Кроличья нора

Часть фермы, все еще незнакомая Кортни, была несравнимо больше той, что была ей известна, но особенного интереса не вызывала. Гостья слишком хорошо знала, где должна была находиться, даже если прямых на то указаний не было… Пол мелко вздрагивал от сильных ритмичных ударов, доносившихся с кухни — Маргарита остервенело отбивала мясо. Когда татуированная, пробираясь ко второму этажу, застала ее за этим занятием, по толстой разделочной доске уже прошла глубокая трещина. Мать семейства едва ли обратила на это внимание, и теперь, должно быть, с каждым ударом к месиву из окровавленной плоти примешивалось деревянное крошево. Девушка невольно поежилась и отогнала подальше вставший перед глазами образ абсолютно счастливого лица Маргариты с прилипшим к оплывшей серой щеке алым ошметком. Под ногами Кортни визгливо скрипнула прогнившая половица, и удары на кухне прекратились. Гостья почти увидела, как где-то на первом этаже Маргарита настороженно вскинула голову, сжимая в пухлых обагренных пальцах увесистый кухонный молоточек, а мутноватые глаза хищно заметались, выискивая что-нибудь, что отбивать было бы еще интересней… Прошло несколько секунд — и удары все же возобновились, когда Маргарита не сразу и не без сожаления вспомнила о существовании еще одного человека, имеющего право находиться на территории фермы. Тусклый свет монитора на столе бил по привыкшим к темноте глазам, и девушка поспешно отвела взгляд. Лукас оставил ноутбук открытым, и с одинаковой вероятностью это могло быть и какой-то хитрой ловушкой, попыткой поймать гостью на излишнем любопытстве, и единственным доступным ему выражением доверия, и банальным следствием спешки. Кортни вытянула из кармана банковскую карту и, чуть помедлив, опасливо шагнула ближе к столу.  — Я ее просто здесь оставлю, — вполголоса пробормотала татуированная, покосившись на заглядывающий ей в лицо микрофон. Даже если тот был отключен, гостье охотно верилось в то, что у стен на ферме были уши, и ее оправдания будут услышаны. Это было как-то проще принять, чем-то, что крыша отъехала достаточно далеко, чтобы женщина начала говорить сама с собой. Когда тонкий пластиковый прямоугольник коснулся слоя пыли на самом краю стола, взгляд Кортни непроизвольно метнулся к единственному источнику света. Этого мгновения торжества любопытства над страхом с лихвой хватило на то, чтобы вид главного хранилища секретов Лукаса успел разочаровать. В углу пустующего стандартного рабочего стола обреталась единственная шестиугольная иконка — ярлык программы шифрования. Психопат даже не пытался сделать вид, будто ничего не скрывает. В доме, где не брезговали каннибализмом, у него все еще оставалось что-то, что он хотел утаить, и Кортни опасалась думать о том, насколько жутким или постыдным это могло бы оказаться… Поспешно опустив глаза, татуированная поджала губы в раздосадованной усмешке и отступила от стола дальше в темноту. Щека чуть пылала от осуждающего взгляда манекена у стены, а донесшийся с улицы рык двигателя показался Кортни даже угрожающим. Женщина рухнула на продавленный диван, и с обивки в воздух взметнулись клубы пыли. В тусклом холодном свете монитора казалось, что ее было настолько много, что единственного вдоха хватило бы абсолютно здоровому человеку для приступа астмы. Кортни бросила рядом с собой ком тряпья, выданного ей Зои, и без особого интереса поворошила его. Пара темных рубашек при ближайшем рассмотрении оказалась будто сшитой на гуманоида с какой-то альтернативной анатомией, а белье на вид было настолько неудобным, что татуированная невольно заерзала на месте. Внутри, впрочем, все еще цвела бесконечная благодарность. Бережно пристроив одежду на спинку дивана, Кортни откинулась назад и, прикрыв глаза, быстро пришла к выводу, что возможность удобно устроиться не могла сосуществовать в одной реальности с этой софой. Раздраженно вздохнув, девушка поджала ноги, сворачиваясь в позу эмбриона, и уткнулась носом в удушающе пахнущую пылью обивку. Когда тело смирилось с дискомфортом, Кортни прикрыла глаза и успокоила дыхание, боясь спугнуть ощущение восхитительной пустоты в голове. Приближающийся звук быстрых тяжелых шагов вырвал гостью из уютного забытья, сравнимого с пренатальным опытом. Татуированная едва успела проконтролировать собственную мимику, чтобы не выдать своего бодрствования. Девушка почувствовала на себе колкий пристальный взгляд, а ее щеку обдало жаром дыхания, смутно, но едко пахнущего бензином. Вытянутая тощая шея и расширенные зрачки в бесцветной радужке - татуированной не нужно было смотреть, чтобы знать, насколько Лукас был похож на грифа над аппетитно разлагающейся тушей... Секунду Кортни казалось, что безумно колотящееся сердце вот-вот ее выдаст. Мужчина, нависший над ней, буквально олицетворял собой угрозу быть немедленно выпихнутой с теплого местечка или вытерпеть несколько минут быстрого неумелого секса — и быть выпихнутой. Ни к тому, ни к другому татуированная, максимально приблизившаяся к тому, для чего буддистам требовались годы тренировок и аскезы, не была готова. Наконец, психопат хмыкнул и отстранился. Когда страдальчески скрипнул дешевый компьютерный стул, а сквозь опущенные веки пробился включенный свет, татуированная ясно поняла, что оказалась где-то в хвосте списка его интересов. За резким шорохом бумаги последовала тишина, тяжелая и затяжная. Потом — нервное постукивание карандаша по краю стола. Потом — едва слышное бессильное ругательство.  — Ты что, вообще не спишь? — сдалась Кортни, переворачиваясь на спину и созерцая до боли ей знакомый участок дощатого свода над головой. Напряжение, звенящее в воздухе, достигло критической отметки, и источником его был сгорбившийся за столом Лукас.  — Не думаю, что теперь это так уж необходимо, — не оборачиваясь, процедил мужчина. Его правая рука, сжимавшая карандаш, безвольно висела вдоль стула, а пальцы левой раздраженно барабанили по одной из пустых кружек, некогда забытых на столе. — Сука, — протяжно прошипел психопат. Едва уловимое движение мышц — и карандаш переломился ровно пополам, а один из обломков глубоко врезался в ладонь. Кортни вздрогнула от резкого звука и бросила взгляд к его источнику. Между пальцев Лукаса показалась кровь, и мужчина, словно не заметив этого, позволил непригодному для письма обломку выскользнуть на пол.  — В чем дело? — поморщилась татуированная, поспешно отводя глаза, когда психопат заерзал на стуле, пытаясь стряхнуть с себя ее взгляд.  — Никаких идей, — коротко бросил Лукас. — У Эви мозги семилетки, — усмехнулся психопат. Оторвав левую руку от кружки, мужчина с усилием надавил на висок. Мозговую деятельность это стимулировать едва ли могло. Это было, скорее, приступом аутоагрессии. Лукас словно пытался пробиться сквозь собственный череп и ткнуть пальцами в отказывающий участок мозга. — Я же, блядь, прямо чувствую, как тупею, — вполголоса сообщил психопат, убрав пальцы от виска, чтобы яростно поскрести ими впалую щетинистую щеку. Татуированная почувствовала острую необходимость немедленно сменить тему, пока молчание не затянулось достаточно, чтобы Лукас понял, что сболтнул что-то не менее рискованное, чем мрачные речи Зои.  — Откуда бензин? — быстро спросила Кортни. Мужчина недоуменно оглянулся и невидящим взглядом скользнул по татуированной. — От тебя пахнет бензином, — медленно и четко, будто и впрямь разговаривая с отсталым, пояснила девушка.  — А, — психопат дернул углом рта и отвернулся, — слил с полицейской тачки, — отмахнулся Лукас, — на остатках угнал к болотам. Теперь не найдут, — коротко резюмировал психопат, бесцельно приближая лицо к пустующему листу перед ним.  — Вот, значит, как тут решают проблемы, — хмыкнула шатенка, возвращаясь к опостылевшему ей виду дощатого потолка.  — Точно, — женщина почти услышала нехорошую ухмылку, растянувшую губы Лукаса, — тебе что-то не нравится — гони это на болота, тебе что-то не нужно — гони это на болота! — интонации психопата опасно прыгали, а по протяжному скрипу стула гостья поняла, что мужчина даже крутанулся на стуле, демонстрируя наигранный больной энтузиазм. Звучания голоса Лукаса неожиданно оказалось вполне достаточно, чтобы Кортни сжалась в неясном предчувствии опасности. Как некогда, бесконечно давно, когда гостья коротала дни в изоляции в прилегающем здании. Быстро угасшая вспышка страха принесла женщине мгновение почти мазохистского наслаждения, сменившись очередной умиротворяющей волной уверенности и покоя.  — Меня не ищут? — буднично поинтересовалась татуированная, неудобно свесив голову с подлокотника и чувствуя, как кровь приливает к лицу.  — В инстаграме у тебя скриншот с заказом билета в Австралию, — самодовольно усмехнулся Лукас, с детской жаждой разрушения размашисто проводя по листу чертежной бумаги окровавленной ладонью, — а под ним ты посылаешь всех ко всем хуям… И ты даже не представляешь, насколько людям оказалось насрать, — едко добавил психопат. Татуированная уязвленно фыркнула, буравя взглядом узкую ссутуленную спину мужчины. Одного ее вида хватало, чтобы женщина поняла, что в минуты творческого кризиса Лукас был достаточно озадачен и уязвим, чтобы поддержать диалог. Отчаянно рыщущий в собственной голове, невольно и на автопилоте, теперь он готов был выдать ей все, что знал.  — Что здесь произошло? — капнув в дрогнувший голос побольше беспечности, спросила Кортни.  — Шторм с полгода назад, — пробормотал психопат, пустым взглядом разглядывая бурые разводы на бумаге, и, осекшись, быстро вскинул голову. Где-то вдалеке низко загудел пролетающий над территорией фермы вертолет. — Будь зайкой, — обернувшись, осклабился Лукас, — принеси мне кофе, а? Это и прежде было бы меньшим, что Кортни была готова сделать в обмен на возможность вечной жизни.