***
— Сём, тебя ГАВнюк вызывает, — сочувствующим голосом сказала, подошедшая к моему столу, Маринка — секретарша того самого ГАВа, Гаврилова Александра Владимировича, то бишь — моего начальника. Забегавшись, как белка в колесе, с презентацией и выполнением крупного заказа, немного позабыл о своем косяке. Да и ГАВнюк виду не подавал, ну я и расслабился, но как очко-то сжалось в тот вечер после отправки. Даже Катька со своими буферами не сгладила напряг, а потом ещё и выяснилось, что развела эта шкура меня. Присмотревшись к фоткам, было понятно, что тёлки разные, и фон другой. И стоило оно того? Экспериментатор, черт возьми. И вот под конец недели решил начальник вызвать. Сказать, что я спокоен? Нет. Меня потряхивает. Не хочется работу потерять за столь постыдный косяк. Платят хорошо, особо не нагружают, а периодический ор ГАВа можно и перетерпеть. Остается, надеяться, что мужик он нормальный, с понятиями, войдет в положение, если объяснить. Хотя, как это объяснить? Не говорить же, что хотел испытать оргазм от виртуального секса? Ну, вот и всё. Этот день настал. Я даже подумал отметить его красным в календаре, чтобы не забыть столь знаменательную дату. И так его откладывали почти две недели. Прохожу мимо секретарши, стучусь в дверь и слышу: «Войдите». Ну, с Богом! Нажимаю на ручку двери и вхожу. Просторный кабинет в пресных, серых тонах. Широкий шкаф, заполненный документами и действующими проектами, чёрный кожаный диван, огромный стол напротив двери и два окна с видом на оживлённую улицу. ГАВ разливает вино в два бокала на столе, и исподлобья с ухмылочкой смотрит на меня. — Знаешь, зачем я тебя вызвал? — Потому, что я случайно отправил вам фотографию члена? — чуть напрягая скулы, предполагаю. — В смысле «случайно»? — перестав разливать вино, выпрямился мужчина и, нахмурившись, посмотрел на меня. — Александр Владимирович, оно не вам было адресовано, — я нервно начал потирать шею и затылок рукой. — Это, давайте замнём эту тему… Я, правда, случайно вам отправил. Начальник еще сильнее нахмурил брови, чуть помолчав, будто бы всё взвешивая, и ответил: — Ладно, забудем. Можешь идти, — в голосе звучало раздражение, а в глазах искрился хитрый огонек, что не давал радостно вздохнуть. Я вышел тут же, мне дважды повторять не нужно. Как-то всё слишком просто. Так просто, что даже подозрительно. Не хорошенький такой осадок остался где-то внутри, периодически напоминая о себе, не давая покоя.***
Весь офис расслабился, работая размеренно, без напряжённо, а не как обычно: суетливо и нервно. Коллеги лишь кидают сочувствующие взгляды на меня, но тайком облегчённо вздыхают. С того разговора, ГАВ всех собак на меня спускает. И вот уже как две недели он гоняет по пустяковым секретарским поручениям, даёт сверхурочную работу и материт благим матом только меня. Благодаря этому у меня отсутствует личная жизнь, нормированные часы работы, но имеется постоянная нервозность, головная боль, недосып и стресс. За это время я стал выжатым лимоном, из которого выдавливают последние соки, которых там уже нет. Синяки под глазами — это моя неотъемлемая часть, как и неестественная худоба. С прибавлением бессмысленных заданий, сократилось обеденное время, вместе со временем на ужин. Сил на простой прием пищи не остается. Никогда бы не подумал, что мой член способен привести к таким последствиям. О, нет… Только не опять… Я готов разрыдаться. Пришло новое сообщение от ГАВнюка, в WhatsApp. «Пожалуйста, переделай весь отчет и сбегай за кофе». «Сейчас». Чертов садист! А что мне остается делать? Идти за этим дурацким кофе, который находится через дорогу в кафешке напротив. В тридцатиградусный мороз, на минуточку, в который не хочется даже высовывать носа из тёплого помещения. Молчу уже про то, чтобы идти за кофе для этого ГАВнюка, но выбора у меня нет.***
