***
Потекли размеренные сентябрьские дни. Снейп косился на Лили как на прокаженную, и это просто выводило Джеймса из себя. В последний раз даже не удалось избежать стычки между факультетами. Это случилось на Истории Магии. Вообще-то поведение Джеймса почти не изменилось. Он и сейчас паясничал на уроках, выводя из себя преподавателей и напрашиваясь на наказания, только раньше Эванс хмурила медные брови и снимала с Гриффиндора очки за его выходки, а теперь давала ему легкие подзатыльники и весело улыбалась. Видимо, Снейпу это казалось настоящим предательством. В то утро на уроке профессора Бинса не спали только гриффиндорские старосты, Лили и Ремус, да Снейп. Джеймс проснулся на середине урока, когда Лили толкнула его в плечо и с улыбкой вручила ему перо, шепотом сообщив, что теперь ее очередь вздремнуть. Джеймс подозревал, что в этот момент нерушимая вера Нюниуса в Эванс утратила свою нерушимость. Когда после удара колокола полусонная Лили выходила из класса, а гордый ее крохотной девиантностью Джеймс ждал в коридоре, Снейп в проходе будто случайно толкнул ее плечом. Лили покачнулась и ухватилась за косяк: — Аккуратнее, Северус! — пробурчала она, встряхивая волосами. Тут-то его и прорвало. Он, собственно, даже и не знал в точности, что произошло, просто услышал недовольный возглас Лили. Но приструнить Снейпа руки у него чесались уже вторую неделю. Джеймс выхватил палочку и угрожающе навис над Снейпом, который уже вынул свою. — Помочь тебе разуть глаза? — ласково поинтересовался Джеймс. — Ты что, не видишь, куда идешь? Или нарочно это сделал? Лили округлила глаза и уже хотела разнять их, но Сириус поймал ее одной рукой. — Ему надо выпустить пар, — пояснил он. — Нюниус живет без приключений уже почти две недели. Снейп стрельнул в Джеймса взглядом из-под сальной челки. — Отцепись, Поттер! — прошипел он, сжимая побелевшими пальцами палочку. — Я, кажется, задал тебе вопрос, Нюниус, — закипел Джеймс. — Джеймс, хватит! — не выдержала Лили и вырвалась из «оков» Сириуса. — Прекрати это, он нечаянно! Джеймс сжал челюсти. — Не защищай его, Эванс. Все знают, что он просто ревнует! По «массовке» прокатился смешок: слизеринцы зашушукались, гриффиндорцы захихикали. Лили покраснела до кончика носа. Джеймс выпустил из руки ворот мантии Снейпа и толкнул его, убрав палочку в карман. — Не подходи к ней, ясно? — выплюнул он и выпрямился, подбирая с пола сумку. Но стоило ему повернуться к Лили, как он почувствовал, что в затылок ему упирается что-то острое и теплое. — А если нет, то что ты мне сделаешь, Поттер? — прошипел он. Лицо Лили пошло белыми пятнами, и она с Сириусом, Ремусом и Питером рванулась вперед. Гриффиндорцы выхватили палочки и сверкали глазами слизеринцам, проделавшим то же самое. — Северус, хватит! — выкрикнула Лили и сделала еще один шаг к Джеймсу. Его пробрала холодная дрожь. — Стой на месте, Эванс, — неожиданно спокойно приказал он и повернулся к Снейпу. Его палочка теперь смотрела ему в лицо. — Ну, чего ты ждешь, Нюниус? Размозжи мне голову прямо сейчас, в школьном коридоре. У нее на глазах. Давай. Снейп скривился: — Меня не волнует чье-либо мнение! — Звучит так, будто ты пытаешься оправдаться, — насмешливо подытожил Джеймс. Грохнул колокол. Все потянулись на урок, косясь на спорщиков. Наконец, когда коридор почти опустел, Северус неохотно опустил палочку и припустил на Зельеварение. У Джеймса все внутри кипело от негодования и бессильной злости, и только руки Лили, обнимающие его за шею, ненадолго отвлекли его от мыслей о реванше.***
После уроков Джеймс с воем ворвался в комнату и плюхнулся на кровать, дрожащими руками доставая из-под подушки пачку сигарет. — Он унизил меня на глазах всего факультета! — рычал он. Сириус рассмеялся и упал рядом с ним, отбирая из его рук пачку. — А по-моему, ты держался вполне ничего, — рассуждал Ремус. — Можно было подумать, будто это ты держал перед его лицом палочку, а не наоборот. — А после того, как ты про Лили сказал, он вообще обезумел, — поддакнул Питер. Джеймс поморщился и выпустил изо рта дым. — Нет, ее я зря туда приплел. Хвост покраснел и что-то пробубнил себе под нос, торопливо вытряхивая учебники из сумки на кровать. — Какие планы на сегодня? — небрежно поинтересовался Сириус, откидывая пустую пачку на кровать и затягиваясь. Питер пожал плечами, Джеймс промолчал, а Ремус выразительно приподнял бровь: — Вообще-то сегодня Кубок определит чемпионов Турнира. В комнате повисла тишина, а затем Сириус и Джеймс одновременно вскочили с кровати, уставившись друг на друга горящими глазами. — Уже сегодня? Быть того не может, — пробормотал Сириус. Взгляд Джеймса невольно упал на колдографию Лили, прикрепленную на пологе, и по его телу пробежала дрожь. — Жду не дождусь, — хрипло съязвил он и запустил сигарету в окно.***
