***
1 день после битвы
Сэнд вошел в здание таверны, против воли сморщившись от царящего здесь запаха. Набившаяся в зал солдатня и крестьяне, похоже, уже притерпелись к этой вони, но для его чувствительного носа она была просто невыносима. Кое-как прикрыв лицо платочком, маг принялся пробираться сквозь застилавший помещение дым и пьяные крики, и остановился, облокотившись на стол, за которым сидел его собрат-эльф. — Рыцарь-Капитан. Мне сказали, что я смогу найти тебя здесь. Фарлонг, кажется, даже не заметил, что к нему обращаются. Отрешенный взгляд наблюдал за красивой златовласой танцовщицей, ноги сами по себе притоптывали в такт, и в глазах не было заметно и проблеска разумной мысли. — Эй, кэп, слюнки пускаешь! — рассмеялась Нишка, отирающаяся где-то у соседних столиков. Сэнд устало присел за стол, принимая свою любимую лекторскую позу. — Мой мальчик, я прекрасно понимаю важность своевременного отдыха, но с этим делом необходимо разобраться прямо сейчас. Но он не понимает, подумал про себя Фарлонг. Никто из них не понимает… Они все такие спокойные. Такие уверенные в себе. Герои. А я… так и остался маленьким мальчиком. Шантия! Избранный? Серебряный меч? Тень, собирающаяся поглотить наш мир? Я же понятия не имею, что с этим делать! Куда мне командовать хоть чем-то? Когда Элани ушла, я просто промолчал. Стоял, и слова произнести не мог… Я даже заговорить с людьми нормально не могу, не то что наладить отношения! А теперь… все эти люди погибли из-за меня. Катриона так кричала, когда они… её… Нет, это не может быть на самом деле! Это всего лишь страшный сон, так ведь? — Надеюсь, предательство следопыта откроет тебе глаза. Среди нашей группы есть личности, которым нельзя доверять. Пока вы бегали по городам и сёлам, выполняя разнообразные поручения, они могли считаться подходящей компанией. Но сейчас? Когда от нас зависит судьба мира? Пора отбросить бессмысленное товарищество и привязанность к старым друзьям. Сэнд откинулся на спинку стула, баюкая покалеченную в битве руку. К счастью, его способность творить заклинания не пострадала. — Конечно, я и раньше много раз предлагал расстаться с ними и нанять профи, настоящих специалистов. Но каждый раз мои идеи принимались в штыки. Видимо, душевное спокойствие шайки отбросов гораздо важнее всей существующей цивилизации! Наконец, он заметил, что Фарлонг совершенно не обращает на него внимания. Проследив за его взором, эльф возмущённо взвился, как наседка, завидевшая хозяйку с лукошком для яиц. — А знаешь, — продолжил он, словно невзначай, — ты сейчас довольно популярен в крепости. — Что? — Да, именно так! — Сэнд коварно усмехнулся, склоняясь ближе к его уху. — Герой, защитивший всех от мертвецов. Тот единственный, кому предначертано остановить зловещую Тень, надвигающуюся на наш мир. На данный момент, полагаю, ты можешь просто подойти к любой девице на улице и сказать: «Я не против сделать это с тобой», — и она согласится! — Мастер же ты рассказывать сказки, Сэнд, — капитан весь покраснел от стыда. Каким бы невероятным это не казалось, неуёмное воображение уже рисовало ему Джой, склонившуюся над ним со счастливой улыбкой на лице. И эти мысли было непросто унять… — Так что же насчёт моего предложения, Рыцарь-Капитан? — маг вытащил из кармана мантии свёрнутый в тугую трубку свиток. — У меня уже подготовлен приказ. Не хватает только твоей подписи… Подумай об этом. У Бишопа могли ещё остаться сообщники. Ты же не хочешь, чтобы трагедия сегодняшней ночи повторилась ещё раз? Фарлонг долго смотрел на свиток, кусая губы. Ему очень не хотелось идти на такие крайние меры. Больше всего он мечтал, чтобы все в Крепости жили мирно и счастливо, и ни в чём этом не было бы нужды. Но Сэнд был прав. Джинн уже выбрался из бутылки. — Где мне подписать? — спокойно спросил он. Эльф одарил его по-отечески ласковым взглядом. — Хороший мальчик.***