Дрожу от холода и пронизывающего ветра. Топчу шоколадного цвета снег и постоянно поглядываю на время. Табличка «технический перерыв» красуется на двери кафешки. Зимняя куртка и шарф, замотанный до носа и ушей, уже не греют. На волосах появился иней, пальцы рук немеют на морозе, а ноги я давно уже не чувствую. Про себя я молюсь, чтобы какие-то еще три минуты прошли быстрее, и матерю ГАВнюка. Желание прекратить эти мучения, устраиваемые начальником, появились почти сразу, как они начались, но я так и не решился на разговор. Правда, сейчас чую, что ещё чуть-чуть и не выдержу, выскажу всё, что накипело. Дверь открыли. Вхожу в теплое ароматное кафе. Запахи кофе и выпечки обволакивают, по телу проходит приятная дрожь от смены температуры. Пытаюсь расшевелить свои конечности, растереть руки друг о дружку, делая легкие полу развороты, и не сильные наклоны замороженного тела. — Добрый день, извините, за неожиданный перерыв. Долго ждали? — спросила девушка, открывшая дверь и вставшая за кассу. Конечно, долго! Пятнадцать минут на морозе! Но в реальности я лишь отмахиваюсь, мило улыбаясь, и говорю: — Да все в порядке. Можно, пожалуйста, как обычно? — я ж тут не первый раз. — Хорошо, — девушка улыбнулась и мило приподняла уголки губ в ответ, но тут же они съехали вниз, а бровки сложились домиком. — У вас что-то случилось? — С чего вы взяли? — не ожидал вопроса. — Видок помятый, — проблеяла девушка и тут же одернулась, — извините, — мое бледное лицо и синющие круги под глазами уже настораживают людей. Я, безусловно, этому рад. Сука. — Да ничего, — успокоил ее. — А так, завал на работе, небольшие проблемы, — не скажу же, что труба полная*. Я косячник, начальник сбрендивший. Всего хватает. — Не переусердствуйте, — мягко произнесла она и подала два кофе в стаканчиках на вынос. А что? Мне тоже надо, до позднего вечера продержаться я как должен, позвольте поинтересоваться? Кинул «спасибо», насладился теплотой, поджал-разжал пальцы на ногах, убедился, что разморозились маленько и вышел в холодрыгу снова. Тут же ударил в лицо пронизывающий колкий снежный ветер, и я рефлекторно натянул шарф на нос. Ни черта не видно. Быстрее рванул, мечтая укрыться от этого лютого холода. Быстренько снимаю верхнюю одежду и бреду к ГАВнюку. Снова строгое «войдите», хмурая комната и неугомонный садист с недовольной рожей. — Ваш кофе, Александр Владимирович, — ставлю на стол бумажный стакан. ГАВ театрально отрывается от бумаг, искривляет брови, показывая недовольство. — Я написал СЕЙЧАС, — выделяет он слово, — а не через полчаса и три минуты. — Был технический перерыв, пришлось ждать, — обессилено отвечаю. А то, что я стоял и морозил себя, его не волнует! Тот лишь еще сильнее изогнул бровь. — Ладно, свободен. Иди, переделывай отчет. Чтобы к концу дня он был готов, — и он снова принялся читать какие-то документы. Я плюхнулся на крутящийся стул, дойдя до рабочего места, и уткнулся в монитор.***
— До завтра, — громко попрощался Евгений, похлопав меня по плечу и помахав рукой Маринке, пошёл домой. Везёт, тут же подумал я. Вот идут себе люди домой, кушают там, ебутся, в конце концов, а я сижу тут, обидно, блин. В офисе остались я, Маринка и ГАВ. Я скучающе посмотрел на отчет и понял, что нихрена его не переделал. Ну не пойму, что не так! Что так не угодило ГАВнюку?! — Марин, не покажешь отчёт Зимина? — догадался посмотреть чужой репорт, как школьник на контрольной, ей-богу. — Тебе зачем? — недоверчиво спросила секретарша. В чём проблема, а? — Сравнить. ГАВу мой отчет не нравится, уже не знаю, как переделать, чтобы точно понравился, — выпалил я этой курице. — Чего это он? — удивилась девушка. — Он же ещё днем твой отчет в базу отправить сказал. Забыл что ли? Ой, курица, издевается он надо мной, не видно?! Это меня допекло, вот хер ебучий. Всё! Конец моему терпению, ГАВнюк ты эдакий! От Маринки, чуть ли не пинком открыв дверь, влетел к