Лига Ангелов

      Мы проснулись в воскресенье, как всегда, слишком рано для выходного дня, а всё из-за вакцин. Никто против них, конечно, не выступает: в приоритете у всех сейчас знания и силы Белого мира, наука Людского может быть передана и таким способом, просто как данность. Но вот проблема — время её применения: если вколоть её пациенту позднее, чем за двенадцать часов до сна, то мозг может не выдержать и отторгнуть во время сновидений все знания твоей жизни. В конце получится новорождённый ребёнок в теле подростка. А кому это надо? Наложишь на него стазис — мозг не будет развиваться, не наложишь, будет у вас тридцатилетний человек во время пубертатного периода. Умрёшь раньше, чем осознаешь это — жуть! Поэтому по воскресеньям встаём рано, ложимся поздно и радуемся новому опыту об окружающем мире! Мир, дружба, жвачка. Точнее, Академия, партнёрство, учёба. Но и так хорошо, спорить никто не станет: моральное и физическое здоровье всем дорого, а среди учителей, как-никак, противники нашего здесь пребывания.       Я привела себя в порядок, как всегда, позже всех спустилась в столовую. По телевизору показывают основные новости Серого мира и богослужения в главных людских православных храмах. Мы, как будущие воины и стажёры в Сером мире, естественно смотрим новости. Но понятного там мало. Один сектор опять не поделил земли с другим, опять война за нетронутую миазмами территорию между представителями праведных зверолюдей и демонических человекоподобных. Из названий понятно, что одни больше походят на людей, а другие на зверей, причём на монстров. Побеждают пока монстры. И о переговорах, предлагаемых главным советником зверолюдей — Волкирией, — и речи у агрессоров не шло. Волкирия выглядит молодо. А на самом деле ей около семидесяти. Такой вот парадокс. Зверолюди живут меньше, чем девастанты, но больше людей, что отличает их очень сильно от обычных животных. Но неизвестно ещё, что ей больше молодости придаёт: особенности физиологии звероподобных, или эти прелестные волчьи ушки и хвост непревзойдённого обсидианового цвета. Похоже, я сказала это вслух…       — Что такого хорошего в волчьих ушах? Разве это не выглядит стрёмно?       — П-ф-ф, сказал девастант-оборотень. Я прям в восторге от твоего мнения.       — Тебе хорошо, Паша, тебе волчьи уши не мешают. Да и крылья, в принципе, тоже…       Упала вилка. Потом стул Глеба. А Глеб остался стоять в метре от своего прежнего места, потому что реакция у него действительно потрясающая.       — Изворотливый хрыч. Чтоб тебя!..       — Ну, что? Что меня? Мы полудевастанты, что ты хочешь со мной сделать? Греснарку на закуску подать? Они всеядные, но волка есть не станут. Зато цыплёнком перекусить будут не прочь…       — Захлопнись, Глеб!..       — Парни, мы тут вообще-то едим. Хотите помиловаться — идите в другое место. Только по пути за вакциной сходите. И от бешенства тоже. Такие не только пёсикам делают, цыплёнку тоже можно, в качестве исключения, — достали уже. Вроде братья, а как кот с собакой. Ну, или собака с птенчиком…       — Такие познания в зоологии… А я вот знаю, как куриц усыплять, — Паша, как всегда, любезен…       — А я не знаю, и знать не хочу. Есть время лясы точить? Тогда есть время и гранит науки грызть. Пойдём уже за вакциной! — я есть ещё не закончила, конечно, но встала, поставила посуду на раковину, потому что сегодня не моя очередь её мыть, схватила его за рукав и потащила к выходу.       Мы покинули общежитие, Павел так и плетётся позади, удерживаемый моей рукой.       — Нина? Отпустишь, может быть, уже, а? Это моя любимая рубашка, ещё испачкаешь…       — Тц, хватит ёрничать. Ангельский грешник.       — Он такой же. Если бы мне досталась его способность, я бы никогда не жаловался. А у меня просто аналог Ангельского Созидания! Вот на кой чёрт он мне сдался? Разовью Источник — и без этого смогу вещи создавать!       — Ага, а про абсолютную память ты и запамятовал, да? Если ему что-то не нравится, это только его дело. Если ему нужно будет твоё участие, он попросит.       — Глеб упрям, как осёл, и ужасен, как козёл!       — Слушай, у меня ощущение, будто мы не в Белом мире, а в клане зверолюдей, остановись! Я больше не вынесу!       — Нет, ну, а вот что ему в ушах не нравится? И в хвосте? У волков острее слух, а хвост — это… ну, греет… Да и физическая сила и органы чувств у волков намного лучше, чем у людей.       — Это не моё дело: даже если я понимаю его чувства, я не могу позволить себе говорить об этом за его спиной.       — Я его брат.       — А, вспомнил, наконец! Не прошло и года! Может, и цапаться перестанете в честь такого открытия?       — Я так не думаю.       — А ты думаешь? Серьёзно? Хм-м, тогда мне интересно, о чём ты думаешь, когда по утрам врываешься без предупреждения в комнату юной спящей девушки?       — О том, что эта «юная девушка» всё ещё спящая, и через дверь я её не разбужу, если исключить вариант страданий двери.       — И включить мои страдания.       — Тебя не жалко, а дверь — казённое имущество.       — Меня не жалко? Да ты так шумишь по утрам, что тебя можно принять за пчелу, а твой острый на словцо язык — как раз за жалко! Метров в десять!       — Кто здесь шумит — это ещё вопрос.       После моих слов «Вопрос ребром» ребром ладони я ударила его по рёбрам. Теперь точно шумел он. А я, оставив богохульничающего скрипящего на облачках от боли полудевастанта на произвол судьбы, пошагала дальше и вошла в здание.       Как обычно, Ситая сделала мне укол, мы с ней поболтали о прошедшей неделе, пока вакцина распространялась по телу, и я пошла домой. Из окна медпункта на меня злобно посмотрели два мрачных светло-голубых прищуренных глаза. Его слишком быстро выпустили из медпункта после моего подношения в виде усиленной магией воды руки, и сейчас он уже почти закончил приём у Ситаи. Кула, конечно, очень хорошая и мирная, она может его успокоить. Если захочет, потому что плюнуть на всё и заставить нас самих решать наши проблемы — в её духе. Да, девастантами-проводниками выбирали тех, кто выступил за наше обучение здесь, но Ситая, несмотря на все свои благие настроения на наш счёт, придерживается кодекса Серого мира в нашем воспитании. Поэтому слиняю-ка я, пока «не победил сильнейший».       Удачно ретировавшись в общежитие, я нашла ватагу парней перед телевизором. Они опять смотрели какой-то концерт. Я не особо вникала: моё внимание привлекла причина моего утреннего голода. Братья — вещь хорошая, но в некоторых случаях аппетит портит.       Глеб, как обычно, старается в толпу не лезть, особенно если это толпа зелёных полудевастантов-новичков. Особенно, если они так повёрнуты на здешних поп-звёздах. И в Белом мире сфера развлечений работает исправно, правда, я ей не интересуюсь, даже певичку эту не разглядывала, знаю только, что волосы у неё уж очень светлые.       Вахет старший сидит за столом и старательно выписывает магические заклинания. Н-да, хорош во всём, кроме общения в коллективе. Приспосабливается ко всему, кроме социума. Ну, и ко мне, думаю, он тоже никогда не приспособится, мирной жизни я ему увидеть не дам. А помрёт — к некроманту сводить можно. А можно слёзно дедушку попросить, он поймёт, что Глеб ещё не отмучился — поймёт, простит и оживит.       Гелла накормлена, вымыта, мы уже прогулялись два кружочка вокруг озера, можно и за уроки взяться. Всё равно интернет тут работает редко и мало. И с ограничениями. Так что я притащила учебники и канцелярию в общую комнату и уселась напротив мистера-маски. Маски недружелюбности.       — Другого места во всём элитном общежитии не нашлось, да? — ну, это они не у себя дома занимаются, а в общежитии новеньких, так что не моя вина.       — И как ты догадался? Конечно, не нашлось, тут всего несколько этажей. А тут и кухонька рядом, и учитель хороший…       — Не подлизывайся, малявка. Условия у всех одинаковы.       — Одно задание — один день готовки.       — С чем помочь? — волчик готовить не умеет, так что нашёл себе выход — репетиторство за еду. Хотя еду-то он сам покупает, но готовить её заставляет тех, кому помог с учёбой. Многие парни в пролёте. Жаль их…       — Ты знаешь, как всегда — магия.       — Ой, да забей. У тебя всё равно не получится.       — Хотя бы домашнее задание делать я должна. Манны много, а оплачивать ей покупки мне не разрешат, если не получу хотя бы тройку за год. А кроме ветерка и водички мы ещё и огонь с землёй проходим. А эти «низменные» стихии мне как раз и не поддаются.       — Теорию уже вызубрила?       — От корки до корки.       — Хорошо, делай пока что-нибудь ещё, я закончу со своими делами — в лес пойдём, там регенерация среды самая хорошая, там и потренируемся.       — Спасибо!       За два часа я сделала все оставшиеся уроки на понедельник, потому что половину завершила ещё вчера. Ну, Глеб за это время сделал все уроки, вообще не запариваясь по этому поводу. Ему всё даётся довольно легко, хотя, может быть, я чего-то не знаю. С другой стороны, большую часть своего времени он проводит на тренировочной площадке. Даже страшно увидеть его сейчас настоящего: как же он изменился со времён модного показа?       Нахлынули горькие воспоминания, и я тряхнула головой. Глеб только что закончил готовиться к моим магическим похождениям — переоделся в одежду, которую не жалко. У меня в принципе другой и нет, так что мы отправились в лес. Эх, только пирожков не хватает. Стоп… Что это у него в рюкзаке? Только не говорите мне, что он… Он всё-таки достал оттуда пирожки с мясом.       — Я тоже из-за вас не поела.       — И что ты этим хочешь сказать?       — С друзьями делиться надо.       — И?       — Мы же друзья?..       — П-ф-ф, ты просто подопечная моего младшего брата.       — А я ему ещё домашку по музыке делала. Неблагодарный…       — Во-первых, домашнюю работу, во-вторых, по музицированию, в-третьих, тебя никто не просил.       — В тот момент тебе только ушек опущенных не хватало, а так прям сцена голодного щеночка, просящего милостыни.       — Опять про уши!       — Да ладно тебе, ушки — это мило! Что тебе в них не нравится-то? Я понимаю, ипостась о плохом напоминает, но что не так конкретно с ушами? — мы уже пришли в лес и почувствовали, как нас накрыл барьер усиленной регенерации.       — Они ужасно мешают! Человек привык к маленьким круглым ушам по бокам от лица, а тут просто раз! И у тебя из поясницы торчит неведомый клочок шерсти полметра в длину, а уши торчат сверху, и каждое размером в пол лица! И эта мохнатая хрень снизу постоянно шевелится и бьёт по ногам, а уши дёргаются от каждого шороха, и такое ощущение, будто в голове что-то ломается! Это превращение просто уже пора причислить к пыткам!       — Не знала, что у тебя с этим такие проблемы, это же просто часть тела, немного изменившаяся, но всё же твоя, а ты не можешь их контролировать?       — Я мало перевоплощаюсь, очень редко. Как ты и сказала «ипостась напоминает мне о плохом» … Так что я не успел привыкнуть ко всему этому. Бесит. Почему я?       — Ну, в конце концов, ты старший, так что это было вполне очевидно с самого начала, разве нет? А пытать ты этим никого не сможешь, это же твоя «способность».       — Ну, не скажи, — его ухмылочка слишком стрёмная, аж мурашки по коже побежали.       — Ч-что ты имеешь ввиду, Глеб?       — Я же обладаю ещё и способностью забирать себе манну и Благословение других существ… Это работает в обе стороны, только отдаю я не манну, а свои способности. Как ты там сказала? «С друзьями делиться надо»? Подойди-ка поближе, Ниночка, испытаю-ка я эту прелесть на тебе…       Я непроизвольно сглотнула от страха… В смысле «испытаю»? Он ещё не практиковал это? Это моя карма за Гоала? Какого Греснарка, бес его за обе лапы?!       