Свободный Четыре

      Я стою возле железнодорожных путей впереди группы посвящённых, ожидая следующего поезда, который доставит нас к черте города. Отдалённо можно услышать звуки его приближения.       Когда поезд приближается, я начинаю бежать. Я позволил нескольким посвящённым забраться в поезд прежде, чем сам схватился за ручку и плавно втолкнул себя в вагон. Оказавшись внутри, я, продолжая держаться за ручку, выглянул из вагона, наблюдая за остальными посвящёнными. Я вижу, как Трис бежит рядом с поездом. Когда она дотрагивается до поручня и вздрагивает, я на секунду начинаю беспокоиться за неё. Сможет ли она запрыгнуть в движущийся поезд после травм, полученных вчера? Я уже хотел помочь ей забраться, протянув руку, но Ал опередил меня, подхватив её под мышки и втащив в состав.       Почти сразу же Питер ухватился за свой шанс поиздеваться над Трис.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — произносит Питер, его взгляд полон ложного сочувствия. — Может ты немного… Стифф?       Он разражается истерическим смехом над собственной шуткой. Молли и Дрю присоединяются к нему. Терпеть не могу их маленькую шайку.       — Нам всем внушает страх твоё невероятное остроумие, — отвечает Уилл.       — Ага, ты уверен, что не принадлежишь Эрудиции, Питер? — добавляет Кристина. — Я слышала, что они не возражают против маменькиных сынков.       У меня нет терпения и желания слушать их препирательства весь день. Время от времени мне кажется, что я нянчусь группу незрелых детей, а не шестнадцатилетних посвящённых.       Я говорю прежде, чем Питер успевает что-то ответить.       — Мне придётся слушать ваши препирательства на протяжение всего пути до ограды?       Все, наконец, затихают. Я поворачиваюсь к проёму, захватываю поручни с двух сторон и наклоняюсь вперёд так, чтобы моё тело выглядывало из вагона. Ветер хлещет в лицо и прижимает рубашку к моему телу. Я вдыхаю воздух в лёгкие и впервые за долгое время чувствую свободу, которую не может предложить «Яма» Бесстрашных. Мои глаза блуждают по отдалённым горизонтам, пытаясь отыскать серые очертания зданий — домов Отречения, но я ничего не нахожу. Вместо этого я вижу, как заброшенные здания дрейфуют всё дальше и дальше, пока поезд везёт нас к окраине города.       Позади себя я слышу голос Трис, перекрикивающей шум ветра.       — Как думаешь, что там?  — она спрашивает. — В смысле, за оградой?       — Монстры! — дразнится Кристина.       — У нас даже не было охраны у ограды пять лет назад, — говорит Уилл. — Помните, как охранники из Бесстрашных патрулировали сектор Афракционеров?       — Да, — соглашается Трис.       Она, должно быть, видела их всё время. В конце концов, Отречённые должны пройти сектор Афракционеров, чтобы добраться до школы. Я всё ещё помню те времена, когда я проходил там. Конечно, имелись автобусы, которые отвозили от дома до школы и обратно, но там толпились люди, а я никогда не любил замкнутые пространства, поэтому и предпочитал ходить пешком.       — Ах, да, — говорит Уилл. — Держу пари, что ты видела их всё время.       — Почему ты так думаешь?  — довольно резко спрашивает Трис.       — Потому что вы вынуждены были проезжать мимо сектора Афракционеров, когда отправлялись в школу, разве нет?       — Ты что, изучал карту города для забавы?  — говорит Кристина.       — Ну да, — отвечает Уилл со страхом. — А ты разве нет?       Поезд начал замедлять ход, и все резко покачнулись вперёд. Сцена передо мной значительно изменилась. Жёлтые поля и железнодорожные пути сменили заброшенные здания. Поезд останавливается под навесом. Я спрыгиваю с состава на траву, которая прорастала вдоль рельсов.       Прямо передо мной находится сетчатый забор, с нанизанной поверху колючей проволокой. И, судя по всему, она тянется до самого горизонта. Возле забора посажена группа деревьев, большинство из которых уже засохли. Бесстрашные охранники, держа оружие, расхаживают по периметру забора с другой стороны.       — Следуйте за мной, — говорю я.       Я веду группу к воротам, которые по ширине схожи с домом. Это въезд в город. Потрескавшаяся дорога простирается от города до ферм Дружелюбных.       — Если в конце посвящения вы не войдёте в пятёрку лучших, то, скорее всего, окажетесь здесь, — говорю я, подходя к воротам. — В качестве охранников периметра. Есть, конечно, надежда на повышение, но совсем крошечная. Вам позволят патрулирование за пределами ферм Дружелюбия, но…       — А зачем вообще нужны охранники? — спрашивает Уилл.       Я пожимаю плечами.       — Полагаю, ты узнаешь, если окажешься в их числе. Как я уже сказал, по большей части те, кто в молодости охранял забор, так и охраняют его. Если тебе станет легче, некоторые из них настаивают на том, что это не так плохо, как кажется.       — Какой рейтинг был у тебя? — спрашивает у меня Питер.       Я невозмутимо смотрю на него.       — Я был первым.       — И ты выбрал это? — глаза Питера широко распахиваются. — Почему ты не выбрал работу в правительстве?       — Я не хотел, — категорично отвечаю я.       