ГАВу. Тот даже не дрогнул. Лишь привычно поднял бровь, говоря: «С мозгами дружишь?» — Почему дистанцию не соблюдаем? Отчет написали, Семён? — гад, врёт и виду не подаёт. — А разве я его не днем еще написал? — вопросом на вопрос, — Маринка и в базу, вроде, успела отправить. Александр лишь лукаво улыбнулся. — Марина, можете идти, на сегодня всё, — проговорил он в спикер на телефоне. И вернулся ко мне, смотря всё с той же ухмылкой. Первым не выдержал я. — Александр Владимирович, мы с вами взрослые люди, может быть, прекратим это? — старался сказать как можно строже, и сделал ударение на «это». — Что «это»? — Все ЭТО, — и я принялся перечислять, — бессмысленные поручения, предназначенные вообще не для меня, а секретарше. Каждодневная беготня за кофе в мороз, переделывание отчетов, двойная порция проектов, переходящая в сверхурочную работу. Вы сами сказали, что забудем про фото, так зачем? — Хочешь прекратить? — наклонил он голову набок, после того как внимательно выслушал. — Да! — Хорошо, — чуть выпрямился он, сидя на удобном кожаном стуле. — Снимай штаны! — Что простите? — я опешил. Надеюсь, мне послышалось. — Снимай штаны, — приказным тоном повторил ГАВ, — ты же хочешь, чтобы всё прекратилось? — Хочу, но зачем штаны снимать?! — меня охватила некая паника, мужик совсем сбрендил. — На достоинство твое смотреть, с фото сравнивать, — чуть приподнял уголки губ. Весело ему, я смотрю. — А может не надо? Он такой же как и на фотке, — отпираюсь я. — Что? Мы препираться будем? Или снимай штаны, или вали, и всё продолжится, — наехал он. — Ну, что? Ох, бля, была не была. Мысленно махнул я на всё рукой, и начал медленно расстёгивать пряжку. ГАВнюк лишь удовлетворенно посмотрел. — Чего медлишь? Быстрее снимешь — быстрее закончишь. Глубоко вдохнул и выдохнул, чуть ускоряя процесс имитированного стриптиза. Ха, может станцевать ему еще? Безрадостно скользнула мысль и исчезла после того, как ГАВ резко встал. Он медленно подошёл, оценивающе скользя глазами по телу. Затем опустился на корточки, приподнимая кончики рубашки. Мои руки рефлекторно полезли закрывать достоинство. ГАВ недовольно посмотрел снизу вверх, убирая руки. — Дружок-то не в том состоянии, что на фото, — наигранно разочаровался начальник. — Вперёд к исправлениям. Садись на диван и поиграйся с ним. Представь, что переделываешь отчёт, — сказал будничным тоном, будто каждый день мужские причиндалы рассматривает. — Что? — глаза готовы были из орбит повылазить. — Что слышал. Давай! Каким образом я сравнивать буду, если дружок твой не в том состоянии? — подтолкнул к кожаному дивану он, я и пошел по инерции, чуть не споткнувшись об приспущенные штаны. — Ага, садись, — надавливает на плече и я плюхаюсь на диван. О, Боги, что я творю? Стыдно-то как. Представив картину со стороны, прихожу в себя. Начиная натягивать брюки обратно, но чужая рука, резко стягивает, стараясь снять их окончательно. — Смысл останавливаться на полпути, раз начал, продолжай, — правильно Сема, че останавливаться? Блин, какого черта тут происходит?! — Блять, не буду я продолжать! — Чуть ли не кричу. — Не истери! — рыкнули мне в ответ. — Все, начинай работать, штаны больше не мешают, можешь сесть, как нравится, как удобней. — Оу, он уже и штаны с меня стянул. — Александр Владимирович, пожалуйста, давайте прекратим, зачем это надо? — с нытьем спросил, еще чуть-чуть и, правда, истерику закачу. — Если это прекратим, то другое «это» продолжится. — Я уволюсь! — С моими «лучшими» рекомендациями тебя никуда больше не возьмут. Прекращай это нытье! Ну что за бред?! Нормальный здоровый парень, двадцати трех лет собрался наяривать перед своим начальником. А тот еще и угрожает в случае неповиновения. Да пошли в жопу эти рекомендации! — Да ну вас! Совсем с катушек съехали?! — Отталкиваю ГАВа, и тянусь за штанами, сделав шаг. — Ты совсем правила делового