Девушка на миллион

— А ну несите выпивки еще! Да побольше! — требовал уже во всю глотку капитан Мугурума, стуча для пущей убедительности кулаком по столу. — Шутка ли, полугодовой отчет главкому сдали?! Теперь гуляй — не хочу! Служи в полное удовольствие! «Ну кому как…» — с огорчением заметил Ичиго и прочистил ухо: его громкий товарищ так орал рядом, что и оглохнуть недолго. Впрочем, потерять координацию и не дойти ровным шагом домой — это тоже грозило юному Шибе, так как саке через пару часов посиделок и плотного ужина начало уже литься рекой, а у него, к несчастью, не имелось отцовского таланта крепко не хмелеть. Ичиго сейчас только заметил, что упомянутого отца, Кьёраку-сана и Укитаке-сенсея в зале уже не оказалось — видимо, они переместились в отдельную комнату, или вовсе решили доставить капитана Тринадцатого домой; Укитаке-сана размаривало быстрее ребенка и он, в отличие от капитана Мугурумы, требовал сна и постели, а не продолжения пира. «Собрание» и впрямь грозило в таковой перерасти — комсостав за службу получал немаленькое жалование, и это не считая того факта, что каждый второй из них являлся членом какой-нибудь зажиточной семьи аристократов. Словом, сегодня не только выпивка лилась рекой, но и деньги. Одни разодетые майко чего стоили, каждая — как на подбор, каждая достойная особенного покровителя. Кроме того, откуда ни возьмись, в зале появились музыканты — видимо, за ними послал капитан Оторибаши, взявший в руки сямисэн скрасить вечер. Закуски, напитки, какие-то уже посторонние руководству отрядов гости — всё это начинало понемногу надоедать и раздражать Ичиго, обычно любившего и ценившего уединение. Он даже подумывал незаметно выскользнуть из рётэя, наплевав на приличия и не попрощавшись с остальными — завтра бы он пожаловался, что у него разболелась голова и собрал бы еще ворох насмешек, но… голова и впрямь у него начала покалывать, а глаза — слипаться. Однако надо же было в этот самый момент припереться знатному затейнику, Урахаре Кискэ! Ичиго даже если бы захотел, то теперь бы не ушел — тот с порога вовлек всех в недюжинный интерес и заставил остаться уже из чистого любопытства одной фразой: — Прелюбопытнейшую сценку я нынче видел по дороге сюда, повеселить честную компанию? Шинигами особенно оживились. Впрочем, кто-то из вельмож тоже, разинув рот, прислушались — Урахару знали и в этих кругах, как воспитанника Великого Дома Шихоин. Его слова без оговорок принимали за чистую монету. Глупцы, думал Ичиго, но тоже решил дождаться новости. — Одна небезызвестная особа, — начал загадочно рассказчик, театрально обмахнувшись веером, — сердце которой пытался не первый год заполучить не один славный муж Сейрейтея, давеча, буквально вот, отказывала во внимании еще одному досточтимому воздыхателю. — Кто он?! Кто?! Кто?! — произвели небывалый ажиотаж на толпу слова Урахары, и он, вальяжно присаживаясь на дзабутон рядом с другими капитанами, выдержал еще более интригующую паузу. Точно это имело какой-то скрытый смысл, а Ичиго явно не был в курсе чего-то этакого. — Чтоб у тебя язык отпал, Кискэ! — сунул руку за полочку своего косодэ Хирако и извлек оттуда какую-то бумагу. — Нам упрашивать выдать имя очередного неудачника? Кискэ сверкнул лукавыми огоньками в глазах, посмотрев на затаившихся слушателей поверх веера, которым прикрыл широченную улыбку, а затем чуть не пропел от удовольствия: — Эээто трееетий офицееер Одиннадцатого отряда. Хисаги-сан так «тактично» отказывала ему в ухаживаниях при помощи пинков и рукопашной, что еще одному бравому бойцу из команды Зараки-тайчо придется обдумать свое поведение на больничной койке в лазарете… где-то с месяцок-другой. Присутствующие взорвались хохотом, заулюлюкали, засвистели, некоторые даже стали бить друг друга по рукам, точно совершив выгодную сделку. Шиба смотрел на весь этот бедлам ничего не понимающим взглядом, а от вскочившего вдруг на ноги радостного Мугурумы и вовсе в шок пришел. — Да! Моя девочка! — едва не танцевал он в то