Любовь по договору

      Аля едва разлепила глаза. Их страшно щипало, будто кто-то специально сыпнул в них песка. В комнате было темно - видимо, совсем еще раннее утро. Холмогорова потянулась к будильнику на прикроватной тумбочке, все еще щурясь и стряхивая с лица растрепанные волосы. Шесть часов. Через каких-нибудь полчаса это безобразие истерически задребезжит, оповещая, что пора идти в школу. Понедельник никто не отменял, как-никак. "А жаль," - подумала девушка. Она тяжело вздохнула и выползла из-под одеяла, спустила голые ноги на пол и встала, потягиваясь всем телом. Все равно вставать скоро, смысла опять засыпать не было. Да и вряд ли она вообще теперь уснет... Аля стояла на носочках, вытянув руки вверх, чувствуя, как ноют мышцы всего тела после вчерашних похождений. Ступив шаг в сторону двери, Холмогорова чуть покачнулась - видимо, нога ночью затекла, и обычных "потягушек" было недостаточно.       - Калечь, блин... - фыркнула она и поплелась в душ.       Вода была прохладной. Обычно девушка стала бы выкручивать краны, пока не сделает идеальный теплый душ, но сегодня ей было не до этого. Чистые струи стекали по волосам на лицо, на спину, заставляя Алю чуть вздрагивать всем телом. Постепенно ее сознание прояснялось и Холмогорова смогла нормально открыть глаза. Они все еще болели, но к свету уже привыкли. Под ее бледной кожей, казавшейся тонкой, как папиросная бумага, синели вены, местами выступая продолговатыми буграми. На коленках, прямо как диковинная плесень, лиловели синяки и виднелись пара уже запекшихся ссадин. Чуть сбитые костяшки казались бурыми, а один ноготь на правой руке оказался почти что сорван с корнем. "Какая красота..." - недовольно подумала Холмогорова, прикрывая глаза и намыливая волосы.       Внезапно в голове возникли кадры из вчерашнего "фильма", где девушке довелось сыграть одну из главных ролей. Воспоминания отдернули завесу тайны, показываясь во всей своей гнусной красе. Аля почувствовала, как у нее внезапно затряслись руки. Перед глазами мелькнуло перекошенное лицо Гены. Потом вспышка - и выстрел... Он отозвался в голове, пронесся раскатом грома, от чего в висках болезненно застучали невидимые молоточки. Девушка зажмурилась сильнее. Черт возьми... Теперь она вспомнила все. Она и Пчелкин, удар в висок, пыльный гараж, попытка побега, выстрел... Перед глазами заплясали красные пятна... Кровь, много крови... Потом дорога, больница, снова долгий путь на другой конец Москвы, Ховринка... И тот парень, которого Аля так и не смогла убить. Рука с обломком цемента так и не опустилась, так и не размозжила паршивую башку люберецкого крысеныша. Который, к слову, сам едва не придушил ее, если бы не Дима... И снова эта искаженная бандитская рожа, и снова выстрел, эхом разносящийся в голове и вспыхивающий, как разряд молнии. Аля, не в силах сдержаться, вскрикивает и зажимает уши руками. Она словно пытается заглушить события вчерашнего дня, понимая прекрасно, что это бесполезно. Легкие болезненно сдавливает и Холмогорова начинает шумно вбирать в себя воздух, а потом мгновенно накрывает себе рот ладонью, вспомнив, что отец и Космос еще спят. "Надеюсь, никто не слышал, как я вякнула, - подумала она.       Убийца. Это слово буквально выбивает почву из-под ног, особенно у тех, кого можно им обозвать. Теперь это касается и ее, Али. Убийца. Будто удар под дых, мгновенно обжигающий легкие и заставляющий выплюнуть весь воздух. Она выдыхает, а потом понимает, что снова вдохнуть просто не в силах. Убийца. Холмогорова хватается за собственное горло. Это паника? Она что, жалеет? Жалеет того, кого убила? Да неужели... Она жалеет, и правда, вот только не Гену, не эту гадкую ухмыляющуюся рожу. Она жалеет себя... А разве она заслужила жалость, даже от самой себя? Ни капли. Решение выстрелить принадлежало ей, это был ее выбор, всецело ее. И только Аля в ответе за то, что натворила.       