Сэнд накинул на голову капюшон своей неприметной мантии и остановился у выхода из таверны, притулившись к стене, будто просто разглядывая посетителей. Делая вид, что разминает руки, он неслышно прочитал простейшее заклинание. Простой разговор на расстоянии взгляда. «Джой, если не ошибаюсь. Ничего не говори вслух. Если захочешь ответить, шепни, и я услышу.» Девушка, только что искренне счастливо танцевавшая на расчищенной посреди зала площадке, вдруг замерла на месте. Взявшись за голову, она сказалась на недомогание, и участливые зрители тут же помогли ей присесть, буквально настаивая, чтобы она передохнула. «Хорошо. Ты знаешь, кто я.» «Люди говорят, что Вы из Лускана. Что Вы служили Владыкам Башен. Но мне кажется, Вы совсем не такой, как они. Внутри, глубоко в душе, Вы добрый, и заботитесь о нас так же, как и остальные друзья Рыцаря-Капитана.» Сэнд легко улыбнулся, искривив губы. «Это сможет рассудить лишь история, моя дорогая. Теперь, слушай меня очень внимательно. Капитану сейчас как никогда необходима твоя радость. Поэтому вскоре ты подойдёшь к нему и недвусмысленно намекнёшь, что готова эту радость предоставить. В интимном смысле, я имею в виду.» Джой тихо осела на стуле и свесила голову, не шевелясь. «Я не могу, господин.» «Конечно, можешь. Это ведь то, что ты делаешь, не так ли? Приносишь людям радость.» «Но не так! Я просто танцую. Я же ещё никогда…» «Не спорь со мною, девочка. Разве ты не любишь рыцаря-капитана?» «Не таким образом!!! У меня есть мой любимый, Маркус. Он будет ждать меня сегодня, под рябиной…» «Разве ты не любишь свою сестру?» Сэнду уже порядком надоела эта ненормальная девица. Он спешил, и не мог тратить на пустую болтовню столько времени. «Видишь ли, как волшебник, я мог бы просто приказать тебе — и ты бы подчинилась с радостью, и не подумала бы сопротивляться. Но вместо этого, я тебе кое-что расскажу. За стенами этой крепости всё ещё бродят толпы неупокоенных мертвецов. Чтобы все мы не умерли с голоду, кому-то в конце концов придется пойти туда и разогнать их. И среди первых, кто отправится за стены, может оказаться и твоя сестра-паладин.» Девушка уже просто сидела тихо и ничего не отвечала. Такое поведение нравилось ему гораздо больше. «Будучи лейтенантом крепости, я в силах освободить её от такого долга. Но зачем мне стараться, если даже её собственная сестра совершенно не беспокоится об её судьбе?» Тишина. «Так мы договорились?» «Да, господин.» «Чудно. Надеюсь, я не услышу потом, что ты попыталась прибегнуть к каким-нибудь глупостям. В противном случае, я буду… разочарован.» С этими словами Сэнд натянул поглубже капюшон и шагнул за дверь таверны.***
2 день после битвы
После прошедшего боя крепость казалась пустой изнутри. Множество каменных коридоров, лестниц и залов потихоньку зарастали пылью и паутиной, и некому было их прибрать. Немногочисленных выживших слуг прибрал к себе лорд Нашер, который со свитой и личной охраной отгородился в восточном крыле и никого к себе не пускал. Вся оставшаяся часть замка пустовала, и начинала казаться Каре каменной темницей, в которой её заперли от греха подальше. В пустынных коридорах проносился только холодный ветер, да нарастало предчувствие надвигающейся бури. Пламя бурлило в её крови, требуя выхода. Наверное, то же самое чувствовали и все остальные. Кара просто стала первой, кто не выдержал этого тягучего ожидания. Выйдя из-за угла коридора, Сэнд отскочил от неё, будто увидел ядовитую змею. — Непросто же было тебя поймать, — произнесла девушка, подходя ближе, заставляя мага инстинктивно отползать всё дальше и дальше по стене. Впрочем, он всё ещё старался казаться холодным и неизменно-вежливым. — Что тебе нужно, девочка? — Так боишься, Сэнд? Наверное, жалеешь, что сейчас нет рядом никаких стражников, которых можно на меня натравить? — Кара заливисто рассмеялась, всколыхнув гривой своих огненно-рыжих волос. — Именно из-за подобных выходок капитан и запретил тебе отправляться в цитадель Тени. Ты же можешь до смерти напугать… — Или у тебя есть более веские причины бояться, а, волшебничек? Знаешь, время идёт. Кто-нибудь может и задуматься, как это предателю удалось повредить механизм ворот, который ты должен был зачаровать. Ты же не думал, что об этом все забыли, а? — Твои инсинуации бессмысленны, — на лице у мага было написано лишь раздражение. — Я и так точно знаю, что ты хочешь вывести в итоге. «Сэнд настолько некомпетентен, что его заклинание может обойти даже неразумный зомби». — Надо же! Заметьте, не я это сказала. — Если уж ты перешла на необоснованные обвинения — изволь ответить, где ты сама была во время боя. — Да я сожгла больше мертвецов, чем все воины крепости, вместе взятые! — Охотно верю! А сколько наших солдат погибло в этих твоих взрывах? Девушка