время, как Хирако, дождавшись принесенных ему письменных принадлежностей, пробормотал под нос не без ехидства: — Значит, Мадараме Иккаку? Хех, слабак! Вычеркиваем. И кто ж у нас еще оста-а-ался? Шиба, подзадоренный саке и с детства не терпевший всяких ему непонятностей, живо выхватил бумагу из рук товарища и быстро пробежался по записям. — Соблазнение Хисаги Шу?.. — опешил он и мгновенно пришел в ярость: — Вы спорите на деньги, кто совратит девушку?! Это же бесчестно!!! В комнате запала тишина, и даже из рук у кого-то с негодующим звоном выпала чоко. Все взоры сошлись на честолюбивом аристократе, раскрасневшемся и распыхтевшемся от возмущения настолько, что продолжал безмолвно тыкать пальцем в список записавшихся на постыдное состязание мужчин и выглядел при этом… скорее комично, нежели угрожающе. Пьяная толпа вновь взорвалась хохотом, перестав слушать парня, хоть тот и попытался вновь воззвать их к совести до хрипоты глотки. — Ц-цааа… Дай сюды! — не вытерпел всё-таки Хирако и отобрал назад свою бумаженцию, одарив юнца отрезвляющим подзатыльником. — Ты еще уму-разуму нас поучи, желторотик! Та дикая кошка кому хошь глаза выцарапает! Ты б за шинигами, кому она в пах и в бубен надавала лучше б побеспокоился! Ишь, — сплюнул он и вновь, ворча, рассерженно путаясь в длинных мешавших ему волосах, в широких рукавах и полах своего хаори, уселся за стол, — защитник выискался! Шибе оставалось только озадаченно моргнуть: ну да, он защитник, его с детства обучали слабых в обиду не давать, а девушки — кто? Слабый пол и есть. Какая бы Хисаги там ни была, пускай и с шевроном лейтенанта ходила, ее ведь девичья душа была тонкой конструкцией, а в нее, в эту тонкую душевную конструкцию — Шиба скрипнул зубами — лезли все эти наглые вояки и жирные толстосумы! Надо было непременно раскрыть девушке на это глаза, а иначе он — не он! Аристократы должны были показывать всем достойный пример, а не потакать бесчестным занятиям, порочившим звание шинигами. — Да расслабься, малой! —Мугурума, закинув руку на плечо Шибе, увлек того снова сесть. — Это просто развлечение… — …и неплохая прибавка к жалованию, угу-угу, — покивал и ехидно захихикал Урахара, вновь напомнивший о своем присутствии. До этого он с особым любопытством наблюдал за развернувшимся конфликтом и на вскинутый на него теперь злой взгляд Хирако, он лишь подмигнул и провокационно протянул: — А вы, Шиба-сан? Не желаете попытать удачу в данном «развлеченьице»? Так сказать, проявить себя с лучшей стороны, оказаться лучше всех нас, в столь затянувшемся и тяжком споре взять да победииить? Черт! Вот же искуситель! Ичиго прожег гневом капитана за такие умасливающие его тщеславие речи, не пропустил мимо глаз и странное перемигивание четверки иных старших готэйцев — Шиба никому не позволит сыграть на его слабостях! Скрестив недовольно руки на груди, он сказал как отрезал: — Ни за что! Спорить на человека — это подло! Еще и деньги на этом зарабатывать, пф! Мугурума усмехнулся криво, скопировал позу юного гордеца и бросил в свой черед: — А если не на деньги? — Шиба как по команде вскинул на него хмурое лицо: азарт еще не вспыхнул в его глазах, но чувство риска и дух соперничества действовали на этого малого как наркотик. — Слыхал, что твой фукутайчо, мягко говоря, тебя достал? Готов забрать Ичимару к себе, а тебе отдать Хисаги, если… сможешь, конечно, ее окрутить. Идет? Вот это поворот, подумал Ичиго, и даже в изумлении взметнул брови: не так избавиться от Гина он хотел, как страстно желал заполучить нормального помощника, пускай даже правдами и неправдами. Однако столь благородная цель никак не оправдывала того факта, что на кону стояла всё та же судьба живой души. Хисаги Шу, как ни погляди, со всех сторон личность положительная, но она элементарно могла не захотеть служить под началом чужого капитана. Поговаривали, что Девятый отряд ей стал очень дорог. Черррт. Черт, черт, черт! Корыстолюбие против чести. Собственные амбиции против чужих желаний. И без того больная