***
С утра хорошее настроение в ожидании реакции начальника. На сегодня почти все дела сделаны, очередной проект был сдан. Сейчас заканчивается обеденное время, ГАВ должен прийти в офис с минуты на минуту после встречи с заказчиками. Я лениво прокручиваюсь на стуле, потягиваясь вверх. Умираю от скуки. ГАВнюк уже как полчаса сидит в кабинете, действий никаких не предпринимает. Уже было подумал, что задумка не удалась, и именно этот момент выбирает Маринка, чтобы пройти мимо и как бы, между прочим, сообщить, что меня начальник вызывал. Я тут же подрываюсь. Стучу в дверь. Снова привычное «войдите», серый кабинет и ГАВ. Все такой же самодовольный, напыщенный. Его мимические морщинки возле глаз лишь добавляют изюминки в его образ, а искривленные губы смеются над тобой. — Знаешь, зачем я тебя вызвал? — вальяжно рассиживает он на кожаном стуле. — Потому, что я отправил вам фотографию члена? — В этот раз не «случайно»? — выгнул с сомнением бровь. — Да, — выжидающе посмотрел я. — Ясно, можешь идти, свободен, — безэмоционально сказал ГАВ. А у меня глаза шесть на девять, внутри все сжалось от разочарования. Я далеко не так себе это представлял. Я, значит, сам к нему на блюдечке с голубой каёмочкой, можно сказать, жопу подставляю, а он… Фу, таким быть. Я понуро вышел из кабинета, в шоковом состоянии. Уселся на своем крутящемся стуле и так и сидел, соображая, почему меня отшили. Неужели я такой страшный? Попользовались, потрахали девственное очко и всё, не нужен больше…***
Темнеет. Рабочий день близится к концу. Коллеги потихоньку закругляются с делами, и я всё завершаю, выключая компьютер, убирая барахло в ящички, тем самым освобождая стол и наводя порядок. Подходит Маринка, еле волоча ноги по полу, создавая шаркающий звук. — ГАВ передал на проверку, — кладет папку, как я догадываюсь, с проектом. Я недовольно посмотрел на неё, а она же лишь пожала плечами, возвращаясь к себе за стол. Да он издевается! Неужели всё заново? Только смысл мне непонятен. Не самая радужная догадка посещает меня. Теперь я ему не нужен, и он попросит меня уйти из компании. Все, это конец, господа. Я потерян в этом мире. Секса со мной ему, по всей видимости, не надо, а так я докучаю, глаза мозолю, фотки шлю. Надеюсь, хоть по старой памяти рекомендацию хорошую напишет. Урод моральный! Еще и с проектом сиди, когда все по домам расходятся. — Че, проект подкинул ГАВнюк? — сочувствующе поинтересовался коллега. — Ага, тип того. — Не раскисай, — похлопав по спине, наклонился ближе и шепотом заговорчески продолжил, — скоро пятница, оторвемся, а потом целую неделю видится не будем — кивнул он весело головой, ещё раз хлопнул и двинул в сторону выхода. Так ушла почти половина офиса, остались я, секретарша с девчонками, которые подправляли свои прически и макияж, и, естественно, ГАВ. Я водил ручкой по бумаге, приунывши наклонив голову набок, как делают дети в детском саду, когда им скучно. Проходят минуты, полчаса, час. В голове пусто. Ни единой мысли, что не так с этим проектом и человеком, что его дал. Звонкий щелчок открывающийся двери. Из своего кабинета вышел ГАВнюк, самый натуральный гавнюк! — Зайди, — холодно сказал он, из-за чего почувствовалась наряженная атмосфера. Всё моё нутро напряглось, всплыли неприятные догадки, стало мрачно в душе. Отчего всё так? Прихватив папку, ноги, будто налитые свинцом, медленно несли меня в логово ГАВа. Начальник с интересом обвёл взглядом напряжённого меня. Сам же он выглядел расслабленно: расстегнутые верхние пуговицы рубашки, всклоченные волосы, откинутая спина и