хищно уставилась на него, распалённая, с растрёпанными волосами. — Мне плевать. Эти идиоты полезли, куда не стоило. Они сами виноваты. — Вот как, Кара? — Сэнд выглядел таким довольным, будто предвидел её ответ. — Никаких сожалений о содеянном? Никакого раскаяния? — О чём?! Если бы я сдерживалась, если бы не слилась полностью со своей силой, к утру от всей крепости остались бы одни руины, кишащие мертвецами. Или тебе этого и хотелось, а, лусканец? Знаешь, я ведь тут подумала… Все твои друзья из Тайного Братства уже служат на побегушках у Тени. Может, и ты захотел к ним незаметно присоединиться?! Эльф невозмутимо дал ей выговориться, застыв с каменным лицом. Затем поднял руки и нараспев принялся читать заклятье. Она замешкалась всего на пару биений сердца. Она ожидала атаки, только в глубине себя не думала, что тот всё-таки на это решится. Пока девушка убеждала себя, что это не ошибка, а самая настоящая угроза её жизни, Сэнд успел опередить её. И воздух вокруг Кары словно загустел, вытягивая из неё всю её силу, до последней капли. Она разозлилась. О, как же она разозлилась. Она бы выцарапала магу глаза голыми руками, если бы её не ухватили сзади несколько сильных мужчин и не прижали к полу, скручивая руки за спиной. — Не прощу, — кричала она, пока стражники заталкивали ей в рот кляп, — предатель! Не прощу!!! Лишившись текущего в своей крови пыла, огня, сопровождавшего её всю жизнь, колдунья вдруг ощутила себя беспомощной. Беззащитной. Слабой. Это чувство выбешивало, сводило её с ума. Девушка отдала бы что угодно, лишь бы избавиться от него. Сэнд приблизился, схватив её за подбородок и заставив наконец-то глядеть на себя снизу вверх. — Отнюдь. Я в своём праве. Капитан дал мне все полномочия, чтобы разбираться с подобными тебе угрозами. Надеюсь, теперь ты поняла свою ошибку? Он склонился ещё ниже к ней и прошептал, обжигая лицо своим дыханием: — Никогда не смей напоминать о моём прошлом.***
В темноте капитанских покоев тяжёлое дыхание сменилось облегчённым, довольным выдохом. Фарлонг отвалился набок и рухнул на мокрые простыни, переводя дух. — Сейчас, сейчас… н-не волнуйся. Ещё минуту, и я… буду готов продолжать. «Молчи. Просто молчи. Лежи спокойно и не дергайся.» Джой замерла, уставившись глазами в одну точку на потолке. Темнота вокруг окрашивалась какими-то странными, безумными цветами. Её мутило, всё тело было грязным, но она пока ещё могла просто не думать об этом. «Не думай. Сосредоточься на том, чтобы лишь продолжать дышать.» Тело рядом с ней застонало от удовольствия и повернулось. Ей пришлось изобразить на лице милую, счастливую улыбку. Хорошо, что сейчас темно и он не может разглядеть… — Джой… мне бы так хотелось, чтобы это длилось вечно. Животный вой чуть не вырвался изнутри неё, но девушка задавила его в горле. Её тело само по себе дёрнулось, пытаясь вырваться, убежать, но она только сжала покрепче пересохшие, испачканные губы. «Это всё ради сестры. Ради глупышки-сестры, которая так любит рваться в безнадёжный бой…» Воспоминание о Свете Небес ненадолго успокоило её. Улыбка на губах стала мирной, и даже чуть-чуть искренней. — Рыцарь-Капитан… Я так люблю тебя. Пожалуйста, давай сделаем это снова…***
3 день после битвы
— Ты слишком много на себя берёшь, Сэнд. Волшебник, застигнутый врасплох в своей мастерской, недовольно повернулся к вошедшей делегации. — Что, на этот раз вернулся с поддержкой, Касавир? — Если уж простое сочувствие бедной девочке тебе чуждо… — Давайте не будем привлекать сюда чувства, — оборвал его чернокнижник, выступая вперёд. — Цель Короля Теней — разделить и ослабить нас, и волей или неволей, Сэнд, ты сейчас служишь именно этой цели. На всём побережье Мечей не найдётся колдуньи сильнее Кары. Я слышал, в Нижних Мирах уже разгораются сражения за право прибрать к рукам её душу… — И именно поэтому я не могу позволить ей отправиться в последнюю битву! Тени ничего не стоит соблазнить её. Эта девчонка совершенно лишена необходимой магу воли и концентрации. Если мы останемся с ней наедине, в окружении врагов, лишь вопрос времени, когда она взорвётся и испепелит нас всех! — Вот почему я и предлагаю подчинить её заклятьем. Таким образом, мы избавимся от любых возможных проблем… — Аммон! Ты же не можешь серьёзно предлагать… Пока в жилой части замка разгорался очередной