***
В селении пару ждали дурные вести. Прежде всего, вернулся разведывательный отряд. Точнее то, что от него осталось: Ралу, два тела и три красных головы. Словно в насмешку над неуклюжим предводителем. Злую. Кровавую. Насмешку. Нейтири послали за ее подопечным. А охотнику предстояло распоряжаться по поводу людей — прямой приказ Оло’эйктана. Эйтукан в данный момент проводил переговоры с На’ви другого Клана. Над телами хлопотала Мо’ат. Плакали навзрыд родные Наалота и Икалу. Никто открыто не обвинял Тсу’тея. Никто… кроме самого Тсу’тея. «Я должен был предусмотреть!» — Прости, мы не справились, — поник Ралу, заметивший приближение командира. Он и сам был потрепан. Весь в повязках, пахнущий одной из целебных мазей Цахик. Главное, живой. — Нет, — отсек все попытки извиниться будущий вождь. — Я был неосмотрителен. То была не совсем правда. Тсу’тей понимал возможную опасность мероприятия. Он не посылал новичков, а специально отправил тех, с кем не один год успешно трудился на благо Клана. Но их сил оказалось преступно мало. Увы, ни одно даже самое глубочайшее сожаление не могло помочь павшим. — Это все, кого нашли? — спросил он у Ралу, кивнув в сторону связки голов, лежавшей поодаль на земле. — Да. «Только начало. Нам нужно действовать. И как можно скорее». Пару суток назад. Они виделись пару суток назад. А теперь его друзья с Эйвой. Тяжело принять. Они хотели… Больше это не имело значения. С переговорами Эйтукан мог разобраться и без участия преемника. А вот руководить подготовкой к проводам Наалота и Икалу предстояло Тсу’тею. Одно дело, если приходится уходить с поля боя, с трудом вырывая шанс выбраться для оставшихся в живых. Другое — безразлично относится к своим павшим братьям в мирное время. За такое не то, что вождем стать не дали бы, а в лучшем случае изгоняли из Клана. Мужчина чувствовал себя отвратительно. Будто он СВОИМ ножом рассек нити канвы мироздания, связывавшие его друзей с их родными и с ним самим.***
Времени ушло совсем немного, но для Тсу’тея оно отмеривалось словно по каплям смолы. Тягучим, неторопливым. Никакая занятость не избавляла от этого неприятного ощущения. Как и от чувства, что самому охотнику перевязывала руки Цахик, что его тело несли к месту прощания. Тсу’тей не мог нормально слышать, словно его оглушило взрывом. Однако ничто из перечисленного не являлось весомым доводом для прекращения обряда. Переговоры и все прочие события могли подождать. — Мы все — семена Великого Древа… Пришедшие так же принимали участие. Говорили, что их Песнь складывалась из иных слов. Но сейчас они пели ту, что принадлежала всем Кланам без исключения — Песнь о Древе. Тсу’тей слышал еще одну… От отца. Ее исполняли, когда провожали Атейо… Но какие бы слова не звучали из уст На’ви, они сводились к одному. Все — дети Эйвы. Все — семена Великого Древа. Некстати вспомнились глупые вопросы Лин. Будет ли Тсу’тей слышать Наалота и Икалу? Будет. И будет бесконечно долго просить прощения, за свой глупый роковой приказ… Даже если это ничем не поможет. — В наших глазах, Подобных синему цветку… Он, сдерживая слезы, помогал семьям сооружать ложа. Нес Икалу на своих руках. Устраивал тело друга под корнями. Как и другие На’ви, возложил цветок. — Чья песня звучит внутри нас… Мо’ат и Нейтири опустили к павшим Атокирина'. Тсу’тей больше не мог не плакать. До прощания воину удавалось совладать с собой. Но не во время. Он выдыхал звуки через рот. Песнь, как и множество раз до этого, вытаскивала наружу все, что было с таким трудом запрятано внутрь. Конечно же, рыдал не только охотник. Но песнь не могла продолжаться вечно. Она закончилась, как и время Наалота и Икалу в этом мире. Стихли голоса, и тягучая пелена предательски спала. А ведь охотник только приноровился к ней. Он