Оставим все, как есть

      Вернувшись в свой кабинет, Шэрон Рейдор скинула туфли и помассировала виски. Она не понимала, как мать могла желать зла своему ребенку. Рики, Эмили и Расти были для нее самой едва ли не центром мироздания. Услышав звонок, она обреченно пробормотала: — Ну кто еще… Шэрон Рейдор. — Добрый вечер, меня зовут Джойс Флинн… точнее, Томпсон. Я мать Николь и бывшая жена Эндрю. — раздался в трубке приятный женский голос. — Добрый вечер… — Шэрон нащупала внезапно ослабевшей рукой краешек стола и присела. — Мне неудобно беспокоить вас, но Николь заверила, что уже разговаривала с вами и я решила уточнить, сможете ли вы приехать на ужин ко мне по случаю возвращения моего сына, его зовут Нейтон. О, ну это вы, наверное, знаете, — защебетала Джойс, — неловко получилось… вы же подруга моего бывшего, он вам все рассказывает. Я, правда редко с ним общалась, он все время был мертвецки пьян и валялся непонятно где… — Джойс… я могу вас так называть? — осведомилась Шэрон, чувствуя, как закипает злость. — В чем причина вашего звонка? — Эндрю сказал, как вы сильно заняты, но нам безумно хочется увидеть, кто же настолько самоотвержен, что терпит бывшего алкоголика… возможно, вы выкроите время? Или может, Николь преувеличила степень близости ваших отношений? — бесцеремонно спросила миссис Томпсон. — Что вы, Джойс, нисколько. И естественно, я приду вместе с Энди. Даже не сомневайтесь, — ласково проговорила Шэрон.       Фернандо Моралес, вздохнув, посмотрел на часы.       Андреа явно не собиралась вернуться домой и поговорить с ним. После ареста доктора Паркер и шума, который подняли газеты, она постоянно избегала его. — Я презирала свою дочь. Она была неправильной, а ведь я растила ее хорошей! Она заслужила смерть! — искаженное ненавистью лицо Луизы Паркер смотрело отовсюду, по каждому каналу смаковали подробности.       Моралес выключил телевизор и направился на кухню, когда звук поворачивающегося в замке ключа привлек его внимание. — Привет! — вошедшая Андреа улыбалась. Он, не ответив, налил себе стакан сока и направился в кабинет. — Фернандо? — удивленно позвала она. — Я не хочу с тобой разговаривать, Андреа. — сухо проговорил он, устраиваясь в кресле и включая музыку. Она подошла и, присев на ковер, оперлась ладонью на его колено. — Ты злишься. Я знаю. Но это тяжело… — Поговорить со мной? Находиться в одном доме с Томасом? Что именно тебе тяжело, Андреа? — зло сказал он, чувствуя тепло ее руки и страстно желая уйти как можно дальше. Она, вздохнув, прижалась лбом к его коленям. — У меня был ребенок, Фернандо. Маленький чудесный мальчик. — Что? Когда? — пораженно спросил он. — Давно. Я была молода и глупа. Я не хотела ребенка. Я отдала сына в приемную семью. — Ты… ты поэтому нервничаешь в присутствии Томми? Ты думаешь, где теперь твой сын? — тихо спросил Моралес, гладя ее золотистые волосы. Андреа, подняв голову, горько усмехнулась. — Я знаю, где он, Фернандо. Мой сын мертв. Я убила его, отдав чужим людям. Я не прошу понять, что мной двигало… попробуй просто не презирать меня так сильно, как я презираю себя все это время. Томми такой чудесный, такой милый мальчик! И ты заслуживаешь быть отцом, а я… я не смогу тебе этого дать. Замолчав, она ждала. Фернандо почувствовал странную смесь боли и облегчения. Приподняв ее подбородок, он вглядывался в такие знакомые голубые глаза. — Эн, послушай. Это ужасная трагедия… и я не могу выразить словами, как мне жаль. Но неужели ты думала, что я не смогу понять тебя и принять такой, какая есть? Я люблю тебя. И никакой ребенок не заменит мне того счастья, которое ты даришь каждый день. Она стремительно поднялась с пола и уселась к нему на колени. — Спасибо за то, что любишь меня. И понимаешь. Как никто другой. Моралес улыбнулся, целуя ее. — Как же иначе, Эн. Ты — самое лучшее, что жизнь дарила мне. За исключением работы, конечно. Андреа громко расхохоталась. — Да что ты говоришь, малец. Я ни за что не буду этого делать! — возмутился Джек Рейдор. Расти покачал головой. — Нет, Джек, ты обязан уговорить Шэрон. Это самое малое, что ты можешь сделать в благодарность