Сынхён просыпается оттого, что ему невыносимо жарко. По виску скатывается капля пота, и он смахивает ее тыльной стороной ладони. Леон, вытянувшись во весь рост, прижимается к спине Чхве. За окном пасмурное утро, моросит мелкий дождь, и через приоткрытую дверь на террасу в дом проникает свежий воздух.
Сейчас мальчишка находится непозволительно близко. Он спит спокойно, уткнувшись носом в ключицы Сынхёна, однако тот не привык чувствовать чужие прикосновения, а тем более дыхание на голой коже. Ему хочется застегнуть пуговицы на рубашке, все до одной. Он не знает, когда успел расстегнуть их, но прекрасно помнит, как Чжиён ночью не давал отстраниться. Не просыпаясь, он намертво вцепился в рубашку на уровне груди и для верности закинул на Сынхёна ногу. И похоже, за ночь он так и не поменял позы, разве что придвинулся практически вплотную.
Чхве пытается аккуратно выбраться, чтобы не потревожить Чжиена, иначе возникнувшей неловкости будет не избежать.
Чжиён просыпается ближе к обеду. Ему мягко, удобно и тепло. Он бы еще поспал, но странное чувство не дает покоя. В щеку тыкается что-то холодное. Подняв веки, Квон видит заинтересованные светло-карие глаза, улыбается такому странному пробуждению и сползает с Леона. Пес поднимается, потягивается и не спеша плетется на улицу.
На кухню Чжиён выползает сонный, растрепанный и, как отмечает Сынхён, по-особому очаровательный.
- Доброе утро, - мальчишка смущенно улыбается, кивает и залезает на барный стул, роняя голову на руки.
- Кофе? – Квон одобрительно мычит и поворачивает голову в сторону Сынхёна. Он наблюдает за плавными, неторопливыми движениями мужчины, как тот бесшумно передвигается по кухне, и завидует. По-хорошему завидует, потому что сам по утрам хуже слона. Еще отмечает серые спортивные штаны и белый легкий свитер с v-образным вырезом. Непривычно видеть Сынхёна в простой, неофициальной одежде. Таким он кажется теплым и близким.
Леон теряется вдалеке где-то между деревьями. Чжиён видит только пушистый хвост, который моментально пропадает из виду. Он обеспокоенно оборачивается на безмятежного Сынхёна и успокаивается. Лео не потеряется, он вернется. Сынхён бы не отпускал его, не зная об этом. Квон плотнее кутается в вязаную кофту, одолженную Чхве, и улыбается. Природа начинает просыпаться. Распускаются почки, и зеленеет трава. Весна полноправно занимает свое место, скоро будет совсем тепло и солнечно. А пока пасмурная погода даже радует.
Сынхён идет впереди, в левой руке зажат поводок, правая прижимает телефон к уху. Сейчас в такой же вязаной длинной кофте с высоким воротом как у Чжиёна, он напоминает удовлетворенного жизнью человека. Часовщик больше не дергается от резких звуков, не хмурится, думая о чем-то своем, и не носит оружие. Он тихо разговаривает с кем-то по телефону, иногда оборачивается на Чжиёна и виновато улыбается. Квон вообще не может понять такие вот столь резкие перемены. Сынхёну не комфортно в квартире, в агентстве? Не зря же он изначально жил отдельно ото всех. И почему Хёнсок так дорожит им? Нескончаемая череда вопросов, и все они крутятся вокруг Часовщика. Квон вздыхает и переводит взгляд под ноги, недовольно хмурясь. Раздасованно цокает языком, отмечая грязь на новых фирменных сникерах. Сам виноват, сам согласился выйти на прогулку. Внезапный раскат грома заставляет его подпрыгнуть на месте и испуганно взглянуть на небо. Грозовые тучи стремительно приближаются. Сынхён возвращается, обеспокоенно осматривая застывшего Чжиёна. Лео озадаченно семенит следом. Чхве слегка трясет Квона за плечи и, когда тот переводит на него взгляд, спрашивает:
- Все в порядке? - он и сам понимает глупость вопроса, ведь Чжиён стоит перед ним бледный, напуганный, и прерывисто дышит.
Они идут к вилле торопливым шагом. Сынхён сжимает в руке холодную ладонь мальчишки и вообще ничего не понимает. Не понимает, почему того трясет. Квон как будто выпал из реальности. Уже в доме их настигает второй раскат грома, но уже с яркой сверкающей молнией, и Чжиён шарахается к стене, едва не перевалившись через Леона. Сынхён провожает его в свою спальню, оставляя с ним Лео. Опускает жалюзи в комнате и занавешивает окна тяжелыми шторами. Обходит весь дом, закрывая двери, окна и возвращается на кухню к тому времени, когда закипел чайник. Делает успокаивающий чай и идет обратно в спальню. В приглушенном свете бра на кровати под одеялом выделяются два холма, и Сынхён не может сдержать улыбку. Он опускает чашку с дымящимся ароматным чаем на тумбочку и присаживается на край кровати.