желал остаться рядом с друзьями. Но не имел права. Никто не имел права. Покинув уснувших навеки и со скрипом отпустив Нейтири в сопровождении придурка, Тсу’тей поспешил за вождем. «Время поджимает. Эйва, что творится с нами?» Преемник Оло’эйктана занял место подле него и весь обратился в слух. Ралу уже успел подтвердить опасения друга: ленай’га прибывали и прибывали подобно волне. Росло число йериков. Плодиться с такой бешенной скоростью звери не могли. А значит, тех и других вытеснили на территорию Оматикайя. Что не могло не вызывать беспокойства. «Главное — как удалось провернуть трюк, и в чем состоит цель? Всего слишком много». Свою лепту в упадок настроения внесли и представители другого Клана. Таунрэ’сьюланг. Двуногие нантанги. Тсу’тей видел их лишь будучи несмышленым дитем и мало что помнил. Можно сказать, воин впервые осознанно смотрел на этот Клан. Закрытые, более напряженные, готовые сорваться в любой момент с места. Они действительно походили на тех, с кем делили кров. Некоторые остались около очага. Но это было не все: иноземцы с явной настороженностью и даже неприязнью отнеслись к новости о нахождении у Оматикайя Жейка’сулли. Поэтому придурка как можно скорее увела Нейтири. С вождем разговаривали действующие предводители. По их словам, руководить должна была Лин, которая сейчас находилась в бреду под надзором Мо’ат. Старший На’ви явно пережил слишком большую утрату. Его цвин был поврежден. «Душа — сильна. Немногие решились бы продолжать свой путь». Не иметь связи означало — не существовать. Во всяком случае, для Тсу’тея. Воин не хотел бы испытать нечто подобное. Разумеется, Таунрэ’сьюланг не были единственными иноземцами, которых охотник имел честь знать. Обмен знаниями и изобретениями между соседями существовал и продолжал существовать. Но сегодня дело было не в благах. А в опасности, о которой хотели предупредить жители Тъа’тсонг: Небесные люди несколько лет назад нанесли удар в самое сердце их Клана. Оправиться Таунрэ’сьюланг не смогли до сих пор. Уничтоженные Древа Голосов. Потеря связи, НЕ ТОЛЬКО у На’ви с отсеченным цвином. Появление пугающих неведомых существ. Вот что дали им Таутутэ. Как заявил более молодой представитель — Хукато, Лин однажды пришла в Клан и помогла избавиться от одного из последствий. А именно от некой силы, преследовавшей лишившихся связи с Эйвой. Если Тсу’тей понял правильно, то На’ви обрели дар схожий с даром Лин. Но не смогли контролировать. Приняли за демона. И жили в смятении. Пока, по зову Эйвы, не явилась Лин. Упомянутый ранее старший представитель, назвавшийся Тсулфэту, с готовностью показал, что умел и чему научился у Лин. Навестить соседей Таунрэ’сьюланг отправились по приказу Матери, пожелавшей возвращения Лин к Оматикайя. Но только при условии, что с ней вместе отправятся несколько одаренных. Итогом стало появление всего отряда в деревне. Когда Лин очнется, оставалось ведомо лишь Эйве. Тъумтсеулл неласково обошелся с ней и еще с одним. За жизни На’ви боролась Мо’ат. И пусть раны огромными не были. Но последствия от незаконченного лечения давали о себе знать. «Ничего нового. У Лин всегда есть проблемы. А если нет — создаст сама».***
«Что за херня?! Все суетятся и молчат!» Хотя кое-что, пожалуй, было ясно. Приперлись незваные гости. Не враги. Злобно зыркнули на Салли. Убить и сожрать не попытались. Принесли раненых и мертвых. Потолковали с вождем и шаманом. Последнее было предположением, поскольку на этом этапе морпеха отослали из поселения пинком под зад. Вернулся он только поприсутствовать на похоронах. «Не похоже на наказание». Причин для удаления Салли из деревни могло быть несколько: желание избавиться от чужих ушей, попытка спрятать самого пришельца, дабы не позориться и не провоцировать другие