расставленные руки на подлокотниках лишь подчёркивали это состояние. — Скажи честно, зачем ты фото мне прислал? — на удивление спокойным голосом, без суровых ноток, спросил начальник. Чуть дёрнулся, не ожидая такого прямого вопроса и помяв папку в руках, сказал: — Вас хотел, — еле слышно произнес то, что сразу пришло на ум. Мои глаза приклеились к полу, а руки стискивали папку, быстро потея. ГАВ шумно выдохнул. Встав со своего места, прошел к дивану и уселся. — Тогда приступай. Я поднял голову и увидел сидящего ГАВнюка, расставившего ноги. Тот многозначительно посмотрел на свою ширинку, что выпукло торчала. Я был дико изумлен. Теперь меня трахнут и уволят, зашибись! Неприятно, что мной опять понукают в такой форме. Не так я представлял это. Немного подумал. Что терять? Хоть трахну желанное тело перед тем как выставят, вдруг и вправду рекомендации хорошие приложатся к этому соитию. Хоть что-то позитивное мелькнуло в моей забитой голове. Предусмотрительно положил папку на стол, подошёл к нему, встал на колени перед ним. Правильно ли я делаю — не знаю. Обычно таким призывным жестом я намекаю девкам на минет. Поэтому я и принялся расстегивать ширинку, неловко, с сомнениями. Начальник не торопил, лишь наблюдал, наклонив голову. Я касаюсь твердой выпуклости через тонкую ткань трусов. Руки в нетерпении тянут резинку вниз и хватают у основания горячий стоящий член. Провожу по стволу, отодвигая крайнюю плоть. Несмело начинаю лизать, водить языком по головке и неуклюже беру в рот. Он такой большой! Весь не получается взять, лишь половину. Пытаюсь насадиться ртом больше, затем выпускаю полностью и так несколько раз. Слышу тихий вздох. — Сёма, коряво выходит, — меня за локти приподнимают, — снимай штаны, — опять двадцать пять, — и садись на меня, — приказные нотки так и просвечивались сквозь хрипловатый голос. Я молча снял, взобрался на ГАВа, встав на колени, широко разведя их. Неловкость моих движений не покидала. Я не знал, куда мне деть руки, что делать, но ГАВ и в этот раз взял ведущую роль, чем решил мою проблему. Глаза начальника уже были томными, он положил свои грабли на мои булки, жадно сжав их. — В этот раз есть что мять, — по лисьи улыбнулся, хмыкнув, а затем больно шлепнул, и снова смял зад. Ну так, в прошлый раз из-за кого я все что имел, растерял? Теперь не крепенькое, а дрябленкое, наевшее нужное, тельце. А он и рад зараза! Его губы пошло причмокивая, облизывали пальцы, при этом глаза точно смотрели в мои. Затем, не отрывая зрительного контакта, два пальца мягко вошли в дырочку. Я глубоко вдохнул. — О, кто-то игрался сам с собой, — с испытывающим удовольствием посмотрел, я раскраснелся, застыдился, но зациклиться на этом не дали, ГАВ притянул для поцелуя, страстного и горячего. Чужие ненасытны губы дико сминали мои, кусая и оттягивая, а язык нагло шарил в моем рту. Мои руки обвили шею, для еще более тесного контакта. — Ты так хотел меня? — скорее риторически спросил он, добавляя третий палец, от чего я тихо шипя простонал. Задница нещадно зудела, требуя большего, мои бедра стали самовольно насаживаться на пальцы. — Жадный, — с придыханием сказал на ухо. — Давай быстрее, — чуть ли не приказывая сказал. Тот несдержанно рыкнул, откуда-то из щели дивана достал презерватив и похожий пакетик со смазкой. Быстро разорвав упаковку от резинки, принялся натягивать на член, я смотрел с восторгом, предвкушая, что скоро это будет во мне. Так же быстро разобравшись со смазкой, он растер ее на члене и по моей заднице. — Медленно опускайся, — направлял мое тело четко на свой здоровый