***
Хисаги неспешно собирала вещи. Из кабинета. Прощаться с ним оказалось грустнее, чем она рассчитывала. Каждый уголок здесь был наполнен дорогими воспоминаниями, а с каждой вещицей связана какая-нибудь отдельная история. Вот полка для коллекции нэцке — капитан лично прибивал ее, молоток помощнице не доверив. Правда, сам же себе потом палец прибил и познакомил новоиспеченного лейтенанта со словами прежде ею и не слышанными. А вот — зонтик на случай дождя, расписной, красивый, с цитатами из учения Цзянь Ми, учителя по кендо, у которого обучался маленький Мугурума Кенсей. Сам капитан зонтом не пользовался, держал на память, но в совсем проливный дожди применял тот по прямому назначению — Хисаги держала зонт над головой командира, ведя его так от кабинета до капитанского домика, чтобы его дерзкая прическа не испортилась, не смягчилась. А вот — дорогие письменные принадлежности, которые капитан позаимствовал для Хисаги у своего давнего приятеля, господина Оторибаши. Правда, тот и не догадывался о таком «заимствовании», но по визиту в кабинет забирать набор не стал, оставил в подарок прилежному и аккуратному лейтенанту; эти принадлежности до сих пор смотрелись как новенькие, несмотря на тот огромный объем работы, который Хисаги приходилось делать изо дня в день. Она вздохнула. Всякие мелочи отправились тоже в ящик с лейтенантским добром. Среди них уже лежало и всё необходимое для чайной церемонии: чашки, чайничек, вечик, ситечко, ковшичек, мешочек с оставшимся у нее маття. Шу подумала тут, что командиру Мугуруме теперь придется туго, без любимого напитка и лейтенанта, который досконально знал все его предпочтения. Да и вообще вряд ли его новый помощник, Ичимару Гин, обладал талантами к этому. Шу еще раз вздохнула, еще раз всё прикинула и таки выложила чайный набор из ящика, оставила на видном месте. В любом случае, из привычных посудин капитану будет легче пить даже не особо вкусный чай. Шу обвела взглядом комнату еще раз, проверила ничего ли не забыла прихватить. Ее пожитки были скудными что здесь, что в казенном лейтенантском домике — собрать их не заняло у нее много времени, в особенности, если дело с переездом считалось не только решенным, но уже и наполовину сделанным — Ичиго не заставил ее ждать, сдержал слово и прислал носильщиков к домику Хисаги. Ей оставалось только и того, что проститься с прежним рабочим местом. Она почти сделала это, с тяжелым сердцем, но скорой походкой, направившись к двери, но дальше порога ей продвинуться не дали — перехватили за плечи и подняв над полом поставили в комнату назад. — Это что, шутка? — рыкнул Мугурума. — Ты уходишь от меня? Хисаги? По какому праву? Она молча кивнула на стол бывшего начальства — там лежал приказ о ее переводе в Седьмой отряд, оформленный по всем правилам и заверенный главнокомандующим лично. — А я, — Кенсей глазам не поверил, когда пробежался взглядом по бумаге, — я согласия никакого еще не давал! Хисаги пожала плечами — она не расспрашивала своего нового капитана, как он умудрялся воплощать в жизнь всё, что задумывал. Меж тем, грустно глядя на своего прежнего командира, невесть почему психовавшего, заметила, на ответ не надеясь: — Разве вы не давали на это согласие еще три месяца назад? Когда пообещали меня Шибе-тайчо в качестве трофея? Мугурума поперхнулся воздухом и скрипнул звучно зубами с досады. Затем устрашающе хрустнув своими кулачищами, он в два шага сократил вновь расстояние до девушки и, глядя в упор ей в глаза, потребовал ответа: — Какая сволочь рассказала тебе об этом?! Этот бесчестный сопляк?! — Вы… — обронила тихо в сравнении с его криком Шу. — Только что. Капитан Девятого изумленно моргнул. Раз, второй, третий, не понимая, почему его подопечная теперь тянула кривую улыбку — деревянный ящик, почти полупустой, задрожал у нее в руках. Шу всхлипнула, но не позволила себе расклеиться — вовремя вспомнила, что ее новый капитан смело в лицо смотрел