виток спора, глубоко в подземелье по-прежнему было сыро, тихо и затхло. Кара висела, прикованная к стене, пытаясь собраться с силами, чтобы ещё раз дёрнуться в своих цепях. Сила давно вернулась к ней, но хитрые оковы не давали ей шевельнуться, даже согнуть единый палец, не говоря о том, чтобы прочитать заклинание. Её руки словно окаменели, и девушка напрасно пыталась разбить их об стену, чтобы почувствовать хоть что-то. Каждый час казался ей бесконечной мукой. В сумерках камеры у неё даже не было возможности узнать, сколько снаружи прошло времени. Пламя горело внутри неё, требуя выхода. Ненависть к двуличному эльфу подогревала его. Ненависть ко всем так называемым соратникам, которые пальцем о палец не ударили, чтобы остановить его. Ненависть к этим крестьянам, которые с широко разинутыми глазами ждали, пока какой-нибудь великий герой защитит их. Ненависть к себе, за то, что посмела оказаться такой слабой. Беспомощной, прямо как они. Жестокий огонь жёг её изнутри, не зная сострадания. Кара встряхнула грязными, спутанными космами, но они только снова опали, закрыв ей лицо. Она, как ей показалось, грозно зарычала сквозь кляп. Но ничто не помогло остановить жалкие ручейки слёз, льющиеся из её глаз. Девушка дрожала, как в лихорадке. «Коссут… твоему всепожирающему пламени я вверяю свою душу. Сожги всё. Убей их всех, никого не щадя!» Узница истошно застонала, брыкаясь и из последних сил натягивая свои цепи. — Что такое, полоумная? — нервно вздрогнул стражник, приподнимаясь с табурета. — Таким, как ты, положено ходить под себя! Так что не рыпайся, если не хочешь… В один миг девушка вся вспыхнула, ослепляющим своей силой пламенем. Она металась в цепях, она орала от боли, сгорая заживо, но огню было всё равно. Под его прикосновением калилось железо и превращалось в угли дерево, он обгладывал камень и сдирал кожу с костей. Когда её волосы огненными плетями поднялись на столбе горячего воздуха, узница наконец затихла. Стражник опрокинул стул, отскакивая в сторону, и с криком ужаса бросился прочь из подземелья. А пожар продолжил распространяться, медленно и основательно захватывая новую территорию.***
— Ты всё время повторяешь это, Сэнд… но, прошу, назови хотя бы одну причину, по которой ты считаешь её такой опасной! Волшебник замолчал на какое-то время, уже измождённый этим спором. Он постарался успокоиться, чтобы только не разразиться презрительной бранью. Если бы только они видели её так, как видел он… неужели это так сложно понять! В это время до его комнаты снизу донёсся жуткий крик. — Пожар!!! — Все, в подземелье! Несите вёдра! — Ведьма сожгла себя! Я видел, видел! — Я разберусь с этим, — мгновенно решил чернокнижник, уже выбегая из дверей. На пороге он развернулся, припечатывая собравшихся взглядом. — Закончите тут без меня, надеюсь? Касавир удручённо вздохнул, закрывая лицо руками. Мысленно, он вознёс молитву Справедливому Богу за её страстную, необузданную душу. Он был всё время слишком занят. Слишком много дел, раненых в церкви, мертвецов, скребущихся в стены. Но он позволил этому бескрайнему водовороту затянуть себя, не подумав о том, что на самом деле важно. — Я слишком долго смотрел на твои выходки сквозь пальцы, — сурово промолвил он, наступая на Сэнда, и тот помимо воли отпрянул. — И теперь девушка мертва. Это моя вина. Следовало быть с ней добрее, участливее… тогда, возможно, удалось бы очеловечить её. Избавить от гнева, отяготившего её душу. Но это и твоя вина тоже. Келгар, до сих пор не вмешивавшийся в спор высоких командиров, больше не собирался молчать. Он тоже подступил к магу, тыча в него толстеньким пальцем. — Этот аспид только и делает, что прикрывается каким-то мифическим приказом. Где он, скажите на милость, этот приказ? Фарлонг пропал и не выходит из своих комнат. Может, ты и его заковал в цепи, чтобы самому на трон взобраться? А, чародеишка?! — Возмутительно, — скривился Сэнд. Уголок его рта нервно подёргивался. — Вы все видели эти приказы. Они у меня прямо… Тут он наконец-то, впервые за очень долгое время, остался без слов, только его руки продолжали шарить в опечатанном личном хранилище, не находя ничего. — Понятно. Волшебник резко обернулся, выставляя перед собой руки. Его товарищи уже сжимали кулаки на рукояти оружия, следя за ним осуждающими взглядами. — Их