хрен. Как только я почувствовал его, тут же сел, пытаясь, избавиться от столь мучительного зуда, и вскрикнул. — Балда! Медленно сказал же! — напрягая желваки, будто через силу, сказал он, но без грубого тона. Он успокаивающе погладил спину, чуть наклоняя меня к себе, снова вовлек в поцелуй, только в более нежный, уводя от резкой боли и давая время на привыкание, но моя попа явно в этом не нуждалась. Как только боль притупилась, я начал с упоением насаживаться, резво двигал бедрами, стараясь задевать ту самую точку, чтобы забыться. ГАВ не особо участвовал, еле шевелил бедрами и надрачивал мною забытый член. Он с ненасытной похотью смотрел на меня, то поглаживая, то сминая и насаживая за одну полушарию другой рукой. Из-за такой пассивности партнера, мои ноги быстро устали и затекли, движения замедлились, отдаляя необходимую разгрузку. — Александр, — со сбивчивым дыханием начал я, — Владимирович, быстрее, — всё тяжело дыша просил, — пожалуйста! На это начальник удовлетворенно улыбнулся, грубовато приподнимая меня и укладывая на диван, задрал одну ногу вверх, вторую же развел в сторону, делая меня открытым. Смущение накатило, но отвлекаться на это не пришлось. Стянув с себя брюки и закинув куда-то на стол, налитый от возбуждения член ГАВа одним толчком вошел, вызвав громкий вскрик. Сначала медленными, затем быстрыми и резкими толчками он выбивал из меня воздух. Неистово, напористо. Всё было приближенно к животной страсти, мои ногти не переставая вырисовывали красные полосы на его спине. Громкие крики-стоны, казалось, были слышны на всем этаже. Я нагло притягивал ГАВа к себе, целовал, обнимал, любовался этой безудержной страстью, этим телом и руками. Он также без остатка отдавался, крепче прижимая к себе, вдалбливая до звонких шлепков, до смачного синхронного излияния. Мы снова лежали какое-то время, давая телам отдохнуть. В этот раз первый завошкался я, стараясь убрать наваливающегося начальника. Мне стало грустно и обидно. Казалось, что даже заплакать смогу. Заглушив эти эмоции, я выбрался из-под тела и вяло подполз к штанам. На весу с дрожащими ногами, я медленно надевал на себя, в этот раз ГАВ, как мне показалось, недовольно смотрел. — И далеко ты собрался? — Домой, — растерянно ответил. — Хымф, — встав, подошел он ближе и сгреб меня в охапку. Я стоял не соображая и хлопая глазами, а меня сжимали сильнее. — Александр Владимирович? — Саша, просто Саша, Сём, — нежно погладив по волосам, он чуть отпрял, чтобы заглянуть в глаза. Во взгляде читалась удивительная нежность, от которой я задурил. — Вы чего это? — С чего бы я? Да с того, что нравишься. Знаешь, как я обрадовался фотке с членом? — я помотал головой, — Я с ума сходил, думал, что это взаимно, что это намек такой. Какими-то левыми мозгами я предполагал, что это случайность, но так хотелось верить, — Он опять прижал к себе, не переставая гладить по голове ладонью. — Потом мы замотались из-за заказа, но я не забывал, поэтому, как все растряслось, я позвал для уточнения, а ты своим «случайно» буквально вогнал в разочарование. Я был так зол, захотелось проучить, вымучить, но видимо перестарался, ты стал таким бледненьким худеньким, но как мы знаем, цель оправдывает средства, ты ведь сам пришел, не выдержал моих нападок. Мне тут же захотелось подчинить, насытится и забыть, чтобы больше не прикасаться. Я слушал и не верил ушам. А он всё продолжал: — Ты подчинился с уговорами, потом вспылил. Мне не хотелось делать больно, но пришлось. Ты ведь мог сбежать, а я своё не упускаю, — «своё» он сказал с особой интонацией, раздав