***
Ближе к вечеру снова выглянуло солнце, уже точно не планировавшее скрыться за облаками. Скамейка около подъезда сильно нагрелась под палящими лучами, вынудив переместиться на ступеньки под козырьком — в спасительную тень. Какая муха цапнула Аллена посидеть на улице ясно не было от слова «совсем», но только сейчас юноша понял, что зря он послушал эту муху. — Какие люди! — ох, вот чёрт. — Мой старый, добрый товарищ Аллен Уолкер!.. — Тамбовский волк тебе товарищ, — оборвал тот на полуслове. Неа раздосадовано цокнул языком, а затем опустился рядом с юношей на ступеньку. — Ну, вот и за что ты меня так не любишь? — спросил Кэмпбелл, глядя куда-то вперёд. — А за что мне тебя любить? — За красивые глаза! — ответ последовал незамедлительно. Аллен скептически вскинул бровь, и Неа понял, что с ним такое не прокатит (хотя, глаза у пианиста, что ни говори, действительно были шикарные). — Кстати, — продолжил он, — а что это за рыжий с тобой живёт? Неужто кавалера себе нашёл? — Ну, кавалера — это громко сказано, — юноша замялся. — Ага, — на лице прорезалась хитрая улыбка (пепельноволосый чувствовал это по голосу), — значит, он тебе симпатичен, но ты ему в этом не признаёшься? За это слепой и недолюбливал Неа. Всегда, когда он появлялся, всё шло наперекосяк. Потому что тот каждый раз считал своим долгом вмешаться и, собственно, чаще всего вмешивался по делу, но Аллен никогда этого не признает. Кэмпбелл очень тонко чувствовал эмоции и даже самые лёгкие изменения в настроении других людей. Тому, что он и сейчас всё легко понял, Уолкер не удивился. Догадливый гад. — Всё ясно-о, — буквально пропел пианист. — Да что тебе там ясно? — вскинулся Аллен. — Всё и даже больше!.. За их спинами раздался писк — дверь подъезда открылась и из него выбежала девочка в ярком сарафанчике. Она спрыгнула по ступенькам мимо парней и побежала к детской площадке, где её уже ждали трое мальчишек. Кэмпбелл проследил за девочкой взглядом. — И что же тебе мешает? — спустя какое-то время спросил Неа. — То, что вы оба парни? — Не то что бы именно это было такой уж большой проблемой… — Уолкер снова замялся. — Просто это… это… — Трудно, да? — Да. Кэмпбелл понимающе вздохнул. Всё остальное время, ровно до тех пор, пока Аллен не собрался уходить, парень молчал. Когда же слепой встал на ноги, Неа поднялся вместе с ним. — Ничего, — темноволосый ободряюще похлопал того по плечу, — придумаем что-нибудь. — Что ты придумаешь? — усмехнулся юноша. — Тебя в это лезть никто не просил. — Я сам себя попросил! Сил нет видеть, как ты страдаешь от собственных чувств! — он наигранно приложил руку ко лбу и, не дожидаясь новых возмущений со стороны собеседника, поспешил скрыться в вечерних сумерках, крикнув на прощание: «До встречи!» «До не встречи», — хотел было крикнуть тому вслед Уолкер, но, осознав, что пианиста уже и след простыл, молча зашёл в подъезд.***
Кэмпбелл чувствовал себя самым настоящим сводником, если не свахой. Ещё когда парень вместе с Уолкером учился на первом курсе, до того как по собственному желанию отчислился из университета, у него была фейковая страничка в социальной сети от имени самого Аллена. Правда, когда тот прознал об этом, то пианист знатно огрёб, в том числе и шпилькой от сапога в зад от Линали, но профиль не удалил. Вот он и пригодился. По фотографиям со страницы Лави, Неа понял, что тому интересно шататься по заброшенным зданиям — большая их часть была сделана на старых, не использующихся сейчас складах или бывших жилых домах. Кэмпбелл быстро прикинул, вспомнил все места, в которые можно было бы позвать рыжего и остановил свой выбор на заброшенном