неприятностям, а еще улыбался всем напастям назло. — Я так уважала вас, — горько лишь произнесла она, в разрез дерзкому оскалу и влажному блеску, появившемуся в глазах, — никто не уважал вас так, как я. Я восхищалась вами, тайчо, я жила вами и умереть готова была за вас. Я сделала бы всё, что ни попросили бы. И делала. Я боготворила вас с той самой встречи и практически до сей минуты. Все знали, что вы были для меня самым дорогим и близким человеком. И вы, вы тоже знали это… Потому и хвастались мной, моей к вам преданностью, моими чувствами. Потому и позволяли спорить на меня. Вы были настолько уверены в своем собственном успехе, что совершенно позабыли какой ценой этот успех обходился мне… Мугурума пристыженно, будто изыскав в себе самые достойные качества и запоздало вытащив те наружу, поверх своей самоуверенности и циничности, буркнул, скрещивая руки на груди: — Хочешь сказать, что он лучше? Что нашего благородного и честолюбивого Шибу Ичиго-сана прям переполняло уважение к тебе, когда он, личной корысти ради, хотел приобрести себе фукутайчо, на плечи которой можно скинуть весь отряд в то время, пока будет свершать свои подвиги по свету? Девушка кисло усмехнулась: — По крайней мере, у него хватило смелости в том признаться… Она повернулась было вновь к выходу, но ее одернули, схватив за локоть, и самым наглым образом впились грубым, властным и таким долгожданным поцелуем в губы. Вот только… к тому, чего слишком долго ждешь, однажды теряется всякий интерес. Шу даже не ответила на поцелуй. Капитан удивленно взметнул брови, когда оставил терзать ее холодные сжатые губы впустую. — Разве не об этом ты мечтала столько лет? Хисаги опустила ресницы на бледные строгостью щеки; никаким волнением они не были взбудоражены теперь. — Прощайте, Мугурума-тайчо, — только и сказала она, поклонившись на прощание. — Мне служилось с вами… превосходно. Но я надеюсь, что с Шибой-тайчо мне будет работаться еще лучше. Она спешно покинула помещение, судорожно смаргивая воду с глаз и приказывая себе не оборачиваться назад — иначе бы не ушла. Девятый стал ей домом не только из-за одного мужчины. — Он не оценит тебя больше меня! — крикнул напоследок Мугурума, поведя себя еще более низко, обличая совсем неподходящее ему отчаяние. «Только не оборачиваться», — повторяла как мантру бывший лейтенант Девятого отряда, ныне — настоящий лейтенант Седьмого. Ей бы вместо этого твердить как в забытье и внушать себе под корку иное: что капитан Шиба ее не обидит, что он оценит, что он станет лучше ее прежнего командира, но… в том не было никакой нужды. Оказавшись за вратами некогда родного отряда, резко выдохнув и будто уронив с сердца огромный камень, Хисаги улыбнулась по-настоящему: ей не нужно убеждать себя в том, в чем она уже и так удостоверилась, а именно, что с Шибой Ичиго они непременно будут счастливы, что они равноценная пара. Как капитан и лейтенант, конечно же. И даже больше.Часть 14: Плата
1 февраля 2018 г. в 21:00
Пустые были повсюду. Хвостатые, рогатые, носатые, крылатые, многорукие, большелапые, высокие, мощные, и даже громадные — вот уж Гриммджоу услужил так услужил. Впрочем, Ичиго не жаловался — еще бы, такое поле битвы, чтобы проявить себя по максимуму! И мир в очередной раз спасти, и похвалу начальства какую-никакую снискать, ну и, конечно же, внимание понравившейся дамы к себе привлечь, вот только… с последним пунктом вышла незадача — в пылу собственного сражения Шу было не до хвастовства своего внезапного напарника.
Хисаги сражалась как проклятая — кусаригамы косили, рубили, летали со скоростью свиста и вешали на цепях, только успевай уворачиваться самому. Шиба не сомневался, что под «огонь» его подставляли нарочно, хотя, может, в том была исключительно его вина? Он бесспорно зазевывался, невольно засматриваясь на эту боевую шинигами, внутренне беспокоясь за нее всецело, а глазами видя, что зря: свой шеврон Хисаги отнюдь не красоты ради носила.