Кланы, а, возможно, и спасти шкуру самого Джейка от гостей, которые смотрели довольно кровожадно. Будто они действительно ЗНАЛИ, кто он…. «Глаза в жопу могут засунуть. Один тут уже есть: каждый день и ночь жаждет меня прирезать. Или не прирезать? Даже неловко от такого сраного интереса!» — Твою мать! — Джейк наступил на колючку. Она, само собой, НЕ МОГЛА быть легко извлекаемой. Нет. Заебистость была буквально на каждом шагу. Чтобы вытащить инородное тело, понадобилось время. И помощь Нейтири. Она опять смотрела на подопечного, как на какого-то дебила. От истины была недалека. По-честному, на большее Джейк пока не тянул. К сожалению. Зато Тсу’тей, блять, был высшей особой! Гребаным гордецом! Завидным мужиком! «Научился бы сначала поверх трусов нормальную одежду носить! А не перья свои долбаные с бусами!» И тут Джейк тоже проигрывал! У него на перья даже РАЗРЕШЕНИЯ не было! «Или на палку в носу, как у пришедших ребят, или на волчий череп поверх башни. Прям простор для фантазии!» Справившись с колючкой, морпех немного остыл. Стоило признать: несмотря на всю пестроту нарядов, воины из На’ви были отличные. НЕ только для тех, кто делает оружие из дерьма и палок. Правда, мнение складывалось на: опыте с Нейтири, единственной стычке с местными «крутыми парнями», паре подсмотренных охот других членов клана. Но и этого хватало, чтобы сделать правильные выводы. «На работу отряда нужно подробно посмотреть. Если успею». Полнейшему идиоту было понятно, что операция по сбору разведданных уверенными шагами шла нахер. «Как собирать информацию о месте, в котором тебя нет?! Слышала бы меня Док, ляпнула бы какую-нибудь хрень в стиле «используй голову не только для того чтобы жрать и ругаться». Только вот они со своими УМАМИ до моего приезда сидели и сделать ни черта не могли! Советчики гребаные!»***
Хотел ли он снова видеть ее? Ту, которая смогла сделать то, что точно не удастся Жейку’сулли — заставить воина изменить свое мнение. Нет, он не желал с ней сталкиваться. Их судьбы более не были связаны. Близ колонны Дерева-Дома Тсу’тей заметил еще одного незнакомца. Воин на миг признал в нем отца. Лишь на миг. Игра света и ничего больше. «Дурак! Его нет. И не может быть здесь». Когда туман перед глазами рассеялся, стало ясно: этот На’ви не был похож на Атейо. Но одеяния и цвин выдавали в нем представителя того же племени. Слелетауми. Они были частью Тсу’тея, и одновременно не были. В нем текла кровь Плавающих в Небе. Но дух принадлежал Голубой Флейте. «И сделать с этим нечего». Он думал, что когда-нибудь отправится на родину отца. Но… воин был нужен здесь и сейчас. Даже если ему придется погибнуть, так и не увидев далеких краев. Он для себя решил. Давно. И вдруг явился соплеменник отца. За’о, заметив внимание в свою сторону, решил подойти первым. Неясно как, но, ткнув пальцем в небо, странник совершенно точно угадал: — Думал, ее наставник будет постарше. Тсу’тей удивился осведомленности, коей обладал незнакомец. «Лин сама не сказала бы. Тогда как?» — Разочарован? — проронил охотник. — Наоборот, все стало яснее, — дружелюбная улыбка выползла на лицо странника. «Только не мне». — Ты за ней смотришь? — Много знаешь, но не твое это дело, неоперившийся, — на миг очи За’о заполнились не свойственным его характеру холодом. Да что это наглец понимал?! — А это не твоя вещь, — охотник попытался выдернуть лук, который Лин так и не сменила, из чужих рук. — Но и не твоя. — Я участвовал в его создании. А ты какое отношение имеешь к его союзнику? Она причастна к твоему Гнезду? Или вы с Лин уже разделили полет? Вопрос тут же отрезвил За’о. Странник отпустил оружие, уступив. — Надеешься на что-то? — вернули укол охотнику. «Я надеюсь?! С Лин?! Палулукан и тот приятней!» — Нет. У меня есть нареченная. — Раз