Журавль

      Гарри задумчиво прислонился спиной к стене, слушая вопли министра и агента. После его мрачного прогноза власть предержащие явственно всполошились. Кажется, до них только дошло, что они вляпались в конфликт межпланетного масштаба и что люди по сравнению с мехами, в общем-то, никто. По крайней мере, министр активно паниковал, Симмонс, как более приспособленный, считающий, что поднаторел в обращении с внеземным, пытался его успокоить, но почему-то логичные доводы в этот раз не срабатывали. Гарри понимал: министр напоминал ему Фаджа в самые плохие дни, тот мог закрывать глаза до последнего, но когда припекало, когда опасность откровенно жгла пятки, начинал бегать и хвататься за голову.              Только то, что за спиной оказалась стена, уберегло его от позорного падения на пол, когда случилось это. Совершенно неожиданно все тело прошило, внимание, что было приковано к спорам окружающих, теперь полностью обратилось на собственное тело волшебника.              Твою мать!              Ощущение было сходным с дезюлиминационным заклинанием: по спине побежали холодные ручейки-дорожки, а затем, как по разлившейся нефти, вслед понеслось пламя, острое, вспарывающее кожу тонким скальпелем, греющее и обжигающее одновременно, как волшебная мазь против растяжений и ломоты в костях. Поттер использовал ее всего раз в жизни, но ощущения запомнил.              Огненные ручейки сплетались, перемешивались, щекотались муравьями под кожей…              Вздохнуть получилось с трудом, тело словно сдавил незримый корсет, грудная клетка практически не двигалась, а кровь отлила от лица, делая его бледным даже под слоем загара.              Никто не замечал происходящего, из чего маг сделал вывод, что прошла, от силы, половина минуты.              Гарри осторожно оттянул ворот футболки, рассматривая паутину чётких ровных линий, проступивших на ключицах, лежащих на плечах и уходящих на спину, складывающихся в неизвестный рисунок. А ведь он просто почесал зудящее плечо и случайно заметил.              Твою мать! Твою мать! Твою мать!              В голове круговоротом крутилось эхо. Только вот этого ему для полного счастья и не хватало! Как же не вовремя!              — Сэм? — Микаэла обратила внимание на его застывшую физиономию. — Что-то случилось?              — Нет, — не моргнув глазом, соврал Поттер.              Если он правильно помнил книжные описания формирования уз, то с первого контакта до проявления рисунка проходит от минуты до пары суток, а момент касания сопровождается… чем он там сопровождается, Гарри не помнил. Вероятно у каждого своё, но ощущения спутать или не заметить сложно.              Так что он знает, кому повезло, Мордред бы их побрал…              Отпустив ворот, маг резко повернулся к Симмонсу. Только что у него закончилось желание слушать этого человека, — к тому же, он уже всё выболтал, — так что изображать пай-мальчика Гарри отказывается.              — Агент, куда вы дели Бамблби?              ***              Оптимус осторожно, за дужку, вытащил очки из сабспейса. Так удивительно — столь драгоценная информация в столь хрупком, ненадежном вместилище, на которое страшно даже смотреть. На фоне мощных манипуляторов очки Арчибальда Уитвики выглядели детской игрушкой. И они достались им невозможно дорого. Сэм едва успел отдать их ему за несколько минут до того, как автоботы были вынуждены оставить его и Микаэлу в руках агентов. Несмотря на ворчливые ругательства, срывавшиеся с губ, весьма интересные и необычные — мало кто поминал в сетях Мордреда, несмотря на недовольный вид, юноша все же выполнил свое обещание.              Карта к местонахождению Оллспарка теперь была в руках автоботов.              Прайм бросил короткий взгляд на проступившие линии узора на броне. Отпечаток родственной искры, переплетение, углы, дороги, магистрали. Он думал, что уже не суждено… В молодости, как и все, мечтал встретить родственную искру, соединить манипуляторы, верил, что где-то там, меж звезд кто-то могущественный придумал для него идеальную вторую половину. Как бы глупо это ни звучало.              