троллейбусном парке. Настрочив сообщение и дождавшись положительного ответа, парень закрыл вкладку, мысленно восхваляя себя и свою хитрожопость. Поначалу Хисториан удивился тому, что ему пишет некто под именем его слепого товарища — сам Книжник сейчас был в отъезде в другом городе и удостовериться лично не мог. Но, вспомнив, что Алма вызвался присмотреть за Алленом на время его отъезда, понял, что, возможно, печатал это именно Карма. Ну, а, если пепельноволосый решил его куда-то позвать, то грех было отказываться. Аналогичное предложение поступило и Уолкеру. Когда тот пересёкся днём на улице с Неа, Кэмпбелл передал тому, якобы, слова Книжника. — Зачем это он тебя туда позвал? — поинтересовался Алма, сидевший на скамейке рядом с Алленом. Седовласый лишь пожал плечами, только потом задумавшись: а откуда Лави знает Неа? Канда, как единственный из компании, кто имеет водительские права, согласился подвести Уолкера до парка — это не так уж и далеко. Высадив юношу, пожелав тому удачи и не забыв перекинуться с ним парочкой колкостей, Юу быстро удалился под рёв мотора. Дорожная пыль взмыла в воздух, заставляя закашляться и отмахнуться от неё ладонью. — Эй, Аллен! — Лави подскакивает к нему откуда-то сбоку, по привычке хватая под руку. — А, привет. Они просто стоят и разговаривают ещё пару минут, прежде чем потащиться в само здание. Выстроенные в неровные ряды троллейбусы покрыты толстым слоем пыли, а по пустым комнатам гуляет ветер, гулко завывая где-то под самой крышей и отдаваясь эхом даже на первых этажах. Слепой поднимает голову вверх, прислушивается, пока Хисториан в развалочку, сцепив за спиной пальцы в замок, прогуливается по помещению, а затем через плечо смотрит на Уолкера. — Кстати, а откуда ты знаешь об этом парке? — спрашивает Лави, присаживаясь вместе с товарищем на бетонный подоконник. — В смысле? — Уолкер хмурится. — Ты же меня сюда позвал. Минута молчания. — Я? — Ты. — Когда это? Ступор. — Так, позавчера… Мне Неа твои слова передал. Правда, я понятия не имею, когда и как вы с ним познакомились, но… — Подожди, подожди, — рыжий встряхнул головой. — Неа? Кто это?.. Мне в социальной сети пришло от тебя сообщение с предложением прогуляться сюда. — От меня?.. Осознание. — Чёрт, — Аллен резко выдыхает, пряча лицо в ладонях. — Кэмпбелл — гребаный шиппер. — А теперь, будь добр, объясни. — Да этот пианист с чего-то взял, что я тебя люблю и решил вот так оригинально нас свести! Уолкер не сразу осознаёт, что ляпнул, а когда до него всё-таки доходит, и щеки резко алеют, то он спешит склонить голову для того, чтобы прикрыть лицо ниспадающими прядями волос. Хисториан на пару секунд выпал из реальности. Не то что бы мысль о влюбленности в парня казалась ему настолько абсурдной, но, во всяком случае, это было очень неожиданно. Нет, по правде говоря, ему нравился Аллен, но первоначально рыжий посчитал это чем-то вроде временного влечения. Собственно, за тем чтобы разобраться в себе, он и уезжал, но сделать ему это не удалось. А тут ещё и это… Слишком внезапно. Извините, сервер недоступен. Пожалуйста, повторите запрос позже. В комнате по-прежнему было тихо, когда Лави немного неловко рассмеялся: — Чудной паренёк, должно быть, этот Неа, да?.. — Вроде того, — Уолкер тоже попытался рассмеяться, но что-то ему помешало. «Что-то», давящим комком вставшее в горле, обдирающее его стенки, спускающееся всё ниже и ниже, из-за чего становилось трудно спокойно дышать. В комнате повисла напряжённая тишина, плотная настолько, что её можно было ножом резать и намазывать на хлеб. Аллен продолжал стоять, облокотившись на подоконник и