Внутривенно

Они не виделись три года. Три года тишины. Три года одиночества. А любовь ведь тоже живёт три года? Неправда, любовь не забывается никогда. Магнуссон приезжал на зимние каникулы в прошлом году и встретил его маму. Такая же элегантная и обходительная. Она ничуть не постарела за последние годы, но её глаза как будто выгорели. Утратили блеск яркой жизни, которую она так любила. Наполнились беспросветной тоской и одиночеством. Крис оставил маму и забрал с собой часть её души. Жизненно важную часть. Тогда Вильям и узнал о переезде Шистада в Америку. Его якобы уговорили друзья, но Магнуссон подозревал что-то серьёзное. Вряд ли кто-нибудь станет пересекать континент, чтобы находиться поближе к друзьям. Крис наверняка рвался к своей девушке или парню. И Вильям не мог ответить, какой из двух вариантов был для него более щадящий. Он не хотел думать о Шистаде ровно до того момента, пока не увидел в общем чате, в котором обсуждали вечеринку в честь Нового года, его сообщение. «Я приеду» — неожиданно высветилось на экране. Магнуссон в один миг побледнел, и чашка с горячим кофе выскользнула на пол. У него на запястье остался едва заметный след от ожога, а внутри растянулось черное пепелище. То короткое сообщение не оставило на сердце Вильяма живого места. Вильям уже не надеялся, что снова увидит лицо Шистада. Его темно-шоколадные волосы, глаза цвета янтарного мёда и руки, исполосованные шрамами. В школе Крис часто носил карманный нож, который помогал защищаться от врагов и избавляться от боли. Он был убеждён, что физическая боль способна заглушить душевную. Сколько Магнуссон с ним не спорил, так ничего и не добился. Однажды Крис просто уехал, и тогда, три года назад, Вильям на собственной шкуре испытал каждый укол боли. Они встретились у барной стойки, когда Крис вливал в себя пятый по счёту стакан водки. То ли компания подвернулась безумно весёлая, то ли Шистад выполнял текущий план. Но пьянел он на глазах, напрочь забыв о старых друзьях. Встреча с бутылкой выдалась намного теплее. Сначала Вильям молча наблюдал за ним, но через пару минут сдался. — Если ты не остановишься, ты просто не доживёшь до Нового года. Шистад резко поднял голову, жмурясь от неоновых огней. В уголке рта льдом застыла капля водки, и Крис судорожно облизнул губы. В баре отдыхала не одна компания, и Крис через раз слышал собственный голос. Но поучительный тон Вильяма больно ударил под дых. С какого перепуга Магнуссон надумал лезть в его жизнь? Он сам ведь отказался от них три года назад, или Крис что-то перепутал? — Переживаешь за меня? — с желчью процедил Шистад, причмокивая губами, и залпом опустошил ещё один стакан водки. — Как мило. Вильям заскрипел зубами от злости и протянул руку прямо к шее Криса. Перед глазами пронеслись картинки, как его ладонь вцепилась в глотку Шистада. Горячие пальцы со всей силы надавили на сонную артерию, и Крис зашёлся хриплым кашлем. У него выступили слёзы на глазах, а Вильям лишь сплюнул язвительно на пол и выбежал прочь. Он и вправду мог бы поступить так с Крисом, но не решался. Старые раны нестерпимо ныли, и Магнуссон снова возвращался в прошлое. В прошлое, которое делил с Шистадом. Они были лучшими друзьями, пока не окончили старшую школу. На выпускном всё рухнуло… Крис отвернулся, болезненно закусив губу, как будто прочитал его мысли. — Что за хрень ты несёшь? — выругался Вильям, выхватив бутылку водки у Шистада из рук. Криса его ярость только насмешила, а Вильям разгорячился ещё сильнее. Он лишь кулаки потирал, не сводя с Криса пронзительного взгляда. — Заметь, я не собираюсь тащить на себе твою пьяную тушу. Они в один миг вернулись в школьные годы. Пьяные разборки с бандой Якудзы, гонки по ночному городу, алкоголь и запах жженых шин. Тогда Вильям и Крис друг за друга горой стояли, не разбираясь в отношениях, которые их связывали. Но в выпускном классе стало ещё хуже. Горькая правда обухом по голове ударила, и скрывать что-то было уже бесполезно. Недо-враги. Недо-друзья. Недо-любовники. Крис смахнул с глаз взмокшую чёлку, и взгляд у него, казалось, на мгновение прояснился. Ему больше не хотелось расходиться с Магнуссоном врагами. Ему хотелось только его. Потому что не отпустило за три года. Не отболело. На другой конец мира умотал, а Вильям всё равно в левом подреберье засел. Присосался, как пиявка, и медленно кровь цедил по капле. — Ты можешь хотя бы в новогоднюю ночь перестать ворчать? — локоть Криса неожиданно поехал в сторону, и он в последний момент ухватился за стул, чтобы не упасть. Вильям лишь покачал головой в ответ, стягивая с шеи новогоднюю мишуру. Он ушёл так быстро, что Шистад и глаза разлепить не успел. У него кружилась голова, и ком тошноты подкатывал к горлу. Но перед глазами по-прежнему горела ярко-красная мишура, упавшая ему под ноги. Слова Магнуссона застряли у него в голове, как заевшая пластинка: — Какой же ты придурок, Шистад. И Кристофер впервые за три года разлуки с ним соглашался. Молча, без сочных матов и перекошенной рожи. Он хотел приехать домой на новогодние каникулы, чтобы в который раз убедиться в том, что сделал правильный выбор. Когда сбежал от Вильяма за тридевять земель. Наивный дурак. Ничего у него не получилось. Но Магнуссон никогда не сдавался. Ни тогда, три года назад. Ни сейчас, когда краснощекое лицо Криса исследовало барную стойку. У Вильяма всё ещё был шанс вернуться к началу. Как говорится, жди в Новом году чуда. Ровно в полночь Крис почувствовал горячее дыхание на щеке. И запах одеколона показался ему знакомым. Наверное, он точно перестарался с дешевой водкой, которую подсунул бармен. Шистад не пил столько с самого выпуска, когда они с Вильямом… натворили ошибок. Но главная ошибка сейчас лукаво тёрлась у него под боком, и Крис вдруг нащупал ладонью густую шевелюру. Когда губы Магнуссона коснулись его щеки, Крис в один миг перестал существовать. Его тело стерлось с лица земли, осыпавшись горсткой пепла. Он превратился в один натянутый нерв, оголенный до краёв. От одного удара током его бы убило на месте, но Шистад не боялся. Он хотел продолжить поцелуй. Вильям раскрыл его губы языком, скользнув внутрь, и Крис повалился на него. Они бы точно полетели на пол, если бы не барная стойка за спиной Магнуссона. Шистад вжимался в его грудь, обвив руками за шею, и вдруг ему на голову посыпались разноцветные блестки. Золотые искорки хороводом кружились в воздухе, но Крис лишь жадно ловил губы Вильяма. Губы горчили то ли от водки, которую выхлестал сам Шистад, то ли от пульсирующей злости Вильяма. Но в их борьбе не было победителей и проигравших. Только одно желание на двоих. Встретить Новый год с тем человеком, с которым хотел провести всю жизнь. — С Новым годом, — прошептал Магнуссон Крису в губы, сгребая волосы на затылке в кулак. — С Новым годом, — Крис едва заметно скривился от боли, но в следующий момент широко улыбнулся. Их новогоднее чудо не забудется никогда.