Мини истории

Удары сердца меряют секунды. Где-то еле слышно журчит вода. Иногда поскрипывают половицы дома над головой. Тихо, темно и спокойно. Если не шевелиться, почти нигде не болит, не считая зуда на пальцах и ладонях под плотными стягивающими повязками. Возможно, это сходит клей между пальцами, по пошевелить ими, почувствовать так ли это, невозможно. Из миски одуряюще пахнет едой. Желудок скручивает болезненным спазмом. Организм еще ведет отчаянную борьбу за жизнь. Надеюсь, это скоро прекратится, иначе я сломаюсь. Хочется пить. Не собираюсь по-собачьи лакать из миски, но и пить как нормальный человек я не могу. Я не могу шевелить пальцами уже давно. Акаши склеил их прежде чем надеть плотные повязки изображающие собачьи лапы. Ничего не хочу. Хочу умереть. *** Железная клетка была даже просторная. При желании можно было даже выпрямиться в полный рост и сделать несколько шагов. В клетке, в полной темноте, в углу на матрасе лежал парень. Он не шевелился и со стороны казалось, что он спал. Только тянущаяся от его ошейника до металлических прутьев цепочка слегка дрожала. Где-то послышались приближающиеся шаги. Дверь в подвал резко открылась, впуская широкий столб света. Парень зажмурил глаза и равнодушно отвернул голову в темный угол. Он и так знал кто и зачем пришел. Невысокий юноша с коротким красными волосами и разными по цвету глазами отпер клетку.  — Как тут поживает моя собака? Почему не встречаешь хозяина, радостно виляя хвостом? — он склонился над не подающим признаки жизни парнем, осматривая. — Ах вот в чем дело, — протянул он, увидев валяющуюся рядом с ягодицами парня анальную пробку в виде собачьего хвоста, — Рёта потерял свой хвостик. Он отцепил от прутьев цепочку и намотал ее на руку. — Вставай! — приказал он и сильно дернул за поводок. Рёта не пошевелился. Зачем все это нужно? Все равно его ждет наказание за выпавшую пробку. Тем более, что он не виноват. Он просто задремал, а чертов «хвост» сам выпал из растянутых мышц. — Стоять! — властно приказал красноволосый тип и еще раз дернул за ошейник. — Рёта, перестань упрямиться, — издевательски ласково протянул он, — ты все равно сделаешь то, что я захочу. Он пододвинул большую миску с водой к лицу своей «собаки», опустился на корточки, погладил желтые волосы лежащего парня, резко дернул, поднимая его голову и макнул в широкую миску с водой. Несколько секунд ничего не происходило, а потом парень начал вырываться. Он дергался всем телом, перевязанными руками старался отодрать удерживающую его руку от своей головы. Красноволосый тип не обращал внимания на его метания. Когда парень, вздрогнув в последний раз, покорно обмяк, он рывком вытащил его лицо из воды. — Стоять! — еще раз приказал он, упиваясь собственной властью. Непрестанно кашляя Рёта стоял на четвереньках, проклиная собственное тело. Оно упорно сопротивлялась, не хотело умирать, повинуясь красноглазому садисту. — Вот так, хороший мальчик, — «хозяин» погладил парня по голове и поднял валяющуюся пробку. — Ничего сейчас мы вернем тебе твой хвостик, только сначала тебя ждет небольшое наказание. Он поднялся расстегивая штаны и ткнулся полувставшим членом парню в губы. Сдавшись, Рёта покорно приоткрыл рот. Черта с два он будет сосать, пусть этот гад все сам делает. В наказание член сразу проталкивается в самое горло. Рвотный спазм, кажется выворачивает кишки наизнанку. Горькая желчь скапливается во рту, но для садиста это всего лишь дополнительная смазка. Рёта не вырывается, просто ждет пока маньяк получит свое удовольствие и отстанет. Тлеющие угли надежды, что он все же задохнется и умрет, разгораются все сильнее. Перетянутое тугим ошейником горло невыносимо болело. Садист немного отступил, и Рёта попытался сделать вдох. Желчь, то что была на члене попала в дыхательные пути. Кашель буквально рвал легкие, но Акаши было все равно. Рёта задыхаясь от члена в горле, кашлял, а отвратительная жижа пузырилась на губах, на алых волосах основании чужого члена под судорожными выдохами. Благословенный момент, когда его ненадолго отпустили, Рёта упал на свою вонючую подстилку, судорожно вдыхая и кашляя. Попытался подавить очередную рвоту. Сильный