***
- Вот куда она делась? Ее Ламашту* унесла что ли? - я был зол, очень зол. Стоило мне сказать этой дочери ишака, чтоб она оставалась в Уруке, как ее и след простыл! И если ее не львы сожрали, то для нее же лучше будет не озвучивать никому тот наш разговор. Хотя, чем больше времени проходит, тем больше сдается мне, что я убью ее по возвращению. Мало ли куда она там ходила и с кем о чем говорила. - Великий Царь, храмовая стража уже весь город обыскала. Нет Шамхат в Уруке. Сестра ее тоже не знает, куда ушла Шамхат, лишь сказала, что та совсем засветло куда-то отправилась. - уткнувшись лбом в пол, вещал советник. - И неужели никто не видел и никто не знает куда она ушла? - я вопросительно вскинул бровь, борясь с желанием пнуть тупую лысую бошку жирной туши. - Страже у ворот она сказала, что отбывает по вашему поручению - дрожащим голосом ответил убогий. Не зря боялся он, его слова разозлили меня пуще прежнего. Она еще и моим именем прикрываться смеет! Воистину дочь Иштар! - Но-но-но... - затараторил советник - люди видели, как намедни она гуляла с писарем храмовым и что-то обсуждала. - И до какой поры решил ты придержать эти сведения? - я нахмурился - Приведи мне этого писца. Немедленно! - преклоняясь, советник спешно попятился к выходу из огромного зала. "Сначала Шамаш не ответил на мой зов, даже в мыслях не явился. Теперь ушла из города Шамхат, которой я намеренно велел не покидать Урук. Что же задумали Боги? Уж ясно, откуда ветер дует. Однако, я провел обряд. Что им еще надо?" - я сел на трон, все глубже погружаясь в свои думы.***
Энкиду принес меня в глубокую темную пещеру. Похоже, что тут обитала его стая, по земле были разбросаны обглоданные кости разных животных. Стойкий запах падали заполонил все пространство, было трудно дышать, но Энкиду будто не замечал его. Он помог мне слезть с его спины. Спустившись на землю, я тут же упала, как мешок с зерном. Ноги не держали меня и тряслись, будто бы все это расстояние я сама пробежала. Энкиду сел рядом, опять вопросительно склонив голову в бок. - Ничего страшного, это пройдет. - я улыбнулась, протянув ему ладонь. - Спасибо тебе, славный Энкиду, за помощь. Уже тянувшаяся ко мне лапа остановилась в воздухе. Спутник мой пробурчал что-то непонятное на своем языке, что понимали, похоже, одни лишь звери. - Что такое? - я обеими руками взялась за замершую в воздухе лапу и крепко сжала. Похоже, имя, что я назвала, смутило его. Но понять пока что сути его он не мог. Мне же стоило дать ему разум, чтоб он сумел постичь это и все другое. Я отпустила его лапу и поднялась с земли, ощутив силу в ногах. Нежно улыбнувшись, как жена мужу, я скинула с себя голубую хлопковую ткань, что служила мне плащом и скреплялась брошью в форме восьмиконечной звезды*. Дальше я медленно стянула свои цветные одежды, подпорченные пылью в пути, и подвязала длинные зеленые волосы широкой лентой. Энкиду непонимающе смотрел на меня, посему я поманила его указательными пальцами, вытянув руки вперед. Он нерешительно приблизился и принялся вновь обнюхивать меня. Начав с ног, медленно шероховатая голова его двигалась вверх. Я же нежно гладила его затылок и рога. - Ты помог мне, поступил, как человек. Оттого хочу я стать женой тебе. - я взяла его лик в свои ладони и, подняв, заставила посмотреть мне в глаза - Как волчица волку, хочу принадлежать тебе. Такое объяснение он понял. Похоже речь была ему понятна, не понятны были лишь образы и быт человеческий. Но стоит указать на сходство мира людей и животных, как он начинал понимать. Эту ночь он познавал меня, обнюхивал, боялся коснуться лишний раз, будто я могла сломаться от его прикосновений. Я же гладила его шершавое тело, позволяя привыкнуть к моей компании. Утро было трудным. Явно проснувшийся раньше меня Энкиду отбыл в лес охотиться с стаей. И вернулся он с добычей для меня. Позднее я узнаю, что сам Энкиду не ест плоти, но меня он решил кормить, как волчицу. Туша мертвой лани была брошена на плащ, из которого я сотворила ложе. Запах крови, запах смерти... Я взвизгнула, подлетая с земли, и попятилась от трупа животного. Энкиду приглушённо проревел, я же не могла взять себя в руки. Подобного пробуждения у меня ещё не бывало. - Великий Шамаш! Зачем ты приволок сюда это? - я почти сорвалась на крик, по пещере разлеталось гулкое эхо. В ответ Энкиду