за ее терпение. Ты же знаешь, то невыносим, да? — Боже, — проворчал Джек, — я готов на что угодно, лишь бы не слушать твое нытье! — Тогда… будь милым. И убедительным! — выразительно приподнял брови Расти. — И тогда у тебя будет еще один шанс стать неплохим отцом. Джек с сомнением уставился на мальчишку. — Ты точно уверен, что Ричард сказал, что вернется в Лос-Анджелес и будет жить со мной? И что Эмили будет навещать нас между сезонами? — Да, Джек, — спокойно ответил Расти, — и как только я и мама уедем, они сами позвонят тебе. Но если ты не сделаешь то, что должен, все отменяется. Шэрон, спустившись на первый этаж, услышала смех. Удивившись, она заглянула в гостиную. И замерла. Расти и Джек играли в шахматы. — Как приятно слышать веселье, а не ругань, — осторожно заметила она. — Мам, ну что ты. Мы и не ругаемся вовсе. Мы устроили прощальный шахматный турнир. — сообщил Расти. — В каком смысле «прощальный»? — Шэрон с сомнением посмотрела на хитрое лицо Расти, потом на притихшего Джека. — Я тут подумал… пора бы уже и отвыкнуть от твоей опеки, Шэрон. В самом деле, вам с пацаном пора съехать, — проговорил Джек. — Ты уверен? А как же ты? — Шэрон не поверила своим ушам. — Что я? Со мной все в норме, Марта справится. С твоим появлением она разленилась, а я не хочу терпеть в доме ленивую прислугу. Так что давай, собирайся. И Расти сможет снова ездить в университет. Разве не здорово? Джек улыбался абсолютно искренне. — И чья это идея? — сощурившись, спросила она. — Моя. И Эмили. Она и Рики часто будут навещать своего старика, а ты не должна нам мешать. Я и так много пропустил из их жизни. — Мама? Ты слушаешь? — Расти тронул ее запястье, на котором снова появились часы. Шэрон кивнула. — Я сам соберу вещи, ты не беспокойся. Тем более, ты же идешь на ужин, да? — Ничего ни от кого не скроешь, — Шэрон шутливо потрепала сына по голове. — И можно еще дать тебе совет, Шэрон? — ухмыльнулся Джек. — Почему нет, — саркастично произнесла она. — Иди на ужин. И мирись с Флинном. Мне и парню уже надоело твое несчастное лицо.       Энди, заметно нервничая, поправил темно-красный галстук. — Как я тебе? — Отлично. Ты как картинка из модного журнала, — ответила Николь. — Очень смешно, — протянул он. — Да нет, я серьезно. Нейтон не узнает тебя, ты сильно изменился. — Я постарел. — Прекрати! — шутливо приобняв его, Николь легонько подтолкнула отца. — Уже пора, да?       Глядя на то, как Энди Флинн прячет дрожащие руки в карманах, она ни на секунду не усомнилась в правильности того, что делала. Двери открыла мать Николь. Джойс Томпсон приветливо улыбнулась бывшему мужу и сжала дочь в объятиях. — Ники! Красавица! Твой муж уже здесь, вовсю флиртует. — Мама, привет! Опять пристает к кузине Роуз? — И не только. Энди, проходи. Все уже в сборе, твоя очаровательная подруга вместе с Нейтом уже заждались. — произнесла Джойс. — Моя… кто? — тупо сказал Энди, послушно проходя в холл. — О, так Шэрон смогла выбраться! Отлично, пойду поцелую ее! Идем, папа, — Николь потащила его за собой в гостиную. — И не делай такое лицо…       Энди не поверил своим глазам. Комната была полна незнакомых людей, очевидно друзей Джойс или Нейта, но он видел только сына и стоявшую рядом с ним Шэрон, красивую и утонченно-манящую. На ней было ярко-синее платье без рукавов, и она была словно магнит. — Привет, Нейт, — прочистив горло, сказал Энди, несмело протягивая руку. И был вознагражден крепким рукопожатием сына. Николь уже обнимала Шэрон, что-то шепча ей и сияя. — Привет, Энди. Ты отлично выглядишь, рад, что смог выбраться. — произнес Нейт, внимательно изучая отца. — Спасибо за приглашение. Я и не надеялся снова увидеть тебя, — признался Энди. — Николь и мама были очень убедительны, — рассмеялся Нейтон, — и кроме того, твоя подруга просто чудо. Я не мог не познакомиться с ней, она хорошо на тебя влияет. — Спасибо, Нейт, — подойдя к Энди, Шэрон смахнула невидимую пылинку с рукава его рубашки, — но то, как он держится — только его заслуга. Твой отец — самый стойкий человек, из тех, кого я знаю. И я рада познакомиться с тобой. Наконец-то. — Взаимно, Шэрон. Николь, повернувшись к гостям, громко позвала: — Прошу всех за стол, ужин подадут через пять минут. — Шэрон, вы позволите? — Нейтон галантно протянул ей руку. — Мы с мамой решили, что Энди и вы будете поближе к нам. — Это чудесно, — Шэрон оперлась на сына Энди и проследовала в столовую.       