Цветы смерти.

      Всё время съёмок, пока ему приходилось менять голос, париться в длиннющей шубе, когда все другие ходили в футболках, пока надоедливые прожекторы и камеры внимательно следили и записывали каждое его движение, Игорь думал о Стасе. Надеялся, что он не сбежит куда-нибудь, наплевав на обещание, хотя нет… Конченков не такой. Сказав, он никогда не откажется от своих слов, кишки высрет, но сделает всё возможное, чтобы не отступить от обещанного. И всё же… Под ложечкой сосало. Непонятное чувство тревоги заставляло Босса запинаться, зависать и забывать зазубренный текст, заставляя съёмочную группу непривычно много раз переснимать дубль за дублем.  — Братиш, всё нормально? — после очередной неудачной попытки Фадеев протянул Игорю чашку свежезаваренного дешёвого кофе, который обычно продают у касс в супермаркетах.  — Путём, — отмахнувшись от вопроса, но не отказавшись от кофе, Босс глотнул теплого бодрящего напитка, сразу делая в голове пометку больше никогда эту гадость не брать. — Отъебись, а?  — Йоу, ты грубее обычного, — отметил Дима, приземляясь на свой излюбленный диван, отставляя свою чашку и протягивая текст ролика другу. — Повтори ещё раз и, если всё будет нормально, я замолвлю словечко, чтобы тебе на несколько дней дали выходной.        Глаза Лаврова тут же заинтересованно блеснули, но из-за темных солнечных очков никто этого не увидел. К счастью для Лаврова. Большими глотками он быстро выпил весь напиток и, показательно лениво кивнув другу, пробежался в сотый раз по тексту, уделяя большее внимание тем абзацам, на которых запинался. На этот раз мысли о Сутенёре не отвлекали, а наоборот — воодушевляли. Если Фадей и правда выбьет выходные, можно будет полностью отдаться выяснению деталей в деле Стаса. Выяснить, кто рискует стать причиной гибели молодого Сутенёра, кто так безбожно хочет лишить Игоря лучшего друга. Надо найти этого человека как можно быстрее, времени осталось всего ничего! Тем более, если она… или он окажутся не абы где, а в ближайшем окружении, будет вдвойне обидно и горько, а в том, что он близко, Лавров не сомневался.        Стас — человек достаточно замкнутый. Интроверт. Но это в большом кругу людей. А в тёмном кругу самых близких он раскрепощен и весел — душа компании! Остроумный, в меру молчаливый парень, без которого любое пати становится скучнее и… отчуждённее. Он просто не может влюбиться в первого попавшегося долбаёба. И дело здесь не только в любви. Нет, проблема гораздо глобальнее, она опутывает весь мир, как паутина. Липкая, вязкая и выхода из неё нет никакого. Соулмейты. Эти чёртовы соулмейты, из-за которых миллионы людей погибают столь кровавой и тошнотворной смертью. Цветение. Красиво? Синие маленькие блестящие цветочки. Цветочки, лезущие из самой глубины — из сердца и лёгких, наружу, к солнцу, наплевав на то, что хозяин — живой человек. Пофиг. Они питаются безответной любовью и страданиями, как ведьмы в мамочкиных сказках, где добро всегда побеждает зло. В сказках. В реальной жизни же каждый день умирают тысячи людей — убийства, самоубийства, смерть из-за болезней или грёбаных цветов! Неважно. Всё это действительно кажется неважным, заоблачным и невозможным, пока тебя самого не застаёт эта ловушка. Пока кого-то из близких не заберёт смерть, воспользовавшись одним из способов.        По спине от самого затылка до пят побежали мурашки, заставив Игоря вздрогнуть и поёжится, укутавшись в шубу. Холодный пот медленно стёк по шее, Лавров быстро смахнул капельку и ринулся к камерам, по пути входя в образ. Оказавшись в центре локации, он послал нахуй режиссера, который было спросил о его готовности, с уверенностью и напором начал рекламировать очередную «супер-крутую-вещь-которой-сам-пользуется». Ага. Единственное, чем он действительно пользовался всегда, были дофигище пар кроссовок на любой случай жизни, да и стоили они хуеву тучу денег.  — Снято! — радостно объявил Фадеев, хлопнув в ладоши, как хлопушкой в кино. — За один кадр! Охуеть!  — Ты обещал, — проходя мимо диджея, Босс кинул ему бороду и шубу, мол, дотащи реквизит в гримерку, будь добр.        Скинув остальное на оператора, он выхватил висевшую на вешалке куртку и, надевая её на ходу, скрылся за дверью. Вспотевшее тело тут же обдало холодным ветром, но, к счастью, машина была рядом, поэтому, запрыгнув в неё, он наскоро прогрел малышку и на всех парах двинулся в направлении дома. Как только машина выехала на оживленную дорогу, чувство тревоги нахлынуло с новой силой, почти вгоняя Игоря в панику. Из-за своей беспомощности ему просто выть хотелось. Вздохнув, он пошарил одной рукой по карманам, убеждаясь, что вейп он всё-же забыл, но пачка сигарет, всегда лежавшая во внутреннем кармане на всякий пожарный, была на месте. В поисках зажигалки Лавров потянулся к бардачку, не отрывая глаз от дороги, но там нужного не оказалось, и ему пришлось отвлечься. Небольшой мигающий банк черного цвета почти сливался с кожаным сидением автомобиля. Значит, Стас оставил вейп. Протянув к нему руку, Игорь наклонился над коробкой передач, не замечая, что руль повернулся на несколько градусов.        Оглушительный сигнал машины заставил его вернуться на место и распахнуть в шоке глаза. Прямо ему навстречу мчалась фура, светя фарами прямо в салон, ослепляя и выводя из реальности, будто выхода уже нет. Секунда, вторая и всё!        Только хорошая реакция и быстрота действий помогли Лаврову выкрутить руль так, что он резко вильнул влево, возвращаясь на свою полосу, избежав столкновения. Пронесло. Сморгнув шок, парень не сводил глаз с дороги, даже не столько следя за машинами, сколько зависая и пытаясь осознать, что сейчас он чуть не лишился жизни. Несчастный случай, лобовое столкновение на большой скорости, автомобиль, выехавший на встречку, разбился вдребезги, пострадавших двое, погибший один. Вот что услышал бы Стас, включив утром телевизор. Он бы несомненно узнал машину.       Припарковавшись у многоэтажки, парень забрал все вещи и, заперев авто, ринулся домой, надеясь на то, что обошлось без происшествий. Дома как обычно тихо, только включенный на кухне свет говорил о том, что кто-то есть. И тихое мяуканье кошки. Повесив куртку в шкаф, встроенный в стену, он медленно прошел в квартиру, но, услышав кашель, ускорил шаг, почти вбегая к другу и садясь перед ним на корточки. Стас будто в бреду смотрел на него тусклыми, почти безжизненным глазами, говорил, что хочет быть забытым. Забытым после смерти. Чтобы Игорь никогда не вспоминал о нём. От таких слов к горлу подбежал ком, не давая ни нормально глотнуть, ни вздохнуть, заставляя глаза щипать от подступивших слёз.        Лавров, сам того не понимая, схватил за руку бормочущего Стаса, притягивая к себе и прижимая к груди, наплевав на ненавистную кровь, пятна которой обязательно останутся на одежде, наплевав на то, что Конченков вырывается, шипя, как змея.  — Не неси чушь, — шепнул он, зарываясь носом в волосы, закрывая глаза, а слезы всё-таки скатились по скуле, оставляя влажный след, и исчезли в темных, но светлых у корней волосах Стаса.        Он не мог видеть, как друг заходится в очередном приступе кашля, как алые капли стекают по подбородку, падают на одежду и на пол. Не хотел. Но Стас почему-то тоже не хотел говорить имени соулмейта, который его мучает. Потому что это — парень? Да Игорю уже глубоко на это насрать, лишь бы найти его! Сейчас не до шуток о пидОрах.        И тут его осенило. Ну, конечно! Как, блять, до него не дошло сразу?! Судорожно вдохнул, он поднял голову, смотря в стену, но через секунду вскочил, подхватив худую тушку Стаса на руки, неся его в спальню. В свою, потому что там кровать двухместная, и можно будет не тесниться.        Аккуратно положив Конченкова на середину кровати, он навис сверху, уперев руки по обе стороны от головы, смотря прямо в глаза, заглядывая в душу и выжидая, пока сбитое дыхание Стаса восстановится. Одной рукой он скользнул вниз, задирая чёрную толстовку наверх, невесомо проходясь ногтями по выступающим ребрам и следя за реакцией. Стас не уступал, смотря в упор своими большими карими глазами, лишь прикрыл рот тыльной стороной ладони, сдерживая еле слышный вздох-стон.        