голова Ичиго готова была разорваться от метаний и противоречий, но выжидавшие его ответа четыре пары глаз старших капитанов не давали ему шансов обдумать предложение толком и взвесить все последствия хорошенько. — А что в противовес поставишь? — лишь в итоге буркнул он. Мугурума присвистнул: — Ты сомневаешься в себе, парень?! Вот так невидаль! Шиба только крепче свел брови: — В себе нет, но за другого судить я не возьмусь. Хирако задумчиво потер щеку и вмешался в разговор: — В нашем споре проигравший линял на месячный оклад, однако тут ставки, по ходу, больше? — Он перевел взгляд на более хитрого Урахару и тот кивнул: — Как насчет размера годового жалования, а, Шиба-сан? Это вам по карману. Да и возместит все неудобства Мугуруме-тайчо, поскооольку, судя по занятости Хисаги-сан в отряде, вы непременно станете ее отвлекать от насущных дел. По-моему, плата справедлива. — Согласен, — без колебаний согласился юный Шиба и ударил с Мугурумой по рукам. — Годовой оклад и срок такой же, в год. Поберегите деньги, Мугурума-сан, ведь награду вы не получите — я завоюю Хисаги Шу любой ценой, и даже очень скоро! Мугурума только усмехнулся криво и проводил снисходительным взором решительно зашагавшего прочь Шибу. — Это ты готовь раскошелиться, торопыга, — смеясь под нос, бросил он ему вслед, а приятелям крикнул погромче: — А ты, Шинджи, доставай новую бумажку. Ставлю столько же на свою малышку: Хисаги никогда не даст этому зарвавшемуся юнцу! — Как знать, как знать, Мугурама-саааан… Все Шиба известным непомерным упорством. — Урахара обмахнулся веером и сделал свою ставку. Как раз на «зарвавшегося».

***

Лейтенант выглядела грознее тучи, чем напрочь перепугала всю группу ночного рейда, ну, кроме незрячего Тоусена Канаме, естественно. Выйдя из лесу, вся взлохмаченная, расцарапанная, в разодранном плаще для спецотряда капитана Мугурумы, она метала из глаз молнии направо и налево, хотя в целом выглядела немного того. Испуганной. — Всё… в порядке, фукутайчо? — проявил беспокойство третий офицер, Касаки Хейзо. — Я в порядке! — поспешила оградиться от дальнейших расспросов Хисаги, даже вскрикнув истерично. — А что, что-то не так? Бойцы озадаченно переглянулись, и только четвертый офицер позволил начальству указать: — У вас тут… словом… — Эишима Шиноба стянул с себя шарфик и несмело предложил его лейтенанту, но поскольку та так и не поняла зачем он ей был нужен, сам приложил тряпицу к рассеченной щеке шинигами. — У вас тут кровь. Вы… неудачно пробирались лесом? Шу вспыхнула: и от заботливого прикосновения, и от участия в голосе члена всегда пугавшего ее излишней суровостью спецотряда. — Каким лесом, к черту? — вскипел шестой офицер, Тодо Изаэмон. Он больше всех напоминал по характеру капитана, хотя и пытался сохранять самообладание. — Хисаги-фукутайчо! На вас напали?! Кто этот подлец?! Где он?! Мы немедленно вернемся и накажем его так, как он того заслуживает! Она лишь примирительно выставила руки вперед, жестом приказала успокоиться, сама же тяжело опустилась на удобно поваленный ветром ствол дерева и зачерпнула рукой воды из ручья. — Да просто неудачное знакомство, Тодо-сан, — умылась она, вздохнула и призналась: — Иногда мне кажется, что я совершенно не разбираюсь в душах. Всегда думаю, что слов достаточно, а оказывается, что нет. — Шу попыталась привести себя в относительный порядок, глядясь в подсвеченное луной отражение в воде, и обронила вслух собственные мысли, поглаживая шрамы на щеке: — И чего им всем от меня нужно? Не понимаю… Бойцы спецотряда, не сговариваясь переглянулись, зная наверняка причину повышенного внимания к их лейтенанту. Да что там, некоторые из них в первые месяцы ее службы с подачи капитана одними из первых пытались приударить за девушкой, однако ни вниманием Хисаги, ни золотишком разжиться им не удалось. Время шло. К лейтенанту они привязались даже без спора, как и многие в Девятом. Несмотря на ее чин, она нисколько не вела себя надменно с низшими по званию, наоборот часто просила