Ради рыжего засранца!

      Позвоночник и правая рука где-то в изгибе локтя отдалось тянущей болью. Кажется, отлежал. В горле пересохло, а мысли всё никак не хотели литься связным потоком, и, попытавшись встать с уже налёжанной кроватки, я с грохотом полетел на пол.        Проворные солнечные лучи снова, как и в прошлый раз, начали лишать меня зрения, и, прикрыв лицо рукой, кряхтя от боли во всём теле, я медленно выполз из комнаты в коридор, заполненный вкусным запахом чего-то жаренного.        — Надо же! А мы думали, что пора звонить в неотложку, — Прокомментировала Ви моё появление, варганя что-то на плите и иногда косясь на Кева, кормящего за столом девочек с ложки.        — А зачем мне медики? — Прохрипел я сонным голосом, прокручивая в голове утреннюю мантру о том, что я мужик, вести себя надо по мужски, а на улице всё ещё не зимняя Россия и бла, бла, бла… Чтобы не оговориться спросонья.        — Так ты уже два дня дрыхнешь, — Пояснил мне «крутой папаша» и выразительно поднял брови.        — Серьёзно?.. Так вот почему всё болит…        — Конечно, двое суток лежать на одном месте; странно, что у тебя ещё ничего не отвалилось, — Проворчала хозяйка, ставя на стол ещё одну тарелку с яишенкой, — Я, между прочим, волновалась, что с тобой придурком что-то серьёзное случилось, — Сказала женщина, подойдя к моей присевшей на свободный стул тушке и отвесив смачный подзатыльник.        — Боже, только не бей меня! Я же не знал, что правда так вымотался, — Чёрт, я спал два дня… Будет теперь сложнее уследить за событиями. По дням то сериал вспоминать ещё проблематичней, чем по сериям.        — Ладно, но когда доешь, сходишь к Галлагерам, отнесёшь им пакет муки, который я задолжала.        — А почему нельзя было за эти два дня её самой занести? — Удивлённо смотрю на Ви, ища подвох, но потом, ловя на себе грозный взгляд, кидаю в рот последний кусок завтрака и, сдавшись, поднимаю руки, забирая муку и выскакивая на улицу в одних джинсах, — Уговорила.        * * *        — Йоу, Гордон Рамзи, не поможешь Фионе решить вопросы с Патриком? — Слышу я громкий голос Липа, на этот раз входя в дом с другой стороны, осматривая такой знакомый интерьер.        — Возможно позже… А где корица? — С трепетом вслушиваюсь в хриплый ответ рыжего и нервно сглатываю.        — Чего? — Удивляется Фиона.        — Буду печь печенья, — Поясняет парень, суетясь у шкафчиков.        — Зачем?        — Для пожарных. Думаю, они заслужили нашу поддержку, — Добавил Йен, увлечённо вчитываясь в рецепт.        — И благодарить их нужно сегодня? — Недоумевает девушка, после замечая меня в проходе и приветливо улыбнувшись.        — Кому тут нужна мука? — Вмешиваюсь я, стараясь сделать свой голос как можно более непринуждённым и весёлым.        — Сэм! Тебе не холодно?.. — Радуется рыжик и бросается обнимать, окидывая мой голый торс двусмысленным взглядом, — Куда пропал на два дня? — Интересуется парень, выхватывая у меня из рук пачку с мукой и благодарно кивая.        — Спал, — Йен удивлённо застывает с немым вопросом на лице, но после, отмерев, поворачивается к старшему брату.        — Лип, это Сэм, остановился у Кева с Ви на какое-то время, мы с ним на днях неплохо затусили.        — Привет, — Бросаю я удивлённому парню за столом и провожаю взглядом убежавшего рыжего, бурчащего себе под нос что-то про корицу.        Лип рассказывает Фионе, о том, что у Йена проблемы с работой, удостоив меня лишь кивком. А с лестницы слышатся шаги, и на кухню спускается… Постоянно забываю, как его зовут… Шон! Мужчина присаживается, окидывая меня недоверчивым взглядом, и начинает завязывать шнурки.        — Это новый сосед, — Поясняет Фи, а я удивлённо кошусь на неё, на что та машет рукой, мол не важно сейчас, — Сэм.        — Шон, — Он пожимает мне руку и обращается к девушке, — С братцем связалась?        — Придётся идти к нему лично, — Отвечает старшая максимально недовольно.        — Я тебя отвезу, — Предлагает мужчина, вставая с лестницы.        — Необязательно тебе вмешиваться, — Обрывает его Фиона.        — А я точно не нужен? — Интересуется Лип, ещё раз просматривая бланк о выселении.        — Нет, езжай, мы всё уладим, — Пытается успокоить брата Фиона и подаёт любимому кофе.        — А у вас что-то случилось? — Вмешиваюсь я, стараясь быть как можно более ненавязчивым.        — Правительство решило, что нам надо искать себе новый дом, — Усмехается Лип, но заметив мою полную серьёзность, перестаёт улыбаться, — Справимся.        — Принёс, — Довольно сообщает рыжий, вернувшись, — А сода у нас есть?.. Видимо, нет.        — Помочь тебе с готовкой? Могу сбегать за содой к Ви, — Предлагаю я, и парень радостно улыбается в знак согласия и показывает мне бумажку с рецептом.       Печеньки… Чёрт, печеньки для пожарников –это значит, завтра он встретиться с Калебом. И почему от одной этой мысли мне хочется перегрызть кому-то глотку. Ну, только не Йену. Да, кому-нибудь, не считая этого рыжего засранца.        * * *        Твою мать! Кем был этот чёртов Сэм Воллер?!..        Вернувшись в дом Кева и Ви, я решил всё же попробовать пересчитать «свои» деньги. Те самые, которые у меня вообще-то есть, но я соврал об обратном, чтобы добиться чужой жалости.       Блять, здесь ещё на дне тысяч… Не знаю, много! Очень много бабла! Боже… Они ведь не могут быть чистыми, сто пудов он их украл, и… Я даже не знаю хорошо это или плохо. Вообще, если здесь наберётся достаточно, то я смогу помочь Галлагерам с домом, ведь помню, как пройдут торги за их уютную развалину. Но с другой стороны. Я сяду. Даже понятия не имею, где он их спёр… Хотя, до сих пор я об этом не знал, и никто не пытался меня умести в тюрячку, избивая дубинками. Так может, обойдётся, всё равно я уже ничего не смогу с этим поделать.        Чёрт, 10 тысяч, 20… 30… 40…        50 грёбаных тысяч долларов, если я, конечно, смог разобраться, как считать эти деньги, так я ещё и не всё достал!       …Мне не жить.        — Сэмми!        — Ай, сука! Они не мои!        — …С детьми до вечера посидишь?        * * *        Сегодня торги. Нужно было придумать, как деньги окажутся у Фионы, потому что отдать их лично я не могу. У меня не должно быть и сотни долларов. Может передать через кого-то?..        Виделись днём с рыжиком, и он рассказал о прикольных пожарниках геях. Если честно, я слабо помню, как они с Калебом начнут встречаться, но у меня внутри зарождается едкое чувство, что я должен этому помешать. Может это ревность?.. Да ладно, нет. Просто мне не нравится этот Калеб, и всё тут. Никакой ревности и подобной херни.       Бля, дом пустят с молотка через полтора часа. Интересно, а можно оправдать неожиданный подарок в 40 тысяч долларов. Мне сказать, что это наследство от бабушки?.. Ну, лучше чем ничего. Я и правда так скажу?!..        Боже, почему это дурацкое такси не может подъехать вовремя, я уже полчаса жду. Наконец-то, а то уже булки себе подморозил, так ещё и опоздаю к началу торгов, а то и вообще не успею к нужному лоту, и Галлагеры дом не получат. Хотя, если так случится, то, наверное, это будет говорить о том, что я не могу менять сюжет. Плохо.        Бегу по длинному коридору к нужной комнате, чуть не упав по дороге. Издалека слышится быстрое говорение аукционера. Чёрт, сердце колотится как бешенное…        — Новичок! Так, 120! 130, можете перебить?.. Ну, мэм?.. Ну, скажите 130. 130 сзади! 40… Остальные выбыли. Перебейте 140! — Боже, что мне делать? — Нет? Уверены?.. 130, раз! Не пропускайте! 130 сзади, два! Ну, за 140, нет?.. — Твою мать!        Я уже почти протиснулся к Галлагерам и, остановившись за стулом Липа, потянулся к застывшей в шоке Фионе, кладя руку ей на плечо.        — Поднимай табличку!        — Но… — Девушка обернулась, смотря на меня стеклянными широко раскрытыми глазами.        — Поднимай! — Кажется, я ору на весь зал, но окружающие даже не обращают на это внимание.        — Последний шанс! — Кричит мужчина.        — Поверь мне, — Говорю как-то неожиданно тихо, но замечаю пристальный взгляд каждого Галлагера вдумывающегося в мои слова, расслышав.        — 140!       Я слегка дрожащими пальцами хватаюсь за спинку стула Липа и не сразу замечаю поднятую руку Фионы.        — 140, раз! Больше никто?.. 140, два! Ну же, не упускайте возможность!..        Фи снова поворачивается ко мне, видимо не в силах смотреть на говорящего, и я замечаю, как она нервно сжимает руку Шона.        — Продано за 140 тысяч! Поздравляю! Спасибо.       Галлагеры вскакивают со своих мест, сбивая стулья, и кидаются друг к другу в обнимку, а когда чуть расступаются, чтобы отдышаться, я вижу, как Фиона с надеждой смотрит на меня, и достаю из-за пояса толстый конверт, до отвала набитый купюрами из рюкзака, протягиваю их девушке. Старшая берёт его трясущимися руками, кидая удивлённые взгляды то на конверт, то на меня и, заглядывая внутрь, плачет. А с боку меня обнимает Йен и благодарно улыбается.