как-то печально простонал и понурил голову. Его глиняное лицо не могло выражать эмоций, но я понимала его огорчение. Быть может стоило мне помягче отнестись к нему, не знающего жизни города, не смыслящего быта людского. - Прости меня, могучий Энкиду. Я не хотела расстроить тебя, пренебречь твоим даром. - я подбежала к нему и обняла насколько хватило рук моих. Он вновь прогудел что-то непонятное, но уже в положительной манере. Я попросила его вытащить тушу наружу и отдать своим четвероногим товарищам, и он послушался меня. В этот день я попыталась накормить его лепешками, что заботливо собрала мне в дорогу матушка Бирхуртура, но Энкиду начал фырчать и вжиматься в стены пещеры. Уж совсем не пришлась ему по душе стряпня людская, не знакома была ему пища из огня. Я вздохнула, как все же нелегко было с ним сладить. В эту ночь я усыпала его тело поцелуями, гладила, но так и не смогла пробудить в нем новых чувств. Энкиду жался ко мне, но не было в норове его похоти, не было животного желания обладать. Вот уже вторую ночь не могла я последовать велению Аруру. Кстати бы пришлась помощь Иштар, но Богиня не соизволила почтить своим присутствием, как всегда. Шамаш вознес Солнце на небеса, и ступил новый день на землю. Сим утром меня не будил Энкиду дарами, он просто сидел рядом и смотрел на меня, пока я спала. Будто верный пес, ждущий милости хозяйки. Странно было мне, что кто-то такой могущественный, такой большой может слушаться меня, не тронет меня без дозволения, не посмеет взять силой. И в это утро не прикоснулся он к лепешкам и сикеру не пил, но уже не сторонился. Я попросила его показать мне лес, и он охотно исполнил мое желание. Нынче не неслись мы по лесу, а мерно бродили. Волки не пошли с нами. Они не принимали меня, но и не нападали. В сени вековых деревьев было прохладно. Зеленый лес полнился шумом, полнился жизнью. Маленькие птички прятались в густой листве пышных кустарников, шныряли меж высоких трав. Их нежные песни лились ручьем и заполняли собой этот бескрайний лес. Оживленный Урук тоже был полон шума, и люди, подобно этим маленьким птичкам, шныряли меж узких улочек, но это бесконечное движение не дарило счастья сердцу. Не в пример гомону городскому, нежная птичья трель очаровывала сердце. Я дышала полной грудью, и восторг захватывал меня. Этот лес казался другим миром, и этот мир был мне по душе. Энкиду тяжело ступал всеми своими четырьмя лапами. Я же сидела у него на спине и наслаждалась видом. Странным показалось мне то, что никто из лесных обитателей, даже самых малых, не страшился шага его. Не прерывалась птичья песнь, когда он проходил мимо широко раскинувшегося кустарника. Некоторые пташки даже слетались поближе, кто посмелее - садились на его широкую спину и, поворачивая свои маленькие головки, старались рассмотреть меня своими глазками-бусинками. Мне хотелось коснуться их, но малютки бодро отскакивали от меня, при каждой попытке дотянуться. Довольно быстро оставила я свое намерение, и мы спокойно двигались дальше, не мешая друг другу. Оказалось, что Энкиду вез меня к водопою. И там, соскользнув с его глиняной спины, поспешила я к водам прохладным. Ладони, как чашу, наполнила и к губам поднесла. Столь чистой воды еще пить мне не доводилось. Неподалеку пили воду газели*. Видно, специально Энкиду привел меня к водопою в этот час, чтоб никто не попытался напасть на меня. Стройные длинноногие звери, кажется, не боялись меня. Быть может от того, что со мной был Энкиду, а может потому, что не походила я на охотника. К воде мой добрый друг не шел, он сел в траву и наблюдал за мной. Его глиняное тело тут же покрылось разного рода мелкой живностью. При всем его виде, его громадности, они не боялись его, а скорее, тянулись к нему. Он что-то урчал, и они отвечали ему на своих звериных языках. Как же чист он был, как невинен. Подобен ребенку в сердце своем. Но Гильгамеш не сможет опереться на дитя, ему нужен друг, что будет равным. Омывшись прохладной водой, я вышла на берег. Нагота моя не смущала его боле, но и интереса особого я не видела. - Могучий Энкиду, там, откуда пришла я, есть большой дом. Прекрасный дом, в котором живет моя Богиня - Мудрая Иштар. - решила рассказать о себе больше я, быть может Урук сможет его заинтересовать. - Иштар однажды смогла даже Всемогущего Энки провести, и украла у него