Что ж, тем лучше. Капитан испытывал гордость за нее, но не переставал лезть на рожон, проявляя специфическую защиту о боевом товарище, который по счастливому стечению обстоятельств являлся его возлюбленной. С десяток пустых рассыпались в прах от лезвия Зангецу, еще столько же — от атаки Гецуги Теншоу, а Шиба, сражаясь абсолютно инстинктивно, тем временем всё размышлял: мог ли он называть так Хисаги?
Не нужно было большого ума, чтобы понять, что за сильной симпатией скрывалось не менее сильное чувство, хотя у Ичиго не имелось с чем сравнивать — он испытывал подобное едва ли не впервые, если детские влюбленности в расчет не брать. В чем оно проявлялось, это сильное чувство, кхм, зависимости с жаждой пополам? Ичиго всё больше хотелось видеть Шу постоянно, хотелось делать ей подарки, хотелось оказывать уйму других знаков внимания, хотелось доставлять массу приятностей, хотелось оберегать ее, непринужденно о чем-то болтать, находиться подле нее, и еще ближе, гораздо ближе чем командир и ее подчиненная. Это изначально Ичиго желал заполучить Шу как лейтенанта, а в итоге страстно возжелал ее как женщину.
Для мужчины его статуса подобное в редкость. С детства аристократов учат сдержанности, служению какому-то общему делу и своему господину, а также главному — военной доблести. Ичиго как первенец и старший сын семьи по всем традициям должен был стать защитником своего дома и лидером семей по боковой ветви клана Шиба, поэтому не было ничего удивительного, что о самом понятии любви, за исключением любви к Королю Душ и Великому Дому Шиба, учителя ему особо не рассказывали. Разве что Укитаке-сенсей и то, по большому секрету, читал эмоциональному мальчику захватывающие сказки, чувственные романы, будоражившие воображение страшилки, а не одни нудные философские трактаты.
Так что, это была любовь. Давно повзрослевший Ичиго знал о том совершенно точно, сердцем чувствуя, а мозгом анализируя, словно Шу — его новый противник и нужно изучить ее от и до. И что же он подметил в ней, что выделил, за что полюбил? Противоречивость. В один прекрасный день он понял, что за суровой крепкой оболочкой лейтенанта Девятого отряда скрывалось ужасно нежное, требующее ласки существо, и безоговорочно сдался. Он не встречал никого лучше Шу. Как он мог ее не разглядеть раньше — загадка. Спор, ставший для Ичиго самым постыдным поступком, в то же время стал и самым знаковым: не случись его, не поведясь он на вызов завоевать неприступную девушку, Ичиго, может, никогда и вовсе не познакомился бы с ней — так бы и знал о Хисаги Шу лишь мельком, по слухам да обезличенным отчетам.
Шиба вновь разрубил пустого; новый оказался высоченным, пришлось даже с места сдвинуться, тряхнуть молодыми косточками, и раскроить противника от макушки до кончика хвоста. Капитан осмотрел далее фронт предстоящей работы с высоты ближайшего дерева — пустые не заканчивались, и Пантеру он уже начинал по-тихому ненавидеть: нашел кого просить об услуге! Кошак наверняка решил больше насолить, чем помочь. Шиба представил себе эту картину: появляется Гриммджоу в Уэко Мундо аки король и вместо того, чтобы слопать половину Леса Меносов, пинками загоняет гиллианов да адьюкасов в организованную им гарганту. Чтоб побольше. Чтоб помучились. Чтоб заклятому врагу и передохнуть времени не было, не то чтобы долгожданное свидание стихийно устроить.
— Хисаги! Осторожно! — Шиба ринулся наперерез пустому, который вознамерился со спины поразить не заметившую его шинигами. Так-то капитан вокруг Хисаги крутился и таких оплошностей не допускал, но противник словно из-под земли вырос. За что в глаз мечом и получил. По заслугам. — Ты чего это по сторонам не смотришь?! — оборвался Шиба следом на девушку грубо, а сам белее бумаги стал, глазами так и шарил по ней: не поранилась ли?
Лейтенант фыркнула, сдув лезшую челку в глаза, резко ушла капитану под руку и косой полоснула по еще одному незаметно подкравшемуся к ним врагу.
— Кто бы говорил, — бросила она сердито, и тут же спиной к спине его приникла, не оставляя боевой стойки. — Хотите до звания сотайчо не дожить, Шиба-сан?
