Пока хоть один ребёнок верит

~ 1 ~ «Чудо для короля» Три месяца спустя

      «Она тебя заинтересовала»       Голос Луноликого сложно поддаётся описанию, равно как его интонации. В общем-то, это даже не голос, а мысль, которая звучит в вашей собственной голове. С непривычки можно решить, что что-то пошло не так и психическое здоровье взяло отпуск. А уж если быть достаточно чувствительным и понимать, что Луна смотрит на тебя – точно можно забеспокоиться. К счастью, духи, призываемые Луноликим, были к такому давно уже привычны.       – Не лезь не в своё дело, будь добр.       Кромешник вздыхает, проваливаясь в тень в тот же миг, как завершает эту фразу, желая сбежать, чтобы ему не задавали глупых вопросов. Однако, сбежать, если Луноликому заблагорассудилось что-то обсудить, проблематично. Даже если из ночного города ты переносишься на другую сторону земного шара, туда, где уже брезжит рассвет. Луноликому и Солнце порой не помеха. Иной раз он, конечно, отворачивается, будто признаёт право других на личную жизнь, однако – это только кажется. А сейчас даже не кажется, к несчастью. Луна мигом находит своего собеседника.       «И тем не менее»       Вздох срывается с тонких губ Короля Кошмаров, демонстрируя его раздражение. Он прислоняется спиной к стене. То, что при этом стоит он на карнизе десятого этажа, спугнув стаю заснувших тут голубей, Бугимена явно не волнует. Луноликий видит его, отражаясь в окне дома напротив бледным полумесяцем, и Питч хорошо ощущает его улыбку.       – Что ты хочешь услышать?       «То, что ты думаешь о девочке из Бёрджесса»       – Ничего я о ней не думаю. Просто ребёнок…       Он осекается и хмурится, глядя вниз. В голове раздаётся тихий смех Луноликого. Он понимает, почему осёкся Кромешник и это кажется ему забавным.       «Она, действительно, заслуживает внимания»       Питч не отвечает и только пожимает плечами, снова скрываясь в тени. Не сбегая, а просто отправляясь по делам. Луноликий его больше не преследует.       Невероятно, пожалуй, но после возвращения Кромешник начал серьёзнее относиться к доверенной ему работе. За прошедшие три месяца он уже собрал многих тёмных тварей, расплодившихся из-за его отсутствия. Хотелось верить, что вообще большинство.       Спустя час довольно ожесточённого противостояния Питч рассматривает колбу с беснующимся в ней порождением тьмы. Колба вовсе не простая. Их для него сделал Фрост, чтобы запирать для «перевоспитания» наиболее опасных существ. Пусть силу им давала теперь ушедшая тёмная энергия, но в основе был изначальный страх. Он всегда был в основе, другое дело, что раньше подобные существа были подконтрольны Кромешнику, а теперь же страх был бесхозным, родившимся в людях только из-за их собственных действий. Прямо как в далёком прошлом, когда Бугимэн только-только появился.       Питч возвращается в Бёрджесс и выставляет ледяную колбу на одну из полок в своём логове. Поразительно, если думать об этом, насколько изменилась и возросла сила Джека с тех пор, как в него начали верить. Теперь её хватало, чтобы контролировать зиму в нескольких регионах на расстоянии, или, например, создавать нетающий лёд. Для врага.       Солнце поднимается выше и можно более не опасаться наблюдения Луноликого. Кромешник тенями пробирается к школе Бёрджесса и проводит там не меньше пары часов. Но не совсем потому, что следил за Мелисой. На самом деле его заинтересовала школьная программа в этом времени. В конце концов, не могли же дети действительно читать сказки и о нём тоже! Однако, Джек тогда вовсе не соврал, судя по всему. Истории были всё так же, как и раньше, основаны на борьбе противоположностей, хотя Кромешника в них, кажется, не упоминали. Но казалось, что с тёмных веков у Хранителей было много времени убедить людей не думать о тьме вовсе. Казалось, в этом была их общая цель.       За много столетий одиночества, на которое Кромешник обрёк себя сам, он совершенно упустил из виду развитие человеческой культуры. Это, вообще-то, его просто не волновало раньше. Однако, что-то изменилось… Конечно, он понимал, что именно. Но признавать это даже перед самим собой было страшно. Признать, означало поверить, а верить в чудеса Король Кошмаров не привык совершенно.

***

      Кромешник наблюдает за Мелисой в свободное от работы и наблюдений за другими людьми время. Это длится ещё месяц, прежде чем всё начинает меняться. Время на привычный маршрут сокращается. Раньше она заходила в библиотеку и читала, пока Кромешник изучал книжные полки, но теперь начала брать книги домой. Это длилось неделю, за которую на её столе скопилось несколько произведений. Сказки, легенды, снова сказки, но на это раз несколько томов «Сказок народов мира».       Питч уж было задумался, не собралась ли она перетаскать к себе всю детскую литературу, но в субботний вечер Рэйн устроилась на кровати, поставив рядом большую кружку чая и настольную лампу, и… посмотрела в тень, где скрывался Кромешник. Она набирает воздуха в лёгкие, будто хочет что-то сказать, но передумывает и упирается взглядом в первую страницу выбранной книги.       – Я… Я просто почитаю вслух…       Она будто оправдывается перед кем-то и Питч даже мог бы оглядеться, если бы и так не знал, что она точно одна в комнате. В прочем, с ней неотрывно её кошмар, у которого теперь есть имя. И он смотрит на Кромешника так, будто тоже хочет что-то сказать. Хорошо, что не умеет.       Мелиса принимается за чтение и Бугимэн хмурится. Не могло же быть, чтобы она читала для него, верно? С чего вдруг? Девочка даже не могла знать, что он наблюдает. Или, из-за того, что кот не редко его рассматривал, она догадалась?       От чего-то, думать об этом решительно не хочется. Питч скрывается в тени поглубже и действительно слушает историю, которую она выбрала, прикрывая глаза.

*** Воспоминания: Становление.

      У каждого духа, которого находил Луноликий, было прошлое. Всегда была причина, по которой он обратил внимание на человека. Когда ещё не было Хранителей, он уже понимал, что они нужны. Людям нужна была защита большая, чем одиночные лесные духи. В те дни, когда они ещё жили далеко друг от друга, маленькими поселеньями среди бескрайних земель, Луноликий нашёл Песочника в одном из племён пустыни. То был невероятный человек, умевший одной улыбкой успокоить напугавшегося малыша.       Страх тогда был бесхозен, дик и пожирал всё, что мог достать, обращаясь чудовищами достаточно жуткими, чтобы стать осязаемыми. Луноликий создал Сэнди, чтобы противопоставить что-то этому первобытному ужасу. С этим ходом был согласен даже Солнце, на столько, что поделился своим теплом и светом с новым духом. Песочник был в восторге от своей работы, от силы, которая позволяла принести радость людям. Да и мир посмотреть он был рад. Но скоро стало ясно, что один он не справится со страхами. Свет привлекал их ровно на столько, на сколько отталкивал и, будучи дикими созданиями, они хотели уничтожить его. Страхам нужен был контроль.       Так появился Кромешник. В те далёкие дни он был простым охотником среди мрачной лесной чащи, и привлёк внимание Луноликого тем, как легко, но не схоже с Песочником, справлялся с испугом детей. Своих собственных, в большей степени, хотя порой мужчина помогал и друзьям своих отпрысков. Кромешник не прятал от них страхи, но обращал их в нечто иное. Ребёнок видел в тени от костра лапу монстра, а Питч с ходу что-то придумывал, и лапа уже становилась тенью скрытной ночной зверушки, боявшейся людей так же, как они боялись её. Но более всего в нём подкупала Луноликого уверенность в необходимости страха. Если бы они не боялись, они не выжили бы. Рассудительный, серьёзный, охотник создавал впечатление очень надёжного и сильного духом человека. Потому, после гибели и стал тем, кто притягивал тени к себе и мог бы изменять их, контролировать.       Однако, одну вещь Луноликий не учёл, пробуждая этого духа. Кромешник не меньше других боялся. Собственные истории о смешных, трусоватых существах, отнюдь не помогали ему самому. Знание о необходимости страха только больше побуждало не соваться глубоко в леса. Хотя Питч, отнюдь, не был трусом. Дело было в других. При жизни простой охотник всегда заботился о других – это было залогом выживания. Ему страшно было исчезнуть, бросив семью. Жена, дети, старики в селении? Как они справятся без него?       Став духом, он и так не был рад, а узнав о том, зачем был создан, и вовсе впал в ярость. Куда больше, чем жизнь после смерти, он мечтал получить возможность вернуться домой. В его понимании, Луноликий украл у него жизнь и семью лишь для того, чтобы сделать хозяином монстров.       Семья не видела его. В прочем, Песочника тоже не видели. В те дни вообще было трудно с верой в новых духов, чтобы тебя увидели, следовало приложить массу усилий. Луноликий потом не раз пожалел, что сказал об этом Питчу. Тот приложил сил не мало. Однако, он ещё не умел контролировать свои способности, а человеческое подсознание под влиянием страха прячет истину. Никто из его детей не узнал Кромешника, но каждый был в ужасе. В тот миг, когда Луноликий, наконец, понял ошибку, Солнце последний раз предложило ему уничтожить созданного духа, но тот так и не решился.       Отчаяние и тоска поглотили рассудок молодого Короля Кошмаров на долгие столетия, злоба скрыла от него всю память и боль, а мир погрузился в тёмные века. Это неистовое беспамятство было его спасением. Больше не было больно, зато у Питча была невероятная сила управлять тем, что есть везде, в каждом человеке и даже отдельно от него. Он мог делать всё, что захочет, мог заставить других видеть себя, нужно было лишь постараться.       Бугимен с Песочником боролись один на один очень долго. Их противостояние грозилось стать абсолютным, вечным. Но Луноликий хотел не этого. Не так он видел мир и духов в нём. Именно поэтому, прекрасно понимая, что будет дальше, он нашёл и собрал вместе Хранителей.       Их появление было единственным выходом. Выходом, который стёр все воспоминания о постоянном страхе. И, конечно, это ещё больше озлобило Бугимэна. Яростно извергая проклятия в сторону Луны, он скрылся в тенях, куда не мог дотянуться никакой свет, и затаился. Постоянная борьба сделала из него пусть и почти безумного, но воина. Кромешник не мог просто смириться, что против него одного бросили сразу целый отряд. Это заставило его ещё больше убедиться – его сила – ошибка Луноликого. Он обречён на одиночество, в котором даже тот, кто его создал, будет против него.       Луноликий действительно знал, что день, когда Питч вернётся, настанет. И знал, что, как бы Солнце не злился на него за это, он не сможет уничтожить Кромешника. Слишком хорошо, даже спустя века, он помнил тихий смех мужчины, учившего детей мириться со страхом. И он всё ещё верил, что этот мужчина может вернуться.