В висках все еще стучало, пока девушка сидела на кухне и пыталась влить в себя кофе. Она уставилась в окно, за которым уже начинало рассветать. По карнизу то и дело били крыльями воробьи, порхавшие стайками в поисках еды. Где-то в темнеющих ветвях дерева за окном нежно насвистывала синичка. Ветер перебирал листья в кронах. Потока машин еще не было, слышно лишь изредка, как проносится с рычанием один железный "зверь", везший своего владельца на работу. В такую то рань... А в остальном все было тихо и спокойно, от чего внутри у Холмогоровой тревожно посасывало под ложечкой. Тишина казалась тяжелой, как цемент, наполнявший воздух и все пространство вокруг нее. Девушке хотелось взвыть - она чувствовала, как сейчас увязнет навеки в тягучем безмолвии, а потом окаменеет в нем навеки, как статуя. Впрочем, это уже дело техники - ее душа уже давно окаменела, сердце зачерствело, будто оказалось всего-то горбушкой хлеба, а не живым, пульсирующим жизнью органом. Аля отрывисто выдохнула. Кое-как она восстановила дыхание, но это гнетущее чувство от осознания, что она убийца, так никуда и не исчезло. Это слово - оно как ярлык, как приговор. Холмогорова вдруг вспомнила "Му-му" и выпрямила спину, когда по ней кипятком растеклась дрожь. Она - та самая собачонка, жалкая и ничтожная, к шее которой привязан камень - ее приговор, содеянное беззаконие, ее груз. Всего секунда - и она окажется за бортом лодки, в холодном мраке толщи воды, куда едва проникают лучи света. "Вот только Му-му ни в чем не была виновата, - подумала Аля, сжимая кулаки. - А ты прикончила человека. А могла и двоих..."       Девушка сжала губы в полоску и вонзила ногти в ладони. Мало того, что она пристрелила Гену - еще и ввязала в мокрые дела всю группировку, в том числе и Парамона с Космосом. Если бы не ее дотошность и горячность... Свой план Холмогорова считала холодной логикой, но на самом деле - это просто пыл совсем еще юной и глупой девочки... И как только "старшие" ее послушали, почему уступили и не стали, все таки, искать других путей?.. Потому что она на них надавила, совсем слегка, а последние события с их пропажей, перестрелкой и ранением Пчелкина дожали окончательно. Аля не имела права так делать. "Сволочь ты, Холмогорова, - пророкотало где-то внутри. - Трусиха, дура, просто тупица... Мокрушница... Убийца..."       Девушка могла вечно осыпать себя ругательствами, устремив пустой взгляд в окно. Но из коридора послышалась тихая возня, а потом в дверном проеме кухни, повисшей в тишине и голубоватом рассветном зареве, показался Космос. Он вошел, сонно зевая, в утреннем неглиже, чуть шаркая длинными ногами.       - Доброе утро, родная, - тихо сказал брат, но что та лишь как-то дергано обернулась на него и, секунду помедлив, кивнула, а потом снова отвернула голову к окну.       Она почему-то боялась встретиться взглядом с Космосом. Наверное, думала, что обнаружит в нем упрек или осуждение, если только не ненависть. Аля чуть нахохлилась, сидя на стуле с ногами, обхватив их руками и положив на них подбородок. Солнце тем временем поднималось все выше и выше, от чего света в кухне становилось больше.       Космос сел напротив Али, по другую сторону стола.       - Ну, ты как? - спросил он, с легкой тревогой глядя на сестру.       Та неопределенно пожала плечами. А как она? Да никак. Как чувствуют себя новоиспеченные убийцы... Хотя, конечно, судить о всех она не могла, каждый ведь ощущает себя по-разному...       - А... А ты? - спросила Холмогорова, виновато посмотрев на него.       - Ну, слава богу, пулю не поймал, ласты не склеил, - усмехнулся Космос. - Так что скорее замечательно...       