по телу тепло. — После секса я повел себя, как сволочь, чтобы ты возненавидел, чтобы убил все мои чувства к тебе. Ты и поддержал, ходил безразличный. Меня задевало, но я терпел. А потом твое новое фото. Я метался, не знал, что думать. Ты это нарочно, без своего «случайно». Потом и вовсе говоришь, что хочешь, — он замолчал, возможно, ожидая ответной реплики, но я молчал, пребывая в шоковом состоянии, — Теперь не отпущу. Как хочешь, но будешь со мной! Я в голове не мог уложить. Вечно строгий, серьезный, гневный, суровый, хмурый начальник, испытывал симпатию ко мне. Сколько тут работаю, ни разу не заметил никакого намека. Он так глубоко все прятал. Я на это наконец-то обнял его, поднял голову, чуточку привстав на носочки, поцеловал в губы чуть лизнув их и отстранился. Это был своего рода ответ, словами я еще не знал, что хочу выразить. — Поехали домой, — горячо сказал он на ухо, чуть крепче обнимая и счастливенько улыбаясь.***
Настойчивые длинные звонки в дверь разбудили меня. Просыпаюсь в выходной в своей морозной однушке, выныриваю из постели, касаясь ногами холодного пола. Зябко, но иду в одних трусах, как спал. Хоть и сонный, смотрю в глазок, но там ничего не видно, хмурюсь, открываю. — Здоров! Чё спишь еще? — на пороге стоял ГАВ, уже рвавшийся внутрь. Я ошалело посмотрел. Его я с утра и не думал увидеть. Вроде как праздники, каждый со своей семьей, а в моем случае сам с собой, решил не ездить к родителям в этот раз. — Саша, — тихо сказал я, все еще не привык называть его по имени. Меня с лету прижимают к холодной одежде, нежно целуют в висок, чем вызывают недоумение. — Ты чего приперся? — сонно выдавил я. — Как это? Новый год же сегодня! Собирайся, едем ко мне, — он отстранился и подтолкнул в комнату, я на него непонятливо посмотрел, а тот будто не замечая, продолжил, — я ёлку купил, украшать будем, и продуктов полный холодильник, приготовим все новогодние блюда. Хорошо, что не уехал к своим, — когда это я успел ему рассказать про родителей и свои планы? У нас кроме перепихов так и ничего и не было, я для этого не давал повода. Я быстренько собрался при помощи торопившего меня, ГАВнюка. Мы вышли на улицу, где стоял его серенький джип, успевший покрыться снегом. На крыше этого самого джипа, красовалась громадная елка. — Уверен, что она поместится у тебя? — с неверием спросил. — Уверен! — весело поднял он свои брови, которыми так любит хмурить. — Садись, нам столько нужно сделать! — Я повиновался, все также не втыкаясь в ситуацию. Как только мы вошли в его квартиру, начали устанавливать зеленого монстра, впихивая в подставку то карандашики, то ватку для устойчивости. Как завершили, елочка начала медленно распрямляться, раскидывая колкие веточки во все стороны. Я с упоением смотрел, родители давно перестали покупать, где-то в восьмом классе сказали, что я уже вырос. Теперь у нас на каждый Новый год одна и та же искусственная ель. Сзади подошли, теплые руки обвили за талию. — Переезжай ко мне, — сухие губы с горячим дыханием, коснулись мочки, — я всё равно тебя не отпущу. Мне стало плаксиво, я был счастлив услышать, как бы банально не выглядело, я проникся симпатией к нему, постоянно думая о нем, воспроизводя непристойные страстные отрывки, что я теперь и кончаю с выкриками имени ГАВа. Может быть это и есть любовь, но я не тороплюсь, ведь до конца я не в чем не уверен. Ни в себе, ни в своей теперешней ориентации. — Куда я от тебя денусь? — повернув голову, чмокнул в губы, с еле заметной улыбкой, на что чужие тут же нежно завладели ими, а руки сжали крепче.