рывок за волосы заставил перевернуться на спину, голова свесилась с края подстилки, уперлась затылком в пол, запрокинулась. Будто мало ошейника, «хозяин» сильными пальцами сжал его горло. Его отчаянных попыток вдохнуть хоть немного воздуха, никто не замечал. Член, остро пахнущий слюной и рвотой, снова вошел ему в горло. Рёту тошнило от одного только запаха. Вязкая субстанция, смешанная из желчи, слюны и смазки стекала по лицу, попала в глаза. Горло сжимают все сильнее. Легкие горят от недостатка воздуха. Под закрытыми веками плывут разноцветные круги и поддергиваются мутной дымкой. Член вытащили из глотки и Кисе стало выворачивать такими рвотными спазмами, что он непроизвольно перевернулся лицом вниз. Жесткий рывок на поводок вверх, заставил подняться на четвереньки. Пытающемуся дышать парню уже было все равно, когда «хозяин» с размаху вогнал член ему в задницу. Было немного больно, но, по крайней мере, отчаянно сопротивляющееся тело не возражало. Его драли в зад далеко не в первый раз и мышцы быстро привыкли, чувствительность сразу снизилась. Только невыносимо болели истёртые колени. Рёта провел на них уже пару месяцев. Кровавые натертости лопались и начинали кровоточить, стоило ему согнуть ноги. Стоять на коленях было невыносимо больно, когда красноволосый гад, вгоняя член, толкал его вперед, а потом тянул на себя. Ощущение было такое, будто он стоит на раскаленных углях. «Хозяин» натянул поводок, заставив запрокинуть голову, перекрывая доступ воздуха. Больше не сопротивляясь, Рёта обмяк, сдаваясь, чувствуя, как сознание уплывает куда-то в пустоту. Даже бунтарское тело, наконец сдалось. Потерять сознание ему не дали. Ослабили давление на горло, и тело снова подняло бунт, вдыхая как можно больше кислорода. Не давая заметить, как «хозяин» кончил и заткнул истекающую спермой дырку пробкой. Болезненный спазм зажал «хвост». — Хорошая собака, — Рёту снова потрепали по волосам, только теперь почти нежно, — я хотел прогуляться с тобой по дому. У нас сегодня гости. Рёта обреченно закрыл глаза. Значит все, что было только что, было легкой прелюдией. Конечно же «хозяин» захотел кончить первым в свою собственность. Рёта обречено терпел когда на него наденут маску. В плотной черной конструкции и форме собачьей морды можно было дышать только открытым ртом. Рёта ненавидел ее больше чем самого красноволосого гада. — Возьми, — «хозяин» протолкнул в зубы резиновую собачью кость. — Не вздумай уронить, — и повел к выходу. Рёта удивленно помедлил, что, сегодня без укола? Надо же, а день-то налаживается. Раньше его не накачанного наркотиками не показывали гостям. Кроме одного, самого первого раза, когда Рёта попытался попросить незнакомых людей о помощи. Первые же шаги на лестнице на четвереньках выжали непроизвольные слезы. Истертые колени простреливало болью до самых бедер. Рёта шел медленно, сильно сжимая в зубах кость. Собачий хвостик в заднице покачивался, мышцы ануса болезненно сжимались на каждое движение пробки. Медленно идя, Рёта смотрел в пол, тщательно выискивая куда бы поставить колени, выбирая самые ровные и гладкие поверхности. Пересекать комнаты застеленные татами было ужасной пыткой. Грубое переплетение нитей впивалось в истертую до мяса кожу. Путь на второй этаж в гостиную показался вечностью в аду. В гостиной их встречало всего трое. Пожалуй, сегодня даже был не плохой день. — Акаши, чего так долго? — синеволосый тип нетерпеливо постукивал по столу. — Аомиша, а тебе не все равно? — верзила с яркими фиолетовыми волосами вольготно развалился на подушках поедая чипсы из большого пакета. Рёта и раньше видел этих двоих. Тот с синими волосами — Аомине Дайки, он всегда просил «хозяина» поиграть с «собачкой». Садистских наклонностей у него было меньше, но он гад он был точно такой же, как и «хозяин». Рёта подозревал банальное отсутствие фантазии. Аомине любил, когда Рёта отсасывал ему, свешиваясь затылком с края дивана, и пихать член в уже занятую другим членом задницу. Другой, огромного роста с фиолетовыми волосами и фиолетовыми глазами — Мурасакибара Атсуши. Этот тип Рёте даже нравился. Мурасакибаре было просто наплевать. Он почти не участвовал в массовой ебле «собачки», предпочитая жрать в сторонке. Однако, иногда «хозяин» приказывал ему присоединиться. Мурасакибара послушно делал что ему велят, но без особого энтузиазма. Такое бывало, если «хозяин» хотел сильно наказать свою «собачку». Член у фиолетоволосого верзилы был просто огромный. А вот еще одного, третьего, он раньше здесь не видел. Довольно высокий парень в очках, с зелеными волосами и пронзительными зелеными глазами. Он с интересом смотрел на вошедшего с «хозяином» Рёту. Сильнее натянув поводок, Акаши прошел к своему креслу и вальяжно расположился. — Сидеть! — приказал он, наматывая цепочку на руку. Рёта поспешно сел на пятки упираясь затянутыми в тугие повязки руками в пол, перенося часть веса с коленей и загнанно дыша от боли. — Он у тебя все послушнее, — Аомине заблестевшим глазками рассматривал «собачку». — Хороший мальчик, — Акаши потрепал свою собственность по волосам и притянул его голову к своему колену. Рёта упирался виском брючную ткань, изображая покорность. Чужая рука перебирала его волосы, пока он исподтишка рассматривал гостей. Судя по их лицам зрелище было просто роскошное. Властный, уверенный в себе хозяин дома блаженствует в кресле, а рядом сидит обнаженный парень в образе собаки, готовый исполнить все его приказания. Теплые солнечные лучи ласкают кожу «собачки», нагревают маску на лице, блестят в капельках слюны на резиновой игрушке в зубах. Добрый и сильный хозяин освободил свою собственность от всех забот этого мира, склеив и затянув его руки в надежные перчатки-лапки. Взял на себя ответственность за него. Солнце играет на цепи намотанной на руку, с помощью которой он может приказывать без слов. «Собачка» сидит, доверчиво уткнувшись лицом в хозяйское колено, демонстрируя всем желающим широкий ошейник с вензелем Акаши Сейджуро. А тот бесконечно гладит по желтым волосам на затылке, улыбаясь доброй снисходительной улыбкой. Красивая картинка, если не знаешь сути происходящего, не вникаешь в суть мелочей, не видя за красивыми Тематическими отношениями неприглядной правды. Сторонние наблюдатели активно в лезущие в БДСМ, видят доминанта в давно свихнувшемся психе и сабмиссива, в жертве страшного физического и психологического насилия. Бездушная толпа уродов. И это не красиво — это ужасно, гораздо ужаснее того, что кого-то насилуют и избивают с его согласия. Не зная тонкостей психологических и физических не смейте лезть в БДСМ и смотреть тоже не смейте. Не смейте прикрываться красивыми фразами о Безопасности, Добровольности и Разумности. Все в тысячи раз сложнее. Определяя БДСМ как «сексуальную игру», те, кто не понимает, делают страшную ошибку. Ошибку в каждом слове. БДСМ — совсем не игра и сексуального здесь мало. БДСМ — норма жизни, строящаяся на передаче власти. В эту «сексуальную игру» мы играем ежедневно каждый день: первым здороваясь со старушкой-соседкой, уступая место в транспорте, выполняя распоряжения начальства, молча проходя мимо бомжа, делая с ребенком уроки. От некоторой передачи власти мы испытываем удовольствие, от некоторой нет. «…Задача нижнего — выполнять приказы и наслаждаться…» — от этих слов становиться реально больно. Задача каждого из участников отношений — дать своему партнеру то, в чем больше всего нуждается. Сколько удовольствия получит саб в процессе? Примерно столько же, сколько и вы, выполняя распоряжение начальника. Выбросьте книгу, где сказано, БДСМ — культура рабства и подчинения. Сожгите ее, утопите. БДСМ — культура о любви и доверии. Закройте статью где сказано, что «… самая большая опасность в практике бдсм — загнать нижнего в позицию раба, т.