***

      Почему Мелиса решила почитать ему сказки, Кромешник, как ему казалось, догадывался. Это точно не могло быть случайностью, случайностей просто не существовало в их мире. Ночью, спустя неделю, Питч ждал среди теней знакомого ощущения. Не просто так тысячи лет он соперничал с Песочником. Он знал, как выследить его, где бы Сэнди не работал. Забавно было, пожалуй, что тот вообще никогда не скрывался. Даже когда их противостояние было не в его пользу, снотворец всё равно не пытался сбежать.       Кромешник выходит из тени на высотном здании где-то на востоке и рассматривает город так, будто не чувствует, как смотрит на него старый враг. Было не привычно. Пожалуй, за много веков они пытались толком поговорить всего, может, раз десять.       Питч переводит взгляд на коротышку и фыркает вопросительному знаку над его головой.       – Это я должен делать, – он взмахивает рукой и тоже создаёт из песка знак вопроса. – Зачем ты посылал сны девочке из Бёрджесса?       Молчаливый дух вскидывает золотые брови и знаков над его головой становится уже три. Явно пытается сказать что-то в стиле «Какой девочке?».       Вообще-то, Сэнди умеет говорить. Просто не любит, очевидно. Кромешник фыркает и скрещивает руки на груди. Резкое движение заставляет снотворца напрячься, а знаки мигом пропадают. Король кошмаров пожимает плечами, не двигаясь с места. Ему и самому несколько не привычно, что не нападает.       – Девочка, о которой вам наверняка рассказывал Фрост... – Питч прикрывает глаза и отворачивается, нарочно довольно резко, пугая этим Сэнди снова.        Спрашивать что-то ещё было бессмысленно. Это значило бы полностью признать свою заинтересованность. Смысла в приходе сюда вообще не было, но Королём Кошмаров двигало любопытство куда более сильное, чем ненависть к старому врагу.       Мужчина в тёмном облачении уже собирается уйти, когда его останавливает знакомый взгляд с небосклона. Полумесяц, явно наблюдающий за ними, ощутимо довольно улыбается. Песочник улыбается Луне в ответ, как другу, машет рукой – вероятно, они успели обменяться парой фраз – и, повернувшись к Питчу, вежливо кивает и ему в знак прощания. Кромешник не реагирует, делая вид, что не замечает.       – Значит, это ты как-то повлиял на неё?       «Она тебя всё же интересует, мой друг»       – Это не имеет значения. Что ты хотел сказать мне этими сказками?       Вообще-то, глупо задавать Луне вопросы и надеяться на понятные ответы. Но вряд ли кто-то привыкнет к этому и перестанет надеяться.       «Кто знает»       – Ты, очевидно, – прямолинейно и очень уверенно парирует Кромешник.       Ощущение от взгляда Луноликого меняется, но трактовать его сложно и Питч даже не слишком пытается. Луна молчит, лишь взирая на него несколько мгновений, а после отворачивается.       «Ты сам можешь найти ответы на все свои вопросы»       Кромешник только хмурится, тенями возвращаясь домой, в Бёрджесс, чтобы фыркнуть, лицезрея у шкафа с ледяными бутылочками Джека. Не слишком ли много встреч для одной ночи?       – Что ты здесь делаешь?       Фрост даже не вздрагивает, будто ждал его появления, и разводит руками.       – Наблюдаю за страхами. Они все такие разные, это удивительно!       Мальчишка смотрит на хозяина этих пещер с восторгом и это не привычно. Мог бы хоть попытаться сделать вид, что ему неловко от вторжения на чужую территорию. Хмурое выражение пропадает с лица Кромешника. Он вновь становится высокомерно усмехающимся королём. Мельком оглядывает свою своеобразную коллекцию и отворачивается.       – Страх так же уникален, как человек.       Повисает пауза и Джек тут же хочет заполнить её.       – А ты можешь рассказать мне о них?       Питч проходит к каменному валуну и тени выстилаются около него, становясь подобными креслу. Гость следит за этим с интересом и удивлённо хмыкает, кажется, что-то хочет сказать, но передумывает.       – Что? – Кромешник фыркает, откидываясь на спину, продолжая усмехаться, – Думал, я сижу и сплю на камнях?       Духу в пору бы смутиться от того, что его мысли так легко понять, но он только коротко смеётся.       – Ага. Хотя я думал, тут могут быть диваны и кровать из камня, но их не было.       – Значит, ошиваешься тут ты уже далеко не первый раз.       Даже не вопрос, а констатация факта. И вот это уже несколько смущает Фроста. Хотя и странно, Кромешник думал, это должно его разозлить, ведь подозрения в неблагочестии, пусть и правильные, оскорбительны.       – Когда мы занимались поисками, я первым делом проверил всё здесь. Вдруг были бы подсказки к тому, где искать. Извини.       – Незачем. В конечном счёте я, вероятно, должен сказать спасибо за своё спасение, именно тебе.       – Ну, – Фрост всё ещё смущен, но уже улыбается, из-за чего его лицо выглядит слишком детским, – не за что. Но не только я этим занимался. Все внесли вклад.       Король кошмаров пожимает плечами снова и уставляется в каменные своды пещеры. В его понимании, говорить им особо не о чем, на самом то деле. По наставлению Луны Джек сделал Питчу эти ёмкости для сдерживания кошмаров, на этом, в понимании Кромешника, их общение должно было закончиться на куда более долгий срок, чем несколько месяцев.       То, что Джек задал вопрос ещё в начале, как-то ускользнуло от восприятия. В прочем, мальчишка не против задать его снова. Для этого он даже подходит ближе и взмах посоха создаёт поодаль от кресла Питча другое, ледяное, на котором Джек разваливается поперёк, опираясь на подлокотник спиной, а с другого свешивая ноги. Уставляется льдисто-голубыми глазами на властелина тьмы, будто бояться его не планирует вовсе.       – Расскажи про страхи.       Вообще-то, хорошо бы мальчишку выгнать. По крайней мере это было бы привычно и ощущалось правильным. Но что-то не даёт этого сделать… Питч обещает себе обдумать это, всё же отвечая на вопрос.       – Как я и сказал, они у каждого человека свои собственные, индивидуальные и выглядят, и ведут себя, в соответствии с носителем. Если страх в человеке силён, он растёт и скоро начинает делиться из-за того, что меняются ситуации в жизни носителя. Проблема в том, что страхи довольно эгоистичны по своей натуре и делиться эмоциями человека не хотят, порой, даже с самими собой. Разделение занимает какое-то время, в зависимости от жизни человека, но, в конечном счёте, одна половина страха, более слабая, остаётся где-то, а другая остаётся с носителем.       Питч вздыхает и подпирает голову рукой, отвечая на заинтересованный взгляд Джека своим.       – Скажи на милость, почему тебе интересно, Джек?       – Потому что я о них ничего не знаю. – Пауза. – Ещё потому, что пытаюсь понять, что тогда произошло с Мелисой, и… И мне интересно, в чём же заключается твоя работа, что ты делаешь с…       Питч не перебивает его словами, но по тому, как меняется его взгляд и поза становится ясно, что лучше замолчать. В конце концов, он всё так же ненавидел то, зачем его создали, не понимал и не мог принять. Властелин тьмы ненавидел свою работу, о чём Джек мог только догадываться. Вероятно, именно по этой причине страхи в бутылках отказывались подчиняться. Они и раньше не подчинялись особо. Пораждённные самим Бугименом кошмары, взрощенные в сердцах людей, просто пожирали более слабых. Всё, что он мог, это управлять тьмой, но не тем, что породили сами люди.       — Уходи, Джек…       Это звучит уже в пустоту. Мальчишка сбежал, подумав, что оставаться может быть опасно. Осознавая это, Кромешник жмурится и выдыхает, откидываясь на спинку кресла. В него не могли верить даже другие духи. Даже Луноликий. О какой вере может идти речь от ребёнка?       О сбежавшем визитёре напоминает только ледяное кресло, что Джек воздвиг для себя.

*** Месяц назад, незадолго до начала чтения.

      Мелиса отлично понимала, что за ней наблюдают. В первую очередь по той простой причине, что Бу показывал ей это. Дома, на улице, когда встречал из школы, во время прогулок с друзьями, в библиотеке. Рэйн знала, что Питч чаще бывает рядом именно в библиотеке. Но, конечно, не планировала бы ему читать, даже не догадалась бы, если бы не один странный сон.       Кромешник был, конечно, прав, решив, что разгадку перемен в поведении Мел нужно искать во сне. Но ей никто не говорил читать ему. Она просто видела обрывки какой-то истории, сложной, немного страшной и, что самое главное, очень грустной. Луноликий показал ей прошлое Питча, потому что верил, что его можно спасти. В конечном счёте, у Джека ведь почти получилось. Бугимэн не осознавал, что стал терпимее к Хранителям после затянувшегося общения с духом веселья. Но Фросту, очевидно, нужна была помощь. Девочку необходимо было только подтолкнуть. Ей потребовалось время, чтобы понять, что делать, но, в конечном счёте, на то, что Мелиса поняла за месяц, сам Луноликий потратил куда больше времени. Это его поражало, но Мелиса об этом, конечно, знать не могла.       — Питч сам говорил это. Ещё тогда, на пруду. — Она отодвигает тетрадь снов, крутясь на стуле пару раз, пока Бу заинтересованно смотрит за хозяйкой. — Страх будет всегда. Он понимает это. Но, кажется, совсем не хочет принимать, что им нужно управление чтобы существуя не причинять вред. Может он просто не хочет управлять ими?       Она вздыхает, отбрасывая волосы за спину и взирает зелёными глазами на кота на своём столе. Проговори она эту мысль хоть два, хоть пять раз, всё равно бы ещё понятней не стало. Она не могла точно знать, что сон не был всего лишь сном. Может это только её воображение, а не реальность? Но она всё же решилась действовать, рассудив, что хуже не будет. Сказки ведь часто были интересны, а Кромешник вряд ли читал их сам.

***

      Нужность некоторых вещей осознаётся только тогда, когда эти вещи пропадают. Это странное правило, но оно работает без сбоев. Хочешь понять, нужно ли тебе что-то и зачем оно, просто убери это и не трогай. Если станет ясно, что без этого никак, значит это что-то нужное. Дальше остаётся рассуждать по ситуации.       То, что присутствие Кромешника ощущается, Мелиса поняла, когда он куда-то пропал на неделю. Что-то изменилось. Вроде неуловимо, но она просто понимала, что чувствует себя «как раньше». Пока что «Как раньше» означало, что как всё время, что его не было. Девочка не слишком волновалось, в конечном счёте понимая, что он и не должен всегда быть рядом, но, конечно, расстроилась. Ведь ей хотелось продолжить читать ему эти истории и легенды. И, как и любой ребёнок, она была бы рада, если бы кумир был всегда с ней. Она отлично осознавала, что это не возможно, однако, мечтать и надеяться никто не мешал. Ещё, вдруг показалось, что чтение Питчу было не интересно, от того он и перестал приходить, а это уже задевало её самолюбие, пусть особо эгоистичной Рэйн и не была.       Спросить, где же он, было не у кого, да и смысл в этом отсутствовал, и Мелиса просто решила ждать, продолжая читать вслух в своей комнате, чтобы привычка никуда не делась. Но у неё оставался верный друг, который отлично понимал эмоции девочки и не мог спокойно смотреть, как она грустит. Теперь, когда Бу знал, где искать Питча, просто сидеть он уже не мог.       Явление чёрного кота в подземелье кажется Кромешнику крайне странным. Даже он успел решить, что кошмар без девочки никуда не пойдёт, но Бу, очевидно, был иного мнения.       – Чего тебе?       Кот, конечно, ничего не говорит, глядя на Короля Кошмаров крайне хмуро, будто пытаясь отругать его.       – Я не в настроении слушать сказки. Оставь меня в покое.       Кот не уходит, не сдвигается с места и продолжает смотреть. Даже когда Кромешник уходит в другую пещеру, он следует за ним и продолжает наблюдать. И когда скрывается в тени от Бу спасения нет – угольки глаз сверкают на него из темноты.       В прочем, сдаётся Питч только на следующую ночь, когда сразу после того, как Мелиса засыпает, Бу снова приходит к нему и продолжает своё преследование. Кромешник находит очередной страх, борется с ним, а кот наблюдает, будто ему ничего в пылу схватки не сделается. В конце концов, именно это выводит Кромешника из себя окончательно. Но угрозы испепелить и оставить Мелису без друга не приносят плодов. Вероятно, потому, что Питч не стал бы этого делать, а его создание понимало это довольно хорошо.       – Ладно. Допустим, я схожу. Но сейчас она уже спит.       Кот не внемлет отговорке и только следует за Кромешником к дому девочки.       Она, действительно, спит, в прочем, то, как именно, заставляет удивиться даже самого Бу. Он оставил её уснувшей после чтения, но Мелиса, очевидно, проснулась и решила почитать ещё, заснув уже в процессе. Кот запрыгивает на кровать, явно собираясь разбудить хозяйку, но Кромешник перехватывает его за шкирку и только отрицательно качает головой. Бу хмур, не доволен, но все же не пытается повторить попытку, только ложась рядом. Питч смотрит на ребёнка неотрывно несколько минут. Очевидно, Мелисе не удобно и проснётся она через какое-то время от того, что всё тело затекло. Вряд ли это будет приятное пробуждение.       – Хорошо, можешь разбудить её, чтобы легла нормально, – звучит тихо, почти не слышно, и кот в ответ только фыркает.       Король Кошмаров уже собирается уйти, но взгляд его падает на пол, именно туда, где он обычно сидит. Там записка и странно думать, что листок просто упал. Банально неоткуда.        «Привет. Завтра я уеду с классом на экскурсию на два дня и ночевать дома не буду. Если Вы закончили с работой и, наконец, вернулись, а меня нет, значит я в Нью-Йорке. Возьму с собой сказки на всякий случай, чтобы почитать. P.S. Простите, если я зря это затеяла. Просто мне показалось, что это не плохая идея. В общем, дайте знать, если вам не интересно. Мелиса».       Кромешник вздыхает, исчезая, слыша, как просыпается юная мисс Рэйн и ворчит на саму себя за невнимательность. Это звучит даже забавно, и Питч улыбается уголками губ, всё же не оглядываясь.