Время исправило, убило наивность молодости, война закалила пониманием, что родственная искра могла вовсе не дожить до встречи, что одни из погасших визоров, которые Оптимус встречал на поле боя, могли принадлежать его соулмейту.              Не было отчаяния, вместо него родилось смирение. Прайм смирился с собственной участью, откинул мечты с ароматом юности куда-то далеко, за завесу планов, стратегии по выживанию, по проведению еще одной боевой операции. Он лидер, ему некогда мечтать…              Эта планета принесла Оптимусу даже больше неожиданностей, чем он рассчитывал, пусть и несколько… не вовремя.              Несложно догадаться, учитывая все события, что родственной душой оказался кто-то из детей.              Редкое явление, когда связь душ проявляется с представителем иного мира. Редкое, уже не ожидаемое, но все равно… желанное. Сейчас Прайм чувствовал себя как никогда сильным, способным горы свернуть, а в глубине души вместо спокойствия свернулось воодушевление.              ***              — Где. Его. Машина?              Слова зазвенели, чеканные, как упавшие на пол использованные гильзы. В глазах произнесшего их мужчины не было ни капли мягкости, только непреклонность и железобетонная уверенность в правильности своих поступков.              Уильям Леннокс относился к той категории людей, что с первого взгляда вызывают безоговорочное доверие, люди неосознанно тянутся к их стальной уверенности, решимости, к стержню, скрытому за легкой улыбкой. От уголков глаз военного разбегались лучики морщинок, что говорило о веселом нраве, но при этом не было сомнений, что этот человек выведет из-под пуль, из-под обстрела и в сохранности доставит до места.              Команда понимала своего лидера без слов: с секунды резкого вздоха Леннокса они тоже пришли в действие, как внезапно ожившие игрушки, до этого прячущиеся в тени. Об их присутствии умудрился позабыть сам Гарри, что уж говорить об остальных. Скупыми, экономными движениями они разоружили охрану, взяв ситуацию под свой контроль, позволяя командиру диктовать условия.              Капитан Леннокс искренне импонировал Поттеру с первых минут знакомства, теперь же, когда солдат приставил пушку к так раздражавшему заразе-агенту… Поттер не считал себя злорадным магом, но с удовольствием прописал Леннокса в категории «отличный парень». Гарри любил таких людей — отважных, ярких, порывистых… и благородных. Истинный гриффиндорец.              Наверное, не стоит все время обращаться к опыту прошлого, к воспоминаниям, но не сравнивать Гарри не мог. Ассоциации возникали сами, вставали перед глазами, объемные и яркие. Капитан напомнил Оливера Вуда — бессменного капитана квиддичной команды золото-багрового факультета, которого не смогла затмить ни Анджелина, ни он сам. Того самого Олли Вуди, которого любили первокурсники, которому улыбалась гордая декан и, несмотря ни на что, уважали слизеринцы. А Маркус Флинт и вовсе провожал тоскливым взглядом — как бы сильно ни ругался, как бы ни злился и ни провоцировал: Вуд значил для него намного больше, нежели просто соперник. И, кажется, об этом знали все, кроме самого Оливера.              Слизеринский капитан так никогда и не простил гриффиндорцу женитьбу на молодой полукровке из Салема, став Пожирателем в пику молодому аврору. Сражался с ним везде и всегда, не позволяя другим завладеть вниманием бывшего гриффиндорского вратаря. С азартом самозабвенно отдавался каждому их поединку.              На Леннокса так же, как и Флинт на Вуда, смотрел Роберт Эппс. И, кажется, также оставался тайной для друга. Женатого друга с недавно родившейся дочерью, как понял Поттер.              