украли, — опустошённо произнёс эльф, пытаясь остановить их поднятыми ладонями. — Перестаньте. Вы же понимаете, что это подстава. Будь я шпионом, я бы никогда не допустил такой дурацкой ошибки… — Всё, что мы видели, слишком легко можно списать на волшебную иллюзию, — покачал головой Касавир. Его молот озарился божественным светом, и вокруг лица паладина разлилось сияние, от которого он стал казаться ещё более убедительным. Правым. — Похоже, Кара всё-таки была права насчёт тебя. Как жаль, что ей пришлось заплатить своей жизнью за твой обман. Сэнд попятился назад, бессильно хватаясь пальцами за спинки стульев и карманы собственной мантии. Быть может, он бы ещё согласился мирно сдаться, понадеявшись на то, что правда непременно вскроется, но… — Именем Тира и лорда Нашера, я арестую тебя за злоупотребление данными тебе полномочиями, за преднамеренное убийство и по подозрению в шпионаже… — Да что с ним разговаривать! Снести голову предателю, и всего-то делов!!! Келгар бросился вперёд, не обращая внимания на протестующий крик Касавира. Выхватив свой легендарный молот, дварф обрушил его сбоку на хилую фигурку мага, рассчитывая раздробить ему разом весь позвоночник — но тысячефунтовый молот отскочил от простой мантии с металлическим звоном. — Я не виновен, — ответил Сэнд, испуганным, почти истеричным голосом, — но, предупреждаю, я буду защищаться. Келгар усмехнулся, подбрасывая на ладони молот. Ответного выпада мага, голые руки которого теперь били не хуже тяжёлой стальной дубины, он даже не заметил. Нашептав что-то над своим оружием, он воздел его в воздух. В комнате запахло озоном. В открытое окно залетела ослепляющей мощи молния, ударившая прямо в макушку молота. Паладин, пытавшийся остановить рассвирепевшего воина, вскрикнул, заслоняя глаза руками. В следующий миг молот вновь обрушился на слишком медленную фигуру мага, и разряд грома пронёсся по комнате, переворачивая и в клочья разрывая мебель. Сэнд трясущимися пальцами отменил своё превращение. Даже первый удар злополучного молота причинил боль его рёбрам, но сейчас… Железное тело даровало ему защиту от слепоты, оглушения и электричества, но удар грома такой силы всё равно покорёжил его и отбросил в угол мастерской. Обратившись обратно в эльфа, волшебник тут же ощутил, как растекается кровь по налипшей на бок мантии, как отзывается болью любое движение в изломанном теле… Дварф приближался. Выставив палец в направлении страшного оружия, эльф сгрёб в кулак немного пыли с пола, перемешав её с собственной кровью, и прошептал заклятье. Ярко-зелёный луч, сорвавшийся с дрожащего пальца, обратил всё, во что он попал, в горстку пыли. Заметив сквозь пелену в глазах, что его жертвой оказался сам Келгар, маг не слишком разочаровался. Нишка, привлечённая громом и шумом боя, застыла в дверях, зажимая распахнутый в немом крике рот. Ошеломление и потерянность на её лице понемногу сменялись животной яростью. Когда она, из озорства и непокорности, решила выкрасть свиток с приказом у Сэнда, когда она по секрету нашептала Келгару, что волшебник обманывает их всех, она и подумать не могла, что это заведёт её лучшего друга в могилу. Проклятый, бесполезный паладин заворочался, пытаясь собрать своё тело с пола. Пользуясь тем, что внимание эльфа переключилось на него, воровка выхватила из-за пояса метательный нож и с быстротой молнии метнула тому прямо в глаз. Развернувшись на каблуках, она бежала, даже прежде, чем безжизненная голова Сэнда упала на грудь.***
Аммон Джерро строго и эффективно направлял солдат, цепочкой сбегающих в подземелья с вёдрами воды и песка. Но, несмотря на это, дьявольский огонь и не думал останавливаться. Из всех входов в подвал уже сплошным потоком валил чёрный дым, и солдаты только задыхались в нём, не принося уже реальной пользы. Большинство из них, спустившись вниз, уже не возвращались. Каким бы тёмным внушением не обладал чернокнижник, даже ему становилось трудно удерживать людей от побега. Махнув на них рукой, он сам спустился вниз, рассчитывая, что нижний этаж уж никак не может оказаться хуже Преисподней, где он уже побывал. В кои-то веки, и старому чернокнижнику пришлось признать, что он ошибся. Огонь распространялся так жадно, будто его вела чья-то злая воля. Задумчиво вытянув руку в сторону языков пламени, Аммон произнёс дьявольскую