***

      Отыскать ребёнка в огромных каменных джунглях – задача не из лёгких даже для духа. Тем более, они не так уж и хорошо ориентировались на местности. Могли почувствовать нечто, связанное со своим предназначением, не более, и то не всё. Так Зубная Фея ощущала, где и у кого выпал зуб, даже знала, какой конкретно. Кролик ощущал каждое из тысяч пасхальных яиц. Санта знал, где и кто ещё не получил подарок и то, какой именно подарок был заслужен. Сэнди – кто уже уснул, но ещё не видит снов. Джек мог понять, когда нужно развеселить кого-то, но не на большом расстоянии. Питч так же ощущал чужой страх, а на расстоянии мог почувствовать активность сильного кошмара.       Но это не помогало отыскать в многомиллионном Нью-Йорке Милису. Даже попытка ощутить, где находится Бу, не давала результатов долгое время. Питч уже подумывал бросить эту бестолковую затею, однако… Нет, он не ощутил крохотный кошмар, увязавшийся за девочкой. Всего лишь понял, что не может бросить это вот так просто. Трудно сказать, почему именно. Сам Питч думал, что это нежелание расстроить ребёнка, но всё было куда сложнее, и, бродя по городу, он начал признавать это.       В памяти всплыла история Джека о встрече с ней, её дневник, даже на расстоянии заметно исписанный именно рассуждениями о Бугимэне. Да, Питч понимал, что Мелиса не сдавалась, ища его больше года, а ожидая и того дольше. Маленькая девочка, которая, почему-то, решила, что ей подходит вера в монстра. Питч боялся признавать, что она правда верила в него, но раз от раза всё дольше всматривался в зелёные глаза из тени. И что же, владелица этих глаз столько старалась, а он думает оставить поиски даже не слишком пытаясь? И не важно, что он не спасал её. У неё-то это, в итоге, вполне получилось. Сколько бы лет ещё он провёл в плену кошмаров без помощи этой девочки? Ему следовало приложить усилие в ответ, раз уж всё равно уже здесь.       Бугимэн отыскал отель, всё же ощутив неподалёку Бу, хотя на это и ушло ещё какое-то время. Девочка зачем-то сидела на полу в номере, а с ней в комнате было ещё две одноклассницы. Это было отличным аргументом к тому, чтобы не выходить, но кот ощутил появление своего создателя, мигом поднимаясь, давая понять хозяйке, что у них гости. Питч не успевает скрыться в тени. В прочем, не то чтобы он действительно собирался. Казалось, что это правильно и так нужно поступить, если хочешь сохранить свой хрупкий мир таким, какой он тебе привычен.       Если хочешь.       Рэйн оглядывается на застеклённую дверь балкона, устремляя взор именно на Питча, и улыбается, определённо, слишком уж довольно. Подхватив с пола книгу, стащив с кровати покрывало, она тихонько выходит на балкон, закрывая дверь. И снова не находит, что сказать, открывает рот, закрывает обратно, отводя взгляд. Король Кошмаров тоже не уверен, что говорить.       – … Интересно, – звучит глухо, и Питч даже не знает, можно ли было понять, к чему это, но девочка, очевидно, догадалась.       – Хорошо.       Она читает, опираясь о стену, не громко, чтобы точно никого не разбудить. Питч впервые не прячется в тени, находясь рядом с девочкой. Стоит, сложив руки за спиной, разглядывая улицу, по которой даже в поздний час ездят машины. Похоже, люди совсем перестали бояться темноты. Давно миновали времена, когда в ней таились неведомые существа. Смертным больше не нужно было бояться ночных монстров. Задумавшись об этом, Питч несколько раз произносит фразу про себя, пытаясь сообразить, что в ней его заинтересовало. Ответ найти не удаётся. Да и отвлекаться не хочется, ведь сказка подходит к завершению.       С тихим шелестом Мелиса закрывает книгу, но Питч не оглядывается на неё, полагая, что девочка уйдёт. Но та, кутаясь в покрывало от зябкого ночного воздуха, поднимается на ноги, подходя к перилам балкона и тоже рассматривая город.       – Спасибо.       Бугимэн не поворачивается к ней, но опускает взгляд вниз, рассматривая острый профиль и отмечая недетскую серьёзность на лице. Он не спрашивает, за что она благодарит, потому что понимает и так. Ведь уже слышал её историю.       – Не за что. – Это правда, которую он считает важным до неё донести. – Я ничего не сделал.       Бугимэн никогда не создавал сны с нуля. Научился заражать страхом уже существующие, да, но не умел создавать их сам.       – Но ты существуешь.       Что ж, теперь Питч поворачивает к ней голову, выражая довольно очевидный вопрос своим взглядом. Мелиса зевает, не успевая заметить из-за этого его взгляд, и Питч спешит вернуться к прежнему равнодушному виду.       – Тебе пора спать.       – Да. – её голос становится немного тише, – Спокойной ночи.       Питч чуть поворачивает голову, провожая её взглядом. Из-за стеклянной двери ребёнок улыбается ему и отправляется в постель. Бугимэн ощущает взор Луноликого, но древний дух молчит, что, пожалуй, к лучшему.       Выходит, она как-то смогла прийти к выводу, что он, Король Кошмаров, не создавал снов? Или ей снова подсказали? Возможно было и то, и другое, а гадать было непривычно и глупо. Важнее было то, что даже, очевидно, зная, что ей помог не он, Мелиса продолжала верить в Кромешника. Вот, что точно казалось странным. В прочем, она ведь так же видела и других духов. Могло статься, что порой видеть их и верить – не одно и то же.

***

      С рассветом школьная экскурсия возобновляется. Мелиса просыпается раньше остальных, бодро приводя себя в порядок и, когда за завтраком Кексик в шутку жалуется на это, только пожимает плечами. Она хорошо выспалась, несмотря на то, что легла даже позже остальных. Возможно, из-за того, что не тревожилась больше. Ей удалось поговорить с ним, сказать самое главное, важное. Это позволяло чувствовать себя лучше. В конце концов, она очень давно хотела произнести банальное «спасибо» и ночью смогла не упустить свой шанс. Это заслуживало радостной улыбки.       Как и то, что они шли на экскурсию в очередной музей перед тем, как отправиться домой. Некоторые были не в восторге, больше желая просто погулять по городу, но Мелисе нравилась атмосфера огромных музеев, их истории и древние экспонаты. В них таилось множество интересного.       Замечтавшись, разглядывая даже с улицы выглядящее величественно, здание, девочка не следит за тем, что остальные остановились. Гром гудка выводит её из мира фантазий, но, кажется, отпрыгнуть девочка не успеет. Визг шин оглушает и Мелиса застывает, как всегда, когда резко пугается. Запястье правой руки и плечо левой сжимают чьи-то руки, дёргают назад довольно сильно. Она ахает, застывая, прижимаясь спиной к чему-то… кому-то. Учительница испуганно хлопает глазами, хватаясь за сердце, задвигает детей глубже на тротуар. Водитель материт её за недосмотр, не выходя из машины, и уезжает. Женщина не обращает внимания, только осматривает девочку, сжимая тонкие плечи. Мягко напоминает быть осторожнее, сжимает руку подопечной и к музею они идут уже вместе. Мелиса только угукает, следуя за ней, быстро оглядываясь, но за спиной никого нет. Можно бы допустить, что прижалась она к фонарному столбу, но он всё же далековато. И у него точно нет рук. Значит, кто-то отдёрнул её с дороги.

***

      Скрываясь в полумраке какой-то подворотни, Питч судорожно выдыхает, жмурясь, снова открывая глаза, рассматривая подрагивающие, тонкие пальцы. Это было что-то сродни ожогу. Ладони горели, но было понятно, что это мнимое ощущение, а не физическое. Однако, в нём был смысл. Оно позволяло не забыть, что только что прикосновение действительно произошло. Ему не показалось.       То, чего Питч не мог сделать ни разу за время, что лишь наблюдал, произошло просто по инерции, когда Мелиса чуть не оказалась под колёсами. Он даже не понял, как схватил её, отдёргивая, соображая, что произошло, только когда она коротко задрожала, упираясь в него спиной. Страх ребёнка, только что чуть не пострадавшего по собственной невнимательности, ощущался невероятно чётко. Были и другие, много мелких тёмных пятен, как у всех. Питч всегда и так ощущал их, но без касания это не было столь чётко. Каждый из страхов, его источник и причина, были перед ним как на ладони, Бугимэн мог рассказать о каждом.       И среди них не было страха, который, казалось, должен бы быть. Мелиса Рэйн действительно не боялась его. Даже зная о существовании, о том, чем он, по идее, должен заниматься, она не боялась ни капли. За него, - да, мира без него – тоже да. Но ничего иного.       – Да. Она действительно заслуживает внимания.

*** Вечер того же дня

      По возвращении с экскурсии Мелиса вынуждена слушать ещё одно наставление от учительницы в присутствии отца. Очевидно, женщина обязана была рассказать о том инциденте, но кое-что в её истории Мелису очень разозлило. В прочем, девочка промолчала на этот счёт, лишь пообещав снова, что будет внимательнее. Только дома, когда за ними с отцом закрылась дверь, она зло кинула шапку в сторону вешалки, ожидаемо промахиваясь.       – Это была не правда.        Она никогда не умела особо повышать голос. Отец считал это очень забавным. Если юная мисс Рэйн злилась, она всё равно не кричала и даже не слишком буйствовала.       – Что там произошло на самом деле?       Он всегда верил ей больше, чем любому взрослому. Кто бы что не сказал ему о дочке, мужчина всё равно был бы на её стороне. Девочка вздыхает и ворошит волосы на затылке – сравнительно новая её привычка, позволявшая вернуть трезвость мысли.       – Меня не ребята вытащили с дороги. Они оказались далековато, не успели бы.       – А кто тогда?       Девочка задумчиво смотрит в потолок. Мужчина кивает ей в сторону кухни, направляясь туда первым, чтобы она не заметила мягкую улыбку. Слишком хорошо мистер Оливер Рэйн знал свою дочку. Сейчас она думала, как бы сказать правду, но при этом не что-то важное, что она хотела сохранить лишь для себя. Кто-то, Бринна, например, мог бы удивиться, что он столь легко реагирует на секреты своего ребёнка, а Оливер всё так же ей верил. Что-то по-настоящему важное Мелиса скажет всегда, но если ей нужна тайна – зачем заставлять отказываться от этого?       – Я не знаю.       Она куда более спокойна, когда врёт. Прячет все эмоции вовсе, произнося нечто подобное, надеясь, что так её не раскусят. В прочем, даже если это не были одноклассники, стоит ли переживать? Она в порядке, вряд ли кто-то, не давший девочке попасть под колёса, желал ей зла. Иначе она бы сказала.       – Что же в любом случае – тот, кто это сделал, заслужил благодарность.        Девочка угукает, уходя в ванную и возвращается как раз к ужину, радостно улыбаясь.       – Ура, лазанья! Давно её не ели.        Хороший способ отвлечь отца от мыслей о чудесном спасении. Мистер Рэйн не настаивает на этом диалоге, лишь поддерживая беседу о еде, переводя её к музеям, что Мел посетила с классом, и в очередной раз радуясь любознательности дочки.

***

      После ужина и долгого чаепития с отцом, Мелиса заходит к себе, тихонько мурлыкая под нос какую-то незамысловатую мелодию. Бу встречает её вполне жизнерадостным «Мяр» и демонстративно переводит взгляд горящих во мраке комнаты глаз на угол, где обычно скрывался Кромешник. Это было уже вполне привычным ритуалом, подсказывавшим девочке, что у неё есть наблюдатель. Порой выглядело так, будто Бу не слишком рад визиту своего создателя, но спрашивать об этом ни у него, ни у Питча, Рэйн не хотела.       Она проходит к столу и оставляет на стуле рядом свой рюкзак. Стоило его разобрать. Включает настольную лампу и не спеша расчищает место для учебников и тетрадей. Это успокаивало её и позволяло собраться с мыслями. Наконец, когда всё на своих местах, она оборачивается, и на выдохе произносит вполне уверенное и твёрдое «Спасибо.» Она и в этот раз не уточняет, за что, потому что думает, что Питч в курсе. А он действительно куда лучше понимает причины её благодарности сейчас. Мел уже собирается отвернуться к кровати, когда несколько уменьшившаяся из-за лампы тень приходит в движение. Питч выходит чуть вперёд, но всё ещё остаётся во мраке по большей части. Однако, достаточно и того, что видно его лицо, для определения местоположения.       – Не за что.       Это – вежливый ответ, но в этот раз только он. Всего-то прошлой ночью Бугимэн произносил это, действительно подразумевая, что не заслужил её благодарности. Сейчас же он отлично понимал, за что благодарит ребёнок, от того было только ещё более неловко. Он не смотрит в зелёные глаза девочки, вообще старается не слишком поворачиваться к ней, но боковым зрением замечает, как она вооружается книгой.       Вероятно, им обоим было крайне неловко пытаться общаться друг с другом. Ни Питч, ни Мелиса, не знали, что и как сказать. Но, при этом оба не хотели сдаваться. Питч ещё рассчитывал получить ответы на свои вопросы, а Мелиса стала к этому ключом, который, как водится, выбрал Луноликий. Что так заинтересовало в монстре простого ребёнка – всё ещё было загадкой, ответ на которую планировалось найти, наблюдая.        Она начинает читать и Питч слушает, действительно заинтересованный сюжетами сказок, что успели придумать люди за столетия власти Хранителей Снов. Они, явно, всё меньше уделяли внимания ему. Лишь в нескольких первых легендах был упомянут Кромешник. Со временем его место заняли просто монстры из мрака, потом колдуны, ведьмы и вот, всего лишь злые мачехи и тёмные королевы. Определённо, хронологическая последовательность ярко иллюстрировала то, как избранные Луноликим духи вытравили всю память о ночных кошмарах тёмных веков. Они то точно не разочаровали своего создателя.