этикета позабыл?! — гневно рыкнул начальник, хватая за шиворот и дергая обратно к дивану, куда я от неожиданного столкновения — бухаюсь. — Да не буду я! — уворачиваюсь и цепляюсь за его руку, пытаясь освободиться, — Отвалите! — каким-то сдавленно-смешным голосом заговорил, покрываясь красными пятнами. Рука выпускает из захвата ворот, но только для того чтобы перехватить мою мешающую руку и больно через верх потянуть вниз за спину. — Ашш! — зло смотрю на ГАВа, — Больно! Отпустите! — машу второй рукой где-то за спиной, но не дотягиваясь до его руки, кручусь, делая себе только хуже. — Прекращай! Больнее будет! — гневным тоном предупредил, и я прекратил вертеться, но все также смотрел на него. — Теперь можешь начать приводить своего дружка в товарный вид. Я резко отвернул голову от него в знак протеста, из-за чего ГАВнюк еще сильнее потянул руку вниз. Урод! Нет выбора у тебя Семен, нет. Свободная рука сама скользнула к члену, начала поглаживать, а лицо предательски залилось краской еще больше, не получилось изобразить отстраненность и пофигизм. ГАВнюк доволен. Смотрит, нет, пожирает. Тоже мне развлечение на дрочащего мужика смотреть. — Возьми, зажми зубами, — задрал он уголок рубашки, — вот, теперь все видно. Что это мы медлим, ручкой активней, так он никогда не станет как на фото. Да он никогда не встанет в подобной ситуации. Бля, закончить бы этот цирк. — Так, видимо, помощь тебе нужна, — вторая рука Александра коснулась головки, я вздрогнул, не ожидав подобных действий. Затем он скользнул ниже, обхватив член полностью, и начал интенсивные движения. Большой палец приятно надавил на головку, массируя круговыми движениями, вторая рука, освободив мою, принялась играться с яичками, перекатывая между пальцами. Я незаметно для себя откинулся на спинку, пропуская момент, когда член встал, во всю, получая удовольствие. Предатель, подумал я, смотря на свой вставший член. Сказывается мое двухнедельное вынужденное воздержание от дрочки. Одернулся, как понял, что так быть не должно, попытавшись убрать руки, но тот лишь плутовато посмотрел и сильнее обхватил мой детородный орган. И я окончательно перестал рыпаться. Вдруг руки резко исчезли, меня подняли и развернули лицом к дивану, нагнули раком, заставив, облокотиться руками о спинку. — Эй, вы чего?! — Тшш, — пригрозил Александр и надавил на поясницу, из-за чего задница еще больше оттопырилась. — Прекрасный вид, — у меня было чувство, что он облизнулся, хищно оскалившись. — Подождите, — взмолил я, прикрывая одной рукой дырочку, когда чужие пальцы помассировали гармошку сфинктера, порываясь внутрь, — Александр Владимирович? — Спокойно, будет приятно, или хочешь чтобы я тебя снова загнул? — Другая рука опять легла на член, делая размеренные движения вниз и вверх, доставляя удовольствие. — Нет. — сжав пальцами кожаную обивку, приготовился к пыткам, если их можно было так назвать. Руки снова исчезли, и я разочарованно тихо простонал, но ГАВ таки услышал, и поторопился успокаивать: — Тише, тише, подожди чуть-чуть, — за спиной послышалось копошение, я обернулся и увидел раздетого начальника, с шикарными формами, что обычно скрывались под дорогими строгими костюмами. Широкие плечи, накаченная грудь, рельефный пресс, и огромный колом стоящий хрен. Я нервно сглотнул, невольно сравнивая свое тело с совершенством. Стало стыдно за собственную ущербность и восхищение чужим мужским телом. Александр одобряюще посмотрел и звонко шлепнул по попе от чего, я подался вперед. Меня вернули в исходное положение, принимаясь ласкать все тело. Руки юркнули под рубашку, отыскав соски, и начали мучить их, сменяя силу сжатия, что раздавало колкие искринки по всему телу. И я простонал. — Чувствительный, — прозвучал приятный баритон с еле слышной хрипотцой над ухом, обдавая его жаром. Затем горячие губы принялись терзать мочку, слегка покусывая. Игривые