так, надеюсь, ваша связь будет крепкой и долгой. Кто из твоих родных видел Небо? — сменил тему За’о. — Отец. Желания отвечать не было. Но стоящей причины отказывать, также не существовало. — Атейо? — предположил странник. — Знал его? — излишняя догадливость незнакомца раздражала Тсу’тея. Как ни странно, она же заставляла спрашивать еще и еще… — Небо только кажется просторным. По тебе сразу видно, из чьего ты Гнезда. Эта манера речи. Она несла в себе слишком много. Радостных воспоминаний. И едкой горечи. Их краткий разговор пресекла Мо’ат — ей требовалась помощь. «Когда боль берет контроль над телом, лишних рук не бывает». Тсу’тею не дали держать Лин — отправили к его ровеснику из Таунрэ’сьюланг. А вот подозрительному иноземцу — Лин очень даже доверили. «Без разницы». Смотреть на старую знакомую было в какой-то мере интересно. Она перестала казаться чужеродным существом. Стала местным, правда, с особенностями. «Лин не похожа на Жейка’сулли. Нет. Он — Небесный человек в фальшивом теле. Она — родом из других мест, но является одной из нас. Не лучшей. Но является. Не похожи. Ничуть». Несмотря на свое первоначальное непринятие Лин, Тсу’тей и близко не ставил ее вровень с Жейком’сулли. Лин охотник не доверял, опасался, уважал. Идиота — презирал. Даже ненависти этот дурак не был достоин. Только раздражал своим присутствием рядом с Нейтири. Как надоедливое насекомое. «У него нет ни чести. Ни ума. Ни способностей. Пуст. И в разуме дыра, из-за которой там ничего не задерживается. Все, что может этот глупец — пялится на чужую пару! И раздавить его тоже нельзя. Зачем он Эйве?» Когда Мо’ат выпроваживала помощников из пещеры, взгляд Тсу’тея вновь невольно остановился на Лин. Она дышала ровно, находясь под действием нескольких снадобий. Лук воин оставил неподалеку. «Не выбросила. Не потеряла. Сменить не удосужилась. В ее духе». Вещей у Лин заметно прибавилось: пояс из семян, напоминавших зубы, коричневые штанины из кожи, сине-зеленая накидка на грудь и плечи, колчан для стрел, нагрудник из металла. Ремень с ножнами и клинок Тсу’тею были знакомы. Мо’ат повесила все перечисленное на снокфьян, крепившуюся к потолку из корней. Обрабатывая раны Лин, Цахик сокрушалась о том, сколько всего маг земли на себя нацепила. Причем с помощью дара, потому просто отодрать браслеты с конечностей и нить с шеи не получалось. Благо под ними ран не было. Но и хорошего тут Мо’ат ничего не видела. Неизвестно, что Лин могла выкинуть с оружием в руках. Тсу’тей четко помнил, во что ему обходились дежурства при перерождении Лин. В нагруднике виднелась дыра. Не как от сока тъумтсеулл. Кто или что ее проделал, было неясно. «Толстая шкура не может уберечь от всего». Тсу’тей с подозрением пялился на За’о, имя которого услышал из уст Мо’ат. Этот странник стал для Лин смотрящим. Вот и ответ. Пара? Скорее всего, пара За’о осталась в поселении. А Лин рассматривалась как возможное пополнение для Клана. «Она знает? Ее проблемы». Вряд ли За’о собирался вредить, дабы посмотреть, что выйдет в итоге. Хотя отец о подобном Тсу’тею рассказывал. В какой-то мере жестокий и рискованный шаг был оправдан, ведь Слелетауми отбирали тех, кто был достоин присоединиться к Клану. Если везло, то из путешествия возвращались уже двое. Но могло случиться и так, как с Атейо. Тсу’тей не сомневался, что скоро увидит и еще один вариант развития событий: Лин собиралась вернуться в свой мир, где бы он ни был, а значит, при любом раскладе должна была отказать За’о. Вопрос в том, как тот ответит. И понимает ли Лин, что именно ей предложат? Если конечно доживет. А имела ли она понятие о том, что уже произошло? Ведь среди ее вещей была маска наездника на икране. Сделать ее самостоятельно Лин не могла. Получалось, что приняла от За’о. Который имел право и не объяснять ничего. Например того, что она выразила согласие на испытания. «Предупредить ее? Что я теряю? Повожу наглеца за иглу в носу. Посмотрим, кто тут не оперился!» Тсу’тей предчувствовал, что зрелище в любом случае будет запоминающимся.***
