Счастье не в людях

      В бокале осталось несколько капель янтарного виски и маленькие неровные кусочки льда, тающие с бешеной скоростью. Мужчина сидел за барной стойкой в слабом освещении своего собственного дома и даже не шевелился. Одни плечи, обтянутые пуловером, слабо вздымались, свидетельствуя о том, что он все еще жив. Лицо пряталось в складках одежды на локте, пальцы крепко сжимали пряди волос на макушке. Подушечки пальцев другой руки размеренно гладили край пустого стакана.       Срыв? Ох, ну надо же, какой сюрприз!       Скорпиус усмехается самому себе и лениво отрывает голову от руки. Ладонь, будто чужая, сползает с волос на шею. Красные глаза жжет от слез. Блэк не замечает. Или старается не замечать. Кажется, если лишний раз акцентировать внимание на мокрых глазах и щеках, то станет лишь еще хуже, чего нельзя было допустить. Вены на руках вздулись от злости на себя. Жаль, что никакой силы воли не хватит, чтобы заставить слезы. Молчание угнетает. Чертова гробовая тишина в доме. Тошнит от нее. Стоит об этом подумать, как волна с новой силой захлестывает, сердце сжимается до милипиздрического размера и захлебывается в крови. Безразличное лицо блондина, которое он с таким трудом пытался восстановить за последние 20 минут, дает трещину: он закусывает губу, разглядывая оставшуюся четвертинку бутылки через застилающую глаза влагу. От усталости и опьянения и с места не сдвинуться: в теле застряла лишняя тонна. Хотя, наверное, так прижимает к земле груз невысказанного дерьма, а не усталость. Стакан снова наполняется до краев будто сам собой. Алкоголь — это плохо, он освобождает. Впрочем, разве может быть еще хуже? Ливень за окном заряжает уже второй час, не успокаиваясь. Первый месяц морозной канадской зимы, но идет не снег, нет, льет ледяной дождь. Прогноз погоды говорил совсем другое…       Мужчина глубоко вдыхает и делает над собой усилие, чтобы встать. Он не замечает, как опасно пошатывается высокий стул за спиной. Скорпиус тянет по столешнице бокал, по-прежнему придерживая его лишь кончиками пальцев, пока та не заканчивается. Прохладный стакан кочует в ладонь. Блондин встает у застекленной стены, опираясь на нее свободной рукой. Четки на запястье бьются об окно. Тонкие губы обжигает виски. Голубые глаза в красной сетке лопнувших капилляров со злобой следят за бегущими каплями. Там, снаружи, просто стена воды, и так будет пока он, Скорпиус Аарон Блэк, не изволит успокоиться. Он измученно прижимает голое предплечье к губам, закрывает глаза. Мокрые ресницы слипаются. Виски сжигает горло, но ни это, ни головная боль, ни изрезанные пальцы не помогают отвлечься.       — Ладно. Пора завязывать, — скорее дышит слова, чем говорит.       Мало ли к чему это приведет? Метеостанции, наверняка, сходят с ума от аномалии. Люди проклинают погоду и не знают, как пробиться через этот водопад. Весь выпавший снег превращается в грязную реку, в которой плавают машины. Аварии, пробки. Все из-за него. Аарон стряхивает с кисти четки, круглые камни-бусины опускаются в пальцы, которые не слушаются и дрожат от усталости. Неловко он начинает перебирать черные агаты, сдвигать по одному.       — Сколько уже раз мы это проходили? — в низком бархатном тембре мешается наигранное безразличие, вымученная горечь и обидная самому себе издевка.       Действительно. Сколько за 26 лет он уже это проходил? Ему 26 лет, а он живет на отшибе и единственное утешение — пес во дворе. Ему 26 лет, он не видел влюбленных в себя глаз, не флиртовал и даже не рассчитывал на такой шанс. В мире столько мерзких уродов, но и те купаются в неуклюжей ласке друг друга. Чем он хуже?! Ему 26 лет, он не смотрел фильмы ужасов, не прыгал с высоких склонов в воду, не испытывал слепого гнева. Аарон забывает двигать бусины.       — Блять, — молодой человек обреченно выдыхает.       Глаза горят, нос колет тысяча иголочек. Соленые слезы стекают в уголки губ и мешаются со вкусом виски. Опять. Он сглатывает и опускает голову, жмурится. Как жаль, что алкоголь не выжигает такие язвы. В очередной раз ребра малодушно сжимаются, спина и плечи сутулятся, прячут голову.       Ледяной водопад замерзает, крупные капли на лету превращаются в град.       Мужчина осторожно присаживается на корточки. Лоб сам собой встречается с гладкой поверхностью стекла. Глубокий вдох дается через дрожь. Грудь расправляется, преодолевая покалывание: межреберные мышцы чересчур задеревенели, чтобы растянуться.       — Счастье не в людях, счастье…- шепотом блондин пытается вытащить напряжение из спины. — …не в людях.       Он с трудом пальцем выковыривает из-под корки какие-то мелкие радости и снова осторожно сдвигает очередной агат.       Всегда можно найти что-то лучшее, чем люди. Нет ничего незаменимого. Неужели твоя жизнь так плоха, Аарон? Да конечно нет. Аарон, ты живешь в своем собственном доме вдали от людей. Тебя окружает прекрасный бор. Ты заработал и купил себе машину, которую всегда так хотел. Ты ничем не скован. Ты свободен. «Ты одинок. Тебя никто не любит, » — запихни эти страдашки себе в зад, Блэк. Кто-то мечтает о том, чтобы жить так, как ты. Пальцы добираются до маленького красного камушка и задерживаются на нем.       Кратковременный град сходит на «нет». За последние 3 часа Аарон перебрал все, что только можно было, ото всего успел пустить слезу. Переизбыток эмоций устранен. Мужчина стер тыльной стороной ладони влажные следы с щек и встал. Остаточный мелкий дождь шелестел по деревьям. Сквозь стекло и мокрые разводы видно, как мужчина уходит обратно вглубь комнаты, четки привычным браслетом обвивают запястье, но Аарон не перестает сдвигать камни. Неровный силуэт движется медленно. На месте бушующего нервного срыва — вакуумная пустота. Ее перестают заполнять даже капли. Лай пса стихает. Гаснет слабый вспомогательный свет. Промозглый холод в темноте отрешенно звенит тишиной. Пробирает до костей.