инвокацию, усилив её вечным холодом Кании. Пожар в этом месте отступил, словно раненый зверь, но тут же злобно завыл, кружась вокруг, готовый в любой момент вернуться, стоит ледяному дыханию угаснуть. Пламя оборачивалась драконьими мордами, крыльями феникса и чешуёй саламандр, злобно скалясь на него, пытаясь наскоком добраться до живой плоти. «Он и правда живой.» Пламя уже окружило его, не оставив не единого пути к отступлению. Вокруг, кажется, не было никого живого. Все солдаты превратились лишь в топливо для голодного огня, лежа теперь на полу чёрно-красными угольками. Тем не менее, расчищая себе путь морозом, Аммон добрался до своей расположенной неподалёку лаборатории. Там, на полу, ожидая его, поблескивал круг призыва, отражая окружившие его тысячи огней. Не теряя ни минуты даром, чернокнижник расположил в кругу жертвы, бросил в центр фокус и произнёс имя. Края круга мгновенно покрылись льдом. Центр окутался тьмой и провалился куда-то в бездну. Из получившегося колодца донёсся душераздирающий вой мучающихся душ, и пахнуло смрадным запахом разлагающейся плоти. Цепляясь когтями за ледяные стенки, из круга выползло чудовищное огромное насекомое. Дьявол-гелугон, воин замороженных пустошей. Похожий на громадного ледяного богомола, с выпуклыми фасеточными глазами, неправильно изогнутыми коленями и мощным шипастым хвостом. — Хррр, как же здесь горячо, — заскрежетал он, только высунув голову над отверстием колодца. — Если ты решил надругаться надо мной, смертное существо, тебя ждёт разочарование. Огонь не причинит мне вреда. — Замолчи, и повинуйся мне. Я вызвал тебя, чтобы потушить этот пожар, а не чтобы выслушивать жалкие угрозы. — Ха-ха, — гелугон склонил голову набок, щёлкая челюстями. — У тебя нет власти надо мной. Ты мнишь себя повелителем Ада, смертный, но ты ещё не знаешь моего Истинного Имени. — Мне известна твоя цена, — жестоко отрезал чернокнижник, оборачиваясь. Из тёмной ниши, еле-еле освещённой отсветами пламени, за ним следили два жутких глаза гит. Женщина наблюдала, как всегда. — Можешь забрать вот эту душу, в качестве оплаты. Гит выставила перед собой острие копья, отгораживаясь от заметно повеселевшего дьявола. Под вуалью невозможно было разглядеть её лица, но Аммон был уверен, что на этот раз проклятая женщина напугана. — Я не для того прошла барьер между мирами, чтобы стать жертвой чьих-то низких амбиций. Мне интересна лишь судьба Калак-Ча, не более, не менее. — Оглянись вокруг! — коварно расхохотался чернокнижник, показывая на объятые пламенем своды зала. — Если что-нибудь не предпринять, скоро твой драгоценный Калак-Ча сгорит, вместе с единственным шансом на победу над Королём Теней. Дьявольское пламя ничто не остановит! И заметь, твоя жизнь ему ни к чему, а вот моя накрепко завязана с последней частью Ритуала Очищения. Если ты по-настоящему верна своему долгу, ты исполнишь его до конца. Дьявол тоже достал своё оружие, двустороннее копьё, и уже облизывался в сторону гит. — Хватит болтовни! Подготовь эту душу, чтобы мне было проще поглотить её — и мы в расчёте. — Я знаю, — голос женщины звучал как никогда зло и гневно, — ты просто пользуешься этим шансом, чтобы устранить неподконтрольный тебе элемент уравнения. Аммон грустно улыбнулся. — Да. В отличие от тебя, гит, я всегда говорю прямо… Женщину окутало сияние материализованной воли. Размахнувшись, она метнула в него своё пронзающее копьё — но чернокнижник легко отпрыгнул, ведомый дьявольским знанием. Повинуясь его тёмной магии, обгоревший до костей скелет солдата поднялся с пола, таща за собой своё оружие, наступая на гит. Жрица отвлеклась на то, чтобы изгнать управляющую костями злую волю — и скелет рассыпался в прах, но залп инфернальной энергии без промедления настиг женщину, несколько раз ударив её в грудь. Она рухнула, скребя руками по полу, обожжённая кислотой. Её бледно-зелёная кожа во многих местах испарилась, обнажая разъедаемые мясо и кости. Он даже не запыхался. Схватив павшее тело за руку, Аммон нарочно вывернул её в обратную сторону, добившись наконец от волевой женщины тихого стона. Волоча её вслед за собой к кругу призыва, он позволил себе улыбнуться, приговаривая: — Ну что, сильно помогла тебе великая мудрость Зертимона? А твоя несокрушимая воля? У самой границы ледяного колодца он, однако, остановился, погрозив