Ради рыжего засранца!

       Теперь я — парень, находящийся хрен знает где!.. Хотя, у меня есть одно предположение… Но, нет! Нет! Это слишком… Просто слишком!        Я нетерпеливо окидываю комнату нервным взглядом, надеясь найти хоть какое-то объяснение происходящему, но подмечаю лишь отсутствие разнообразия в мебели: пустой сервант у противоположной стены, уже упомянутая ранее кровать и стул около закрытой двери, завешанный невзрачной одеждой, и набитый чем-то до отвала рюкзаком, прислонившийся к его ножке. Наверное, это теперь мое…        Наспех одевшись и успев пару раз запутаться в потёртых серых джинсах, я хватаю со стула рюкзак, почти что разрывая на нем молнию, и копошусь в содержимом. Старый кнопочный телефон с почти истёкшей зарядкой, кошелёк… Блять, доллары… Я же совершенно не разбираюсь в иностранных деньгах. Но тут вроде много купюр, и мелочь есть…       Паспорт?.. Сэм Воллер. Класс, теперь я — Сэм Воллер… А у него, то есть теперь, кажется, у меня, хреновая фотка в паспорте, мог пересняться что ли. Пара шмоток, кажись, труселя и футболки. И ключ с затёртой цифрой «19»… Возможно, номер комнаты, в которой я сейчас нахожусь? Или это как-то связано с моим настоящим возрастом... Кстати, а сколько этому пацану?... Если верить паспорту, то мне... 20 лет. Хм, недалеко ушёл.        Последний раз осмотрев комнату, выскакиваю за оказавшуюся открытой дверь и пялюсь в пустой, плохо освещённый коридор. Кажись, в этом доме квартиры на сдаче. И одна из них пока что моя. Знать бы, насколько… Сбегаю по первой попавшейся лестнице вниз и оказываюсь у пустого ресепшена. Ну, точно, мотель какой-то… Я подхожу к выходу и дрожащей рукой толкаю грязную деревянную дверь.        Улица встречает меня размеренным городским шумом и свежим, но не холодным воздухом… А, нет, не свежим… Какой-то тухлятиной воняет. И всё-таки тут сейчас явно не зима, мне совсем не холодно в одной рубашонке да в джинсах с ботинками на босу ногу.        Ладно, выбор у меня не особо большой, да и единственное, что хоть чуток внушает доверия, - облицованный красным деревом бар с таким очень знакомым названием... Ну, мало ли всяких одноименных местечек встречается?        Быстренько перебегаю дорогу и судорожно цепляюсь за ручку двери. От какого-то неясного волнения, завязавшегося внизу живота, я застываю на месте не в силах толкнуть чертову дверь. Вдох, выдох, ну, поехали!       Как только влетаю внутрь, в нос тут же ударяет резкий запах крепкого алкоголя и терпкий дым сигарет, а слух ловит чужие голоса за стойкой:        — Ты чо делаешь?        — Купил красивые бутылки у бармена отеля «Джеймс», эти идиоты столько фруктов, кофе и всего такого добавляют в коктейли, что я могу им топливо налить, а они и не заметят…       Это Кев?.. Да, я чувствовала это! Прилагаю кучу усилий, чтобы не расплыться в дурацкой счастливой улыбке.        К барной стойке подскакивает какой-то бородатый мужик с неплохим таким смартфоном. А ведь опасно с такими гаджетами в подобных местах разгуливать, дядя...        — Здрасте, «Эпплтини», - небрежно кидает мужчина, запрыгивая на барный стульчик и расслабленно опираясь локтем на стойку.        — У нас бабское не разливают, только водочку… — обламывает его подошедшая… Светлана?!..        — А… «Никрони»?        — Отрасти мудя… Водочка!        — Что я говорил: классика! — кивает тот восторженно кому-то в зале и развернувшись обратно к девушке спрашивает: — а лёд? Лёд дадите?        — Десять долларов, — отвечает пышногрудая деловым голосом.        — Вчера ж было восемь… — улыбается бородач.        — Двенадцать, — обрывает его та, облокачиваясь на стойку.        — Это будет вирусником… — бубнит мужчина, неловко вытаскивая из кошелька купюры и протягивая их Светлане. — А… сдачу?        — А мне на чай?.. Спасибо, — и она отходит, вновь возвращаясь к протиранию стаканов.        А я только сейчас понимаю, что речь-то не родная, а абсолютно незнакомая. Английский, да? Никогда его не знала, а тут прям... Ну что ж, везде надо искать плюсы, верно?        — Ахуенно… Ай, бля! — восклицает бородач и уползает в зал к друзьям, чуть не забыв захватить с собой заказанную выпивку.        — Чёрт! Двадцать баксов и озалуп вдогонку? — удивляется толстяк с кружкой пива в руках. Не помню, как там его звали в сериале…        — Они в восторге. Считают нас аутентичными, ну или типа того… — подхватывает Кев и кричит какой-то девке в другом конце бара, фоткающейся с его дочерьми: — Слушай, главное не удаляй! После их победы на «Ронгарос» видео будет стоять кучу бабок.        И тут меня почти что сбивает с ног сам Фрэнк Галлагер! Все чудесатее и чудесатее!        — О, привет, Фрэнк! — улыбается Кев, протирая стаканы.        — Как обычно, — бубнит ему в стельку пьяный мужчина, облокачиваясь на стойку и выслушивая толстяка впечатлённого тем, что тот пытается себя ограничивать в выпивке. А после говорит что-то про любовь всей его жизни и, отвечая колкостью на какое-то замечание, перебирается к бильярдному столу.        — Эй, дружище, чего такой потерянный? — слышу вопрос Кева в мою сторону и не в силах и слова сказать молча пялюсь на него в ответ. Выпав из реальности на пару секунд, я прихожу в себя, как только замечаю, что мужчина выжидающе приподнимает брови.        Так, надо вести себя по мужски… Да! Я — мужик!        — Ну я… Э… — Ну же, мозг работай! — Я вчера, кажись, перебрал с друзьями… теперь не могу понять, где они меня оставили… — так, неплохо. Да, вполне себе подойдёт.       — Ты сейчас на южной стороне Чикаго.        — Ха… Да… круто… — я нехотя заползла на стул рядом с толстяком и еле удержалась от того, чтобы не впечататься со всей силы лбом прямо в деревянную стойку. Или точнее заполз и удержался? Кажется, я застрял здесь надолго. Надо учиться и привыкать говорить о себе в мужском роде... — Вот блять! — я же сейчас всё равно в мужском теле, так что такие восклицания будут к месту…        — А что такое? — спросил мужчина заинтересованно.        И что мне ему сказать?.. «Ну, я тут слегка не в своём теле и, кажется, не в своём мире. Так что можно мне у вас пожить?» Как может парень напроситься на ночлег к незнакомому мужику?.. Ну, смотря по ситуации, можно было бы ляпнуть что-то типа: «Пустишь к себе за отсос?» Но, во-первых, я знаю, что он женат, а, во-вторых, я, блять, в мужском теле! Это будет, как минимум, странно… Если бы сейчас я всё ещё выглядел как девчонка, то эта задача была бы намного проще. Он человек добрый: если представиться совсем несчастным, то не откажет. Но это чёртово тело!        Блин, да я даже в алкоголе не разбираюсь, чтобы что-то заказать. Знаю, в мои-то годы молодые уже бухают во всю… Но я такого не любитель. Меня можно упрекнуть только в страсти к множественным половым связям, но это… длинная история. Суть в том, что в баре я впервые и даже не смогу заплатить нормально, впервые в жизни такую валюту в руках держу. Что мне с этим делать-то? Интересно, мне хоть на кружку пива хватит? Да, у меня богатые родители, вот только видел я их раз в полгода, и никогда мы вместе за границу не ездили. В общем, отношения у нас всегда были не ахти…        — Я просто… не знаю, куда сегодня податься. Не хотелось бы спать на улице, — я жалобно поскуливаю, надеясь на доброту Кева.        — А мотель не подойдёт?        Ну, я точно знаю, что не смогу остаться в том, из которого выбежал минут десять назад. Для начала, там не было даже туалета, не говоря уже об обстановке и «чистоте». Да и мне было бы как-то поспокойней с теми, кого я знаю, пусть и по сериалу… Как бы бредово всё это не звучало…        — Н-не думаю, что мне хватит денег даже на самый отстойный номер, — больше несчастности в голосе. Ну давай, ты сможешь!        — Одна ночь?.. — как будто для себя уточняет мужчина, задумчиво смотря поверх моей головы куда-то в зал. — Можешь перекантоваться у меня, — вдруг совершенно спокойно произносит он и продолжает протирать стаканы, не замечая моего шока перемешанного с радостью.        Так просто?! Боже, хоть что-то хорошее!        — Но должен тебя предупредить, что у меня две маленькие дочки, которые могут орать всю ночь…        — Я знаю… — уже перебил я его, но тут же осеклась, — То есть, понимаю… Да, я понимаю — дети. Не страшно я сплю как убитая… -тый, убитый. Да. И все таки как же прекрасно, что в английском нет разделения на рода.