— Гости, значит?.. — задумчиво повторила Грейс. Несмотря на довольно продолжительный срок, проведенный на Пандоре, ученое сообщество впервые могло наблюдать контакт двух Кланов вживую… Благодаря Салли… Чего вслух Огустин признавать не собиралась. Сложность заключалась в отношении новых На’ви к солдату. «Вот и проблема непрофессионализма. Был бы на его месте кто поумнее, справился. Если нет, могли дать верные инструкции. А этому? Советуй, не советуй — все равно вляпается в какое-нибудь дерьмо. Даже самое маловероятное. Талант». Задача усложнялась и тем, что знакомить морпеха с иноземцами никто не собирался. Более того, основная миссия катилась под откос — Джейка держали практически вне деревни несколько суток. Его продолжали обучать. Но по минимуму пускали в поселение. Грубо говоря, на сон и ужин. На вопрос «Какого черта собачьего Салли успел натворить, чтобы разозлить На’ви?» последний решительно заявил: «Ничего не сделал. Рожа моя им не понравилась. Чуют жопой, что не свой». Грейс не могла не согласиться. Но ей требовалось объяснение феномена. Вряд ли мнение На’ви основывалось на одном только внешнем виде аватара. По отчетам, морпех с первых суток щеголял в набедренной повязке. В анатомическом плане кардинальных расхождений не было. «Полидактилия» не в счет. «Поведение отличается? Услышали незнакомый язык? Или Салли врет?» Пока ответа на эти вопросы у Дока не было. Зато нашлась новость, заставившая Грейс насторожиться. Джейк сообщил о двоих погибших. Их смерть совпадала с появлением гостей. Однако, как утверждала Нейтири, слова которой передал морпех, столкновение интересов произошло не между На’ви, а между На’ви и слингером. И случай не был единичным в довольно коротком временном отрезке. Всего несколько происшествий, точной цифры Джейк не назвал, за пару суток, и двух воинов как не бывало! Поводом для тревоги была как раз частота. Ведь слингеры вели одиночный образ жизни. Даже для спаривания редко сходились. Размножались в основном вегетативно — каким-то подобием почкования. Они были одной из загадок, пока не разгаданных земными учеными. Неясно, как поддерживалась численность, с учетом того, что не каждая особь доживала до половозрелого возраста, так сказать. Да, природных врагов у слингера было немного. Но о неуязвимости речи отнюдь не шло. «Незрелая» голова без тела умирала от голода, ибо переносить к следующей жертве ее было некому, в то же время тело, лишенное основного элемента, необходимого для добычи пищи, страдало от совершенно аналогичной проблемы. И все же число представителей данного вида не претерпело значительных изменений. По крайней мере, так казалось. Увы, в наблюдении люди были сильно ограничены. Даже несмотря на наличие техники. Бесшумные, смертоносные, непригодные для лабораторных условий слингеры хранили тайны собственного жизненного цикла от людей. Да чтобы просто привезти на базу хоть одну особь требовались неимоверные усилия! «Убить, при определенной сноровке, не сложно. Сложно — оставить целым. А жареного слингера на вскрытие не возьмешь. Еще труднее — поймать живым и усмирить. Не всякий транквилизатор сгодится. Гипотетически, можно выкормить «голову». Только голову сначала надо найти. Потом успеть убежать с ней, что мало выполнимо в большинстве случаев. Возможно, она не доедет до базы в надлежащем состоянии. Но даже так. Понадобится не одна голова. А дальше — больше…» Разумеется, изучению подвергались найденные в лесу тела взрослых особей. Но информативность таких исследований