~ 2 ~

2.1. «Стена, что обратилась туманом»

Два месяца спустя

      С тех пор, как Питч начал выходить из тени, чтобы послушать сказки, что она читала, прошло почти два месяца. Стало холоднее, а, как и всегда уже несколько лет подряд, приближение холодов означало повышавшийся градус активности Джейми Беннетта и его друзей. Порой, вообще-то довольно редко, Мелиса забывала, что теперь тоже относится к ним. Ей в холоде было несколько не комфортно, особенно, когда природа до прихода Джека оставалась обнажённой, грязной и сырой. Друзья уже знали, что возиться на улице Мелиса в такую погоду не будет и, если не было возможности встретиться у кого-то из них, чаще всего её просто не звали.       Однако, Рэйн тоже ощущала необходимость в общении помимо школы, потому сама старалась звать в гости друзей, если настроение и состояние дома её удовлетворяли. С возрастом девочка стала ещё хозяйственнее, чем в детстве. Воспринимая себя полноправной хозяйкой, она старалась соблюдать чистоту, готовить и вообще поддерживать в доме уют. Готовка стала отличным хобби, позволявшим этот уют поддержать в присутствии друзей и отца.       Ребята приходят все вместе, вваливаясь шумной толпой. Кексик с ходу обнимает хозяйку дома в качестве приветствия, а за её спиной звучит дружный шумный вдох.        – Пахнет обалденно, – за всех резюмирует Куколка, тоже спеша обнять подругу.       С возрастом она перестала казаться особо крупной, да и вообще, зашкаливавший рост прекратился и сейчас, пусть девочка и не выглядела столь очаровательно с точки зрения большинства, всё равно казалась Мелисе невероятно классной, необычной.       – Спасибо, – ответив на объятия девчонок, Мел угождает в парное объятие близнецов, которое длится явно меньше, – Проходите, располагайтесь.       Калеб и Клод мигом рвутся в гостиную. Получив строгое «А ну руки мыть!» от Кексик, оба разворачиваются и, под её строгим контролем, уходят в сторону ванной. Куколка хихикает над ними, как обычно, и тоже идёт в том направлении.        – Ма...        – Мен...        На два голоса как-то спешно начинают Монти и Джейми, переглядываются, нервно хихикнув друг-другу, и Беннет уступает другу, как всегда.        – Меня бабуля просила тебе передать.       Он протягивает подруге яркий подарочный пакет и, заглянув в него, Мелиса улыбается.        – Похоже, она не будет признавать, что мы с папой тут не голодаем и такие запасы варенья нам просто некуда девать?        Они втроём коротко смеются и Джейми тоже тянет свой подарочек.       – Мама... Ну ты понимаешь. А, ну и там несколько печений от Софи, она очень хотела, чтобы я их тебе отнёс.       Печеньки, слепленные ещё не слишком умелой рукой молодой мисс Беннет, видимо, должны были изображать сердечко, звёздочку и кошачью мордочку. Рэйн улыбается, рассматривая их и поднимает глаза на Джейми. Потом и на Монти, не желая обделить его благодарностью.       – Спасибо большое.       Они уходят в сторону кухни, Джейми и Монти – мыть руки, Мелиса – заканчивать накрывать на стол. Куколка, на удивление ловко орудуя в кухне подруги, не смотря на телосложение, спешит помочь ей, относя на стол угощения на подносе, пока Кексик уже из-за чего-то отчитывает близнецов. Хозяйка дома, со вторым подносом, на миг застывает на пороге, и улыбается почти неосознанно. Джейми подключился к ругани, заступаясь за друзей, Монти, напротив, стоял на стороне Кексик. Куколка, поставив на столе угощения, уже сидела в закрепившимся за ней кресле и насмешливо за ними наблюдала. Было несколько шумно, пахло шоколадом, свежей выпечкой, вишней и пряностями.       Всего несколько секунд Мелиса вспоминает, как эти же ребята стискивали её в объятиях, когда сравнительно недавно она едва не пропала в парке по своей глупости. На душе становится невероятно тепло и уютно. Она в очередной раз напоминает себе, что, не смотря ни на что, они не бросили её, оставаясь рядом. Это, наверное, дорогого стоило.        – Эй, хватит уже препираться, – Она тихо смеётся, оставляя какао на столе, – Давайте попробуем, что у меня получилось. Такие маффины я ещё не готовила.       Шум мигом стихает и все налетают на тёплые пирожные, счастливым чавканьем и мычанием уже намекая, что им нравится.       На этих посиделках Бу – постоянный гость. Он наблюдает со стороны, совсем как обычная кошка, не подходя к гостям, лишь прислушиваясь, присматриваясь. Порой Мелисе хотелось, чтобы и другие его видели, однако, этим мог похвастаться лишь Джейми, и то, когда они обсуждали это, выяснилось, что он видит лишь тень, схожую с кошачьей, а не кошмара. Вероятно, по той же причине на школьном дворе он видел коня лишь несколько раз и списывал на воображение, до момента, пока Мелиса не начала активно заниматься возвращением Кромешника. Он просто не верил, а иначе увидеть Питча было возможно, очевидно, лишь испугавшись.       Девочка не думала об этом, пока была с друзьями, чтобы не отвлекаться и как можно больше запомнить о них. Ей казалось, что эти воспоминания будут очень ценными, год от года становясь лишь теплее, принося покой и радость. Возможно, именно по этой причине она не обращала много внимания на то, что Бу стал иногда отходить чуть дальше, сидя почти в тени рядом с книжным шкафом. Порой он поднимал голову, будто проверяя что-то, а через какое-то время вновь возвращался на «своё» место возле телевизора.

***

      Питч наблюдал за встречами детей и думал о многом сразу. Всё началось с того, что он задумался об их возрасте. Мелисе Рэйн и её друзьям было уже по тринадцать. Во времена, когда Бугимен ещё был простым, живым охотником, в этом возрасте уже умели держать оружие в руках, часто охотились самостоятельно, помогали старшим. Но думать о прошлом долго он не любил, всё так же ощущая боль от осознания того, что слишком рано оставил семью. Куда больше его заставляла удивляться шумность, улыбчивость и счастье этих детей. А ведь они были уже не маленькие, уже понимали кое-что в жизни. Вероятно, скоро Песочник отправит им последний сон. Но это не мешало им радоваться жизни.        Его молчаливое удивление было не трудно понять. Со временем он уже много узнал о людях, их жизни, и пришёл к выводу, что, не смотря на старания Хранителей, мир вовсе не стал ярче и счастливее. У людей лишь изменились поводы опасаться за жизнь и здоровье близких. По его логике, к возрасту Мелисы дети, узнавая в школе больше и больше, уже должны были осознать, что поводов радоваться у них, пожалуй, не слишком много. И Рэйн ведь, по его наблюдениям, понимала всё это. Знала, что жизнь не так уж радостна. Но тоже смеялась вместе с друзьями, не спешила объяснить им истину, как сделала бы это с какой-то иной темой.       Он не понимал, как они могу так легко радоваться, зная, что рядом происходит нечто опасное. И дело ведь было даже не в том, что он приложил руку к происходившему. Нет, люди сами творили свои страхи и, присмотревшись, Питч уже думал, что ему вовсе нечего здесь делать. Работа по созданию страха, бытию монстром, легла на плечи самих людей и они блестяще справлялись. Так зачем миру нужен он? Тем более теперь, когда его сила довольно легко могла блокироваться Хранителями. Вопросов становилось всё больше, но лишь однажды задав их и не получив ответа Питч больше не пытался. Луноликий, может, и сам не знал ничего об этом.        Шуршание страниц вытягивает из рассуждений о цели своего существования и он переводит взгляд на книгу в руках Мелисы. Разве они уже закончили?        – Извините, – она смотрит в сторону, хмурится, а через миг поднимает взгляд зелёных глаза на Питча, – можно спросить?       Он не уверен, как реагировать. Раньше она не начинала говорить с ним, почему сейчас? Склонив голову к левому плечу, напоминая хищную птицу, следящую из тени, Питч отвечает на взгляд, надеясь догадаться, что она хочет. Смирившись со своим любопытством, он, наконец, встаёт ровно и кивает, давая разрешение на этот вопрос.       – Вы... О чём вы думаете?       Мелису отнюдь не интересовало, почему Кромешник не внимателен к её чтению. Ей всего лишь тоже было любопытно, о чём он задумался на столько, что заметил тишину лишь когда она закрыла книгу, перестав тайком рассматривать его хмурый профиль.       Он не знал, что ответить и вообще редко с кем пытался вести беседы. Тем более о своих мыслях. По существу, последняя такая попытка была несколько месяцев назад, когда он напугал Джека одним взглядом. Луноликого считать не приходилось, беседы с ним, в большинстве случаев, были односторонними. Получалось, что всего два существа во всём мире пытались с ним говорить. Хранитель радости да смертная девочка. Странные собеседники для короля монстров, как не крути.       – О прошлом.       Кажется, он давно разучился врать просто так. Всё, что умел Питч, если не хотел вдаваться в подробности, это промолчать или озвучить что-то простое. Красноречием он отличался четыре года назад, в сражении с Хранителями, но даже тогда это было нужно для дела, потому не вызывало внутренних вопросов. А сейчас для чего нужны беседы? Но игнорировать этих собеседников казалось не слишком верным решением. Девочка могла, вероятно, как-то пролить свет на его существование. Кроме того она, по какой-то причине, поверила в него. Просто отвернуться было, пожалуй, выше его сил. А Джек... Как проигнорировать того, кто, при желании, будет задавать тебе вопрос каждый день в течение вечности?       Мелиса задумчиво теребила обложку библиотечной книги, не решаясь задать ещё какие-то вопросы. Рассматривая её не долго, Кромешник, наконец, решается на объяснение.       – Странно, что твои друзья и ты не проявляете страха.        Девочка моргает, соображая, что он впервые пытается говорить с ней. Детское сердце проворачивает пару кульбитов в грудной клетке, но Рэйн сдерживает улыбку, тем более, что вопрос серьёзный.       – Разве нам нужно чего-то бояться?       Питч теряется, пару мгновений удивлённо на неё глядя, и отводит взгляд почти сразу, как девочка смотрит в ответ. Она точно знала о ужасах, что были возможны в их мире. Но так искренне удивлялась, что напомнить казалось не правильным. Замечая не меньшее удивление в своём собеседнике, Рэйн хмурится, стараясь предположить, о чём он хотел спросить.       – Мы проявляем страх, когда что-то нам угрожает, – Осторожно начинает размышлять вслух она, – но, если всё спокойно, зачем нам чего-то бояться? Это даже вредно для здоровья.       В наступившей тишине Кромешник издаёт сдавленный смешок, прикрывая рот кулаком, и хмыкает, явно не слишком довольный своей несдержанностью.       – Выходит, вы не боитесь, потому что это... вредно?       – Что-то вроде.       – Что же... Это кое-что объясняет.

***

      Их следующая беседа состоится, когда спустя неделю, наблюдавшую за суетой друзей на школьном дворе под первым снегом, Мелису осеняет.       – Мел, пойдём на пруд сегодня!       Джейми счастливый, будто уже наступило рождество. В прочем, ему явно снег нравился несколько больше зимних каникул и праздников. Даже спустя много-много лет, когда они все уже постареют, Джейми Беннетт, вероятно, будет счастливо улыбаться первым снежным хлопьям.       – Прости, – Судорожно записывая мысль на одном из последних листков дневника снов, Мелиса поднимает сияющие глаза на друга и тот мигом отводит взгляд, будто чего-то испугался. Она не замечает, – У меня сейчас возникла важная идея и её нужно проговорить.       – Эм... ла-а-а...дно... Он растерянно смотрит, как девочка уже сбегает по школьной лестнице, удаляясь домой, и тяжело вздыхает.       В этот день Мелиса впервые не держит в руках книгу, ожидая Кромешника. Когда он уже привычно появляется в тени, она устремляет на него взгляд. Вместо привычного приветствия сразу начиная объяснять.       – Мы сегодня на последнем уроке обсуждали с преподавателем войны. – Звучит немного невпопад, но Питч не перебивает. – И я лишь после урока поняла, что значил вопрос про то, почему мы не боимся. Вы спросили из-за того, что мы должны знать об этом? О войнах?.. Смерти?       Что же, Питч раньше лишь наблюдал, когда она серьёзные темы обсуждала с отцом. Но вот, юная мисс Рэйн смотрит этим серьёзном взглядом на него и Бугимэн практически впервые ощущает, что это как-то не правильно. Ей тринадцать. В их мире дети в этом возрасте счастливо носятся под первым снегом и играют в снежки с хранителем радости. А она сидит дома и ждёт короля кошмаров, чтобы спросить у него, не думал ли он о войнах и смерти неделю назад.       Питч лишь коротко кивает, ощущая себя почти виноватым. Его вопрос заставил её задуматься на неделю. Однако, получив этот сдержанный кивок, девочка расцветает счастливой улыбкой. Какой-то знакомой, но Питч не успевает понять, почему. И эта улыбка не слишком вяжется с тем, что было озвучено, но пропадает по мере проговаривания мысли.       — Просто... Этого так много. В газетах, по телевизору, в жизни. Нам всегда рассказывают про то, что в мире происходит что-то ужасное. Стольким людям везде больно, страшно. Не знаю, часто ли это слышат остальные, но я просто привыкла. — Девочка вздыхает, заворачиваясь в одеяло плотнее, — Может, так и должно быть? Если бы не было войн, мы не могли бы по-настоящему радоваться тому, что у нас спокойно, да? — На миг она замолкает, а потом звучит несколько поразительная для Питча фраза. — Если бы мама была жива, я бы никогда не узнала о Вас и о Хранителях. Без плохого не бывает ничего хорошего. И наоборот.        Король Кошмаров отворачивается, подходя к окну её спальни. Впервые при самой хозяйке комнаты столь открыто проходя здесь. Мелиса рассматривает его, гадая, о чём мог бы думать собеседник. Питч думал о том, что этой девочке тринадцать. Ладно, может почти четырнадцать, но разве этого достаточно для того, чтобы так зрело рассуждать о существующем порядке вещей? Когда Джек рассказывал о ней, упоминая, что эта девочка «Удивительная», Питч полагал, что это всего лишь эмоции. Когда Луноликий уточнял, что она заслуживает внимания, проще было решить, будто это очередная загадка. На практике всё оказалось куда как интереснее. Мелиса Рэйн заслуживала не просто внимания. Она заслуживала понимания и ответов. Заслуживала, чтобы её видение мира поддержал и услышал кто-то ещё, кроме её отца. Сомнительно, что дети, окружавшие её, поняли бы все эти умозаключения, а уж другие взрослые, кроме Оливера...       — Вероятно, ты права. — Отвечая на повисший в воздухе вопрос, Питч качает головой. — Обычно жизнь людей, пусть и не предсказуема полностью, но подвергается законам Вселенной. Не может быть такого, чтобы всегда была ночь. Однажды приходит рассвет.       Они говорят не долго, потому что Кромешнику всё ещё несколько странно общаться с ребёнком, а сама Мел явно подустала за неделю и заслужила отдых. Он уточняет, что стоит ложиться, когда она прячет зевок второй раз подряд, и, впервые задержавшись, пока ребёнок укладывается под одеялом, скрывается сам, отвечая на пожелание спокойной ночи собственным глухим «Добрых...»       Лишь когда Питч уже сидит в своих подземельях, его посещает озарение. Та счастливая улыбка Мелисы, когда он подтвердил её догадку, была слишком уж похожа на счастливую улыбку «последнего огонька», когда он видел Джека.