Сейчас это не имело значения, но Гарри сделал себе зарубку в памяти, постараться перевести внимание Роберта на кого-нибудь другого — любовь любовью, но на одном человеке свет клином не сошёлся. Незачем ломать судьбы хороших людей непониманием. Роберта было откровенно жаль, однако Гарри видел существенное отличие — Эппс не зациклился, не любил обреченно и самозабвенно, как делал это в свое время Флинт. У него, более свободного во взглядах и собственных предпочтениях, есть все шансы пойти дальше, на самом деле остаться другом.              Порой волшебник думал, что все беды в этом мире от любви. Несчастной и счастливой. Но без неё… увы. Именно она делает человека человеком, может пробудить все низменное в его душе в попытках заполучить признание объекта страсти, но может… изменить к лучшему, сделать возвышенным, пробудить желание добиться большего, стать… чище, светлее…              К счастью, поток философских мыслей был прерван согласившимся сотрудничать Симмонсом. Возможно, у этого дня ещё будет хорошее завершение. Поттер надеялся на это. Но не ждал.              Они несутся по ангарам, расталкивая попадающихся на пути людей, быстрей-быстрей. Он накладывает невербальный Конфудус на тех, кто держит Бамблби, почти не глядя. Пошли нафиг!              Жидкий азот опасен для всего. При экстремально низких температурах даже самые прочные элементы подвержены разрушению. К трансформерам это тоже применимо. Хладагент, которым сотрудники Сектора поливали Бамблби, оставлял жуткие проплешины в краске...              Гарри не хотел даже думать, насколько это больно.              Он не удивился, когда отпущенный автобот, первым делом наставил на людей оружие. Напротив, не сделай он так - Поттер бы удивился. Он бы тоже... захотел размазать по стенке тех, кто его пытает. Просто так, без причин...              Иногда Гарри жалел, что он человек.              - Бамблби! Мы отведём тебя к Оллспарку!              Порой человек сам не осознает, насколько глубока чаша его терпения, пока та не переполнится. В Секторе семь, смотря на то, что натворили люди, Гарри внезапно понял: все, баста! Финита! С него хватит. До этого момента он относился к происходящему раздраженно, но снисходительно, смотрел, как на замечательное 3D представление, но вот сейчас... Они попытаются вывезти Искру, спрятать ее. А пострадают люди. Включая его и Микаэлу. Когда все можно сделать проще, гораздо проще. Просто люди об этом не догадываются.              Бамблби простер руки, по Искре побежали маленькие разряды молний, она задвигалась, зазмеилась, пошла ручейками и стала... складываться. Зрелище поражало воображение, захватывало. Искра напоминала магические китайские ларчики, безумно сложные, столь же опасные. И интересные.              Если ее так стремятся захватить, если она - альфа и омега жизни автоботов... Может, стоит исследовать ее? Чтобы узнать получше, с чем им придется иметь дело. Люди слабы по сравнению с огромными мехами, те не оставят так просто зеленую планету, защитить которую люди просто не в силах. Не сейчас, не со своим вооружением и бесконечными распрями.              Небольшие чары отвлечения внимания, совсем маленький Конфундус... но на всех без исключения. Сэм Уитвики сбежал с автоботом. Как - черт его знает, камеры на этот момент полностью вырубились. Всего на секунду, но этого хватило, чтобы основные действующие лица пропали. А люди ничего не помнили, как будто ничего не видели. Даже его "подельница" Микаэла Бейнс ошеломленно хлопала глазами, внезапно оставшись без поддержки приятеля.              Оставить ее или взять с собой - на самом деле вопроса даже не стояло. Возле мага в ближайшее время будет очень горячо, чтобы тащить в пекло человеческую девчонку.              Зеленая долина в чаше гор давно служила Гарри отличным испытательным полигоном для его не совсем обычных изобретений. Свежий ветер после душного, смердящего негативными эмоциями, спертого воздуха Сектора показался слаще нектара. Бамблби переступил ногами, на миг утратив равновесие после переноса, а затем удивленно стал оглядываться по сторонам.              