Young Forever

Чимин натягивает длинные рукава свитера на ладони и ёжится. Он идёт весь носом в шарф, голова в капюшоне и ноги как палки промёрзшие. Снег мокрый, крупный, но отчего-то мерзкий, режет щеки вместе с ветром, а ещё из-за него не видно дороги. Чимин не видит даже то, что дороги не видно, – идёт чуть ли не с закрытыми глазами, прячет руки в карманы и по памяти поворачивает, пытаясь не врезаться в бегущих куда-то людей. Ему бежать холодно. Ему холодно даже существовать, Чимин обнаруживает знакомую вывеску и чуть ли не кричит от облегчения, но кричать не получается – губы к шарфу, кажется, совсем приморозились. Дверь в подъезд тоже приморозилась, и Чимин вообще-то сгусток доброты и мухи не обидит, но варварски отдирает дверь от косяка и входит в подъезд, где ни на каплю не теплее. Чимин с трудом сгибает ноги и поднимается к лифту – пешком до седьмого этажа он не выдержит. В лифте ещё холоднее, чем на улице, Чимин тихонько подвывает и практически вываливается к квартире. Обычно дверь никто не запирает, на этаже она всего одна, но сегодня, наверное, очень, очень холодно, если так мёрзнет даже Чимин. Он пинает дверь, потому что руки сейчас не в состоянии согнуться, потом вспоминает и влепляется лбом в кнопку звонка – звук хорошо слышно даже ему, а внутри бесячая мелодия вообще орёт. - Не стой столбом, - хрипит завёрнутое в одеяло тело голосом Юнги и втаскивает его за шарф в квартиру. И жалуется: - Я сейчас сдохну нахрен. - П-привет-т, х-хён, - бодро выстукивает зубами Чимин, прилипая щекой к тёплой стене и медленно стаскивая куртку. - Как ты? Одеяло разворачивается к нему и осуждающе чихает. Чимин чувствует свою же широченную улыбку и почему-то смущается, кивая на юнгино «чай чёрный?» и стягивая ещё и свитер. В квартире Юнги будто тропики – или это так после улицы кажется – но дистрофичный бледный хён трясётся даже у раскрытого холодильника, ему наверняка и этого мало. Чимин одёргивает футболку и идёт искать Юнги в этом идиотском лабиринте стен, попеременно прижимаясь к каждой всем телом – тёплые. Юнги торчит на кухне, которая размером чуть ли не во всю чиминову квартирку, обнимает вскипевший чайник и как-то грустно кивает ему на кружку с чаем. Чимин молча опускается рядом на стул и греет чешущиеся пальцы, почти скуля. Обычно Чимин терпеть не может молчать, но здесь молчание другое, спокойное, Юнги чуть раскачивается и сидит с закрытыми глазами. С Юнги молчать хорошо. С Юнги вообще хорошо, только сложно. - Намджун-хён заходил? - Чимин тыкается носом в чай и ногами обхватывает закутанную в одеяло ногу Юнги. Юнги вздрагивает и мотает верхней частью одеяла. Потом всё же высовывает голову со взмокшими растрёпанными волосами и хмуро смотрит на него. - Зачем пришёл, идиот? Там же каждая собака дохнет уже нахрен. - Потому и пришёл, - улыбается Чимин. Юнги смотрит недовольно и сонно, но тоже немного улыбается. - И я соскучился. - Мы виделись в выходные. Сейчас ещё только вторник. - Сейчас уже вторник, хён. Юнги прячется обратно в одеяло и громко сопит, пиная его в коленку. - Хён. - Чимин придвигается ближе, тянет свои «ручонки загребущие» и скидывает одеяло с чужой головы. Юнги щурится на него и пытается зарыться в одеяло, но. - Хён, ты не скучал разве? - По тебе соскучиться не успеешь, - ворчит Юнги, смешно отмахиваясь от его рук, потому что Чимин начинает своё любимое юнги-хён-ты-меня-не-любишь-что-ли и надувает губы, обхватывая завёрнутого в одеяло Юнги и волоча до ближайшего в этих лабиринтах дивана. Одеяло-Юнги подозрительно легко позволяет себя сбросить на диван, подгребает костлявые конечности и напоминает огромный тёплый шар. У Чимина нежность и умиление прут изо всех щелей. - Хён, где пульт? - тормошит он одеяло, носясь по комнате и роясь в бардаке. - Хён? О, у тебя есть эта книга, я возьму почитать? И сколько раз просил не раскидывать свои тексты, потеряешь ве… пульт! Чимин прыжком приземляется на спружинивший диван и тыкает на кнопку, готовясь тратить время на тупые телепередачи. Он уже согрелся, даже почти зажарился, руки и ноги во все стороны, больше в сторону мелко дрожащего Юнги, тоже уставившегося на экран. Чимин смотрит попеременно то на рекламу каких-то лепёшек, то на хёна, то на себя уже в домашних (когда-то забытых здесь) старых джинсах. - Эй, Юнги-хён. Пока одеяло медленно поворачивается к нему, Чимин совершает пакость и выпутывает дрожащего хёна. - Ты охренел? - орёт Юнги, пинаясь и пытаясь отобрать одеяло обратно. Чимин смеётся и утаскивает его в спальню, насильно заставляет переодеться, а потом прилипает руками-ногами-телом, кладёт подбородок на то ли зелёную, то ли всё-таки голубую макушку. Юнги в его руках вертится, ворчит и вырывается, потом просто вертится и ворчит. Чимин закрывает глаза, обнимает его крепче и дышит в затылок, чтобы теплее, хотя куда ещё-то. - Ты отвратительно милый сейчас, знаешь? - говорит Юнги, смиряясь и откидывая голову назад, чтобы смотреть в глаза. Чимин лопается от огромного комка тёплого-нежного-счастливого внутри и улыбается так, что скулы ныть начинают. - Я тоже тебя люблю, - и прижимается крепче, чтобы это огромное тёплое-нежное-счастливое хотя бы немного перешло на Юнги и придавило его так же, как Чимина сейчас по стеночке плющит и размазывает от всего этого. Юнги бурчит что-то про «опять ты со своими сопливыми признаниями» и утыкается носом ему в шею. - Х-х-х… - бодро хрипит Чимин, вваливаясь в квартиру следом за своим шарфом. - Хён? - подсказывает Юнги, который уже вроде как выздоровел-но-всё-же-нет. - Х-х-холод-дно, - ещё бодрее отстукивает зубами Чимин, сбрасывает куртку с шарфом и сгребает зашипевшего от холода Юнги к себе, чтобы замерзшим носом в плечо и устроиться потом под боком. - Я бр-бр-бр, - мямлит Юнги ему в висок, когда Чимин наощупь доползает до первой попавшейся комнаты с диваном и падает на него. - Ч-чего? - переспрашивает Чимин, понемногу согреваясь и даже подумывая снова стянуть свитер. Ему ужасно лень шевелиться и немножечко плевать, что Юнги, наверное, неудобно, когда на нём лежит кто-то холодный и пропахший снегом. - Я скучал, - не менее неразборчиво повторяет Юнги и сильнее обнимает, чтобы повернуться нельзя было. Чимин послушно сопит ему в плечо и дебильно улыбается. - Мы только вчера виделись. - Мы аж вчера виделись, - с нажимом повторяет Юнги и мстительно тянет его за прядку волос. Чимину всё ещё лень шевелиться, но обнимает он крепче, лежит головой на какой-то выпирающей неудобной косточке, комок тёплого-счастливого внутри переходит все размеры дозволенного, а улыбка ещё шире и ещё дебильнее.