2.2. «Улыбка»

Ещё месяц спустя

      — Между прочим, мог бы и поздороваться.       Знакомый голос разрушает тишину подземелий и Питч открывает глаза, глянув на, как всегда не званого, гостя.       — Что, прости?       Звучит вроде даже вежливо, но Питч взглядом даёт понять, что не рад подобным внезапным нападкам от того, кто даже не пытается сам следовать нормам.       Джек фыркает и, вместо ответа, проходит в зал, усаживаясь на спинку своего кресла. Оно так и стояло тут с их прошлого диалога с хозяином этого места. А ведь уже даже больше двух месяцев прошло! Видимо, это осознание кажется мальчишке забавным, потому что он слишком уж довольно улыбается, мигом теряя напускную обиду.       — Ты же наблюдал, как мы играли, но когда я помахал, отвернулся и сбежал. Это грубо.       Питч вздыхает, в очередной раз понимая, что Фроста надо выгнать, но не предпринимая ни единой попытки.       — Полагаю, твой диалог с невидимкой лишь навредил бы игре. Нет?       Фрост фыркает, взмахивая свободной от посоха рукой, выражая степень своего безразличия. Только вот к чему? К детским мыслям или к таким доводам Питча?       — Мог бы просто помахать в ответ.       Взгляд серебристых глаз короля кошмаров становится на миг насмешливым. Порассматривав его не слишком долго, Джек понимает, откуда эта ирония и тихо смеётся, прикрывая рот рукой. Да, пожалуй, было бы ещё страннее, чем просто приветствие, получить от Бугимэна весёлую улыбочку и помахивание ладошкой. Не то чтобы Фрост вообще на что-то рассчитывал, когда заметил его, но и просто проигнорировать не мог. В наступившей снова тишине он помахивает ногами в воздухе, рассматривая вновь прикрывшего глаза Кромешника, и тут соображает, что что-то изменилось. Много времени на анализ духу не требуется.       — А ты стал терпимее. Даже спокойно отвечаешь и не язвишь. Ну, почти.       Веки мужчины в тёмных одеяниях вновь ползут вверх, но Джек не отворачивается, встречаясь с ним взглядом. Тот молчит, кажется, не слишком понимая, как именно реагировать на подобные рассуждения хранителя. Но тот всегда готов сам продолжить говорить, раз уж этот собеседник столь не многословен.       — Общение с Мелисой идёт тебе на пользу, видимо.       Джек снова ощущает, что его готовы как минимум послать. Такой взгляд немного пугал, но с прошлого раза хранитель всё же расхрабрился. Он точно решил, что, даже если Бугимэн затеет драку, справиться с ним будет не так уж сложно, а узнать о извечном «враге» хотелось больше, чем избегать конфликтов всю вечность, боясь спровоцировать. Поэтому он и не сбегает, стойко вынося попытку испепелить себя взглядом. В прочем, та длится не долго.       — Видимо, хранение секретов у людей относится к кому угодно, но не к духам, да?       Питч знал, что Мелиса поделилась тем, что они общаются, с Джейми Беннеттом. По секрету, просто ради того, чтобы друг не обижался, что она не хочет всё время гулять с ними допоздна. Она сама рассказала Питчу, и выглядела тогда несколько виноватой, будто думала, что Королю Кошмаров не всё равно, кто ещё в курсе. А мальчик, кажется, даже сдержал слово и не сказал остальным в их компании, но ведь про духов Рэйн ничего не упоминала. Не то чтобы Питча интересовало, кто знает об их общении, однако, он не хотел оказаться проблемой для юной леди. Она и так не мало пережила за свою короткую жизнь, чтобы ещё он вдруг стал приносить неприятности.       — Джейми волнуется за неё.       Фрост отвлекает от размышлений, помахивая посохом, создавая им маленькие снежные вихри, и наблюдая, как они постепенно исчезают, оставляя слой снега на полу. Понаблюдав вместе с ним за круговоротом снежинок, Кромешник, в итоге, пожимает плечами.       — Можете не волноваться, я не угрожаю девочке.       Джек морщит нос не долго, резонно полагая, что его не верно поняли и сразу стремясь объяснить.       — Я знаю. — Это звучит твёрдо и уверенно, но прежде чем собеседник снова попытается съязвить в ответ, Фрост продолжает. — Уверен, ты бы не стал вредить Мелисе. Я лишь имел в виду, что Джейми переживает. Видимо, она ему нравится.       В понимании Джека эта последняя фраза имела смысл и должна была как-то заинтересовать Питча. Мужчина же лишь повторно пожимает плечами. Какое ему дело до Беннета и его симпатии? Мальчик не представлял для него интереса в отрыве от Мелисы, а та никогда не делилась какими-то рассуждениями о сердечных делах, так что, это было мало важно. Вероятно, они входили в тот возрастной период, когда отношения становятся довольно интересной частью реальности, но от чего-то Кромешник даже не думал, что его юная собеседница решит рассуждать об этом, вместо куда больше интересующих её вопросов мирового порядка.       Сообразив, что его слова не произвели предполагаемого эффекта, Джек молчит, всё ещё устраивая пушистый сугроб у подножия своего ледяного кресла. Ему хотелось что-то сказать или спросить, но вновь интересоваться кошмарами было боязно. Мало ли, как среагирует в этот раз их Король.       — В любом случае, я рад, что вы нашли общий язык и общаетесь. Думаю, это должно быть интересно и весело.       Кромешник смотрит на него в ответ на эти слова как-то почти удивлённо, но скоро вновь отворачивается. Определённо, Фросту было как раз весело общаться с Беннеттом, что логично, ведь он – хранитель радости. Но ровнять в одну линию с собой Питча, явно не отличавшегося тягой к весёлому времяпрепровождению... Это было как-то на столько по-детски, что не отреагировать было затруднительно.       — Это интересно, познавательно и не обычно. Она многое объясняет мне.       Кажется, Джек выглядит слишком довольным, услышав это. Будто какая-то его шалость оказалась крайне удачной.       — Что например?       Питч вздыхает. Почему эти двое так настойчиво пытались общаться с ним? Почему вообще заинтересовались и старались растормошить, заставляя говорить? Почему бы не оставить его в добровольном одиночестве под землёй и не заниматься своими делами? Хотя, последний месяц не часто Бугимэн и сидел здесь. Либо искал по миру кошмаров, либо беседовал с юной мисс Рэйн. Его одиночество становилось всё более странным, призрачным. Привычный уклад существования разрушался. Теперь ещё три месяца зимы, если не больше, ему будет досаждать Джек, абсолютно законно находясь в Бёрджессе.       — Твоё доверчивое любопытство однажды снова сыграет с тобой злую шутку, Джек. – Это звучит без агрессии, лишь с насмешкой, прежде чем всё же Бугимэн отвечает на вопрос, не добро сверкнув глазами. – Она объясняет мне, как устроен их мир, чего люди боятся и почему. Девочка рассуждает о том, как устроено всё мироздание в целом, а я вношу коррективы или делюсь своим мнением относительно того, зачем нужны смерть, войны, голод и болезни. В последнее время она заинтересована историей и расспрашивает меня о том, как люди воевали раньше и какие опасности раньше существовали. Этот ответ достаточно развёрнут, чтобы ты, наконец, удалился и дал мне отдохнуть?       С каждым предложением тени вокруг становились гуще, определённо пытаясь напугать хранителя, но тот не сдавался, продолжая сидеть, где сидел, и слушая. Питч закончив свою почти гневную тираду, не прикрывает глаз, строго глядя на Джека, ожидая побега. Пожалуй, почти надеясь на него.       Тот смотрит на Короля Кошмаров с мягкой улыбкой, от которой веет почти снисхождением, но Питч отлично понимает, что это скорее проявление серьёзности. Тени Фроста не напугали, взгляд и слова – тоже. Это было поражение, которое проще было принять, чем пытаться снова. В конце-концов, драться с ним не было ни какого смысла и желания, а иначе выгнать упрямца не казалось возможным. Джек приходил и уходил, очевидно, когда сам хотел, и со временем эта черта только развивалась в нём.       — Что, правда? Вы обсуждаете только страхи, тьму и войны?       Эти слова не слишком идут хранителю радости. Как и маленькой девочке, живущей неподалёку. Кромешник фыркает и отворачивается. Мальчишка его предельно легко раскусил. Конечно, эти темы были частью коротких бесед, но ни как не меньше было иных вопросов. Мелиса всё больше храбрилась и уже не слишком стеснялась, расспрашивая о прошлом, о людях. Как они жили, что делали, как питались и выживали без отопления, воды и света? Она была очень любознательна и, найдя источник информации, вполне сходный с отделом исторической литературы, мигом принялась за исследование. Впервые Бугимэн ощутил настоящую досаду от того, что почти не интересовался людьми и был не в силах ответить на некоторые вопросы. Зато многое знал о духах. В прочем, тоже не достаточно, в его понимании. Но девочку устраивало.       — Ты объяснишь мне когда-нибудь, почему так заинтересован в кошмарах, моём общении с ребёнком, моих делах?       Поднявшись со своего места Питч неспешно проходит по залу, широкой дугой обходя ледяное кресло духа, и, не дождавшись ответа, усмехается, выныривая из тени довольно близко, отмечая, как вздрогнул от испуга явно напрягшийся Джек. Насмешливо хмыкнув, властелин тьмы останавливается перед креслом, устремляя внимательный взгляд на юношу.       — Тебя не должно касаться, как я живу, Джек, пока я не угрожаю детям и их хрупкой вере в вас. Так было всегда и так должно быть. Не стоит пытаться разрушить этот баланс.       Развернувшись на каблуке, Кромешник уходит, почти растворяясь в тени, когда хранитель находит, что ответить, язвительно усмехаясь в прямую спину, затянутую сотканной из тьмы тканью.       — И много ли ты знаешь об этих правилах, если никто ни разу не проговаривал их ни с кем из нас? — Удостоившись хмурого взгляда через плечо, Джек продолжает. — Ни Луноликий, ни даже Песочник или Северянин никогда не говорили ни о каких правилах относительно общения между духами. Потому что их просто нет.       Небольшой сугробик, что он устроил у своего трона, подчиняясь негласной воле создателя взметнулся в воздух роем снежинок, но Джек, кажется, не заметил этого проявления своего гнева. Он продолжал улыбаться, но что-то в этой улыбке было очень не правильно.       — Ты сам выдумал для себя эти правила, запретил себе выходить наружу, общаться с другими! Никто не заставлял тебя идти этим путём, Питч. Ты мог бы давно свернуть с него, но даже когда весь мир даёт тебе понять, что это возможно, ты продолжаешь упорно прятаться, будто... Будто сам боишься показаться миру.       Тьма, в ответ на взметнувшиеся снежинки, завивается кольцами вокруг своего хозяина, а его взгляд сверкает прямо как в те дни, когда они впервые втретились несколько лет назад, во дворце Феи. Джек, столкнувшись с этим взглядом, вдруг тушуется, взмах посоха развеивает снежные вихри и Бугимэну ничего не остаётся, кроме как утихомирить тьму в ответ. Гляделки заканчиваются так же резко, как начались, и Джек, резко развернувшись, вылетает из подземелий, не дожидаясь ответа опешившего от такой странной вспышки Кромешника.       Он так и стоит там, на половину в тени, глядя в дыру в потолке, куда ушёл Джек. От чего-то Кромешнику невыносимо тошно от сложившейся по итогу ситуации. В прошлый раз побег мальчишки был хоть испугом оправдан, но сейчас он будто сбежал, чтобы не вступать в открытую конфронтацию, и подобное поведение воину, коим всё ещё являлся Кромешник, было не просто не понятно, но казалось неприемлемым. Имея силу, способную остановить врага, даже если он нападёт, Джек просто отказывался использовать её. И та его улыбка, больше напоминавшая маску для обиды и гнева. С чего бы ему обижаться на то, как живёт свою жизнь простой монстр из древних времён? Какое вообще кому-то дело?       Бугимэн решительно не мог понять мир, который создали Хранители.

