Искру изменить нельзя.

      Прайм поежился и тяжело провентилировал. После таких мыслей стало не так уютно, а чудом взявшаяся из ниоткуда расслабленность вновь ушла. Он чувствовал привычное напряжение и… страх. Настолько приевшийся, он сейчас накрывал его целиком, вместе с кончиком шеврона, погружая обратно в отвратительное, мерзкое болото. В состояние раба.       Оптимус попытался отвлечься за рассматриванием прохожих, но это мало помогло. Напротив, ему вновь стало казаться, что все вокруг оглядываются на него. Смотрят и уже одним взглядом унижают, втаптывая в придорожную пыль строящихся улиц. Тревожно.       Но в то же время, Прайм понимал, что это всего лишь бред его воображения. Так ведь?       Оптимус закинул серво на серво. Это почему-то придало ему немного уверенности, но, к сожалению, ненадолго. Он вдруг заметил двух ботов, которые уже явно обратили внимание на него и, к его ужасу, направлялись к скамейке! Прайма охватила паника. Он сейчас не готов к соседям! И тем более к разговорам!       Два крупных меха подошли к нему и сели по обе стороны, пугая. Оптимус приложил все усилия, чтобы его страха было не видно, но, кажется, у него плохо получалось. Невидящим взглядом он уставился перед собой, но через некоторое время спасительную тишину разрушил голос одного бота, который явно обращался к нему.       — И кто это у нас здесь один сидит, м-м? Такой красивый?       Прайм краем оптики удивлённо глянул на говорившего. Неужели со стороны всё так видно. Видно, кто он на самом деле? Почему?! На нем даже ошейника нет! Так почему все с первого взгляда видят, что с ним что-то не так?!       Оптимус сжал денты и промолчал.       — Если будешь игнорировать, заставим говорить силой, — ухмыльнулся второй, придвинувшись ближе и почти касаясь бедром чужого серво.       — Я н-не занимаюсь этим, — поморщился Прайм.       — А нам так не кажется, — манипулятор одного из незнакомцев скользнул по гладкому серво, заставляя Оптимуса вздрогнуть.       Ему так сильно хотелось уйти от них. Сбежать. Найти хозяина, ведь тот обязательно спасёт его. Пусть накажет, пусть изобьёт. Да, ему приказали сидеть тут, но ведь ему так страшно! Разве он обязан…?       — Не трогайте меня, — ещё более робко попросил Оптимус, отодвинувшись от бота, но уперевшись во второго.       Он не может им ответить, не может просто-напросто отшить каких-то незнакомцев. Почему? Почему он стал таким жалким? «Потому ты — интербот?» — услужливо, с противной усмешкой подсказало сознание. Потому что они правы? Как он смеет сопротивляться? Может, это проверка хозяина. Может это его прихоть, может ему нравится, когда всё так.       Вариантов было много, и ни один не устраивал Прайма.       — Не стоит отталкивать тех, кто хочет сделать тебе приятно, — другой бот по-хозяйски приобнял его, прижимая к себе, а Оптимуса словно цепями сковало. Он не мог пошевелиться. Корпус охватило привычное оцепенение, заставляя быть покорным. Послушным. Таким, каким его хотят видеть они.       Нет… Нет, нет, нет!       Не выдержав, Прайм вскочил, зло сверкая оптикой.       — Оставьте меня! — прозвучало это не так громко и уверенно, как он планировал, но это было лучше, чем снова промолчать. Опять. В очередной раз позволить себя унизить. Так нельзя!       Оптимус развернулся и пошагал по аллее, не замечая проходивших мимо жителей Кибертрона. Впрочем, как и они его.       Несостоявшиеся насильники лишь переглянулись и, ухмыльнувшись, остались сидеть на скамейке.       А Прайм, забыв обо всем, шёл по удивительно ровной мощёной дороге. Над шлемом равнодушно шумели кристаллизованные деревья. Им было все равно на какого-то несчастного бывшего автобота с титулом Прайма. Как и ему на них.

***

      Оптимус устало опустился на какой-то ящик. Он уже давно вышел из аллеи и теперь просто скитался по городу, запугивая себя ещё больше. Это было, пожалуй, самое худшее, что случилось с ним за последнее время. Остаться одному наедине со своими эмоциями и мыслями оказалось намного хуже всех пыток, что он пережил, причём вместе взятых. Он бы с удовольствием вернулся обратно, но скорее всего хозяин уже обнаружил его пропажу, и там ему будет только хуже. Его накажут за непослушание.       Мегатрон. Он был так добр с ним. Вопреки всему был. А теперь всё изменится, вернётся на круги своя.       — Ну, здравствуй, — ухмылка, искривившая мерзкие губы.       Прайм поднял голову, глядя на тех самых ботов. Неуверенно улыбнулся в ответ.       — А мы уж думали, что не найдём тебя. Зачем же ты убежал? — незнакомцы подошли ближе, снова усаживаясь с обеих сторон. Переулок, в который забрёл Оптимус, надёжно скрывал их от посторонних окуляров, оставляя наедине. Без защиты, без возможности сбежать.       — Продолжим? — проговорил один, по-хозяйски приобнимая Прайма за бок и усаживая к себе на серво. А бот не сопротивлялся, послушно чуть раздвигая бедренные сочленения, устраиваясь поудобней.       Внутри головы, под слоем посеревшего синего тумана растекался тёплый, противный туман. Он замедлял работу всех систем, делал покорным и легкодоступным. Зачем сопротивляться неизбежному? Они, хозяин, «учителя»… какая разница? Никакой.       Прайм прикрыл оптику, прогибаясь в талии и этим самым приводя в восторг насильников.       — А говорил, ничем таким не занимаешься, — его гладили по бедру. — Ты ведь будешь послушным?       — Буду.       «Конечно, буду. Разве есть выбор?»