***
Позже вечером я тащу эту доску в спальню посвящённых. Несколько человек уже находятся в комнате, когда я туда вхожу. Они поворачивают головы в мою сторону и следуют за мной взглядами, пока я дохожу до самого конца помещения. Я останавливаюсь, прислоняю доску к своей ноге, держа в руке кусок мела. — После первого периода сражений, — начинаю я, когда посвящённые собираются возле меня плотной группой. — Мы оценили вас… Двери распахиваются и в комнату заходят Дрю, Ал, Кристина, Уилл, Трис, они выглядели измотанными и запыхавшимися. — Для тех, кто только пришёл, объясняю, как считается рейтинг, — говорю я им. — Количество заработанных баллов зависит от вашего уровня мастерства и уровня мастерства соперника. За улучшение и за победу над более сильными соперниками вы получаете больше баллов. Я не награждаю за победу над слабыми. Это трусость. Мои глаза задерживаются на Питере всего на секунду, когда я говорю последние строки. — Если у вас высокий уровень, вы теряете баллы за поражение слабому сопернику. Молли издаёт непонятный звук, что-то среднее между ворчанием и фырканьем. Я игнорирую её недовольство и продолжаю свою речь. — Второй период тренировок оценивается намного серьёзнее, так как напрямую связан с преодолением трусости, — объясняю я. — Следовательно, невероятно сложно подняться выше в конце посвящения, если у вас низкий рейтинг на первой стадии. Нервные движения Трис привлекают моё внимание, но она отводит глаза, когда замечает, что я пристально наблюдаю за ней. Всё, на что я надеюсь сейчас, — это то, что её мама сохранила мою личность — меня настоящего — в тайне. Однажды она узнает. Когда-нибудь мне хватит смелости открыться ей. Но до тех пор я желаю оставаться для неё как Четыре, парень без прошлого. — Мы объявим тех, кто выбывает, завтра, — продолжаю я, отводя взгляд от Трис. — Здесь деление вас на перешедших и рождённых не будет учитываться. Четверо из вас, перешедших, могут стать афракционерами, а из них может не уйти никто. Или же наоборот. Возможен любой вариант. На этом всё, вот ваш рейтинг. Я вешаю доску на крюк и отхожу от стены, чтобы посвящённые могли лучше увидеть свой рейтинг. — Что? — недоумевает Молли. Она показывает на Кристину. — Я побила её! Я её побила за минуту, и её оценили выше меня? — Да, — злорадствует Кристина. — И? Я вмешиваюсь прежде, чем Молли сможет что-то высказать. — Если хочешь сохранить высокий рейтинг, не советую проигрывать более слабым соперникам. Я кладу кусок мела в карман и прохожу мимо группы посвящённых. Я чувствую, как взгляд Трис следит за каждым моим шагом. Нет сомнения, что мой комментарий как-то задел её, но я ничего не могу поделать. Я действительно знаю, что она способна на большее, чем делает вид — я это действительно знаю, — но у меня не так много привилегий над рейтингом. Я не сомневаюсь в её способностях ни на секунду. Я просто надеюсь, что она поймет, что я здесь не самый плохой парень. Я не знаю, что сделал бы, если бы посадил хоть одно семя сомнения в ней этим вечером. Я действительно не знаю, что сделал бы. Я выхожу из комнаты, не рискуя бросить взгляд в сторону Трис; слишком много я смотрел на неё за вечер.Глава 11
24 июля 2013 г. в 14:59
Я просыпаюсь и фокусирую взгляд на надписи «Бойся только Бога», расположившейся на одной из белых стен в моей комнате. Цифры на часах, стоящих на моем столе, глупо уставились на меня. Девять тридцать восемь утра.
Я переворачиваюсь на другой бок, моя голова до сих пор туманная ото сна, и раздражённо вздыхаю. Никаких сновидений прошлой ночью. Несмотря на то, что это была первая ночь без сновидений за последнее время, я всё равно чувствую себя более истощённым, чем когда-либо.
Сегодня День Посещений — день, который больше ничего не значит для меня. Да и вообще, никогда ничего не значил. День Посещений предназначается для прощаний, для поцелуев в щеку и слезящихся глаз родителей. Я попрощался со своим отцом, с единственным членом моей семьи, задолго до Дня Посещений. Я попрощался с ним, когда боль и гнев от потери моей матери отхватили его.
Я сижу и массирую затекшую шею.
Интересно думать о доме. Иногда, когда я закрываю глаза, воспоминания в моей голове взрываются как вулканы, я вижу себя бегущего по улице, на которой прожил всю свою жизнь. Я чувствую цементные трещины под моей обувью, вижу проплывающие мимо одинаковое серые дома, когда несусь вниз по улице.
— Тобиас! — мама кричала мне всякий раз, когда я убегал слишком далеко от нашего дома. Иногда по ночам, когда я лежу в кровати, а тишину нарушает лишь завывающий ветер, я могу поклясться, что слышу, как он всё ещё несет её голос. Я слышу его всего полсекунды, а потом он снова пропадает.
Нехотя я поднимаюсь с кровати и начинаю готовиться к новому дню.
Столовая уже переполнена к тому времени, как я появляюсь там. Люди слоняются туда-сюда, как муравьи, готовясь к своему дню.
Я вижу своих друзей, сидящих на нашем обычном месте, они кидались крошками от маффина друг в друга и о чём-то оживленно беседовали. Я иду к ним, и тихо посмеиваюсь, как идиот.
— Доброе утро, — произношу я, и успеваю увернуться от влажной черники, летящей в моё лицо.