Ичиго растерянно моргнул сперва, а после тепло улыбнулся, чувствуя крепкий тыл за собой, температуру тела Шу даже сквозь оба их шихакушо.
— Если ты мне будешь помогать и далее, то я смогу достичь любых высот.
Она мотнула головой:
— Я всего лишь выполняю свой долг: любой фукутайчо прикроет спину командиру.
Они стали отбивать нападение посыпавшихся на них врагов сообща, и действовали в том слаженно как никогда. Шиба сознательно старался копировать действия лейтенанта: у той хоть и были обе руки мечами заняты, зато движения их «серпов» во многом были схожи — они откатывали от объединившихся на время битвы спорщиков пустых волнами, и так, до тех пор, пока последний из них наконец-то не осыпался духовными «семенами» в руконгайскую траву, чтобы возродиться где-нибудь в ином районе.
Шинигами перевели дух. Ичиго мысленно поносил Гриммджоу почем зря и рвано выдыхал жаром, скопившимся в груди в пылу битвы. Шу сидела прямо на земле, судорожно растирая плечи, не то натрудив их мечами, не то озябнув; после горячего продолжительного боя теперь сделалось контрастно тихо и прохладно.
— Мы неплохая пара, не находишь? — Ичиго присел на корточки перед Шу и укутал ее в свой капитанский хаори, хоть и потрепавшийся теперь прилично, но несомненно спасительный для той, кто так опрометчиво носила форму без рукавов.
В ответ на него взглянули немного растерянно, непонимающе и вообще, словно из-за барьера — не потому ли ладонь Шу остановилась, потянувшись, но так и не коснувшись его лица? Ичиго не хотел думать, что она просто передумала.
— Мы неплохи только в связке тайчо-фукутайчо, — стояла она на своем упрямо и отвела взгляд, чтобы не видеть совершенно несогласного с ее точкой зрения аристократа. Его отрицание действительности вещей выглядело смешно, нелепо и до ужаса мило.
Ичиго, быть может, и впрямь страдал еще по юности наивностью, но за свои слова готов был ответить, а за принятые решения биться до конца.
— А если, — он заставил Шу посмотреть на него вновь, бережно повернув ее лицо к себе за подбородок. Его взгляд был тверд и пронзителен, как и то убеждение, к которому он пришел. — А если, не только как тайчо и фукутайчо отряда? Что, если я хочу, чтобы ты стала для меня больше чем помощницей в отряде? Что, если я хочу жениться на тебе?
У Хисаги глаза сделались в три раза больше, а кожа ее обожгла капитана приливом крови. Она поглядела на него, как на безумца, и по той же причине помотала головой:
— Вы не можете взять меня в жены, тем более, в первые.
— И кто это сказал? — Шиба хитро усмехнулся на такое замечание.
— К-кто? — истинно изумилась девушка и поспешила пояснить этому странному аристократу, как какому-нибудь идиоту, элементарные истины их мира: — Законы нашего общества. Законы клана. Законы природы. Я простая душа, а вы — чистокровный шинигами…
— И что дальше? — Он аккуратно поддел прилипшие к ее вспотевшему лбу волосинки и убрал их на сторону, склонил голову набок, посмотрел устало: — У меня что, другое сердце или строение тела? Чем я отличаюсь от руконгайцев? У меня те же две руки и две ноги, одна голова, глаза, нос, уши, рот — всё как у других, крыльев за спиной нет и короны на голове тоже. Мы все смотрим на одинаковые звезды и ходим по одной земле, так какая разница, кто есть ты и кем являюсь я, если мы оба хотим одного и того же? — Ичиго приблизился к ее воспылавшему лицу и теплом подул на ее задрожавшие губы. — Брось отпираться, Шу, я вижу, что также дорог тебе.
— Только как командир… — Ее последняя отговорка прозвучала уже совсем неубедительно, и она мимо воли подставила губы под поцелуй, сдавшись своим настоящим чувствам. Ичиго тоже шепнул правдиво:
— А ты мне — как больше, чем новый фукутайчо. — И, давно соскучившись, поцеловал желанно. А клан… Ему было абсолютно наплевать, что скажут восемнадцать старых советников на его рьяное решение покинуть тот ради брака с безродной. Ни статус, ни казна больше не заботили младшего Шибу — он получил от судьбы более ценный подарок.