была сомнительной. Земные знания об анатомии живых организмов мало чем могли помочь. Оставались неизвестными сроки смерти особей и множество иных — не менее важных, — деталей. О физиологии зверей могли строиться только гипотезы, ничем на данный момент не подтвержденные. «Конечно, не перепутать задницу с головой даже Салли способен. Но с тем же успехом можно очень долго пытаться соображать для чего нужен велосипед, если не видеть его в действии или не иметь инструкции под рукой». Откуда Грейс знала такие подробности? До своего становления начальником Отдела, как, впрочем, и сейчас, Огустин приходилось работать в тесном контакте с представителями смежных специальностей. «Это Пандора — место, где грань между животными и растениями зачастую стерта. Место, где ты ничего не понимаешь и, дабы хоть на миллионную долю увеличить свои шансы, стараешься впитывать все, что покажется полезным. А потом понимаешь, насколько сильно тебе не хватило «неполезного»!» Оматикайя при исследованиях в данной области мало чем помогали. Они имели дело либо с мертвыми головами, либо с ядом. К тому же сказывались особенности языка, которые мешали точно передать смысл каждого конкретного слова. И когда, казалось бы, барьер начал понемногу опускаться, кое-кто все испортил. «А теперь у нас новое поколение идиотов, которым несказанно везет. Но, чтобы понять, НАСКОЛЬКО им ПОВЕЗЛО, они должны начать думать. Не безуспешно имитировать умственный процесс, а ДУМАТЬ». Грейс оставалось только молиться, чтобы Салли повезло еще раз, и его допустили к представителям другого Клана. Не исключено, что они могли представлять опасность. Но упускать такую возможность контакта было бы досадно. Потому заодно следовало молиться и о том, чтобы солдат не выкинул очередной номер.***
«Какого волосатого съяксьюка? Почему Я должен сидеть с ними?» Тсу’тею было чем заняться. Например, обсудить планы с вождем или по-тихому навестить Нейтири и заодно посмеяться над потугами ее ученика. Но Эйтукан слишком хорошо знал своего преемника и обрек все его планы на провал. В итоге воин тратил время с пользой, но подальше от Жейка’сулли. К недостаткам положения относилась также исключенная возможность разговора с вождем. А проблема для обсуждения, как раз имелась. «Что нам делать с ленай’га? В худшем случае придется покинуть Келутрал. Можно прогнать йериков, и за ними уйдут ленай’га. Но это отразится на Клане. Сидеть и ждать дальше мы тоже не можем. Нужно ДЕЙСТВОВАТЬ». Как будто Эйтукан об этом не знал?! Тсу’тей был убежден, что второй причиной для его неожиданного «назначения» являлось неуемное желание принять меры. Немедля. Однако пылкость — не самая лучшая черта для правителя. Оло’эйктан не раз обращал внимание на излишнюю суетливость своего приемника, в силу «юной крови». Умом Тсу’тей понимал справедливость наставлений. А душа его успокоиться не могла. Вождь обещал, что «с опытом придет и смирение». «Значит, опыта еще недостаточно». Охотнику казалось, что он отчаянно опаздывает, не успевает, что он вот-вот упустит, если уже не упустил, свой шанс… «На что? Шанс на что?..» Если бы все было так просто. Но Эйва не считала его слабым и поблажек не давала. Как бы ни хотелось обратного. Больные тяжело дышали, постанывали, метавшись во сне. Тсу’тей с трудом отрицал мысли о том, сколь схожим было их положение с его собственным. Телом он не страдал. Глаза видели. Но недостаточно далеко. Только дурные сны в сознании Лин и второго были рождены ядом тъумтсэулл. А смятение и страх, в которых воин с трудом признавался даже себе, являлись плодом неминуемой неизвестности. Тсу’тей поднялся, услышав чьи-то шаги, и повернулся к выходу. — Вижу тебя! — За’о не скрывал своего присутствия и коснулся пальцами лба. «Какого демона он здесь забыл?»