- Чжиён… - кажется, будто он пытается выманить маленького, перепуганного ребенка из своеобразного укрытия. Сынхёну это не нравится, и он ныряет с головой под одеяло, пытаясь отыскать в этом клубке мальчишку. Ему постоянно попадаются конечности Лео, но где-то между ними он находит дрожащую руку Чжиёна. Пытается уговорами вытащить упирающегося Квона, и наконец ему это удается.
Чжиён сидит близко, облокачиваясь растрепанной макушкой о плечо, и пьет чай. Сынхён борется с желанием обнять его поперек живота и прижать к себе, дать понять, что тот не один. Квон делает это сам. Отставляет пустую чашку и упирается лбом Сынхёну в изгиб шеи, расслабляясь.
- Ты, наверное, знаешь, что моего отца убили… У меня на глазах… - голос Чжиёна звучит глухо и бесцветно, он лишь крепче обнимает напрягшегося Сынхёна и прерывисто вздыхает. – Тогда… была именно такая погода. И это стоит у меня перед глазами. Его тело и…
Чхве перетаскивает парня к себе на колени и крепко обнимает, зарываясь пятерней в мягкие волосы. Он все знает, наверное, больше, чем кто-либо другой. Так же знает, что агентство к этому не причастно. Но Ян Хёнсок в курсе, кто заказчик. На вопросы Чхве, почему убийца еще жив, Ян всегда отвечает, что еще не время. Не время для чего, Сынхён не знает, но всегда злится на наплевательское отношение Хёнсока к Чжиёну.
Часовщику не приходилось заботиться о ком-либо, не говоря уже о попытке утешить или поддержать. Он думал, что чувство боли за другого человека больше не побеспокоит, но ошибся. Пока Чжиён вздрагивает от беззвучных рыданий, Сынхёна рвет на части. Будучи молчаливым, он кричит внутри. Где-то внутри себя, так глубоко, чтобы самому было не достать. Что-то бесповоротно сгорает, но взамен рождается новое, как феникс из пепла.
На часах двенадцать ночи, пугающие раскаты грома больше не раздаются над домом, непогода уходит. Чжиён не спит, он аккуратно приподнимается на локте и заглядывает Сынхёну в глаза. Поцелуй получается по-детски простым. Квон замирает, когда ладонь Чхве опускается на затылок, и непроизвольно прикрывает глаза. Проявив инициативу, он позволяет сейчас целовать себя так, как хочет Сынхён. Мягко, неторопливо и тягуче сладко. Чжиён отчаянно прижимается к нему и стихает, лишь приоткрывает навстречу дрожащие губы.
***
Ёнбэ морщится, когда в беспроводной гарнитуре раздается восторженный писк, и улыбается. Снайперская винтовка скрывается в чехле, и Дон торопливо покидает крышу высотки. Всю дорогу до агентства он выслушивает похвалу от Сынри. Даже не хочется придумывать способ как заткнуть мелкого, не сейчас, но обязательно позже.
Сынри меланхолично крутит кольцо на указательном пальце, наслаждаясь своим охмелевшим состоянием. Серебро поблескивает в ярком свете, но не привлекает внимание. Рядом полупустая бутылка отличного бренди и нарезанный аккуратными дольками лимон. Сегодня Ли особенно волновался, когда Ёнбэ уехал на задание. Все прошло гладко, так почему сейчас так паршиво? Из встроенных колонок приглушенно звучит джазовая музыка. Сынри любит находиться на крыше, смотреть на огни города сквозь застекленную террасу и думать.
Когда на общем собрании им показывали фотографии и давали информацию о новых Ликвидаторах, парень сразу понял, что хочет работать именно с Ёнбэ. В нем было то, что хотелось почувствовать самому Ли: надежность, чувство защищенности и спокойствия. То, что он искал в остальных и не мог найти. Найти того, с кем мог быть несерьезным с самого начала. И зная это, ему могли бы доверять. После того, как Ёнбэ не отказался от болтливого напарника и не попросил себе другого Информатора, Сынри взглянул на него по-другому.
- Разве можно пить в одиночестве? - услышав знакомый голос, Ли в удивлении поднимает голову и натыкается на насмешливый взгляд карих глаз. Ёнбэ закрывает за собой дверь на замок и подходит к парню, присаживаясь на низкий столик.