Мэ, и принесла его людским правителям, чтоб те могли мудро править на Земле, как Боги правят на Небе. Энкиду что-то проворчал, но мне показался его глас одобрительным, он внимал моим словам. И пришла мне в голову мысль, показать человеческие развлечения. Народ Урука, хоть и страдает сейчас, а раньше любил веселье. И песни петь, и танцевать. Решила я рассказать историю*, что особенно любят все петь в День Священного Брака. Я присела на нагретый солнцем валун и запела:Рассветного солнца лучи коснулись тверди Земной Великой Иштар сподобилось спуститься одной Спуститься одной в Царство Мрака, в жилище Иркаллы Миновав Мир Земной, нисходила Инанна в Земли Нергала. Вошедший в тот дом, света лишен Света не видит, лишь тьмой окружен И питье его - прах, а еда его - глина И одет он, как птица, одеждою крыльев. Не ступит по воле своей никто на те Земли Герои и Боги сторонятся, гласу разума внемля. Но Иштар Велика и Могуча, пожелала испытать свои силы Символы власти свои собрала, и всего их семь было Подобно солнцу сияет Тиара на ее голове, Обнимает шею Ожерелье Лазурное, Символы Власти и Суда в ее руках, Пояс Рождений повязан на бедрах, Златые Подвески в ушах, Сверкают Браслеты на руках и ногах, Одеянием Владычицы тело объято, Шагает Иштар по пути без возврата. Пред входом в Иркаллу разлилось запустение, Увидев Врата, впадает Иштар в исступление. Кидается к ним, кулаками стучит, Прах с них слетая, по ветру летит. В гневе Инанна кричит стражу Нети: "Открой мне, привратник, позволи войти! Коль по добру не отворишь двери, Засовы сорву, выну все петли, Побросаю я створки, косяк разломлю, Внутрь тогда я с силой войду! Подниму мертвецов обездоленных, И станет живых больше чем мертвых!" Рассветного солнца лучи коснулись тверди Земной Великой Иштар сподобилось спуститься одной...
Та песнь была длинной, и потому, решила я что пока хватит Энкиду и начала истории. Начинавшаяся плавно и спокойно песня, к концу впадала в безумие, и я гневно вопила проклятья Богини. Эта история отлично раскрывала образ Инанны - нежной и страстной Богини, которая, впадая в ярость, была способна на любые поступки. Даже самые глупые и отчаянные. Эмоции часто захлестывали Иштар, и потому немало глупостей она наворотила, хотя и была, по сути своей, Богиней. Энкиду восторженно гудел, по видимому ему пришлось по душе мое пение. Я улыбнулась и поклонилась ему. Газели переминались с ноги на ногу, переглядываясь между собой. Похоже, лесным обитателям милы не только птичьи трели. Мое тело успело обсохнуть, посему я быстро оделась и попросила Энкиду отвести меня домой. Подозревала я, что на водопой в скором времени явятся хищники, и новой схватки мне совсем не хотелось. Нынешний день утомил меня, прогулка по лесу опьянила и изнурила. Эту ночь я спала в его объятиях, будучи не в силах исполнить веление Аруру.***
Уже близился тот миг, я была готова пасть жертвой страсти, была готова познать сладость неги. Двое мужчин разом старались ублажить меня, а юная девица ласкала мои полные груди. Внизу живота ныло. Все мое тело было напряжено и покрыто липким потом. Обе мои дырочки испускали столько сока, что пошло хлюпали при каждом движении. Богато украшенная Зала полнилась стонами, как мужскими, так и женскими. Я была в нетерпении, мне хотелось скорее ощутить то несравнимое ни с чем чувство... - Я даже не удивлен тому, что застал тебя в таком виде. Холодный тяжелый голос пронзил мое сознание. Резко распахнув глаза, я увидела Его и сразу поняла, что удовлетворена сегодня не буду. - Убирайтесь. - легко махнув тонкой рукой, велел Он, и все трое послушно поспешили покинуть Зал. - Ты не мог немного подождать? - зло прошипела я, глядя исподлобья. Я была уверена, что Он специально явился именно сейчас, чтоб не дать мне насладиться в полной мере любовью смертных. Сам не возляжет ни с кем, ни другим не даст! Ожидаемо, Он пропустил мой вопрос мимо ушей. Его всегда волновали только Его собственные слова. - Необходима твоя помощь. - Он был все также спокоен, и это всегда раздражало меня. Сейчас я сидела пред Ним нагая, источающая запахи страсти, запахи любви. Любой мужчина возжелал бы меня сейчас, даже зверь любой, любой Бог бы боролся с пожирающей разум похотью, но только не Он. Как тот, кто сотворил жизнь, мог быть настолько равнодушен к процессу зачатия жизни? Мне хотелось