла, если уж родители не удосужились рассказать? Но нет, что вы, все слизеринцы — это пустоголовые идиоты, которых и слушать незачем! Ох, как же Гарри корил себя за то, что не послушался шляпу. Добрый дедушка, добросердечный Хагрид и мальчик из порядочной, хоть и бедной семьи хотят, чтоб он был на гриффиндоре. Понарассказывали сказок про злых слизеринцев, а он и рад, дурень малахольный, хвост поджать и бежать от них, а то вдруг и они такие как Дадли, шутки шутить будут. Придурок, одним словом, что с него взять, погнался за бесплатным сыром, как вроде жизнь с «милыми родственничками» ничему не научила. Так вот, с такими мыслями, после получаемых лекций Дамблдора, возвращаясь в грифиндорскую башню, мечтая о покое и тишине, Гарри обязательно попадался поджидавшим его «друзьям». Частенько, или вместе с ними, или отдельно, его встречала еще и Джинни. На что рассчитывала последняя, было особо не понятно. Нет, чего она хотела, Гарри прекрасно знал. Но вот с чего она взяла, что это у неё получится, вот в чем вопрос? И вот куда спрашивается, ему можно спрятаться от их вечного: — Гарри, ты так изменился! Ты не разговариваешь с нами... — Гарри, так нельзя, мы же друзья. Ты должен нам все рассказать, мы сможем помочь, я читала... Что читала зазнайка, мальчика-который-выжил интересовало мало, он и так знал: очередную магловскую хрень по психологии. Только вот она опять не задумывалась, что маги — это не маглы и к ним не подходят магловские приёмчики. Поэтому и слушать ее, Поттеру отчаянно не хотелось, он не магл! Вот поэтому эмоции бушевали в нем все сильнее, а подойти к Снейпу, с просьбой помочь, он не мог, приходилось все чаще пропадать в Выручай-комнате. В один из таких эмоционально загруженных моментов, Гарри не обратил внимания, что дверь в Выручай-комнату приоткрыта (ее даже вызывать не пришлось). Войдя внутрь, золотой мальчик Дамблдора, увидел сидящего в единственном кресле, стоящем возле камина, смотрящего на огонь серебряного принца Слизерина, Драко Люциуса Малфоя, собственной непревзойденной персоной. Гарри подошел ближе, отмечая не естественную бедность на холеном лице, хмурые брови и сжатые в кулаки руки. Сжатые с такой силой, что, казалось, еще чуть-чуть и ногти пронзят кожу ладоней, выпуская на свет "голубую" кровь наследника древнего рода. Гарри подошел ближе, рассматривая его так, словно видел впервые. Он почувствовал мольбу о помощи от силы слизеринца и не мог не откликнуться на ее зов. Выверты наследия в первый раз подсовывали ему такие загадки. Это было странно, неспокойно и бесспорно интересно, ведь чувствовать потоки чужой силы еще не приходилось. Откуда-то Гарри знал, что именно так и будет происходить определение вины мага, ведь сила младшего Малфоя сейчас открывала все его грехи перед магией, показывала насколько согласен этот маг жить по законам Великой Матери, согласен ли он понести заслуженное наказание. — Поттер? — казалось его только заметили. — Малфой. — Гарри кивком головы приветствовал мага. — Чего тебе, Поттер? — как всегда небрежно, но это от чего то больше не задевает. — Мне? Ничего. Это тебе помощь нужна. — Мне? Помощь? Малфои не просят о помощи. Мне не нужна ничья помощь, тем более твоя. — Ты уверен? А вот твоя сила говорит обратное, уж прости, Малфой, но я склонен верить ей. — Моя сила? О чем ты? Некого спасать, герой? Что ты можешь знать о моей силе, ты... полукровка! — Я знаю многое, Малфой, не зарывайся. Считай, кого спасать я уже нашел. Так что можешь не стесняться и поведать, золотому мальчику, о своих проблемах. — Самоирония, Поттер? Удивил. — Я серьезно, слизеринский принц. Этот разговор стал началом их странного общения. Нет, слизеринец не признался в какую жо... дыру он влез. Они не стали открывать изменившиеся между ними отношения, но все чаще встречались в выручай-комнате и разговаривали обо всем и ни о чем. Изредка даже делали вместе уроки. Слизеринец, про себя отмечал знания и уверенность в своих словах у грифиндорца. Все чаще задавался вопросом, что случилось с золотым мальчиком, что он так изменился и изменился ли он вообще, может он только теперь, по каким-то своим причинам, показал Драко себя настоящего? В любом случае с таким героем, хотелось общаться. И через пару-тройку недель взаимных подколов и ехидных комментариев, слизеринец проговорился. Оказалось, что летом он был вынужден принять метку. Удивившись, что Гарри не убегает с криками и не кидается проклятиями, решил объяснить. У младшего Малфоя не было выбора: отец в Азкабане, мать под прицелом палочки Волдеморта. Так что теперь Драко предстояло; либо умереть самому и погубить мать с отцом, либо служить этому садисту. Дальше слизеринец ничего говорить не стал и так выходило не на одно Круцио. Еще через некоторое время Гарри напомнил Малфою о предлагаемой помощи и Драко сдался. Потребовав от Поттера непреложный обет о неразглашении, он, наконец, выдал тайну задания полученного от Темного Лорда. Ни много, ни мало, всего лишь убийство Дамблдора. — Ну, что теперь скажешь? Все еще есть желание мне помочь? — Я же обещал, а гриффиндорцы держат свои обещания. — "По крайней мере некоторые». — Не переживай, я придумаю, как вытащить тебя из этого безумия. Только дай мне немного времени. — Ты меня поражаешь, Поттер. Я слизеринец, твой вечный соперник, пожиратель смерти. Ты ненавидеть меня должен! В конце концов, я признался, что мне предстоит убить светлый идол праведности, твоего обожаемого Дамблдора! А ты... Ты просишь дать тебе время, чтоб придумать как мне помочь? — сказать что Драко был в шоке не сказать ничего, он всерьез задумался, а не тронулся ли герой умом? — Ну что же, я ни на что не рассчитываю, но все же.... Я должен сделать это до конца этого учебного года. Больше эту тему они не подымали. Гарри потому, что для начала нужно придумать как он может помочь. А Драко потому, что не хотел напрасно надеяться, он не верил в то, что ему вообще можно помочь. Летело время, а Гарри все ближе становился к Малфою и все сильнее отдалялся от Рона и Гермионы. Младшую Уизли он вообще старался избегать, ее навязчивое желание стать Леди Поттер его пугало и бесило одновременно. Ну как можно не обращать внимания на то, что он вообще никак не отвечает на ее взгляды и игнорирует намеки? Быть в центре внимания отчаянно не хотелось, а она как специально выставляла свои притязания на показ. Между тем жизнь шла своим чередом, а вопрос Снейпа становился все серьезней.