- Что ты тут делаешь? – Сынри хмурится, прослеживает за исчезающей долькой лимона, рассматривает, как двигается челюсть и искривляются красивые губы. Дон морщится, но проглатывает кислый фрукт.
- Меня лично поздравили все, кроме тебя, - укоряюще качает головой Ёнбэ, скрещивает руки на груди и вытягивает ноги, рассматривая свои кроссовки.
- Извини, - искренне отзывается Сынри и откидывается на спинку лавочки.
- Слушай, тот Сынри, которого мне удалось узнать, накинулся бы и принялся обнимать, что-то без устали болтая, выливая поток совершенно ненужной мне информации, - Дон поворачивается к подозрительно прищурившемуся Информатору, и их колени соприкасаются. – Ты решил мне показать другого себя, или я не вовремя зашел, а ты не успел нацепить маску раздолбая?
Ли пристально всматривается в лицо Ликвидатора и пытается понять, где просчитался. Он ничего не говорит, пытаясь справиться со смятением, и откупоривает бутылку, наливая себе полный бокал. Делает глоток и закрывает глаза.
- Ничего не скажешь?
Он чувствует изучающий взгляд и пожимает плечами, наконец расставляя все по полочкам. Затем отставляет бокал и подается к Ёнбэ, пьяно, но счастливо улыбаясь:
- Я сам выбрал тебя. Увидел твое резюме и понял, что хочу работать с тобой. И я не уверен, но кажется, ты мне нравишься.
Застрявшие в горле слова оказалось легко выговорить. Но Сынри уверен - сейчас он как минимум получит по роже, и хорошо, если не полетит с крыши. Но вопреки ожиданиям, Ёнбэ лишь улыбается и делает глоток из его бокала.
- Тебе ничего не светит, - Ли видит его хитрый прищур, отнимает бокал и, смеясь, заявляет:
- Я настойчивый.
До рассвета они сидят, привалившись плечом к плечу, и медленно допивают бренди, разговаривая обо всем. Сынри впервые кому-то, кто умеет слушать, рассказывает о себе, объясняет свое поведение и причину, по которой пошел в Информаторы. А Ёнбэ отмечает, что Ли не такой уж противный надоедливый детеныш. Почаще бы он бывал вот таким настоящим, как сейчас.
***
Чжиён знает, что Сынхён не спит, но ему мучительно стыдно открыть глаза. А еще страшно, ведь произошедшее вчера адекватным назвать никак нельзя. И в конце концов, он бы не хотел, чтобы Сынхён увидел его опухшее лицо.
- Я знаю, что ты не спишь, - Чжиён стонет и зарывается лицом в подушку. Он слышит, как по-доброму смеется Чхве, и становится совсем паршиво.
- Вставай, сегодня у нас много работы, - Сынхён улыбается и стягивает одеяло с мальчишки, пока тот сопротивляется. Силы не равны, поэтому он буквально вытряхивает Квона из своеобразного кокона и уворачивается, когда Чжиён едва не заезжает пяткой по носу. Чхве хочет отшлепать непослушного ребенка, но понимает, что это будет слишком. Потом, обязательно как-нибудь потом…
- Мне кажется, мы отдыхать приехали, - бурчит Чжиён и садится на постели, не открывая глаз.
- Будем тебя обучать стрельбе.
- О-о-о, мне должно быть несказанно повезло, - наконец Квон решается открыть глаза, но тут же захлопывает их обратно, сдерживая желание закрыться еще и руками. Он падает на кровать и заползает под одеяло.
- Ты покраснел? - Сынхён заливается смехом. Завязывая халат, который от возни распахнулся до живота, он не выдерживает и шлепает Квона по заднице, торчащей из-под одеяла.
- У тебя пятнадцать минут, - уже серьезно добавляет Чхве, внезапно теряя весь запал, когда на глаза ему попадается серебряный браслет на запястье Чжиёна. Он выходит из комнаты, оставляя обалдевшего и смущенного парня одного.
Уже на кухне он запускает руку себе в волосы и тяжело сглатывает. В день перед отъездом Чжиёна заграницу, Сынхён решил расслабиться и немного выпить. Мальчишка пришел к нему тогда неожиданно. Он был мрачным и потерянным, поэтому Чхве предложил выпить с ним. Браслет, который он считал утерянным, оказался у Чжиёна, при этом Сынхён сам его подарил. Как и сам поцеловал в тот вечер, обещая дождаться. Так почему же он вспомнил об этом так поздно?