2.3. «Безвременные»

      — Взгляни, Со.       Лунный дух, устроившись среди облаков, кивает куда-то вниз, подпирая рукой подбородок. Солнце отвлекается от записной книжки на несколько секунд, даже и не слишком пытаясь проследить взгляд коллеги. Территория под ними слишком велика, чтобы понимать, что именно привлекло чужое внимание. В прочем, зная его уже очень давно, дух солнца легко мог сузить зону поиска до людей, а там и до детей, но зачем, если болтливое дитя Вселенной уже начало разъяснять, чем заинтересовано?       — Она слишком мала по человеческим меркам. А думает и ведёт себя совсем не как надо. Странно. Что же там такого случилось?       «Какая разница?» спросило бы Солнце, если бы не знало ответ заранее. «Огромная разница!»       Духу луны всегда и до всего было дело, а уж до людей и подавно. Выполнять свою работу спокойно и размеренно было не для него, нет. Нужно было обязательно устроить приключение по крайней мере раз в пол года. Он окружил себя подручными, чтобы следить за их действиями и вообще походил скорее на языческого бога, чем на Хранителя.       В прочем, Вселенной явно было всё это по душе. Действительно, не бросать же эту хрупкую форму жизни на произвол собственных глупостей. А Лунь любил наблюдать и ему такая дополнительная занятость была явно в радость.       Пол дня до заката для Солнца и Луны проходят, словно миг, не имеющий значения. Для них меняется лишь сторона Земли. Луноликий, найдя себе развлечение получше, чем простая рутина, исчез из поля зрения на какое-то время, чтобы вернуться хмурым и сосредоточенным. Это было не самым хорошим знаком. Приключение грозило растянуться на куда больший срок, когда Луна становилась серьёзной.       — И почему мы не управляем людьми всецело? — звучит сразу, как Солнце поднимает взгляд.       — Это было бы не правильно и нарушало баланс. — привычно объясняет он непреложную истину, известную им уже очень давно.       — Да-да, — Лунь вздыхает, падая в облако, как в кресло, — но из-за этого мы теряем веру, а у людей жизнь выглядит, словно... Словно ад.       Он часто применял выражения и слова из людского обихода. Солнце смирился и просто запомнил значения, чтобы понимать друга. То же было и со значением веры для Луноликого. Ему она была, в сущности, не нужна, а вот созданным им духам заменяла просто силу. Солнце не лез с критикой такой концепции, понимая, что его мнение мало что изменит.       Не дождавшись уточнений или ответных эмоций, дух Луны не слишком расстраивается, лишь продолжая разъяснения.       — Девочку зовут Мелисой. У неё внутри пусто, будто огромный кусок души вырвали и не удосужились вовсе ничего предпринять. А ведь это всего лишь ребёнок, Со! Разве можно, чтобы ребёнок не улыбался, а во сне глядел в пустоту внутри себя, а не на тот мир, что там должен быть?!       Да, сны именно так работали. Песочный Человек лишь владел ключами, открывая ребёнку сознание, давая взглянуть внутрь себя, но то, что человек увидит, во многом зависело от него самого, от окружения. Сны детей обладали невероятной яркостью и силой от того, что те меньше ощущали реальность. Со временем понимание мира росло, а с ним и взгляд внутрь себя уже становился не просто элементом чуда. Человек будто забирал ключ от своего мира и теперь лишь сам решал, что с этим делать. Луноликий грустил, когда свои ключи люди теряли или просто запирали мир не желая в него возвращаться, но не мог ничего с этим сделать.       Говоря проще, Песочник посылал к Мелисе её ключи, но в её внутреннем мире просто не было ничего, что можно было бы увидеть.       — Уверен, если ты посмотришь внимательнее, окажется, что у многих детей пустоты внутри не меньше.       Солнце было всегда прагматичнее. Какой смысл помогать одному, пока ещё миллион таких же нуждаются в той же помощи? Невозможность помочь всем делала вложение сил несколько бесполезным. В прочем, Луноликий давно показал ему, что это не всегда так. Ещё во времена, когда нашёл Песочника.       — Я понимаю. Но ты же знаешь, заметив такое просто отвернуться – выше моих сил.       Лунь почти виновато улыбается, и Со вздыхает, укоризненно качая головой.       — И как ты хочешь заполнить пустоту?       Пустота была ничем, что логично. Извечно несуществующая деталь мироздания, напоминающая какое-то растение, почти паразита. Ходили слухи, что у неё тоже есть дух, куда более древний, чем Солнце и Луна, но точно никто ничего не знал. Отталкиваясь от мысли о растении Луноликий быстро пришёл к выводу, что подобный сорняк можно изничтожить, не давая ему питаться. Однако, как это сделать?       — Что мешает тебе посетить сон той девочки? – устав наблюдать за мозговым штурмом через какое-то время, Со всё же решил внести вклад.       — Но что мне ей показать?.. ведь не буду же я всё время создавать для неё сны. – Лунь всплеснул руками. – Ей нужно самой создавать что-то внутри своего мира. Но, конечно, она не понимает, как это сделать, сидя в пустоте.       Солнце прикрыл глаза. Это был хороший знак. Он делал так, когда в светлой головушке рождалась идея, которую нужно было лишь доработать. Луноликий даже дыхание затаил, ожидая эту идею. А Солнце в этом момент думал о том, стоит ли такой план вообще озвучивать. Слишком много не стабильных единиц, которые вполне могли привести к краху. Однако, смотреть на расстроенного лунного духа было куда неприятнее, чем рисковать спокойным сном одного ребёнка.       — Ты можешь показать ей тени.       — Тени?       — Люди видят пустоту как темноту. Их сознание с трудом отличает одно от другого. Добавь туда каплю света и очертаний. Получишь тени, что вполне смогут привлечь внимание. А дальше её подсознание сделает всё само.       Подсознание могло не сделать ничего вовсе. Или это могло напугать девочку и она могла бы вовсе перестать спать. Поняв, чья работа ему предстоит, Луноликий мог ещё больше расстроиться. Однако, тут Солнцу повезло. Друг уже давно смирился с тем, что история Кромешника пошла не по плану, и не слишком переживал, лишь ожидая возвращения короля кошмаров в будущем.       — А ведь это может сработать! Ты гений, спасибо!       Чисто человеческая фраза о гениальности сопровождается не менее человеческой благодарностью в виде порывистого поцелуя в щёку и Лунь исчезает, желая дать маленькой девочке семечко, которое смогло бы оживить её внутренний мир. Солнце, наконец, возвращается к работе, радуясь, что теперь его ещё какое-то время не потревожат.

***

      — Подумать только, на сколько это оказался невероятный ребёнок в итоге!       Солнце молчит в ответ, лишь бросив короткий взгляд на девочку из окна закусочной, где они разместились. Порой, с лёгкой руки Луноликого, они спускались в мир, просто чтобы отдохнуть. Солнцу такое развлечение казалось странным, но он временами сдавался под напором друга и тоже спускался с небес, не на долго оставляя свой пост.       Лунь давно, ещё со времён создания Джека Фроста, не был так увлечён человеческим ребёнком. По чести сказать, Солнцу нравилось видеть его столь счастливым, хотя заметить это не мог даже старый друг. Или только делал вид, будто не замечает, что, в сущности, одно и тоже. Любая симпатия Солнца к Луне вообще была чем-то очень не очевидным. Слишком уж разные у них были характеры. Солнце был трудоголиком, обожавшим свою работу, а вот Луноликому всегда было мало только делать основное дело, помогая этому миру и жизни в нём развиваться. Он защищал всё это с неимоверным рвением, во всех её проявлениях обожая жизнь, с тех самых пор, как они вообще оказались здесь.       — Она смогла сделать столько, ещё не став духом! — Друг продолжал восхищаться юной Мелисой, в очередной раз перечисляя её достижения, — Ей удалось вытащить Кромешника из панциря, она заставила его внимательнее относиться к своим силам и миру вокруг. Ещё немного и он сможет, наконец, понять своё предназначение, я уверен. И Джеку он дал шанс заговорить с собой лишь благодаря тому, как осторожна и внимательна была с ним эта девочка. Она просто чудесная, разве нет?       — И даже не поняла, что сделала всё это.       Солнце рассматривает чай в своей кружке, будто там могло быть что-то интересное. В прочем, крайне редко спускаясь на землю вместе с Луноликим, он порой мог действительно заинтересоваться деталями, которые друг вовсе не замечал.       Лунь не отвечает дольше ожидаемого, залюбовавшись солнечными зайчиками на лице собеседника. Со приходится поднять взгляд на него, чтобы прервать рассматривание и вернуть на путь диалога.       — Разве это важно?       — Не будет, как с Джеком? Ей не придётся столетиями мучаться, не понимая цели своего существования? — Дух прикрывает глаза, понимая, что зря давит на это. — Прости.       Лунь не хотел забирать Джека столь рано, но ход времени, судьба, жизнь и смерть... они им не подвластны, вовсе не касаясь древнейших детей Вселенной. Хотя, Со полагал, что смерть однажды их коснётся, но это явно должно было случиться не скоро. В любом случае, гибель мальчика внесла свои коррективы в план Луноликого, ему пришлось сделать Джека духом куда раньше планируемого, от того и объяснить что-то было сложнее. Ведь его предназначение было в сдерживании Кромешника. Знай Джек о своей силе раньше, развей он её, и Питч обзавёлся бы смертоносным врагом. Если бы не перетянул Джека на свою сторону раньше, учуяв его способности. А объяснить Джеку и скрытую часть его дара Лунь не хотел. Ситуация с Питчем многому научила его и вываливать на юных духов всё без утайки он теперь боялся.       — Ничего, я понял, к чему ты это. — Дух луны улыбается той мягкой улыбкой, которая всегда отгоняла все переживания и хмурые мысли. — Уверен, она достаточно умна, чтобы всё понять, да и потом, у неё будет хороший наставник, который сможет многое объяснить.       — Надеюсь.       Солнце вздыхает, откидываясь на спинку стула и наблюдая, как девочка с незримым другим чёрным котом, прощается с друзьями, направляясь домой. Взгляд янтарных глаз скользит по компании молодых людей и старейший из трудоголиков задумчиво склоняет голову на бок.       — Почему тот мальчик не скажет ей о своих чувствах?       Лунь тоже смотрит на застывшего на какое-то время высокого брюнета, провожающего Мелису долгим взглядом, прежде чем последовать за друзьями в другую сторону. Губ древнего духа касается усмешка.       — Действительно, почему же.       Солнце, кажется, уже потерял интерес к собственному вопросу, как и ко всему, касавшемуся людей. Поднявшись, он оставляет на столе положенные людскими правилами бумажки для обмена на полученный чай и следует к выходу. Луноликий идёт за ним, оставляя на столе свою часть оплаты и догоняет друга на улице. На вечно бледных губах блуждает лёгкая улыбка, когда он почти неожиданно привстаёт на носочки – сегодня Со на голову выше – и касается его щеки носом. Люди делают так, когда прощаются с теми, кто им дорог. Луне нравился такой обычай. Щёки друга всегда были очень тёплыми. Тот вздыхает, закатывая глаза, но всё же тоже чуть наклоняется, тоже касаясь щеки друга. Через миг они, ни кем не замеченные, буквально растворяются в толпе, возвращаясь к работе.        Солнце думает, что, наверное, никогда не сможет пойти против идей Луноликого. Какими бы странными они не были в его понимании. Это не имело смысла, второй древний был упрям и всё равно делал по-своему. Оставалось только следовать за ним, из раза в раз прикрывая, оберегая от возможных ошибок. Они были знакомы уже на столько давно, что это стало привычкой не менее важной, чем упорная работа.

2.4. «Не сказанное»

Спустя четыре года после экскурсии. Тот же день, когда Со и Лунь сидят в закусочной.