Бесстрашные имеют ограниченные варианты работы. Мы можем охранять забор или работать на обеспечение безопасности города, тренировать посвящённых, либо работать на Бесстрашных лидеров. Поскольку рейтинг непременно влияет на выбор работы, мне предложили самую лучшую — работу в правительстве. Ко всеобщему удивлению, я выбрал работу в диспетчерской, где я контролирую безопасность города. Тогда правительственная работа была предложена второму человеку в рейтинге, Эрику. Многие мои друзья до сих пор настаивают на том, чтобы я занял место Эрика, но я не хочу, чтобы его обязанности легли на мои плечи.       Мы останавливаемся около ворот. Охранники открывают их, чтобы пропустить внутрь грузовик. Водитель сидит в шляпе, под его бородой можно увидеть улыбку. Он останавливается у ворот, выходит из грузовика и позволяет провести охранникам их обычный осмотр. Задняя часть грузовика открыта, несколько Дружелюбных сидят на ящиках, в которых, кажется, находятся яблоки. Интересно, является ли сбор яблок обязательной частью их инициации?       — Беатрис? — говорит один из Дружелюбных парней.       Трис поворачивается на звук того, что, должно быть, является её полным именем.       Беатрис. Это имя подходит ей. Подходило раньше. Это подходило девушке, которая носила безразмерную серую одежду и ставила других превыше себя. Это имя подходило Отречению. Беатрис означает «путешественница по жизни». Я предполагаю, что она оставляет Беатрис и начинает путешествие в новую часть её жизни, как Трис.       Парень спрыгивает вниз с грузовика, и, с минуту поколебавшись, стискивает Трис в крепких объятиях.       Я отвожу взгляд и смотрю на обширные участки земли, находящиеся за забором.       Ветер доносит до меня обрывки их разговора, и я невольно начинаю подслушивать.       — … Просто тренировка. Ничего особенного, — говорит она.       — Беатрис? — гнусаво спрашивает Молли и смеётся. — Это твоё настоящее имя, Стифф?       — А от чего, по-твоему, сокращение «Трис»?       — Ой, даже не знаю… от «слабачка»? А, нет, извини, оно не начинается с «Трис». Ошибочка.       — Нет необходимости ругаться, — так тихо произносит тот парень, что я едва его слышу. — Я — Роберт, а ты?       — Кое-кто, кого совершенно не волнует, как тебя зовут, — отвечает Молли. — Почему бы тебе не вернуться обратно в грузовик? Мы не должны общаться с членами других фракций.       Мне неприятно признавать это, но Молли права. Взаимодействия с членами других фракций не поощряются, поскольку Бесстрашные относятся очень серьёзно к фразе «фракция превыше крови». Любая привязанность к членам других фракций указывает на то, что вы не слишком удовлетворены выбором в пользу Бесстрашия. Действия Трис имеют место быть неразумными и неосторожными, и я боюсь, что они как-то повлияют на процесс её инициации.       Мой взгляд блуждает по ландшафту за оградой. Земля простирается до бесконечности, но мы огорожены, как животные. Каково это — быть по ту сторону? Каково это — никогда не быть управляемым фракциями? Я вырываюсь из своих мыслей, когда мимо проходит девушка-охранник. Я узнаю её лицо: она было со мной в одной группе во время инициации.       — Блэр! — зову я.       Её голова поворачивается на звук своего имени.       — Четыре! Мне кажется, я не видела тебя много лет! Как ты?       — Всё по-старому, просто показываю инициированным округу, — говорю я, указывая на группу посвящённых позади себя. — Что насчёт тебя?       — Ты знаешь, это — та же самая рутина каждый день. Всё кажется скучным и однообразным время от времени, но, в действительности, всё не так плохо, как некоторые говорят… Похоже, они закончили изучение грузовика, — говорит она, кивая в сторону охранников, которые закончили осмотр и возвращались на свои посты.       Я наблюдаю за тем, как водитель и парень залезают обратно в грузовик. Девушка, сидящая в кузове, держит банджо на коленях, и, когда грузовик трогается с места, она начинает играть. Бесстрашные охранники закрывают ворота и запирают их. Мне всегда казалось странным, что ворота запираются не изнутри, а снаружи. Интересно, заметил ли это кто-нибудь ещё? Возможно, я параноик, но мне кажется, что они удерживают нас, чтобы не впустить что-то в город.       Я прощаюсь с Блэр, отхожу от забора и направляюсь к Трис. Я останавливаюсь в футе от неё и говорю:        — Меня беспокоит, что у тебя есть склонность к принятию неразумных решений.       Она скрещивает руки и отвечает:        — Это была двухминутная беседа.       — Не думаю, что краткость вашей беседы влияет на её неразумность, — я хмурю брови и касаюсь кончиками пальцев синяка возле её глаза. Она слегка дёргается, но я не убираю руку.       Вместо этого, я наклоняюсь к ней и произношу:        — Знаешь, если бы ты научилась атаковать первой, ты могла бы справиться лучше.       — Атаковать первой? — спрашивает она. — Как это поможет?       — Ты быстрая. Если ты сможешь сделать несколько хороших ударов прежде, чем они поймут, что происходит, ты могла бы победить, — я пожимаю плечами, и опускаю руку.       — Я удивлена, что ты вообще в курсе, — отвечает она спокойно. — Ты ведь ушёл на середине моего первого и единственного боя.       Она заметила моё отсутствие. Я вздыхаю и признаюсь:        — Это не то, что я хотел бы увидеть.       Она замолкает, и мне до смерти хочется узнать, о чём же она думает.       Спустя несколько секунд я откашливаюсь и произношу:        — Похоже, поезд уже здесь. Пора идти, Трис.