Аля улыбнулась ему и опустила глаза, а потом опять повернула голову к окну. И снова воцарилась эта звенящая тишина. Напрягающее безмолвие между людьми, которым многое нужно сказать и объяснить. Знать бы только еще, как начать... Разрушил эту неловкость затрезвонивший в Алиной комнате будильник, от чего девушка оживленно подскочила со стула, едва не стукнувшись коленкой о стол:       - Блин, забыла про него совсем... - она опрометью бросилась в комнату чтобы его выключить - еще не хватало разбудить отца и Надю. Впрочем, в такое время Юрия Ростиславовича даже пушкой не разбудишь, а его новоиспеченную - тем более.       Когда Аля вернулась и снова уселась на свое место, сжавшись в комок из отчаяния и самокопания, Космос не выдержал:       - Не парься ты из-за вчерашнего! Все позади, банду устранили, ребята все следы замели, так что ни один мент не пронюхает, что да как случилось! По своим каналам пробили этих молодчиков - их и искать то никто не будет! Если только нескольких, но тут ни одного конца паленого, все доки в воду канули! Будем жить, систер! - парень с улыбкой перегнулся через стол и пихнул ее рукой, пытаясь приободрить.       Аля нахмурилась. Она все это придумала, ввязала ребят в это дело, а все последствия они расхлебывали сами - и работу всю сделали, и следы убирали... А она что? Приехала, шашкой наголо помахала, раз чуть не сдохла, а другой - человека пристрелила. Замечательно. Если так подумать, то это именно она, Аля, умыла их всех в крови. Некоторым не впервые, конечно, но лучше от этого не становится. А если бы кто-нибудь был ранен, или погиб? А если бы Гошка, этот пацан, под пулю попал? Как бы она с этим жила? А Парамон, который отвечает за них за всех?..       - Кос, ты меня ненавидишь за то, что я вчера устроила? - сдавленно сказала Аля севшим голосом.       Тот уставился на нее удивленными глазами, будто сестра брякнула, что Земля плоская. Космос поднялся со стула и, подойдя к сжавшейся в комочек девушке, положил руку ей на плечо.       - Аль, прекращай фигню нести! Ты головой что ли вчера ударилась?       - Ага, об подушку... - буркнула та. - Я же вас всех втянула в мокрые дела, понимаешь? Чуть ли не истерику устроила...       - Ну так и что с того? Все же получилось!       - Кос, это же убийство! Тут просто билет на нары заказан! Тут двадцатка светит, если не пожизненное! - воскликнула она. - И плюс за ношение огнестрельного лет восемь...       - Да не ори, отец услышит! - зашипел брат, обернувшись на дверь и прислушавшись. Тишина - значит, отец с Надей, и правда, спят. - Аль, прекрати гнать! Ты же как лучше хотела!       - Да, а получилось как всегда, - мрачно сказала она. - Я и вас замарала по самый "не балуй", и сама... - Аля на секунду замолчала, а потом повернула голову и посмотрела Космосу прямо в глаза: - Кос, ты меня презираешь за то, что я человека убила?       Ей было тяжело посмотреть в его глаза. Было страшно увидеть упрек, и особенно услышать: "Да!" Холмогорова это заслужила, но презрение от самых близких людей - один из самых больших страхов девушки. Второй после страха их потерять...       Космос тяжело вздохнул и, на мгновение поджав губы и нахмурившись, сказал:       - Ну, а вот ты возненавидела бы меня за такое?       - Нет, конечно, - нахмурилась Аля. Она не врала - Космос ее брат, и возненавидеть она его не сможет ни смотре ни на что - пусть он бы испортил бы ее жизнь, пусть исключил бы из движения, пусть убил бы человека... Она все ему простит. Все - потому что он ее брат.       - Тогда и не говори глупостей! - фыркнул на нее парень. - Если бы ты мой ТТ-шник просрала, тогда еще ладно, а так ты мне жизнь спасла вчера! - посерьезнел он.       - Но...       - Блин, да мокруха и мокруха - фигня дела! - снова громко зашептал он. - Сказал же, что все концы замели! Не парься, ладно? Выдохни! - он взял ее за голову и прислонил лбом к своему.       Аля невольно улыбнулась. Большая рука брата гладила ее волосы, а она едва держалась, чтобы не расплакаться. Он надеялся, что хоть она не замарает руки... И ошибся. Не она - так Космос бы в тот вечер умылся бы в чужой крови. Но она взяла это на себя. Спасла ему жизнь и не дала запачкаться... Холмогоров отстранился от нее, выпрямился и сделал шаг к холодильнику.       - Что случилось - то случилось, другого выхода никто не придумал, так что к такому выводу все равно пришли бы рано или поздно! - рассуждал он, уже изучая содержимое полок. - А чем раньше справились, тем лучше... О, супец! Будешь?       - Да ну, нет, ешь сам! - отмахнулась Аля и, вспомнив про уже холодный кофе, потянулась за чашкой.       - Ну давай!       - Да не хочу я!       - Ну, с фрикадельками же!       - Кос, ешь сам, а! - девушка хлебнула кофе и поморщилась, отодвигая от себя чашку. Мерзкий осадок от вчерашнего содеянного самую малость отступил из-за слов брата, но на душе все еще скребло, а от холодного кофе добавилось еще и препротивное ощущение во рту. "Даже курить захотелось!" - подумала Холмогорова, прижимая язык к нёбу.       - Да ты же не ела нихрена со вчерашнего дня! - сказал парень. - Еще и кофе сидит травится! Язву заработаешь, баранка!       - Окстись, родимый, - попыталась усмехнуться Аля. - Меня такая хрень не возьмет, я сама язва, забыл? - "Да дура ты, а не язва!" - ругнулась она про себя. Живот вдруг недовольно заурчал, напоминая о себе. Она ведь не ела по человечески больше суток, как тут не проголодаться!       - Ну да, точно! - улыбнулся Космос и, покачал головой, продолжая обозревать внутренности холодильника.       - Не торчи долго с открытой дверцей, сколько раз говорить! - сказала Холмогорова, все еще давясь холодным кофе.       - Сейчас! - отмахнулся брат и через минуту повернулся с двумя кастрюлями в руках. - Во, нашел вареные яйца! Хоть пару штук съешь, пока с голоду не сдохла!       Аля закатила глаза, но притянула кастрюльку с яйцами к себе. Довольный собой Космос стал прихлебывать суп, вылавливая пальцами мясные шарики фрикаделек и лапшу. Холмогорова тихонько постучала яйцом о край стола, на прочной гладкой скорлупе появилась паутинка трещин. Пальцы ее дрожали в попытках почистить яйцо.       - Сейчас в школу? - спросил Космос с набитым ртом.       - Прожуй сначала, а? - выгнула одну бровь сестра, невозмутимо отковыривая кусочки скорлупы.       Тот закатил глаза, но прожевал фрикадельку, а потом снова напомнил о себе:       - Ну так?       - Да какая нафиг школа, - махнула рукой она. - Сейчас поем по-быстрому и в больницу смотаюсь, наверное... Ну, погуляю немножко, а потом просочусь... Как нибудь...       - Просочится она... Там посещения только с одиннадцати в утреннее время, или вечером с пяти.       - Ну, буду я еще до одиннадцати штаны протирать, еще чего!..       Космос вдруг лукаво улыбнулся и чуть наклонился вперед, положив руки на стол.       - А вы что, помирились?       - Типа того!       - Я так и знал, - хлопнул в ладоши он. - Сломалась, значит, систер! Не получилось из тебя злопамятного человека!       - Кос, иди в жопу! Когда я ем - я глух и нем!       - Ну вот, - покачал головой Космос. - То сидит с видом виноватого щенка, то - иди в жопу...       Холмогорова его уже не слушала. Она вдруг почувствовала, как сердце мучительно сжалось. А что скажет Пчелкин, когда узнает, что она натворила? Что, если теперь он пошлет ее ко всем чертям? А ведь счастье было так близко... Только Аля сама перестала ерепениться, как на горизонте вылезло это убийство, как бельмо на глазу... Не говорить ему? Так узнает от других. Да и скрывать этого девушка не сможет. Не от него... После тех часов в гараже она, кажется, больше ничего не сможет утаить от Пчёлы. Совесть не позволит. Ну так, остатки совести... Страх снова сжал с двух сторон ее голову в невидимых тисках, а кусочек яйца застрял в горле.       "Я все равно должна видеть это чертово полосатое создание, - подумала она, пытаясь пропихнуть яйцо, запивая его мерзким остывшим кофе. - А дальше видно будет..."