      Годы шли друг за другом довольно быстро. По крайней мере, для вечно живущих духов это было так. Может быть, для Мелисы Рэйн и её друзей четыре года и оказались довольно долгими. Они много пережили за это время и, в отличии от их детства, сейчас это уже не было связано лишь с чудесами и духами. В прочем, жизнь юной леди, которой к семнадцати годам стала Мелиса, всё же не мало была связана с миром, о котором она знала никак не меньше, чем о своём собственном.       Это удивляло Кромешника не так сильно, как Джека. Однажды, сидя на уже, вероятно, вросшем в камень, ледяном кресле, он сетовал, что даже Джейми стал уделять больше времени реальности, чем своему другу из мира духов. В прочем, Питч соврал бы, если бы сказал, что его не интересует эта деталь. Однако, он слишком хорошо узнал мир людей, общаясь с человеческим ребёнком столь долго. Он куда лучше Джека понимал, что столь упорное сохранение связи с чудесами из детства может скоро помешать Мелисе двигаться дальше.       Некоторое время Кромешник ещё думал об этом, не говоря с девочкой, но по прошествии ещё месяца не выдержал. Да, его заботила её судьба и будущее. Пожалуй, когда ты четыре года проводишь, общаясь с кем-то на сложные и не слишком сложные темы, странно не заинтересоваться судьбой этого человека в дальнейшем. Ему было всё ещё сложно время от времени осознать, что он может не пугать кого-то, но это стало куда привычнее.       Ожидая Мелису у неё в комнате, Питч задумчиво листал оставленную на столе книгу по истории. Думал даже начать вдумчивее читать, когда девочка вернулась.       — Ох, привет.       Она не слишком ожидала его здесь встретить сейчас, но, в целом, явно не была против. Дух кивает в ответ и закрывает книгу, отметив интерес к которой, Мел улыбается почти гордо.       — Это для проекта. Мне разрешили самостоятельно выбрать тему и я буду писать о том, к чему приводят военные действия и ради чего вообще войны устраиваются.       Обойдя посторонившегося Кромешника, девушка вытаскивает на стол ещё несколько книг и после переводит изумрудный взгляд на гостя, определённо выжидая, когда он озвучит цель визита. В конце концов, они никогда не сидели молча – это было бы скучно. Всегда был какой-то диалог, кто-то из них находил тему для дискуссии. Зная это, Рэйн ждала вопроса.       Бугимэн задумчиво оглядел её и отошёл к окну, рассматривая ещё освещённую солнцем улицу, чтобы собраться с мыслями. Девочка устроилась на кровати, поджав под себя ногу, и у неё на коленях мигом оказался Бу, подставляясь под поглаживания бархатной шёрстки       — Я обратил внимание, что многие твои одноклассники планируют переезд в ближайшее время. Уедут учиться дальше, или отправятся работать. Полагаю, ты тоже должна обдумать это?       Девушка задумчиво смотрит в потолок, вздыхая.       — Отец тоже спрашивал об этом. Хочет узнать, как я вижу своё будущее, что стану делать после школы. Бринна предложила приехать к ней, в фирме, где она работает, есть места для стажировки и даже бесплатное обучение некоторым основам. Отец не против, если после учёбы я возьму перерыв для понимания того, что делать дальше, и для этого вовсе не обязательно уезжать из Бёрджесса. Думать можно и дома, помогая отцу в магазине. Или можно попроситься в кофейню к мисс Беннет, она давно говорит, что с радостью обучит меня работе бариста, когда у меня будет время.       Что же, у Мелисы были вполне реалистичные варианты. Питч ощутил себя несколько неловко, осознавая, что полагал, будто она слишком зациклена на том, что стоило оставить в детстве. Будто он не знал, на сколько эта девушка умна и способна найти равновесие в собственных интересах и времени. Однако, его беспокойство явно польстило девочке.       — Не беспокойтесь, я не пущу дела на самотёк. Вообще-то, мне ещё трудно решить, чем бы я хотела заниматься всегда, но план на ближайшие несколько лет есть и я не стану лениться.       — Что же, я рад.       Кромешник коротко, едва заметно улыбается, получая в ответ яркую улыбку. Мелиса вытаскивает запищавший телефон из кармана толстовки и хмыкает, не переставая улыбаться.       — Простите, ещё есть дела на вечер, так что мне пора бежать.       — Удачного дня. — Абсолютно искренне желает ей мужчина и проваливается в тень, стоит закрыться двери в комнату.        На улице заканчивалась очередная зима. Остановившись под деревом, Бугимэн наблюдает, как по парку носятся дети, среди которых шестеро старшеклассников выглядят несколько странно. В прочем, они не возятся в снегу, только весело посмеиваясь порой пинают мокрые, белые комья друг в друга. Когда к ним подходит седьмая старшеклассница, атмосфера меняется как-то неуловимо. Вроде как поведение всех становится чуть более серьёзным, хотя не кажется, что Мелиса с её спокойной улыбкой располагает к такой перемене.       — Мел, Мел! — К ним уже подлетают двое из оравы детей на площадке. Младшие Беннетты обнимают подошедшую девушку. — А мы играли с Ледяным Джеком вчера вечером!       Их вопли слышны лучше, чем тихий ответ девушки, но Кромешнику уже не удаётся подслушать больше из-за появления вечно незваного хранителя.       — Привет! – Джек появляется за спиной довольно внезапно, всё ещё надеясь напугать Короля Кошмаров, но тот не покупался ни на одну уловку ещё ни разу. — Редко ты бываешь на улице. Пришёл поиграть?       Насмешливый вопрос духа вызывает ответную усмешку, едва заметную, у Кромешника. Он не отвечает ничего, отворачивается, глядя на детей на площадке, когда хранитель веселья вскрикивает, заставляя усмешку на губах Кромешника всё же задержаться.       — Ах так!       Эта странная игра бывала не слишком часто, по пальцам пересчитать, но все эти разы были в этом году. Тень скидывала на Фроста снег с дерева, сам мальчишка мигом пытался взять реванш и ещё ни разу не смог заставить короля кошмаров сдвинуться с места. Питч не глядя отмахивался от снежков мальчишки тенями. Это было не плохой разминкой и, говоря честно, всё же забавляло мужчину. Фрост был уверен, что идея пришла к Кромешнику не сама по себе, а после какого-то разговора с Мелисой, которая явно неосознанно меняла отношение к миру своего кумира. Но спрашивать он не спешил. Мало ли, вдруг подружиться с Питчем будет проще именно так, через странное развлечение, граничащее с шуточным боем.       Мелиса наблюдает за этими играми с плохо скрываемой радостью. Для неё то, что Кромешник не избегал Джека было сродни потрясающему чуду. Постепенно узнававшая о своём собеседнике больше, сначала она убедилась в его бесконечном одиночестве. Ей, знавшей цену одиночеству и в девять, и в тринадцать, казалось чем-то вроде ужасного наказания отсутствие у Питча любого общения. У неё по крайней мере был отец, а Король Кошмаров действительно был совсем один. И пусть ему самому, видимо, это казалось правильным, оставить всё как есть она не могла. По мере сил, со свойственной ей старательностью, Рэйн пыталась вытаскивать Бугимэна из его добровольного отшельничества.       И вот, плоды уже появились. Пусть этот вариант общения выглядел странно, пусть Питч не разговаривал с Джеком, но всё же оставался рядом. Мелиса не могла быть уверена, точно ли её рассуждения о дружбе и важности общения имели нужный эффект, но ей хотелось в это верить.       Неподалёку стоит Джейми Беннетт. Он уже привык, что она не замечает ничего вокруг, кроме Бугимэна, но каждый раз, когда она смотрит в его сторону, юноша ощущает волну возмущения, прямо как в детстве. Для него эти странные когда-то эмоции давно обрели смысл. Эмоции вообще всегда были для мальчика очень важны и он старался как можно лучше понимать их. Мелиса же, видимо, старалась понимать только мир вокруг, но не чувства, тем более чужие. Тем более кого-то, кто не Питч.       Но даже невероятно ревнуя к незримому врагу, Джейми продолжал помалкивать, не желая мешать ей радоваться. Он всё ещё помнил её историю о том, как спасли её кошмары, всё ещё ёжился, вспоминая, как заглянул к нему в окно Джек.       «—Джейми, там Мелисе нужна помощь.»       Тогда было не важно, что слишком рано, что родители ещё только встали и, что потом точно будут ругаться. Беннетт тогда ещё не понимал совершенно, что это за тревога, но всё равно следовал зову сердца, спеша вытащить эту странную девчонку из неприятностей. Было то, чего о том дне Мелиса так и не узнала. Джейми был не просто первым, кто прибежал к ней, он пробыл с ней куда дольше остальных и нарушил главный мамин запрет – пришёл без приглашения. В окно! Будь они постарше, можно было бы умилиться романтичности ситуации, но тогда мальчик об этом не думал. Убедившись, лишь потому, что так сказал Джек, что с Мелисой всё в порядке, Джейми оставался с ней, пока остальные, собранные Джеком, не подтянутся. Им повезло, что мистер Оливер был на работе.       Мелиса была уверена, что ребята пришли сразу все. Остальные, что Джейми прибежал всего на минуточку раньше. Правду знали только Джек, Джейми и... Кромешник. То, что он тоже там был, Беннетт знал, потому что Джек перебросился с ним парой фраз.       Есть ли смысл соперничать с тем, кто владел её интересами с раннего детства, когда Джейми даже толком не интересовался тихой девочкой с задней парты? Он не считал, что вообще в праве пытаться добиться её внимания. В конце концов, что он мог противопоставить столь интересному собеседнику, как Кромешник?       — Эй, Джейми, ты чего тут застрял, мы идём домой?       Софи тянет брата за рукав и он улыбается, кивая. Подняв взгляд, уставляется в сосредоточенные изумрудные глаза Мелисы и почти сразу отводит взгляд, смущаясь.       — Простите, что-то задумался. Пошли.       Ему вполне хватало идти рядом с ней, в толпе их друзей, в гости к кому-то из них. По крайней мере так она была лишь с ними. Очевидно, Бугимэн избегал больших компаний.       — Заметил?       Джек, давно уже оставивший попытки одолеть бывшего противника в снежках сегодня, сидел на снежной кочке посреди травы и смотрел в след детям. Питч окидывает картину зимнего духа среди весны и хмыкает, пожимая плечами. Мимолётно думается, что выглядит довольно красиво, но мысль быстро сменяется ответом на вопрос. Ему было не слишком понятно, что нужно было заметить. Кромешник вообще задумался о чём-то своём, разглядывая деревья в парке, а не резвившуюся детвору. Джек передразнивает его хмыканье и пожимание плечами, поднимаясь на ноги.       — Вы с Мелисой ничего не понимаете в чувствах, которые вам пытаются показать окружающие.       Звучит почти обиженно, но что ответить на подобное заявление Кромешник не понимает. Ему и не нужно было никогда пытаться понять, что пытаются показать другие. Если что-то нужно – скажи. Если нет – не трать время. Какой смысл гадать, чем руководствуется другой человек, рассматривая тебя?       Джек тяжело вздыхает, очевидно, пытаясь выразить глубину своей досады, но Бугимэн остаётся глух к его пыхтению, возвращаясь к себе в подземелья.

~ 3 ~

«За гранью»

Ещё два года спустя

      Как часто планы, которые вы рассчитываете наперёд, обращаются бесполезным нагромождением идей? Понимаете ли вы при этом, что эти идеи никогда уже не реализуются? Их просто некому будет реализовывать.       В палате слишком светло и прохладно, хотя на улице ранняя осень, а не зима, когда столь яркое освещение оправдано, а холод понятен. Нет, не на столько прохладно, чтобы замёрзнуть, но достаточно, чтобы желать укутаться в одеяло для большего комфорта. Это раздражает. Девушке не нравится искусственный больничный свет. Её гостю – тоже. Неспособность укутаться в жёсткое подобие одеяла вовсе раздражала, и мужчина морщится, замечая, как ёжится девочка, не желая уступать холодку и не пытаясь попросить помощи.       Глядя на него Мелиса пытается слабо улыбнуться, вспоминая прошлое. В ранней юности, когда они только начали общаться, она старалась не пускать в свою спальню слишком много света, опасаясь, что Королю Кошмаров негде будет прятаться и он не придёт. Как оказалось впоследствии – это было глупостью. Эти глупости лезут в голову, устраивая там какую-то кашу из времени и бережно хранимых воспоминаний. А она то думала, что они нужны будут в старости, чтобы как можно дольше помнить друзей, себя. Очевидно, этот перспективный план только что рухнул.       Больничные шторы развеваются от сквозняка, когда дверь в палату открывается и внутрь заходит медсестра. Девушка глядит на неё не долго, почти сразу прикрывает глаза, отлично зная, что она скажет. Кромешник здесь именно потому, что хотел сказать раньше.       — Мисс Рэйн, у меня для вас неприятные новости...       Пауза заставляет девушку открыть глаза, морщась от боли где-то...везде, на самом деле. Начиная от души, которая уже минут пять билась в конвульсиях, заканчивая дикой головной болью и странной болью в лёгких. Капельница ещё не успела подействовать. Такие паузы, как эта, с головой выдают все невысказанные слова и Мелиса пытается покачать головой, сразу жалея об этом.       — Я понимаю, о чём вы.       У неё сипит голос и получается слишком тихо, но женщина слышит. И всё равно произносит то, ради чего пришла.       — Ваш отец пришёл в себя не на долго перед смертью. Он просил передать, что любит Вас.       В её голосе нет эмоций. Эта женщина, определённо, уже не первый раз говорит о смерти. Даже Кромешник, не смотря на то, что считает себя монстром, проявил в разы больше сочувствия, когда говорил это.       — Спасибо.       Говорить это, пожалуй, не за что, и призрачный гость того же мнения, потому что оглядывается на девушку от окна, пристально разглядывая.       — Скоро к вам зайдёт врач. Ваша тётя уже едет, она несколько раз звонила нам, но пока мы ничего ей не говорили.       «И правильно сделали, что не говорили». Мелиса молчит, потому что говорить трудно. Только рассматривает женщину, что так и стоит в дверях. У неё седые волосы, почему-то некрашеные, привычный белый халат и всем этим она слишком контрастирует с мужчиной у окна.       — Вам что-то нужно сейчас? – всё же она слишком безучастна. Это немного раздражает, но Мелиса не в состоянии никак проявить эмоции.       — Нет. Спасибо.       — Тогда, пока что, я пойду. Пульт у вас под рукой, если что-то понадобится до прихода врача. Он вот-вот будет здесь.       Она уже собирается закрыть за собой дверь с другой стороны, но тут Мелиса вспоминает про окно.       — Простите. — Дама оглядывается, всё так же безэмоционально. — Закройте окно, пожалуйста.       Медсестра кивает и, закрыв современную, пластиковую створку, уходит, на мгновение задержавшись на пороге, глядя на пациентку. То, что при этом прошла сквозь духа ей почувствовать не дано. Закрыв дверь, она уходит, оставляя девушку в покое. Мелиса выдохнула бы с облегчением, если бы лёгкие не болели так, что дыхание вообще вызывало трудности. Питч продолжает гипнотизировать окно, пробуждая некоторую долю любопытства в своей юной подруге.       — Что там?       Он поводит плечами, будто тоже ёжится, и подходит к кровати девочки, медля с ответом. Сказать ей чистую правду? Что только что чуть не сорвался на физический крик, пытаясь достучаться до затихшей Луны? Питч боялся говорить об этом.       Как часто бывает страшно Королю Кошмаров? Боится ли вообще хоть чего-то властелин страха, ужасный монстр древности? Оказалось, что да. Глядя на Мелису, только что покинув палату её отца, где люди в стерильно белом довольно спокойно констатировали завершение жизни своего собрата, Бугимэн действительно впервые задумался о том, что она смертна. Ровно на столько, чтобы рисковать рухнуть за зыбкую грань своего существования прямо сейчас, у него на глазах. Они довольно часто говорили о войнах и смерти. Будто о чём-то, что было не совсем для них и про них. Такие диалоги положены Безвременным детям Вселенной. Солнце и Луна могут сколько угодно рассуждать о конечности бытия. Даже у Питча на это было больше права, чем у той маленькой девочки, которую он однажды помог спасти в лесу.       Мелиса прикрывает глаза, ощущая, как дрожат колени. Бу, всё это время лежавший рядом на кровати, поднимает голову, жалобно глядя на неё угольками глаз, распушая шёрстку. Кажется, он становится немного крупнее, но всё равно не может впитать весь страх, что испытывает девочка. Хотя ей точно становится легче. Ещё и обезболивающее действует.       Когда заходит врач, она почти уже в бессознательном состоянии. Но женщина всё равно принимается за осмотр и одна из немногих старается быть заботливой, чуткой. Если бы девочка не вырубалась, она могла бы этому обрадоваться больше, чем сейчас.       Во сне ей видятся странные, белые существа, что весело прыгают вокруг и из-за них, почему-то, становится в разы спокойнее.