Я дёрнулась, чтобы убежать прочь, но меня взяли за локоть одним молниеносным движением, опять, поставили на место, опять, и приватизировали, опять! Если эти братья ещё раз начнут собачиться, я просто возьму и свяжу их, потому что то, как они себя ведут, не даёт повода думать, что у них есть какие-то разногласия! Свяжу и положу перед телевизором во время концерта той новой певицы! Под песню о мире и дружбе! Но сама слиняю в кабинет к дедушке, Боже, спаси и сохрани от этих дебилов…       Первые пару секунд это ощущалось, как обычные рёброломательные объятия, но потом я ощутила, как что-то резко начало проникать в меня, прямо под кожу, начало разливаться по дерме, вливаться в кости и резонировать с моим Благословением. Щелчок, резкая боль справа от сердца от насильственной активации способности и… да, моё тело снова претерпело преобразования… И да, моя одежда порвалась… Нижняя… Будут силы — убью гада. Меня выпустили из объятий, юбка выпустила из-под резинового пояска хвост. Да, хвост. И голова странно ощущается теперь — уши, сверху. И да, они, и правда, дёргаются. И хвостиком я почему-то виляю.       — А-а-а, серьёзно? Как так-то? — я в полной, абсолютной растерянности. Особенно когда заметила, что у меня лапки… Я, конечно, не как да Винчи рисую, но не на столько же всё плохо. А тут прямо волчьи лапки цвета моих волос. И обувь моя конкретно так пострадала: вместо ступней человеческих — лапы волчьи. Тоже с когтями.       — Как, как! Вот так! — и меня почесали за ушком… — Когда первый раз прорезались, у меня ужасно чесались, сестрёнка тогда просто спасла мою бренную голову своей догадливостью и своими маленькими ручками.       — У-у тебя руки не маленькие… — подкосились ноги, хотя крылья уменьшились и их вес мне не мешает. Впрочем, почёсывания мне тоже не мешают, мне нравится. Слишком нравится! Но именно это и мешает! Рассудку! Уж не знаю, как я выгляжу сейчас, но Глеб вдруг вздрогнул, перестал гладить мою буйную головушку, отвернулся и отошёл, прикрыв рукой половину лица.       — Эй, ты чего отвернулся?! Между прочим, я в таком положении из-за тебя!       — Тц, помолчи уже! — ой-ой, неужели чёрствый хлебушек запомидорился?       — Хе-хе, повернись и неси ответственность за свои поступки, как мужчина!       Ну, он-то повернулся, а я, желая сразить его морально, коли силушки физической пока не достаёт, наклонила голову набок и подняла… лапки в «кошачьем» жесте. Естественно, мой хвост всё ещё двигается из стороны в сторону, уши не слушаются: одно торчит, другое опустилось и прижалось к голове. Как только Глеб поднял на меня гневные глазищи, я сказала «гав».       Я сказала, что он закрывал рукой половину лица? Ну, сейчас он закрыл обеими руками всё лицо. Мне на ум приходят два варианта развития событий: либо он меня грохнет прям здесь, либо он меня… обратно уже не превратит… Я подозреваю, для этого тоже обниматься придётся, а как он в таком состоянии? С виду такой серьёзный весь, хмурый, загадочный, злобный филин, которого разбудили в пять утра и кофе не дали. А сейчас… Не, ну вот и кто он сейчас? Отаку на распродаже?       — Прекрати, пожалуйста, — хриплый голос — это сигнал к атаке или к чему похуже?       — П-ф-ф, просто забери обратно уже эту способность, я поняла, что уши тебе не нравятся из-за неудобства.       — Ага, иди сюда, вытащу её из тебя. Живо, я сказал!       Во-от, это наш знакомый Глебушек, вечно хмурый и орущий на всех подряд, даже самой его за возвращение в реальность обнять захотелось. Ну, я и пошла, вот только…       — Вы двое… Да чем это вы тут вообще занимаетесь?! — а Паша-то откуда тут взялся? Аргх, затычка в каждой бочке… Заноза в моей пятой точке…       — Это я у тебя спросить хотел, — спрашивай, чего это ты меня ещё не отпустил? А зачем ещё ближе прижал?       — Я, значит, иду на праведную месть, а она тут с моим братом развлекается? — он что, следил за мной? Сталкер — плохо. Крылатый сталкер — вообще кошмар!       — А ты думаешь, я ей сейчас не мстил? — и вот это он говорит спокойным и ровным голосом. А минуту назад практически заикался…       — За что?! — реально интересно…       — За всё хорошее, Нина, за всё хорошее. Потому что его в тебе мало.       — То есть ты думаешь, что превращать её в волчонка и тискать — это месть? В каком вонючем адовом круге это — месть?! Нинка! Сюда, живо!       — Я тебе не собака, мне и здесь хорошо, — непроизвольно я прижалась поближе к Глебу. Его методы мне действительно нравятся больше… Только, кажется, от этого моего действия и прижатых от страха ушей и хвоста Глеб снова покраснел. Святые угодники!       — Если гора не идёт к Магомету…       Со словами «Мы православные, нам такие имена не нужны» Вахет старший прижал меня к себе поближе и снова — щёлк! Хвост уменьшился и встроился в позвоночник, уши переместились по коже на свои места, лапки вернулись ко мне уже ручками с поломанными человеческими ногтями, ноги мои тоже приняли первозданный вид, только остались мокрыми от травы. Благословение Глеба рассеялось, всё-таки мы им оба попользовались. Ну, одежда местами осталась порвана, в частности юбка, чулки, рукава рубашки и жилетки, ну, и нижнее бельё тоже… Мрак!       Глеб отпустил меня, зато Паша меня взял, как мешок с картошкой, хлопнул по заднему бамперу за то, что мои крылья взбунтовались против грабителя, и поволок прочь из леса.       — Отпусти, садюга! Я магию не выучила!       — Он тебя не тому волшебству учит! Со мной пошли, женщина! Сам научу, как древесину зажигать!       — Она, конечно, доска, но её всё равно зажигать не надо, ханжа маленькая, — недоучитель, говоря всё это, легко хлопнул себя по лбу… Стыдно ему за брата, наверное… А мне не стыдно?! За доску я ему ещё отомщу! И за то, что даже не пытается меня в нормальное вертикальное состояние привести — тоже! Стократ!       На подходе к воротам в элитное общежитие, мой диктатор-партнёр меня, наконец, опустил на землю, но взял за руку и потащил в мою комнату.       — Эй, ну больно же!       — Твои крылья отомстили мне за тебя, пока я тебя нёс. Меня столько даже Аррай во время тренировок не бьёт, сколько эти бестии!       — А нечего на их хозяйку наезжать.       — А кто по милости моего брата остался без обуви и должен был идти по валежнику и камням? — упс. Это он так позаботился обо мне?       — Я могла бы и полететь…       — Тебе же мышцы утяжелили, летать ты с тех пор не училась. И как тогда?       — Ну, уж точно не как мешок с гнилой картошкой!       — Пошли уже магию учить, вредина.       — Спасибо…       Я не знаю, услышал он меня или нет, но его «казнь переносится, но не отменяется» меня не обрадовало…       В комнате мы до вечера учили магию огня и земли, чтобы я хоть что-то завтра на практике смогла сделать… Ну, теперь ему нужно платить за ремонт потолка соседей снизу, а мне купить новое постельное бельё — старому сегодня было слишком жарко, — и ещё одежду постирать, потому что моя магия захотела вырастить из неё магнолии… В лесу было бы лучше…       К ужину он меня-таки освободил. Птенчик, собачка и зомби… Прекрасное трио просто…       Мы вышли в столовую. Многие сидят на диване и перекусывают лёгкими салатами, парни потягивают газировку, потому что уже закончили трапезничать. По телевизору показывают парад зверолюдей, сегодня была маленькая победа на высоком берегу реки Рьяны. Их ушки и хвосты не дёргаются. Вот, что значит солдатская выправка!       Глеб только что закончил ужин, ему приготовила Рита с третьего этажа, которая просила помочь с химией. Вчера просила, поэтому знаю — слышала. Мы уже пришли на кухню, Вахет проходит мимо телевизора и останавливается.       — Ой, прости, тебе же так не нравятся зверолюди, а мы тут включили, их уши же крупным планом почти, а тебе не нравится, — Илья — тот ещё подлиза. Я вот тоже Глеба боюсь, но всё равно говорю, что думаю, а этот…       — Волчьи уши, да? — он задумался, почему-то глянул в мою сторону, покраснел, отвернулся. — Ничего страшного… не такие уж они и плохие, наверное… — за сим раскрасневшийся Глебушек скоренько ретировался. Н-да, ну и что это было?       — Тц! Извращенец, — с Пашей сложно было не согласится…