распоясавшемуся дьяволу пальцем. — Сперва работа. Оплата потом. Гелугон сплюнул, но тут же согласно кивнул. Когда ему позволили выйти за границы защитного круга, он бесстрашно помчался в самое сердце пожара, мановением руки воздвигая вокруг горящей области ледяные стены. Вскоре температура в подземелье крепости резко упала. Разошедшийся гелугон перегородил пламя ледяными барьерами и по очереди зачищал каждый зал и каждый коридор, обрушивая на него снежные бури и холодное дыхание Кании. Даже порождённый божественной яростью огонь не мог долго сопротивляться его расчётливой мощи. Он кричал и стонал, задыхаясь от холода, он мучался нечеловеческой болью, и гул пламени превращался в вой умирающего. Комнату за комнатой дьявол отвоёвывал у пожара, превращая подвал в филиал родной замороженной пустыни. Наконец, он вернулся к позвавшему его чернокнижнику, покончив с доставшимся ему заданием. Издав последний, захлёбывающийся крик, пожар угас, исчез без остатка, и в подземелье воцарилась холодная тишина. Аммон без слов швырнул дьяволу в лапы бесчувственную женщину, которую держал за воротник её плаща. — Теперь убирайся, — повелел он. Гелугон поднял тело жрицы своими нечеловеческой силы лапками и с невинным видом укусил. Когда из её бока вырвали кусок живой плоти, гит закричала. На этот раз, жалобно и болезненно. — Конечно. Только доем. Чернокнижник понял, что что-то не так, когда спокойно пережёвывающий мясо гелугон протянул руку и скомкал пространство рядом с собой. Из получившейся дыры пахнуло вонью адских костров и гниющими телами. Затем из неё выполз второй гелугон. — Наш хозяин страшно разгневан на тебя, Аммон Джерро. Пришло время отдавать долги. «Должно быть, моя голова совсем пропала, от возраста и от удушливого дыма, если я допустил подобную ошибку», — подумал чернокнижник. Вслух же он громко выкрикнул: — У нас был договор! Я выполнил свою часть! Призванный не может нападать на вызывателя, до тех пор, пока тот соблюдает обговорённые условия! — О, разумеется, — первый дьявол широко развёл челюсти, быстро застрекотав. — Я буду просто стоять в стороне и наблюдать. А с моим другом тебе просто не повезло. О том, чтобы защищать тебя от других баа’тезу, мы ведь не договаривались… Солдаты, чудом выбравшиеся из объятого пламенем подземелья, вскоре услышали доносящиеся снизу вопли — но полезть в промораживающее до костей помещение не решились. Надрывающиеся стенания были такими жуткими, что отогнали прочь даже отважного кастеляна. Крики длились долго, дольше часа, прерываясь на звуки рыданий и мерного, чавкающего пережёвывания. Когда же всё наконец стихло, самые отчаянные из выживших решились завалить входы огромными валунами, замуровав подземелье навеки. Запечатанными глубоко внизу остались быстро разлагающиеся останки шестерых бородатых и трёх костяных дьяволов, вместе с неполной дюжиной адских лемуров. Среди них лежали, отдельно друг от друга, обглоданные человеческие кости. Череп, опалённый и покрытый кровью, лежал посреди комнаты, вместе с меньшей частью костей…***
Фарлонг потянулся во сне, комкая под собой простыню. Пробуждаясь, он улыбнулся, всё ещё неуверенно пытаясь нашарить родное тело рядом с собою. — Джой… я так счастлив, что ты здесь, со мной… Я знаю, мне нужно идти… но… Приоткрыв глаза, он увидел её, свисающую с крюка для люстры. Совершенно безжизненное тело, с петлёй на шее, с прекрасными золотыми волосами, облепившими мокрое, посиневшее лицо. Его крик отчаяния эхом разнёсся по всей опустевшей Крепости. Бесконечно долгий крик, в котором смешались ужас, стыд и неотвратимое понимание того, что же он натворил. Рыцарь-Капитан выбежал из своих покоев. Он пробежал мимо обвалившегося коридора, где стены были опалены магическим огнём. Здесь, под грудой камней, покоился Конструкт вместе со своим создателем. В день четвёртый, когда маги из Звёздных Плащей выяснили, что предатель действительно оставил на големе свою ловушку, как и предполагал убитый волшебник, они попытались изъять железного воина для подробного изучения. Маленький гном во что бы то ни стало не хотел отдавать прочь своё детище. Когда его оттаскивали, он кричал, что Конструктик не переживёт без него. Он просил того бежать, бежать куда подальше. Никто так и не понял до конца, что произошло. Просто, в какой-то момент голем сорвался