— О, смотрите, Его Высочество решил украсить это прекрасное утро своим присутствием, — шутит Зик, похлопывая меня по плечу, когда я сажусь рядом с ним. — Чем мы обязаны этому удовольствию?
— Чувак, просто дай мне еды. Я ужасно голоден, — говорю я и тянусь за кусочком торта.
— Послушайте их, — указывает Лорен вокруг себя. — Я мечтаю, чтобы они хоть немного успокоились. Когда я на них смотрю, я раздражаюсь, хотя у меня нет причин, чтобы быть нервной.
Лорен резко вздыхает и откусывает небольшой кусок от её крошащегося маффина.
Я вижу несколько посвящённых, бродящих по столовой, нервно глядящих из стороны в стороны и потирающих ладони, словно пытаясь разрядить обстановку, накаляющиеся внутри помещения.
Это всё из-за Дня Посещений. Результат этого дня или хорош, или плох. Никаких промежутков. Либо твои родители любят тебя настолько сильно, что готовы навестить, либо они чувствуют жгучее предательство в твоём решении покинуть собственную фракцию, что для них невыносимо снова тебя видеть. Никто из перешедших не хочет оказаться во второй ситуации.
После завтрака Лорен и Зик предлагают покидать ножи, но я отказываюсь. Нервный гул в воздухе заставляет меня исключить нож из способов изгнания ненужных мыслей из головы.
— Ты что, струсил, Четыре? — дразнится Зик, размахивая руками и попискивая, как цыплёнок.
— Эй, запомни, — показываю пальцем на Зика и приподнимаю бровь. — Даже в такие ужасные дни, я всё еще могу надрать тебе задницу!
— Всё, чего твоя душа только пожелает, — он пожал плечами.
— Увидимся позже, Четыре, — говорит Лорен, а затем разворачивается и направляется в сторону одной из тренировочных комнат.
Я наблюдаю, как они игриво пихают друг друга и смеются, а потом исчезают за дверями столовой.
Я провожу остаток утра около пропасти. Я перегибаюсь через перила, насколько возможно, и чтобы не возникла реальная опасность упасть. Белая, пенистая вода падает отовсюду, вниз со скалы впадая в реку, и протекая всё ниже и ниже. Капли воды приземляются на моё лицо и одежду, усеивая рубашку и штаны тёмными влажными пятнами.
Вперемешку с рёвом воды я слышу голоса.
— Это ужасно! — говорит обладательница женского голоса.
Это Трис.
Она что-то бормочет, я не совсем понимаю, что именно, даже при том, что я напрягаю слух, пытаясь услышать, что она говорит.
Должен ли я обернуться? Она, должно быть, сейчас со своими родителями.
Должен ли я им представиться? Возможно, я должен уйти и дать им хоть немного личного пространства.
— Он красивый, — размышляет более зрелый, женский голос.
Я беру во внимание эту фразу и оборачиваюсь. Мои глаза расширяются при виде женщины, она — точная копия Трис, только старше. У неё те же светлые волосы, струящиеся волнами по плечами, и те же стеклянные, бледные глаза, как у Трис. Меня больше удивляет то, что я знаю её. Я не понимаю, почему не догадался раньше. Трис Приор. Я знаю её семью. Эндрю Приор, отец Трис, который, без сомнения, является близким знакомым и коллегой моего отца. Мы были приглашены к Приорам на обеды множества раз, но я никогда туда не ходил; хотя, я уверен, что её мать узнала меня. Она видела меня с моим отцом. Каждый раз, когда они проходили рядом друг с другом, они всегда обменивались приветствиями.
Она подходит ко мне и протягивает руку.
— Здравствуй. Меня зовут Натали, — представляется она. — Я мама Беатрис.
— Четыре, — отвечаю я. — Приятно познакомиться.
— Четыре, — повторяет она, словно это слово повисло у неё на языке. — Прозвище?
— Да. — Отвечаю кратко, не вдаваясь в подробности. — Ваша дочь хорошо справляется. Я курирую её занятия.
— Это хорошо, — отвечает она. — Я знаю кое-что о посвящении Бесстрашных и переживала за нее.
Я смотрю на Трис. У неё темные круги под глазами. Она устала так же, как и я, но она не показывает этого в процессе обучения. Хоть она по-прежнему самая маленькая из посвящённых, но она уже не та хрупкая, робкая девушка, которой была в начала посвящения.
— Можете не волноваться, — я уверяю её. — Вчерашняя борьба показала то, что Трис более чем способна приспособиться к жизни в Бесстрашии.
— Ты кажешься мне знакомым, Четыре.
Её простое утверждение застаёт меня врасплох. Она помнит меня. Я напрягаюсь, несмотря на то, что внешне она меня ни в чём не обвинила.
— Понятия не имею, с чего бы это, — отвечаю я, это вышло немного жестче, чем я ожидал. — Не имею привычки связываться с Отреченными.
К моему удивлению, миссис Приор рассмеялась.
— Мало кто имеет в наше время. Я не принимаю это близко к сердцу.
Я немного расслабляюсь.
— Ну, что ж, тогда оставлю вас наедине.
Я иду назад к своему святилищу, где передо мной лежит сложная задача.
Мало того, что сегодня День Посещений, так еще сегодня выставление рейтингов после первого этапа.
Вчера вечером я снял доску в спальне посвящённых, чтобы записать их рейтинг. Доска до сих пор была не тронута, вчера я оторвался от неё и поставил около стены, до сих пор она стоит там, как нетронутый холст художника.
Я сажусь напротив неё, перебирая мел пальцами. Когда я понимаю, что не могу сосредоточиться, я тяжело вздыхаю, а затем зову Эрика и приступаю к работе.