В свое время маг потратил немало времени, чтобы найти, а после и обезопасить полигон от внимания посторонних. Уйма отвлекающих чар сплетались кружевом, мыльным пузырем колыхались над долиной, лишь слегка размазывая острые пики заснеженных гор для тех, кто умел видеть. По близлежащим пологим склонам спускались темно-зеленой массой высоченные деревья. Когда-то парочка росла и в самой долине, возле берега протекавшей неподалеку речушки, но Гарри снес их очередным своим изобретением.              Пожалуй, второе по безопасности, после родного дома, место в мире. Сейчас Гарри под пристальным, изучающим взглядом автобота снимал защитные чары. Их должны найти. Пусть он рассекретит полигон, но здесь достаточно уединенно и отдаленно от людских поселений, чтобы не думать о безопасности посторонних. Полигон он себе после найдет. Да хоть в Египте - неважно! Сейчас главное - передать Куб "нуждающимся".              - Не мешай! Не приближайся, если хочешь остаться в прежней форме! - пригрозил Гарри, тыча палочкой, как указкой, и Бамблби поднял руки, сдаваясь, отходя на пару шагов.              Искра влекла, чего уж скрывать. Никакой здравый смысл не мог удержать артефактора вдали от нее. Но она слишком сильно фонила, и на исследования оставалось все меньше времени.              Сила созидать, сила оживлять, сила... Просто уйма энергии, точное ее количество Поттер не брался определить. Ручка, заменившая Прытко пишущее перо, порхала по блокнотным листам - какой же маг без пары-тройки карманов с расширением? Ручка записывала под диктовку основные данные, которые едва успевал фиксировать Гарри - их было так много, что он боялся, чернил не хватит на все. Или блокнот раньше закончится.              Куб по-прежнему вызывает в нем двойственные чувства. Искра опасна, Искра разумна, на ее фоне Мерлин, Хогвартс, да даже легендарная Атлантида кажутся не более, чем пшиком, блеклым наброском по сравнению с картиной. Столь древняя мощь поражает, завораживает, поэтому становится логичным восхищение с долей опаски. Куб можно сравнить с божеством, одним из тех, которым поклонялись когда-то люди. Он смотрит, наблюдает, составляет какое-то свое мнение и... реагирует. Именно эта реакция пугает больше всего, ведь она непредсказуема.              Глупец тот, кто ничего не боится. Гарри боится - не опасается, именно страх владеет им в данную минуту - что своими исследованиями он окончательно разбудит то, что дремлет в стальной кубической оболочке, но отказаться уже не может. Только не прикоснувшись, не ощутив его вблизи, познав тайну магии...              Сила пульсирует, в какой-то момент она словно лишается оков, быстро наполняет чашу гор, а затем выплескивается, разливается по свету, безвредная на этот раз для механизмов, но ощутимая для мехов.              Гарри улавливает интерес стоящего неподалеку Бамблби, его изумление, тысячу вопросов, атакующих систему автобота, и понимает, что вызвало любопытство. Он чувствовал разницу в силе между представителями одной фракции. Сейчас, взявшись за ум, получив наконец-то свободное время для анализа, он, пожалуй, может составить собственный рейтинг. Сила к автоботам, как к магам, приходит не только с рождением, ее увеличивает возраст, опыт прожитых лет. Чем древнее трансформер - тем он могущественнее. К примеру, Рэтчет ощущался гораздо сильнее Бамблби, который на его фоне выглядел сущим ребенком. А Оптимус... он полыхал, подавлял силой, пока не скрывал ее каким-то своим образом. Наверное, без этой маскировки засечь лидера не составляло труда.              Он - человек. Гарри - человек. Сэм Уитвики - человек. Но он тоже излучает силу, пусть другую, отличную от механической. В фигуре Бамблби чувствуется напряжение, молчаливый вопрос с привкусом опаски. Сэм ведь человек? Тот мальчик, к которому он прибыл - человек? Тогда почему... Почему от его недовольства зашкаливают датчики? Почему оно ощущается так... так... словно энергон... Живой, злой, любопытный, острый...