подскочить, наброситься на Него, поцеловать горячими устами Его холодные губы. Пробудить страсть в этом мертвенно-бледном теле, запустить пальцы в Его пламенные волосы, что постоянно находились в движении. Я хотела упиваться Его лаской, подчиняться ему... Мои глаза блестели от вожделения, но Он словно ничего не замечал. Каждый во всех Трех Мирах желал овладеть мной, но только не Он. - И что же Ты хочешь от меня? - я недовольно фыркнула и поднялась с ложа, направляясь к чаше с водой, чтоб омыться. Я могла бы попытаться соблазнить Его, но Энки не млел от вида обнаженного женского тела, даже такого совершенного, каким, без сомнения, было мое. Красивее меня и желаннее в мире нет ни Богинь, ни женщин. - Ты должна пробудить страсть в Энкиду. - Ам-м? - от неожиданности, я выронила из рук чашу. Черепки со звоном разлетелись по Зале. - Вы выпустили его в Земной Мир? - я ошарашенно уставилась на Него. Он даже пальцем не пошевелил, однако именно под действием Его сил, осколки собрались воедино, и уже целая чаша вернулась в мои руки. - Если бы ты меньше шаталась по своим Храмам, сношаясь со всеми подряд, ты бы знала об этом. - Его голос немного огрубел, самую малость, но я ощутила разницу. Хотелось верить, что Он ревнует меня к людям, а не просто злится на мое недельное отсутствие. - А что, нашелся кто, готовый возлечь с Энкиду? - я усмехнулась, не веря тому, что сказал Энки. Теперь мне было понятно все. Он явился, чтоб забрать меня. Но сам лично Он не мог придти просто так, вот и придумал эту глупую историю. Все же ревнует, старый баран. - Хватит твоих безумных домыслов. - голос Его наполнился холодом - Приведи себя, наконец, в порядок и сразу же отправляйся к Энкиду. Твоя жрица пытается соблазнить его, но у нее не шибко хорошо это выходит. Не сказав боле ничего, Он просто исчез. Я закрыла глаза и, прикусив нижнюю губу, представила, как Он валит меня на ложе и берет силой, намотав мои длинные пшеничные волосы на кулак. Я даже не заметила, как одна моя рука оказалась между ног, в то время, как вторая, уже во всю сжимала грудь. Отрезвил меня именно звук вновь разбитой чаши, которую я не так давно держала. С грустью посмотрев на черепки, лежащие у моих ног, я шумно выдохнула. Не познать мне блаженства сегодня... За считанные мгновения оказалась я в нужном месте. В темной и вонючей пещере. Отвратительно. Как можно предаваться любви в подобном месте? В этой тьме я увидела Шамхат - одну из мох Верховных Жриц. И как же посмела она покинуть Урук, Мой любимый город? Оставила Эану, Мой Дом, лишила присутствия Моего Духа Урук! Кто теперь, вместо нее, несет слово Мое людям? Особенно сейчас, когда Гильгамеш лютует, когда любовь особенно нужна каждому жителю Урука. Небось сам Энки и послал ее сюда, соблазнять это мерзкое чудище! Ой вернусь я в Обитель, ой выскажу Ему все, что думаю об этом! Мог же послать любую Жрицу при Храме, но Он выбрал именно Верховную! Опозорить, никак, меня возомнил? Я была так возмущена, что хотела было уйти, так и не свершив того, что велено. Ишь чего захотел! Он унижать меня будет, а я Ему помогать! Но тут явился Син. Ночь - его время, и, поскольку чаще всего любовные дела творятся ночью, Лунный Бог был довольно близок мне. - Доброй ночи тебе, Инанна. - с легкой улыбкой ответил он. - Я рад, что ты согласилась помочь. Уже третий день и третью ночь не может Шамхат его обаять. На одну тебя надежда. Каждый из Ануннаков не зря ведует своими делами. Все мы соответствуем своей ипостаси, так в присутствии Сина становилось спокойнее, а рядом со мной людей обуревает страсть. Сейчас именно Нанна* своим появлением и словами угомонил мою ярость. Мне даже стало немного стыдно, ведь все Ануннаки ждали моего вмешательства... Настолько это было важно, что Энки даже сам пришел. Какая же я дура! - Эх, вас и на семь дней нельзя оставить! - улыбнувшись, ответила я и скрестила руки под грудью. - Даже на три нельзя. - согласно кивнув, негромко ответил Син. - Рад был с тобой повидаться, но, прошу простить меня, а дела не ждут. Сказав так, он исчез. Я вновь посмотрела на мирно спящих Энкиду и Шамхат. Близился рассвет. Неудивительно, что Син поспешил удалиться. Скоро наступит время Шамаша, он за ними и присмотрит. Кивнув своим мыслям, я щелкнула пальцами и тоже растворилась в темноте. Пробудившись, Энкиду уже не будет таким робким.