Лавров отстранился, садясь на ноги друга, поднимая толстовку дальше, почти снимая её и рассматривая тело. Худое, бледное, завораживающее. Пронизанное тоненькими стебельками злосчастных цветов. Некоторые уже выбились из-под кожи, разорвав её, оставляя рану, но… Самих цветов не было. Видимо, Стас их обрезал.        Медленно опустив обратно одежду, он провел огромной ладонью по чуть замусоленным волосам, мягко улыбнулся и встал с кровати, накрывая Конченкова одеялом.  — Поспи немного, — тихо проговорил Игорь, выходя и прикрывая дверь.        Куда Стас дел цветы, что срезал? Он ведь не мог их выбросить? С их помощью можно было узнать имя соулмейта. На каждом из лепестков мелким, почти микроскопическим шрифтом оно выведено. Игорь слышал как-то про это от своей жены, которая буквально помешалась на соулмейтах. Вызубрила про них всё, надеясь найти своего, но в итоге решила, раз она не цветет и влюблена в Игоря, значит это и есть её истинный. Боже, Лавров с самого детства ненавидел эту тему. Что за бред? Имя? Как оно могло там выцарапаться?  — Да? — приняв вызов, Игорь приложил трубку к уху, вслушиваясь в тишину на той стороне. Она молчала. Но тихие всхлипы были слышны отчетливо, будто она до сих пор ждет, пока муж примет вызов, даже не догадываясь о том, что он уже на связи и обеспокоенно нахмурил брови. — Алло?  —…Игорь, — дрожащим голосом начала жена, шмыгнув носом. — Нам… нужно поговорить.  — Что случилось? — Я… я правда не изменяла. Я верная, но… Я не изменяла… — повторяла она, пытаясь не зареветь. — Но, — тут она всё же не сдержалась, заплакала, даже не подозревая о том, что в голове Лаврова уже столько мыслей побежали за доли секунды. — Но он может умереть.  — Что? — единственное, что Игорь смог выдавить из себя.  — Он — мой соулмейт, Игорь, — чуть успокоившись, пояснила жена, опять шмыгнув.        Соулмейт? Он тоже цветет? И единственный, кто сейчас стоит между ним и его любовью — Игорь? Из-за него может умереть ни в чём не повинный человек? Умереть вот так, когда все знают, что они — истинные, что он может остаться в живых, если Игорь просто уйдет? Лавров устало вздохнул, сев на диван на кухне и погладив ходившую рядом Шанель. Как же ему надоели эти соулмейты. Но он не допустит того, чтобы из-за него умер этот человек. Даже если придется развестись. Хотя жена, вроде, и не против.  — Хорошо, я подам заявление на развод, — потерев переносицу двумя пальцами, произнес он. — Не стану мешать.  — Прости… — тихо шепнула жена, но голос звучал спокойнее и… счастливее?        После разговора с ней почему-то не было ощущения, будто сердце разбито. Игоря не мучили боль и тоска, если только немного. Не потому, что жена выбрала другого, не потому, что он её безумно любит и не хочет отпускать. Любит? Парень прислушался к себе, задавая вопрос, а любит ли он её? Нет. Это скорее привыкание. С этим человеком было хорошо, уютно, но настала пара отпустить.        Тоска была, потому что она ушла к соулмейту, а Лавров… до сих пор не нашел её. Хотя, разве ему это надо? Помотав головой в попытке отогнать эти мысли, парень поднялся с места, намереваясь найти эти цветы. Сначала он решил обыскать комнату, выделенную Стасу, ругая себя из-за этого. Нельзя копаться в чужих вещах без разрешения! Не найдя ни намека на синих убийц, он хотел съездить к нему домой, но ключи… Куда он их закинул? Только сегодня закрывал дверь ведь.        Обыскав всю одежду и не найдя ключей, Игорь сел на пол, гипнотизируя Шанель и пытаясь вспомнить каждый шаг, но ничего. Зато кошка, моментально нырнув под кровать Стаса, начала смотреть оттуда на Лаврова своими глазами-фонариками, будто заставляя подойти ближе.        Громкое «мяу», заставило Игоря «проснуться» и протянуть руку кошке, но пальцы врезались в какую-то стеклянную ёмкость, которую парень осторожно вытащил. Цветы! Наконец-то! Заулыбавшись, он сразу схватил один, присматриваясь и прищуриваясь, ища это фантомное имя. Он думал, что фантомное. «Игорь»