совета у старших и более опытных да сама всегда приходила на помощь и советом, и делом. За что, собственно, сослуживцы ее и любили, за что и пытались уберечь от других, более корыстолюбивых, шинигами. — Фукутайчо, быть может, вам стоит вернуться в расположение? — выразил определенно общее мнение Тоусен, пятый офицер. — Раненный солдат — это не трусость, это временная слабость, и для общего успеха дела ее лучше бы переждать. Тайчо о том от нас не узнает. — Что?! Нет-нет, - схватилась на ноги и живо отряхнула одежды лейтенант. — Я в полном порядке. И Мугурума-тайчо лично доверил мне сопровождать вас сегодня в Сэнтей. И… вперед, в общем! Она сорвалась в шунпо, даже не дождавшись «Слушаюсь» от каждого бойца, ибо знала, что они не отстанут от нее ни на шаг. Вместе они — команда. Она не раз выдвигалась с ними на задания, но спецотряд капитана потому и носил такое название, что оставался доверенными лицами командира. Проверенные в бою воины, с впечатляющей реакцией и не менее впечатляющим послужным списком. На счету элитного корпуса Девятого отряда числилась не одна сотня пустых и несколько десятков пойманных убийц из числа дезертиров Готея или бунтовщиков в Руконгае. Сегодняшний район его, Сэнтей, хоть и считался более-менее благополучным, однако тревожные сообщения патрульных оттуда готовили спецотряд со встречей с чем-то или кем-то не самым дружелюбным. Жертвы с высосанной подчистую кровью представляли собой жуткое зрелище, они даже разложиться нормально не могли: духовные частицы продолжали держаться кучи, а мертвый организм тем временем гнил. — Фу-у! — вся группа поспешила закрыть носы, прибыв на место, указанное в ориентировке на основе последних донесений, и лично Хисаги с трудом смогла сдержать рвотные позывы, когда к жуткому запаху прибавилась устрашающая картина изувеченных жертв. И всё же Хисаги быстро взяла себя в руки, как часто бывало с ней в критических ситуациях, - она не имела права давать слабину. Поэтому, прикрыв нос и рот одолженным ей шарфом, заставила себя рассмотреть трупы ближе. На шее их, запястьях и под коленями зияли черно-алым точечные раны — видимо, так из тел и выкачали кровь. — Мугурума-тайчо… — едва смогла она выговорить, как вновь поперхнулась омерзительным запахом. Пришлось вновь спешно отступить, чтобы не опозориться под подчиненными и не показать им, что она ела сегодня на ужин. — Мугурума-тайчо предположил, что это дело рук кого-то из Бюро технологий или других ученых. Такие жертвы чем-то напоминают почерк Айзена Соскэ. — Отнюдь, — помотал головой Тоусен, который долго вел дело бывшего лейтенанта Пятого отряда, — Айзен Соскэ для своих экспериментов брал от жертв исключительно рейацу, и когда превышал лимит, то мы обнаруживали только одежды от жертв — тела их распадались на духовные частицы. По этому же принципу действовала недавняя банда «зависимых», так что, их последователей можно тоже исключить. Хисаги согласилась быстрым кивком: старший офицер Тоусен был на порядок умнее всех их вместе взятых — отсутствие зрения поспособствовало развитию в нем исключительных талантов к аналитике, а также к обостренному чувству справедливости. Он не мог допустить, чтобы хоть один непроверенно виновный пострадал зря. Однако его метод исключения не давал ответа на вопрос, кто же в таком случае мог совершить подобные зверства? На памяти Хисаги сегодняшние жертвы носили номер 22 и 23… Впрочем, уже в следующий миг для лейтенанта и спецотряда настал черед действовать, а не думать, когда, не хрустнув ни единой веткой, на поляну перед ними выскользнуло что-то змееподобное, или паукообразное, и вместе с тем с кучей щупалец, вмиг потянувшихся в разные стороны к новой добыче. — Фукутайчо! Осторожно! — крикнул Тодо и тем самым уберег Хисаги от беды: она вовремя обернулась и отсекла катаной пару гигантских пиявок, нацелившихся ей в шею. Офицеры, к счастью, проделали тоже самое и, отбив первую атаку врага, без приказа сгруппировались спина к спине, ожидая с любой стороны повторного