с места и бросился к выходу, расшвыривая всех на своём пути. Касавир, который пытался руководить жалкими остатками крепостного воинства, тут же бросился солдатам на выручку. Несколькими ударами молота он сокрушил ноги металлического воина, и вовремя успел отскочить, когда тот рухнул, сотрясая стены, неловко царапая пальцами по полу. Казалось, всё закончится хорошо. Но, прежде чем рыцарь успел отойти или изготовить молот, голем дёрнулся с неожиданной прытью, обхватил его стальными руками и зажал в смертельном обьятии, будто заключив во вторые доспехи. Лицо паладина побледнело, на лице застыла гримаса боли, он пытался вырваться из сжимающихся тисков — но механизм только продолжал безжалостно сдавливаться. Затем, из скрытого отделения в животе выпала парочка взрывных сфер. В последний момент Касавир заметил среди выбегающих прочь из комнаты солдат нагло ухмыляющиеся, подмигивающие ему тёмно-янтарные глаза — он только успел протянуть к ним руку, но не успел ничего сказать. Перед смертью в его глазах был не благородный гнев, но простая человеческая злость; на устах была не молитва, но проклятья — и в этом свершилась, наверное, самая страшная месть следопыта. В последний момент гном проскочил у всех между ног и бросился к своему творению, обнимая его, надрывно крича. Он не понимал, что происходит, он отказывался верить, что всё может быть настолько плохо, но миру было всё равно. Гробнар был просто слишком к нему неприспособлен… В последний момент, все трое разделили одну каменную могилу, когда от взрыва обрушилась часть верхнего этажа и крыши. Рыцарь-Капитан выбежал во внутренний двор, в котором стояла плаха. Полено до сих пор было щедро залито кровью. Но вокруг не было ни единой живой души. Даже до того, как погиб Касавир, уже стало ясно, что команде пришёл конец. Больше некому было командовать в Крепости, и лорд Нашер быстро прибрал вожжи к рукам. Армия отступила далеко на север, к Порт-Лласту, для «перегруппировки». Туда же бежали все обитатели замка, кому милостивый лорд пожаловал жизнь. Подозрительные же личности, вроде торговки-дроу и Анкуса Речника, заслужили только топор палача. Здесь же в день пятый окончила свою жизнь Нишка. Прислужники Нашера нашли в её комнате украденный приказ Капитана, вместе с другими похищенными у заезжих вельмож вещами, и этого оказалось достаточно для обвинения в измене и немедленной казни, по закону военного времени. Сперва им пришлось догнать её, успевшую вовремя выскользнуть из Крепости, когда переменился ветер. Потом пришлось помучиться, чтобы изловить скользкую воровку, мастерски заметающую следы и скрывающуюся от погони зачастую на самом видном месте. Затем надо было удержать её в плену, несмотря на несколько попыток к бегству. Никакие путы не могли долго удержать её. Но, в конце концов, ищейки Девятки Невервинтера оправдали своё призвание. Рыжая голова девушки легла на плаху, дрожа и кусая губы, чтобы не заплакать, а палачу досталась ещё одна пара сапог. В день шестой, Рыцарь-Капитан опустошённо смотрел на безлюдные бастионы, а рядом с ним осталась только верная Кана, безмолвной тенью сопровождающая своего командира. В это время в Крепость-на-Перекрёстке вернулись мертвецы, набравшие новые силы в бездонных Топях. Серебряный меч выпал из его руки. Фарлонг порывался бежать — но не мог. Мертвецы перелезли через стены, уже не заботясь ни о каком планировании битвы, выбили ворота и накинулись на него. Кана отогнала нескольких взмахами острого клинка, затем с укором обернулась на Капитана — и сама бросилась на свой меч. Он лишь бессильно покачивал головой. Когда они ползали по нему, кусая и хватая, он кричал. Когда они перегрызали ему колени и локти, он плакал. Когда они царапали его и лакали кровь, ему было страшно до жути. Когда они вывернули наружу его живот и показали ему внутренности, он удивился. Потом его рвало. Когда из него вынули сердце, и оно брызнуло в его лицо чёрной кровью, он наконец понял. Когда он поднялся, сжимая в исковерканной, пожёванной костяной руке обломок своего меча, он принял их. Тогда он взмахнул призрачным клинком, и злобно повёл армию мёртвых в бой. В его голове звучал непререкаемый голос его Короля. Больше ему ни за что не нужно было отвечать. Тёмная радость свободы наполняла его, и он был готов поделиться ею с целым миром.