руки, сместились вниз, лаская ноющий от возбуждения член и сжатое колечко мышц. Нависшее жаркое тело отстранилось, позади послышалась возня, после я снова почувствовал приятное тепло чужого тела. На попу капнуло, что-то скользкое и холодное, следом последовали пальцы, создавая приятный контраст тепла и холодка. Один палец начал кружить на тугой дырочке, чуть надавливая на вход. — А может не надо? — неуверенно попытался я. Конечно, я понял к чему все идет, и что мой начальник оказался пидором, а сейчас и меня собирается записать в «Голубые войска». На мой вопрос, ГАВнюк лишь резко всунул два пальца, я сжался, со звуком горлового скрежа, вдохнул. — Расслабься, Сёма, легче станет, — прошептал на истерзанное ушко, шевеля пальцами, массируя внутри. Вторая рука ни на миг не прекращала наяривать на члене, уводя от неприятных ощущений сзади. ГАВ продолжил успокаивать, — вот так, молодец, — добавил он третий палец, и я выгнулся дугой. Движения стали резче, разрабатывая кольцо мышц. Как три пальца стали свободно двигаться, меня развернули, посадив на край дивана, задрав мои ноги. — Придерживай руками, — хрипло сказал начальник и принялся натягивать резинку. Я машинально посмотрел на агрегат, затаив дыхание. Оно в меня не влезет! Попытался отползти назад, отпуская ноги. ГАВ недовольно рыкнул, притягивая мою тушку обратно, закинул ноги на свои плечи, приставляя головку к входу. Мышцы в страхе сжались, почувствовав давление. — Сёма, мы же не хотим порвать тебя, расслабься, — даёт время Александр, — ну же, малыш, давай, — стараюсь не препятствовать погружению, даже руками раздвинул половики. Момент, и головка внутри, пока не сильно больно. Ещё толчок, и он полностью во мне. Распирает изнутри, даря адское жжение. Я что-то прокричал, выругиваясь. Зажмурил глаза, и из них выступили слезки. — Умница, дыши, — похвалил Александр, убирая прилипшие прядки волос со лба, — смотри на меня, открой глаза. Я открываю, сталкиваюсь с потемневшими серыми омутами. Его черные волосы тоже растрепались, прилипли к вискам, челюсти сжаты. Терпит, дает привыкнуть. Я легонько качнул бедрами, давая одобрение, тот двинул в ответ. Медленными толчками, выходя до конца и засаживая до упора, постепенно начал наращивать темп. Я неожиданно вскрикнул, что-то было задето внутри, сводя с ума, обдавая колким наслаждением все тело. ГАВ снова задевает эту точку и мой голос вырывается в бесконтрольных, то всхлипывание, то крике. Комната заполнилась пошлыми шлепками плоть об плоть, воздух накалился страстным жаром. Уже ощущаю предел, и тянусь к члену, ГАВ перехватывает руку, прижимает к спинке дивана, наклоняется ближе, О боже, я не знал, что такой гибкий. От его наклона, я чуть ли не складываюсь пополам, но мои мысли прерывает внезапный страстный поцелуй. Язык грубо вторгается в мой рот, сплетается с моим, проводит по небу, исчезает. Настойчивые губы сминают мои, а зубы больно покусывают их. От водоворота острых ощущений, на грани боли и удовольствия, чувствую, что разрядка скоро. Мои ногти впиваются в мускулистые руки, оставляя красные полосы. И вот я изливаюсь, пачкая свою рубашку. После пары толчков, Александр следует за мной. Он минуту тяжело нависает надо мной, с легкой одышкой, затем встает и принимается одеваться, подбирая с пола одежду. Я развалился, не в силах пошевелиться, и тихо наблюдаю за сборами начальника. — Так и будешь валяться? — уже одевшийся, спросил он недовольным тоном. — Нет, — смутился я, и принялся очень медленно на полусогнутых ногах собираться. Задница болела, мышцы затекли. А ГАВ равнодушно наблюдал. Чего это я удивляюсь? Потрахался, получил, что хотел, а теперь, Сёма, будь добр убраться побыстрее. Так быстро, как только смог в своем состоянии, я оделся, кое-как привел себя в порядок и ушёл, не попрощавшись. На душе было паршиво, а тело ныло. Так и доковылял я до дома…