нападения от врага, который вдруг как сквозь землю провалился. — Пустой?! — Какой-то странный! — Ага, маска есть, а дыра забита. — Что за мерзкая дрянь! Откуда вылезла?! Бойцы перебрасывались замечаниями и предположениями, не теряя бдительности, однако их противник оказался хитер и коварен — ударил прямо сверху, возникнув будто из ниоткуда. — В рассыпную! — среагировала первой Хисаги. — Действовать по собственному усмотрению, без приказа! Бить на поражение! Бой завязался с новой силой, словно этих опасных и шустрых щупалец у пустого оказалось не меряно, однако спецотряд даже представить не мог, насколько опасными те были. — А-а-а! — вскрикнул Хейзо на правом фланге, когда одна из конечностей пронзила ему шею навылет, а вернувшись и обкрутив шею ему, стала с громким чавканьем хлестать шипящую в прохладе ночи кровь. — Эишима! Тодо! — окликнула Хисаги бойцов, бросившихся на помощь товарищу. — Осторожно!!! — О других побеспокоилась она, а о себе — нет: удар недюжинной силы сбил ее с ног и приложил о дерево. — Хисаги! Уходи! — не дал ее добить Тоусен, внезапно выросший перед дезориентированной на время шинигами. Хисаги часто работала с ним в связке, с ним, наверное, у нее наладились самые дружественные из всего отряда отношения. Разве могла она бросить его и постыдно сбежать?! Лейтенант крепче сжала занпакто, ее глаза люто сверкнули: — Устрой жатву, Казешини!! — Разделившаяся катана на две кусаригамы мигом лишила врага всей правой стороны: и щупалец, и лап, и чего там у него еще было вместе с попавшимися на пути ветками и камнями — для Казешини не имело значение что рубить, он нещадно косил всё, что задевал. Однако раздраконенная тварь сделала подлый выпад и вогнала одну из щупалец прямо в рот ближайшего к нему шинигами. — Канаме! — Шу рванула к тому, но ее удержали от опрометчивого поступка подлетевшие к ней Эишима и Тодо: — Фукутайчо! Глядите, глядите! На их глазах происходило что-то ужасное и невероятное: из глотки офицера Тоусена стала вытекать не кровь, а какая-то белая масса, что стала, как живая, расползаться по его лицу, съедать каждый сантиметр его живой кожи, а взамен… надевать на него мертвую маску. — Пустой?! Невозможно!.. — Эишима глазам не верил, даже замер от шока, зато его товарищ оказался более расторопным: — Эй, не спи! — хлопнул Тодо его по плечу. — Давай убьем сначала эту тварь, а потом… Черт! Потом будем разбираться с Тоусеном! Фукутайчо! Не смейте одна к нему приближаться! Мы отвечаем за вашу сохранность головой перед Мугурумой-тайчо!!! «П-правда…» — неуместная нежность охватила девушку от таких слов. Неужто капитан впрямь о ней так беспокоился, что приказал бойцам беречь ее? У Шу лицо вспыхнула румянцем и даже слезы выступили на глазах: это оказалось приятным до дрожи знать, что вопреки принятую за должное дистанцию меж ними, она всё-таки оставалась капитану не безразлична… — Гар-р-р!!! Хисаги вывел из потока нахлынувших мечтаний вовсе не крик Тодо убираться подальше, а распахнувший пасть пустой. Рефлексы взяли свое — нерастерявшаяся Хисаги просто в одно движение разрубила своими серпами врага на три части, точно чикнув ножницами, и только потом заметила, что рассыпавшийся на ее глазах пустой был одет в белый плащ спецотряда. — Кана… — запнулась она, в немой истерике распахнув рот и глаза, глядевшие теперь только в пустоту перед собой: Эишима и Тодо расправились и с тем первым пустым-членистоногим. — Канаме… — чуть слышно повторила Шу, рукой проводя по воздуху и разгоняя в нем чуть уловимые порошинки. — Я… Я… Я… Четвертый офицер вырос перед лейтенантом и заглушил грудью вырвавшийся из ее горла дикий плач. Оба выживших мужчины только растерянно и смотрели теперь на невольную убийцу. — Всё правильно, девочка, ты сделала всё правильно. То был уже не Тоусен, а пустой, — наконец пригладил ее по голове офицер Тодо и пошел собирать по поляне доказательства их миссии, те, что остались. Так или иначе, но рейд завершился еще одной их победой, хоть они и потеряли двух из пяти.