Прошу тебя

Джексона уже тошнит от постоянного внимания, вспышек камер и особо надоедливых фанатов, что тычут мобильником чуть ли не в лицо, желая заполучить хоть один снимочек с любимым оппой. Раньше всё было иначе. При каждом удобном случае Ван говорил фанатам о своей любви, улыбался им совершенно искренне и был совсем не против пристального внимания к себе 24/7. Тогда он упивался своей популярностью. Тогда... Но не сейчас. У Джекса настроение ни к чёрту. Он садится в авто, оставляя гудящую толпу снаружи, и до самого дома не произносит ни слова. Менеджер не лезет к нему с расспросами, за что Ван ему благодарен. Когда они подъезжают к знакомой высотке, Кайе понимает, что не хочется возвращаться в уже наверняка пустую квартиру. Он не готов снова окунаться в её одиночество и давящую тишину. Но об этом надо было думать раньше. До того, как он покинул Сеул. До того, как узнал, что задержится в Китае на месяц. До того, как перестал звонить и писать. Сейчас же он пожинает плоды собственной глупости и идиотских оправданий, от которых воротит до сих пор. «Он же фанат. Узнает и без моих смс, что задержусь». Ван громко хлопает дверью автомобиля, шипя на китайском несколько ёмких ругательств. К себе идти он не торопиться. Выходит с парковки на темнеющую улицу и поднимает голову вверх, ища взглядом окна своей квартиры. Кайе стоит три, пять, десять минут, но свет в них так и не загорается. Квартира пуста. Марка в ней нет. Идти туда не хочется, но Ван заставляет себя. Он долго стоит у двери, после чего быстро набирает пароль от кодового замка и проходит внутрь. С губ тут же чуть не срывается «Я дома, Марки», и Джексон горько усмехается. Всплеск эмоций находит его тут же. Он с силой бьёт кулаком в дверь и оседает на пол, зарываясь пальцами в волосы и сжимая их. Терять слишком больно. — Гага? — Марк сонно трёт глаза, выходя из комнаты и никак не ожидая увидеть Вана не в самом лучшем состоянии на полу прихожей. — Что случилось? Снова голова болит? — спрашивает Иен обеспокоенно, присаживаясь перед Кайе и осторожно касаясь его висков кончиками пальцев. А Джексон не понимает ни черта. Он уже начинает думать о том, что успел задремать в прихожей и всё это — просто сон. Мечта. Надежда, которой он лишился, войдя в квартиру, что встретила его лишь пустотой и звенящей тишиной. Но прикосновение холодных пальцев к вискам рассеивает сомнения и возвращает к реальности. Марк сидит сейчас перед ним такой домашний, до ужаса милый и... любимый. Ван понимает глубину собственных чувств только сейчас. Он смотрит во взволнованные глаза напротив и расплывается в улыбке. Взгляд Иена сменяется на недоуменный, а Джекс вместо объяснений утягивает его в свои объятия. Говорить о произошедшем не хочется. Да и незачем. Кайе точно знает, что подобного больше не допустит. Иен ему слишком дорог. Марк же... Он не скажет Джексону, что в самом деле собирался оставить его. Покинул квартиру вместе со всеми вещами, но несколько дней назад вернулся. Вернулся, потому что любил. И любит. Давно уже не как фанат. — Я так скучал по тебе, — шепчет Ван, отстраняя Марка от себя и тут же сладко его целуя. Эти слова не ложь. Он правда безумно скучал, но не осознавал этого, просто потому что никогда подобного не испытывал. Никогда так не любил. Иен отвечает на поцелуй и прижимается теснее, тонкими пальцами вцепляясь в сильные плечи. Ему и говорить ничего не нужно. Джексон видит и чувствует, как сильно он его ждал и скучал. Ван отрывается от любимых губ, понимая, что они всё ещё на полу в прихожей. Он поднимается, подхватывая Туана под бёдра, и направляется с ним в спальню. — На сегодня и завтра ты только мой, Марки... «Как и на всю оставшуюся жизнь».