На праздничном ужине в честь начала Турнира Трех Волшебников столы были заставлены до отказа, но кусок никому не лез в горло. Некоторые жаждали стать участником Турнира и прославиться на весь волшебный мир, некоторые трепетали над опасностью для жизни участников, которой иногда нельзя было избежать, несмотря на старания многих волшебников-организаторов и профессоров. В памяти все еще был свеж крайний Турнир, превращенный в кровавую резню. Сто лет назад. В этот раз место организатора Турнира занимал серьезный молодой человек — мистер Крауч. Его остренькое, жесткое лицо с резкими чертами лица казалось суше и старше из-за застывшего на нем недовольного, даже сердитого выражения. Сидевший рядом с ним Сирил де Ляйен так торопливо и осторожно хлебал свой супчик, что становилось ясно — он его попросту боится. Но зато с Дамблдором Барти Крауч-старший общался с уважением и даже дружелюбно — складки около рта разглаживались, и в остром темном взгляде блестел ум. Лили после того разговора с Джеймсом больше не глупила. Кубок не внушал ей ужаса, порции и часы сна вернулись в норму — последнее Джеймс контролировал лично. Но всех, и ее тоже, охватило необъяснимое волнение, приятное и пугающее одновременно. Даже дурмстрангцы не шумели и не перебрасывались через зал крепкими фразами; они сидели с одинаковыми сурово торжествующими лицами, словно каждый из них был уверен, что станет чемпионом. Наконец посуда исчезла со столов, и по залу пробежался оживленный шепоток. Встал Дамблдор, обменявшийся последним красноречивым взглядом с мистером Краучем, и торжественно начал: — С минуты на минуту Кубок определит имена чемпионов. Как только они станут известны, я попрошу названных проследовать в специальную комнату, дверь в которую расположена около учительского стола. Там они получат… — Он взмахнул палочкой, и зал погрузился в полумрак, -…специальные инструкции к первому туру. Синие язычки пламени, вылизывающие Кубок, вдруг содрогнулись и выкрасились алым. Сноп искр выбросил обгоревший кусок пергамента. Дамблдор ловко схватил его тонкими пальцами, и по Большому залу разнесся его отчетливый голос, напоминающий раскаты грома: — Чемпион Дурмстранга — Эмиль Георге! Дурмстрангцы, совершенно позабыв про предупреждение Дамблдора, вскочили со своих мест, рыча и скандируя имя своего чемпиона. Сам он вышел к столу — Эмиль оказался высоким крепким парнем лет семнадцати с мягкими чертами лица и чуть оттопыренными ушами — это придавало ему дружелюбный вид. Его директор, Лев Бойчев, посматривал на своего протеже с одобрением из-под полуопущенных в прищуре век. Эмиль пожал Дамблдор руку, и Хагрид открыл ему дверь в конце зала. На зал вновь опустилась темная сияющая дымка, и Кубок вспыхнул вновь. На этот раз он выплюнул маленькую, сложенную вчетверо бумажку из плотной кремовой бумаги. Сириус со знанием дела шепнул Джеймсу: «Французская, я уверен», и опустил ехидную ухмылку. Дамблдор развернул бумагу и зычно произнес: — Чемпион Шармбатона — Кэтрин Крайтон! Улыбка на лице Сириуса погасла в одно мгновение, и он повернулся к столу Когтеврана. Китти сидела там, окруженная поздравляющими ее шармбатонцами, пытаясь выдавить улыбку — губы ее дрожали и прыгали. Наконец она встала из-за стола, подбадриваемая десятками криков, и ее тонкие ноги согнулись в коленях, как у жеребенка. Она нетвердо прошла к столу, пожала руку Дамблдору и скрылась за дверью. У Сириуса был ужасно ошеломленный вид, и Джеймс не мог понять почему. Какое ему такое дело до этой Кэтрин Крайтон, что с него враз слетела вся его напускная невозмутимость? Он что-то прошептал себе под нос, но Джеймс не расслышал, что именно — зато Ремус, похоже, расслышал, судя по удивленному выражению его лица. Когда Кубок вспыхнул в третий раз, Джеймс поморщился — ногти Лили впились ему в руку. Белая полупрозрачная бумага сама спланировала в ладонь Дамблдора. Он кончиками пальцев перевернул лист на другую сторону и прочитал: — Чемпион Хогвартса — Регулус Блэк! Слизерин взорвался воплями восторга, и, казалось, негодующие вопли Гриффиндора только подкрепляли общий шум в зале. Поднялся Регулус — бледный, худой, с чахоточным румянцем на щеках — прошел сквозь ряды столов и повторил ритуал предыдущих чемпионов. Рука Лили выскользнула из его ладони — только тогда наконец Джеймс догадался повернуть голову и взглянуть на Сириуса. В его глазах ясно читалось недоверчивое выражение, но с лица схлынула краска, а скулы были так напряжены, что вздулись вены на шее. Джеймс тихо позвал: — Бродяга? Сириус повернулся к Джеймсу, но ему показалось, что тот смотрел сквозь него. Бескровные губы растянулись в подобии улыбки, и он хрипло произнес: — Что ж, хоть кто-то из нас оправдал надежды матери.