опустив голову. Он слышал, как Лави тихо и даже немного печально вздохнул, как тот прошёлся ещё раз по помещению, как еле слышно выругался, когда ему на голову осыпалась побелка, как подошёл к нему. И только, как тот мягко и совершенно ненавязчиво взял его за руку, Уолкер почувствовал. — Пойдём домой? — произнесено на грани шёпота. Аллен кивает и, когда Хисториан тянет его к выходу из парка, идёт за ним. В лицо дует прохладный ветер, когда они выходят на улицу, ловят на ближайшей остановке полупустой автобус и, всё в той же тишине, добираются до города. К тому времени уже темнеет, и зажигаются фонари, освещая погружающийся в темноту город своим мягким светом. — Ты поднимайся, я скоро приду, — говорит Книжник. Аллен лишь пожимает плечами и отправляется в квартиру. А Лави стоит внизу, ждёт пока в окне на шестом этаже загорится свет и только потом идёт к ближайшему кафе, чтобы словить там wi-fi, зайти в сеть и «с глазу на глаз» переговорить с Неа. Кэмпбелл сначала упирается, мол: «Я не я, корова не моя». Но под конец всё же сдаётся, рассказывая всё, как есть. По крайней мере, как знал он. Уолкер же ждёт. Включил свет на кухне, а сам уселся на диван в гостиной. Он не намерен откладывать разговор на эту тему на чёрт-знает-когда-потом-или-вообще-через-сотню-лет. Ему надо знать наверняка, может ли Лави ответить на его чувства взаимностью или нет. Вот только то, что предмет его воздыханий уже довольно долго отсутствует, юношу напрягает… Да где же его черти носят? Вспомни лучик, вот и солнышко. Дверь в прихожей хлопает, ключи с характерным бряцанием точным броском отправляются на полку, а небольшой рюкзак отставляется на пол. Седой слышит, как парень в несвойственной себе нерешительности пару минут мнётся в коридоре и лишь через несколько минут заходит в комнату, произнося тихое: «Я вернулся». Юноша вздёргивает вверх голову, на слух следит на тем, как Лави проходит от двери и опускается напротив него на корточки. Аллен вздрагивает, когда тот берёт его левую руку в свою, разминает, а потом мимолётно касается губами костяшек, переплетает с ним пальцы и садится рядом на диван. Уолкер медлит, выдыхает и только затем начинает говорить: — Лави… Но резко обрывает готовую начаться тираду, чувствуя, как Хисториан запускает руку в пепельные волосы, мягко массируя кожу на затылке и утыкая юношу лбом в своё плечо. Он практически слышит громкое биение сердца Аллена, что почти готово сделать кульбит, потому что у него самого оно бьётся точно так же, в полутьме видит его стремительно краснеющие щеки и всё больше уверяется в том, что Неа ему не соврал. «— Любит он тебя, тормоз! — Да с чего ты взял? — Кто из вас двоих слепой: ты или он? Как вообще можно не замечать настолько элементарные вещи?» Кэмпбеллу почему-то хотелось верить. Возможно, это был очень опрометчивый поступок со стороны Хисториана, но он решил, что признается Уолкеру, а там уж будет, что будет. Лави наклоняется немного ниже — он был выше Аллена едва ли не на полголовы — и говорит шёпотом, почти касаясь губами мочки уха: — Je t'aime.* И порывается отстраниться, но чувствует, как Аллен удерживает его за плечи, а затем тянет на себя, невесомо целуя в край губ. По сути, это даже поцелуем назвать-то нельзя, но Хисториан замирает: не может поверить своему счастью. А потом обнимает Уолкера, крепко-крепко, не желая отпускать. И Аллен обнимает в ответ, сжимая пальцами футболку на спине парня, разрешает повалить себя на диван, сам подставляется под горячие губы Лави, прикосновениями которых тот осыпает его лоб, щеки, скулы, веки… И осознаёт, что сейчас, в этот самый момент, он счастлив.