Дом Джойс и ее второго мужа был роскошным, обставленным антикварной мебелью, на стенах украшенным подходящими по стилю картинами.       Ужин, заказанный в лучшем ресторане города казался ей безвкусным, попытки Энди наладить общение с сыном очень милыми, а Джойс бесчувственной стервой.       Шэрон сидела напротив Энди рядом с Нейтоном и чувствовала, что он не сводит с нее глаз. Ей хотелось прикоснуться к нему и сказать, как хорошо он справляется. — Энди, а помнишь, как мы ходили в этот ресторан… французский? — негромко произнесла Шэрон, прерывая бесконечный монолог Джойс, превозносившей головокружительный успех второго мужа, который сейчас находился за границей на важных переговорах. — Помню, — глаза Энди засияли, когда он вспомнил их первое настоящее свидание. — Там было столько непонятных блюд, что у меня закружилась голова, — продолжила Шэрон, — а твой отец, Нейт, говорит официанту: «Мы хотим все самое лучшее, что у вас есть и желательно по-английски!» — И никаких лягушачьих лапок, — закончил Энди, смеясь. — Я так никогда не смеялась, правда. Он выбрал для меня потрясающее розовое вино… — Еще бы, уж в чем он разбирается, так это… — начала Джойс. — Мама, хватит, — перебил ее Нейтон. — Я действительно разбираюсь в вине, и могу сказать, что-то, что ты выбрала к рыбе, Джойс, абсолютно с ней не сочетается, — Энди улыбался, — но мне хватает воспитания не говорить об этом вслух.       Он заметил искорки смеха в огромных зеленых глазах Шэрон, а еще нежность и понимание.       Не в силах отвести взгляд, он смотрел на нее и думал, как часто мелочные ссоры и обиды заставляют терять то, что было дороже жизни.       Она вошла в свою пустую квартиру с радостным облегчением. Наконец-то она могла побыть одна.       После ужина с семьей Энди она, взяв такси, поехала прямо сюда, не дожидаясь, пока он предложить ее отвезти. Шэрон переоделась в удобную пижаму и устроилась на диване с максимальным комфортом, когда раздался стук в дверь. Прихватив пистолет, она спросила: — Кто там? — Это я, прости, что так поздно… Распахнув дверь, она увидела Энди Флинна. — Но мне нужно сказать тебе пару слов, — закончил он, — Пистолет не понадобиться. Даже не улыбнувшись, она положила оружие на столик в коридоре и жестом пригласила его войти в гостиную. Присев на диван, она сказала: — Я немного устала, так что, говори и покончим с этим. — Спасибо. И за то, что сегодня была на ужине со мной. И вообще… я… мне за многое нужно сказать тебе спасибо. И попросить прощения, — начал Энди. — Не стоит. Правда. Мне было не трудно. — тихо сказала она, прижимая к себе диванную подушку. Энди вздохнул. Ему хотелось схватить ее и обнять, прямо с подушкой и в смешной пижаме, но сначала он должен был все ей объяснить. — Шэрон… я совершил большую ошибку, позволив ревности разрушить то, что было между нами. Я виноват перед тобой, я сделал тебе больно. И себе, если уж говорить начистоту. Прости меня, ладно? — Я простила, Энди, правда. Давай забудем обо всем и снова станем друзьями. Когда-то у нас неплохо получалось, — предложила она. Он почувствовал, как что-то внутри сломалось. — Конечно, Шэрон. — пробормотал он, отведя глаза. Встав, он сказал: — Это все, что я хотел, так что я, пожалуй, пойду. Доброй ночи, Шэрон. Закатив глаза, она прошептала: — Какой же ты все-таки дурак, Энди Флинн! Вскочив с дивана, она обняла его, прижавшись всем телом. — Ты собирался уйти, да? — Собирался, любимая, — проговорил он, отчаянно прижимая ее к себе. Скользнув руками в его волосы, она поцеловала его так, как давно собиралась — страстно и одновременно нежно. Не отрываясь от ее губ, он гладил ее плечи, спину, волосы. Подхватив Шэрон на руки, он отнес ее в спальню. Освободив ее от пижамы, он вспомнил гладкость ее кожи и тепло ее прикосновений. — Как же я скучала по тебе, Энди, — сказала она.