Мини истории

Студенты медицинского университета беспокойно толпились около серой пристройки одной из крупнейших больниц префектуры. Студенты в пол голоса переговаривались короткими отрывистыми фразами. Полноватый мужчина преклонных лет прошел в ворота и остановился перед дверями пристройки. Студенты притихли и вышколено выстроились в ряд. — Доброе утро, Накамура-сан, — нестройный гул голосов совершенно заглушил тихий щелчок двери корпуса. — Доброе, — отозвался преподаватель ворчливо, — я надеюсь, вы еще не успели позавтракать. — Нет, Накамура-сан, — совершенно разрозненное разноголосье голосов студентов. — Вот и хорошо, не хватало, чтобы вы заблевали мне отделение, — пробубнил пожилой мужчина, распахивая двери. Мидорима поправил очки, одним из первых шагая вслед за преподавателем. С каждым шагом он прямо чувствовал, как приближается к мечте. Судмедэксперт — это вам не какой-то там врач. Судмедэксперт — теоретик, мыслитель, почти ученый. Пробирки, опыты, анализы — его стихия. В специально отведенной комнате студенты надевали одноразовые полиэтиленовые костюмы и маски. Их движения нервные и суетливые, неправильные для будущих медэкспертов, заставляли куратора неприязненно морщиться. Преподаватель молчал, каждый поток одно и то же. Доучившись до третьего курса, студенты уже, конечно же, видели и части тел, и трупы, но ни разу не ступали сюда, к тем, кто только что переступил границу царства мертвых. Морально студенты были готовы, храбрились, но все равно, по настоянию преподавателя, не завтракали. Дождавшись пока все переоденутся, преподаватель повел их в анатомическую секцию. Он спокойно прошел через автоматические раздвижные двери, здороваясь с персоналом. Студенты, будто споткнувшись, остановились на пороге. Патологоанатомическое отделение в разгар рабочего дня встретило новеньких потеками крови на столах, стенах, полу. Влажная, удушливая вонь мертвечины ударила в нос. На одном из столов окровавленный санитар со спокойным равнодушием огромным ножом потрошил отрешенно смотрящего на пришельцев покойника. Кто-то в задних рядах дрогнул и попятился. — Что встали? Заходите, — махнул рукой преподаватель, подойдя ко второму санитару, что перекладывал вытащенного из холодильника мертвеца с каталки на стол. Студенты, глядя под ноги и переступая подсохшие капли крови, двинулись к столу. Мидорима, немного помедлив, обвел глазами помещение, стараясь отрешиться от тошнотворного отвращения, и подошел поближе к преподавателю. Терпеливо дождавшись, когда все студенты окружат стол, санитар жестом фокусника сдернул простынь, обнажая умершего мужчину почтенных лет. Под широким пластырем на груди покойного обнаружились свежие операционные швы с торчащими дренажными трубками. Из подключичной артерии и локтевой вены торчали катетеры. По кивку преподавателя, санитар взял один из больших окровавленных ножей и, аккуратно обходя операционные швы, разрезал кожу на грудной клетке и слегка вздутое брюхо покойника. Бледные, как смерть, лица студентов были напряжены до предела. Одно дело рассматривать человеческие «запчасти», сидя в уютной аудитории, совсем другое — наблюдать процесс разборки целого человека. Такого целого, что не трудно представить, что всего несколько часов назад он ходил, говорил, думал, желал. Почувствовав, что петли кишечника покойника перед глазами стали расплываться, Мидорима сильно, до боли, прикусил губу, приводя себя в чувство. — Подожди, — преподаватель остановил руку патологоанатома. — Обратите внимание, мои дорогие студенты, — он даже как-то радостно ткнул в торчащий подключичный катетер. Мидорима поправил очки и пригляделся внимательнее. Ненормально раздутая стенка артерии, явная «синюшность», маленькие, почти незаметные кусочки налипшей жировой ткани. Плохой знак для живого. Убедившись, что студенты внимательно осмотрели, но ничего не поняли, преподаватель кивнул патологоанатому, подав знак продолжать работу. Через несколько секунд грудная клетка, скрепленная металлическими скобами, была раскрыта. — Что скажете? — обратился преподаватель к группе. — Здесь нет ничего такого, — подле длительного молчания выразил общее мнение один из парней. — Внутренние швы в норме, хотя ткани… — поддержала его отличница, явно не зная, как выразиться. — Ну, господа, неужели вы не видите? — покачал головой преподаватель, сверкая юношеским задором в глазах. — Какие будут предположения? Студенты молчали, напряженно вглядываясь в развороченный труп. — Старческое одряхление тканей, — пискнула одна из самых скромных студенток. Профессор разочаровано покачал головой. — Да уж, пациент, конечно, не молод, но не настолько, чтобы рассыпаться. Есть еще варианты? — преподаватель в упор смотрел на Мидориму, ожидая ответа. Группа напряженно молчала соображая. Мидорима закрыл глаза, мысленно кидая мяч через все поле в кольцо. Это помогало максимально сосредоточиться и отстраниться от реальности. Обычно, когда воображаемый мяч попадал в кольцо, ответ уже был найден. Не зря ведь преподаватель в самом начале обратил особое внимание на катетер. Возможно, именно с ним что-то было не так. Что-то с артерией. Перед глазами мелькали страницы ночью перечитанного учебника. Отек, синюшность, жировая ткань, случайная или приросшая. Жировая эмболия? Не похоже. Атрофия? Ей неоткуда взяться. Ну не одряхление же? Выяснили же, что неверно. Хотя, все вместе… — Разрыв подключичной артерии, — выдохнул он, открывая глаза и уверенно поправляя очки. — Правильно! — воскликнул преподаватель так, будто его любимый ученик только что выиграл миллион. Студенты слегка расслабились, зашевелились, заулыбались. — Что в отчете писать будем? — задал каверзный вопрос преподаватель. — Старческое одряхление, — упрямо повторил один из парней. — Тогда уж старческое одряхление подключичной артерии, — фыркнула девушка, подобострастно заглядывая в глаза преподавателя. — Кровотечение, — выдал очевидное кто-то из студентов под сдержанный смех остальных. — Так что писать? — спросил преподаватель, прерывая веселье. Группа опять замолчала. — Врачебная ошибка, — спокойно пояснил Мидорима в тишине. — Неверно поставленный катетер пробил стенку артерии. Когда давление поднялось, кровь начала сочиться через стенку, все увеличивая микроскопическое отверстие. Давление опустилось до нуля, аритмия, атриовентрикулярная блокада, фибрилляция, экстрасистолия, остановка, констатация, — без запинок перечислил Мидорима, выстраивая логическую цепочку последних часов жизни старика. — Вот, — преподаватель обвел взглядом притихшую группу. — Учитесь, неучи. А теперь марш отсюда! Зашевелившись, студенты старались побыстрее покинуть морг. Преподаватель немного грустно посмотрел им вслед и отошел от стола, позволяя санитару продолжить работу. Пользуясь тем, что его никто не видит, он снял перчатку и полез в карман. Вытащенный из потайного кармана тончайший квадратный листик медленно таял на языке, привычно облегчая нахождение в этом проклятом богами месте.