е. пошатнуть психику. Исправляется долгими разговорами…». Самая большая опасность — причинить любой вред. Обида — тоже вред. «Рабы» с пошатнувшейся психикой не лечатся вообще. Никем и никогда. Со «сломавшимися» людьми работает психиатры, чтобы человек внешне выглядел как уважающая себя целостная личность. Того, кто пробыл в сексуальном рабстве не вылечишь одной лаской. Изнасилованных не вылечишь разговорами. А что, давайте все дружно дрочить на с/м практики прикрываясь « …это же просто прогулка на поводке…». Давайте все полюбим публичные унижения — «это же просто вибратор в попке». И пусть с нами поступают так же. Аминь. *** Рёта внимательно вглядывался в синие похотливые глаза, переводил взгляд в равнодушные фиолетовые. Он уже давно потерял надежду, что кто-то по его взгляду поймет, что происходит на самом деле. Но иногда, с каждым новым лицом в окружении «хозяина», она робко по-собачьи поднимала голову. Вот и сейчас зеленые глаза с любопытством и восхищением рассматривали импровизированные «лапки», широкий кожаный ошейник с блестящей цепочкой и торчащий из задницы кокетливый хвостик. — Нравится, Шинтаро? — Акаши тоже обратил внимание на внимательный изучающий взгляд. — Акаши, а ты уверен, что ему это нравится? — зеленоволосый подсаживался поближе, изучая засохшие капли на груди «собачки», почти сошедшие синяки, почти невидимые сейчас истертые до мяса колени. Рёта вздрогнул и вскинул взгляд на новичка. Он знал, что делает Акаши в случае подобных вопросов. Сейчас Рёта на вкус узнает какая сперма у этого Шинтаро. — Рёта, тебе ведь нравится? — спросил Акаши поднимая его голову и вглядываясь в лицо, скрытое собачьей маской, разными по цвету глазами. Он подергал за волосы его голову вверх и вниз, как кукольную. — Вот видишь, нравится, — и снова прижал виском к колену. Бесполезная надежда снова потухла. Почему это каждый раз так больно? Из глаза выкатилась одна маленькая слезинка и быстро потерялась под маской. Он в последний раз взглянул на новичка, окончательно прощаясь с призрачной ниткой надежды. Зеленый взгляд из-под очков изменился. От восхищения не осталось ничего. Омерзение, презрение, почти ненависть ярко выделялись в тонких чертах лица. Все то, что сам Рёта ежедневно чувствовал сам по отношению к себе. Слезы покатились градом. Скатывались по лицу и терялись под маской. Рёта изо всех сил старался не хлюпнуть носом, что бы Акаши не понял. Но точно знал, что «хозяин» приметил шумное участившееся дыхание сквозь зажатую во рту игрушку. — И как долго он у тебя? — Шинтаро откинулся на спинку кресла, не отводя взгляда от «собачки». — Пару месяцев, — Акаши почти больно теребил желтые волосы. — И где ты его нашел? — новичок перевел взгляд на хозяина. — Хм, -рука в волосах остановилась. — А это важно? — Мидорима, ну тебе какая разница? — вмешался Аомине, который уже во второй раз поправил неудобную ширинку на штанах. Шинтаро бросил на него злобный взгляд и опустился на колени пред «собачкой», всматриваясь в его глаза. Рёта умоляюще, не моргая старался взглядом передать свое положение, телепортировать в чужую голову мысль «Вызови полицию! Сейчас же!». Мидорима все смотрел и смотрел, не понимая. — Как его зовут? — спросил он у Акаши, поднявшись на ноги. — Рёта, — хозяин несильно потянул поводок. — Хорошо, а можно мне поговорить с Рётой наедине? — Мидорима скрестив руки на груди встал напротив хозяина дома. — Зачем? — придуряясь не понял Акаши. — Собаки не умеют разговаривать. Я сам могу перевести тебе его речь. Спрашивай. Мидорима несколько секунд молча вглядывался в разные по цвету глаза, но молча поджал губы и сел. Сердце Рёты колотилось как бешенное. По спине скатывались капли пота. Спасение было так близко. Если бы умудриться поговорить с этим типом или подать сигнал. Только чем? Пальцы, рот — все связано. Любое движение тут же почувствует Акаши. Он на пробу напряг мышцу на руке, которой упирался в пол. Ничего, вроде бы хозяин не почувствовал, по крайней мере, рывка за волосы или поводок не было. Напряг еще раз и еще. Три коротких напряжения. Снова: напряг — подержал — отпустил три раза. И три коротких напряжения, похожих на мышечный спазм. Три длинных, три коротких — международный сигнал SOS. Не было никаких гарантий, что Мидорима поймет, но то, что поймет Акаши, вероятность крепла с каждой секундой. Мидорима резко поднялся с места. — Ты куда? — отреагировал Мурасакибара. — Захвати мне чипсов, а то у меня закончились. — Мне нужно позвонить, — он бросил на Рёту взгляд полный обещания и скрылся за дверью. Кисе обессилено прислонился головой к чужому колену. Кажется, его заточение подходило к концу. Оставалось только дождаться полицейских мигалок. Сил не было ни на что, даже чтобы выплюнуть резиновую кость.