***

      Явление Бугимэна на Северный Полюс вызывает небывалый ажиотаж. Он не трогает никого, ступая на порог жилища Николаса и продвигаясь в центр здания. Йетти не бросаются на него, но эльфы рассыпаются по углам, словно испуганные насекомые. Король Кошмаров идёт по деревянному полу основного здания стремительно и плавно, ожидая приблизительно того, что его и встречает. Санта смотрит хмуро, но не нападает, явно планируя задать вопрос о цели визита, когда с верхнего этажа спрыгивает Джек, опережая хозяина дома.       — Привет... Что тебе нужно?       Он выглядит даже немного радостным, видя Питча здесь, но всё равно не уверен, как реагировать на его появление. Сейчас на тень подозрения в глазах Фроста плевать. Пожалуй, знай мальчишка, на сколько Бугимэн вообще рад найти его здесь – ему было бы неловко. Ведь после посещения Южного Полюса и, если бы в жилище Николаса не нашёлся, Питч действительно планировал обойти и Лабиринт, и Дворец зубной феи.       — Твоя помощь.       На столько прямо и искренне, что даже вечно позвякивавшие эльфы затихают, а йетти удивлённо переглядываются друг с другом и Сантой. Того, в прочем, в итоге так и не удостаивают ни единым словом. Достаточно этой простой просьбы и Джек уже кивает, делая шаг ближе, предусмотрительно хватаясь за плечо короля кошмаров, и тень поглощает их без всяких проблем. Питч только и успевает ещё подумать, что никогда они никуда так не перемещались, а со стороны можно решить, будто несколько раз в день блуждают в тенях.       Он не тащит Джека сразу в палату, выходя из тени напротив неё. Юноша встряхивает волосами, быстро приходя в себя, и удивлённо взирает на Кромешника.       — Я подумал, придётся драться.       Питч отрицательно мотает головой и кивает на палату.       — Будь потише, не хочу разбудить её.       Джек чутко ощущает до предела напряжённую атмосферу вокруг друга и сосредоточенно кивает. Проходя внутрь так же тенью, они останавливаются в углу, и хранитель устремляет внимательный взгляд на то, что созерцал Кромешник последние пару часов, прежде чем принять решение.       Мелиса увешана больничными датчиками, словно рождественская ёлка. Капельницу, очевидно, успели поменять, пока Питча не было. Картину венчает общая бледность девушки и повязка на кудрявой голове. Она дышит, об этом говорят аппараты, но грудь почти не поднимается. Очевидно, даже во сне ей больно.       Джек хмурится, стискивая посох так крепко, что Кромешник слышит тихий хруст дерева.       — Авария. — Он коротко поясняет это, понимая, что всё равно придётся, — её отец не справился с управлением и слетел с дороги. Меня привёл Бу. Здесь уже её тётя, но Мелиса в сознание ещё после отключки не приходила и, — Питч запинается, кажется, Джек впервые слышит, как он не справляется с речью, но Король быстро берёт себя в руки, — врачи сказали, что повреждение внутренних органов слишком серьёзное и она... может не выжить.       В наступившей тишине Джек поражённо смотрит то на Питча, то на саму девочку, что стала столь привычной частью их мира за это время. И пусть остальные Хранители как-то не слишком интересовались ею, но для Фроста она стала другом. Что уж говорить о Кромешнике, который до встречи с ней и вовсе был совсем один? Однако, юный хранитель не совсем верно трактовал для себя цель появления здесь. Питчу не была нужна поддержка в трудный миг, нет. Ему вообще было мало интересно собственное состояние, однако, состояние этого ребёнка точно имело невероятное значение.       — До Бёрджесса они не доехали пол пути. Никто из её друзей не знает о случившемся. Меня не увидел ни один из них. Даже Беннетт не заметил, хотя раньше отличался внимательностью. — Питч хмурится и глядит на Джека. — Нужно сделать хоть что-то, чтобы они приехали. Полагаю, что если не сейчас — потом они могут не успеть.       Вот теперь тишина становится потрясённой. Джек сглатывает подступивший к горлу ком. Ему представляется, вообще-то, не далёкая от истины картина Кромешника, взывающего к детям в Бёрджессе и пытающегося предупредить. Юноша судорожно кивает, перехватывая удобнее посох.       — Я сделаю всё. Они будут здесь не позже полудня!       Он всё равно слишком громкий, но, кажется, Мелису это не будит. Дух зимы со свистом вылетает в окно и Питч прислоняется к стене в тени, судорожно выдыхая. Да, не важно, что ощущает он сам. Лишь бы этот удивительный ребёнок не остался один в последний миг. Питч морщится и скребёт ногтями стену, вспоминая собственную смерть. То ужасающее одиночество, которое испытывал, лёжа посреди лесной поляны. Он должен был сделать всё возможное, чтобы Мелиса не ощутила подобного.

***

      Тётушку потряхивало, но она старалась улыбаться. Мелисе никак это не помогало, всё равно было чёткое ощущение, что чего-то она не договаривает. В прочем, Питч тоже молчал в ответ на вопросы о причинах такого состояния Бринны, хотя было очевидно, что он был здесь почти всё время. Зачем-то. Мелиса и раньше не слишком была уверена, что её компания не надоест Бугимэгну рано или поздно. Но он продолжал общаться с ней, став настоящим другом, если уж задумываться об этом и говорить предельно честно. Сейчас червячок сомнения боролся с ощущением нужности ему, но второе перебарывало под натиском логики и рассуждений. Выходило, что, как и Бринна, Питч был здесь, потому что не хотел прощаться и уходить. Пусть это и было немного странно – вечно живущему духу волноваться о жизни одной девушки.       Бринна уходит, получив звонок, и Мелиса пользуется этим, чтобы уставиться на Питча хоть немного строгим взглядом. В последние пару лет она начала делать так, когда показывала, что отвертеться от ответа не выйдет ни какими способами.       — Что происходит? Пожалуйста, меня раздражает, что все, кроме меня, знают сейчас больше.       Питч отводит взгляд, выдыхает, снова смотрит в её потускневшие зелёные глаза.       — Отдыхай. Тебе кажется из-за стресса и усталость.       — Ничего не кажется...        Сил настаивать нет, да и шум в коридоре привлекает внимание. Голоса кажутся знакомыми, но разобрать Рэйн не может, пока они не оказываются за дверью.       — Мы - её друзья. Мы имеем право тоже поговорить.       Твёрдый, серьёзный, сильный. Сейчас, немного путаясь в прошлом и настоящем, Мелиса наконец соображает, как сильно изменился голос Джейми за столько лет, превратившись из голоска мальчишки в уверенный голос молодого мужчины. Медсестру слышно хуже, она стоит, очевидно, дальше.       — Хорошо-хорошо. — тараторит Кексик.       — Ох, они все здесь?       Мелиса выразила бы большее удивление, если бы были силы. Хотя улыбка, коснувшаяся бескровных губ, делает её вид явно куда более ярким, чем до этого. Питч подавляет облегчённый выдох. Сейчас было всего девять утра. Джек не просто выполнил, но перевыполнил план. Они успели и она не останется одна. Дух зимы зависает за окном и, под внимательным взглядом Питча, всё же входит внутрь. Мелиса замечает его и улыбка становится ещё немножко ярче, хотя это явно уже трудно ей даётся. Она всегда была достаточно умна, и потому Кромешник получает этой улыбки не меньше Джека. Она экономит слова, но благодарности в глазах достаточно.       Дверь в палату открывается и Джейми застывает на пороге. Кексик проскакивает мимо сразу же, подлетая к кровати подруги. Жалобно щебечет что-то. Куколка пропускает вперёд себя Калеба и Клода, а сама проходит почти последней. За ней проходит Беннетт и его суровое «Спасибо», без капли искренности в голосе, вполне способно приморозить к полу холодом кого угодно, даже видавших многое врачей.       Друзья на четыре голоса причитают, спрашивают о её самочувствии, шипят друг на друга, и Мелиса ощущает себя сразу в невероятном коконе их заботы и любви. Когда Джейми оказывается почти у изголовья, пренебрегая стулом и падая на колени у кровати, его тёплая ладонь ложится куда-то в волосы девушки и этот кокон становится полным. Когда он последний раз так гладил её? Помнится, пол года назад, перед тем, как Мелиса уехала к тёте попробовать пройти обучение у неё в фирме.       — Эй...       И куда только подевался уверенный голос, которым он утихомирил весь персонал клиники? Снова стал почти детским.       — Эй.       Она улыбается ему и ребята притихают, вслушиваясь в их тихие голоса. Их просили не шуметь и не тревожить её слишком сильно.       — Ты же говорила тогда, что будешь аккуратнее на дороге. Обещала.       Он, очевидно, припоминает ей тот день у музея. Джейми знает, что тогда её спас Кромешник – она рассказала как-то раз, в ответ на вопрос о том, как они вообще вдруг начали общаться. Как давно это было? А до этого казалось, что совсем недавно.       — Извини. — Она оглядывает остальных тоже, чуть поворачивая голову. — Спасибо, что вы здесь.       По бледным щекам пробегают несколько слезинок, которые смущают её, но стереть их просто нет сил. Кексик жмурится, встряхивая волосами и стискивая кулаки, Куколка осторожно гладит её по плечу. Калеб и Клод тяжело вздыхают. Монти сжимает плечо Джейми, подойдя чуть ближе, а сам Беннетт только смотрит. Последний раз она плакала при них в тот раз, когда потерялась в лесу. Никто из друзей больше не видел слёз Мелисы столько лет, что сейчас осознавать, что она тихонько плачет им было больнее, чем кому-то ещё.       И ведь они тоже уже знали, что не могут сказать лживого «Всё будет в порядке». Потому что уже ничего не будет в порядке.       Когда Мелиса снова засыпает, Джейми отказывается выходить. Его мать, которая и привезла всю их компанию сюда, судорожно мнёт в руках передник, который не успела снять, впопыхах вылетая из дома, и жалобно умоляет врачей не выгонять его. Он закрывает глаза и утыкается куда-то в больничный матрас, не глядя на подругу, пока её осматривает снова, уже другой врач. По команде юноша поднимает голову, но мужчина в белом халате игнорирует его тихий вопрос, покидая помещение.       Всё это время недвижимо простоявший у стены рядом с Кромешником, Джек рычит и выходит в коридор следом за врачом, планируя быть ушами для друга. Питч прикрывает глаза, а когда открывает, встречается с почти пустым взглядом карих глаз «последнего огонька». Джейми видит его впервые с той памятной ночи больше десяти лет назад. Но слышали они друг о друге достаточно. Питч не отводит взгляда, считывая всё то, что ощущает мальчишка, даже не касаясь его. Беннетт так испуган, что начал видеть и Питча, и Бу.       Чёрный кот успел ещё подрасти после визита друзей Мелисы, и кромешник хмурится. Вот уж что-что, а обезумевший от переедания кошмар им тут был сейчас не нужен. Пересекая помещение, он застывает на другой стороне кровати, касаясь головы зверушки и впитывая весь тот коктейль, что успел там скопиться. Бу тяжело выдыхает и жалобно помяукав прижимается к ногам Мелисы снова, определённо не представляя, что мог бы сделать для неё. Кромешник только качает головой. Они сделали, кажется, всё, что могли.       Джек возвращается через пару минут зло сверкая льдинками глаз.       — Я не понимаю! — получив сразу два гневных взгляда, дух вздыхает и берёт себя в руки. — Почему они не могут ничего сделать?       Он почему-то смотрит на Кромешника, будто тот мог бы ответить на этот вопрос что-то связное. Но он был в силах только молча задаваться тем же извечным «Почему».       В наступившей тишине все трое уставляются на девушку, которая ухитрилась много сделать для них за свою слишком не долгую жизнь. Они сами могли дать ей только своё присутствие прямо сейчас. Даже надежда на то, что всё обойдётся уже сломалась о непробиваемых людей в белом. Луноликий не ответил и на мольбы Джека, и на очередной призыв Кромешника. Будто у него были какие-то важные дела.       Именно сейчас.