●●●
Волки не комментирует ничего. Оно и к лучшему — Дип не уверен, что готов слушать какие-то исповеди о его отношениях с Аббалбиском. Он хочет, чтобы ему стало плевать. Чтобы блядский болезненный комок в груди наконец-то рассосался как при распаде опухоли. Но эта опухоль — злокачественная. И в придачу неоперабельная. Она только увеличивается в размерах, стоит Дипу просто наткнуться где-то в сети на упоминание Аббы. Сам Дип столько времени не решался чуть более, чем двусмысленно намекнуть Волки о том, какие чувства и желания он в нём вызывает. Сначала был уверен, что это пройдёт. Потом — что всё равно это бесполезно. Волки был не пидором. А потом он связался с Аббалбиском. И оказалось, что пидором Волки был. Для Аббы — на все сто. Для Дипа — очень вряд ли. В том, что инициатором всего был Абба, Дип уверен. Эмоциональный, хаотичный, с натуральной безуминкой и врождённым долбоебизмом, он сносит на своём пути всё. Гетеросексуальную ориентированность — среди прочего. В том, что для Аббы Волки — просто мимолётный период, о котором он забудет очень быстро, Дип уверен тоже. Стоит Ване свалить в Крас в отпуск, как Абба на расстоянии наверняка сменит направление и забьёт. Оксимирона с новыми силами заёбывать начнёт, например. До нового бана. Или девчонку какую-нибудь встретит. Дип знает, что увлекаться Аббалбиском — хуёвый вариант. Дипу заранее больно за Волки.●●●
На вписке шумно. И Дипу — мрачно. Перед отъездом в Георгиевск он хотел зависнуть в компании своих ребят. Но Волки, конечно, притаскивается с Аббой. Они сидят на диване, тесно соприкасаясь коленями. Все втроём — И Абба с Волки, и Дип по другую сторону. — Летом, может, в Крас махну, — говорит Волки Дипу и отхлёбывает из бутылки пиво. Аббалбиск забирает у него бутылку, соприкасается пальцами, отпивает следом. — Приехали, — встревает Абба. — На дачу летом. И в Финку. Или в Тайланд, может? Настримим вместе за неделю. — Альбом сначала дописать надо, а потом отпуск планировать, — отвечает ему Волки. — А настримишь ты, дай бог, только на месячный запас сигарет и бухла. — У меня секретное оружие есть, — Абба широко улыбается и хитро щурится. Дипа на диване для него словно вовсе не существует. — Я? — усмехается Волки. — Засосёмся на трансе и всё, каждая мокрощёлка свои карманные спустит нам на отпуск в Тае. Дип напрягается. Отворачивается. Понимает, что Абба тупо рофлит. Прикалываться на тему гомоиронии и прочей ебли в рот можно сколько угодно. Но что-то большее — карьерное самоубийство. Похуй, что тут все всё понимают. Мокрощёлок, пищащих от педиков, в баттловой аудитории сильно меньше, чем гомофобов. Только менее ебано от этого Дипу всё равно не становится. Ему достаточно того, что он уже видел. Хотя, по сути, и не видел ничего. Ну тискались два парня у стены гримёрки. Но не сосались же. То есть, очевидно да, но не при нём. Дип косится в их сторону. Видит, как Абба укладывает голову на плечо Волки. Сейчас он не играет на камеру и не страдает хуйнёй. Это просто привычный жест. Плечо Волки чуть опускает, чтобы Аббе было удобней. Поворачивает голову, мимолётно тычется носом в его волосы. Улыбается, тихо обращается к нему. Так, чтобы на шумной вписке услышал это только Абба. Слышит и Дип. То, что сам от Волки услышать был бы не против. То, что не услышит от него никогда, потому что он — не ебанутый на всю голову Серёжа Аббалбиск.●●●
Ёбаная хуйня не заканчивается. Спать на вписке они отваливаются втроём. Дипу просто некуда пойти, Аббалбиск набрался так, что за руль ему точно нельзя, а Волки не дёргается ни на шаг от него. Остаётся ещё кто-то, но похуй. Им раскладывают тот же диван. Вручают пару пледов и жёстких диванных подушек. Дип откатывается к стенке, отворачивается, выравнивает дыхание, пытается уснуть как можно скорее. Тепло тела Волки рядом с собой он чувствует слишком хорошо. А это не оказывает никакого положительного влияния на скорость засыпания. В какой-то момент Волки за его спиной начинает дышать тяжелее. Вместе с Аббой они ворочаются, но как-то слишком осторожно. — Толика, блять, разбудишь, — шепчет Волки. — Ебал я в рот твоего Толика, — также шёпотом отвечает Абба. — Пизды сейчас отхватишь, понял? Абба уже не отвечает. А Волки слишком шумно выдыхает. Звуки за спиной начинают издаваться слишком характерные для дрочки. Да ещё и перемешиваются с тихими поцелуйными причмокиваниями. Дипу хочется провалиться сквозь диван прямо в Георгиевск, подальше от этого дерьма. И в то же время — повернуться, чтобы попробовать разглядеть в темноте лицо Волки. Шансов увидеть его возбуждённым Дипу больше не предоставится. Но он просто лежит, глядя в стену перед собой, пока за его спиной Аббалбиск вовсю надрачивает Волки. И в конце концов главной проблемой Дипа становится собственное возбуждение. Стыдное, мерзкое. Но всё-таки возбуждение, вознаграждающееся образовывающимся стояком. — Люблю тебя, — шепчет Волки после. Или это уже Абба? За шумом собственной крови в висках Дип уже не разбирает. А пошевелиться он решается только тогда, когда и Волки, и Абба скатываются с дивана. Тихо, беспалевно, в ванную. То ли сперму смывать, то ли дальше трахаться. Дип не хочет знать.