Любовь по договору

      За окном проносились городские пейзажи. Солнце уже начинало дарить яркий золотой отблеск перед тем, как попрощаться с землей до завтрашнего дня. Высотки отбрасывали синевато-серые тени. Аллеи тоже купались в закатном зареве, деревья покачивали ветвями, словно ластились к ласковой руке прохладного вечернего ветерка. По тротуару с шумом проходила стайка подростков с длинными волосами и челками, кривляющихся под Маккартни и Леннона. Люди постарше оглядывались на них и куксились, покачивая головами. На самом деле такие встречались намного реже и были, все же, многим лучше ребятишек с кастетами за пазухой. Конечно, никто не расхаживает по городу с целью вломить первому встречному просто потому, что захотелось, но - чем черт не шутит, от таких лучше держаться подальше... Проехала поливальная машина, орошая дождем сверкающих брызг тротуары и газоны. Трава тут же заблестела в закатных лучах, будто покрытая тончайшим стеклом, а потемневший влажный асфальт сразу стал как-то по-особенному пахнуть...       Аля высунулась в приоткрытое окно машины и попыталась вдохнуть полной грудью аромат мокрого асфальта - именно аромат, он имеет право называться таким красивым словом... Однако дувший в лицо на скорости ветер не предоставил ей такого удовольствия. Недовольно усевшись на место, девушка тут же спросила:       - А вы подумали... Как мы их найдем? Наверняка, из той глуши, куда эти стервятники нас упрятали, уже слиняла даже самая последняя крыса...       - Так, умная наша, - строго сказал Парамон. - Не у тебя одной мозги есть! Все схвачено, мы знаем все их тайные места. А ты думала, все это время ребята яйца грели?       Космос на переднем сидении рядом с ним хмыкнул и покачал головой. Сидевший рядом Гошка Суслов с показной отвязностью крутил в руках небольшую заточку - мол, смотрите, какой я крутой бандит. Холмогорова вообще не понимала, зачем парнишку взяли с собой - совсем еще подросток, а уже бросить его под пули? Она пыталась убедить Парамона его не брать, но тот был непреклонен. "Это его боевое крещение!" - сказал он, на что девушка лишь закатила глаза и махнула рукой. Черт с ним, напорется на что-нибудь - не ее проблемы, она Гошке не нянька, в конце то концов, решил, что уже "мужик" - да ради Бога!       - Суслик наш - кремень! - сказал Космос. - Это он все их козырные места пронюхал, а то как ты думаешь, мы вас с Пчелой нашли?       - Ну спасибо, "кремень", - язвительно выделила последнее слово Аля и, фыркнув, покачала головой. - Смотри, как бы никто о тебя не споткнулся на поле брани... А куда едем то, мне скажет хоть кто-нибудь?       - Клинская 2, - деловито сказал Суслик, пропустив мимо ушей Алину остроту.       - А я, по твоему, должна знать, что это за чертовы кулички? - изогнула она брови, сложив руки на груди.       - Ну, больничку знаешь недостроенную? Которая еще такая, ну, в форме звезды?       Холмогорова нахмурилась, а потом глаза блеснули озарением - Ховринская больница, которую так облюбовали все местные подростки и шваль разного рода. Какого черта люберецкие там зависают, еще популярнее места не нашлось? Впрочем, таким, как они, ничего не стоило разогнать шпану, а остальные проблемы - мусора и более серьезные люди - туда носа не суют. До недавних пор, конечно, пока их не рассекретил Гошка...       - Ховринка? Да ладно... А если они не там, куда тогда? - с сомнением сказала она.       - Аль, что ты прицепилась? - буркнул Космос, не выдержав. - Не там - значит в другом месте, все равно накроем их, никуда не денутся. Будешь тошнить на нервы, я тебя домой отправлю!       - Ты мне что, угрожаешь, чудище? - издала смешок Аля, слегка пихнув парня в голову. - Ладно уж, я умолкну.       И она, в самом деле, замолчала. Девушка смотрела в окно, наблюдая, как небо вспыхивает все более ярким пожарищем. Оранжево-малиновые краски объяли столицу, как языки пламени, пожирающие на своем пути все живое, обращая в тень. Сизые облака, обрамленные золотом, поднимались над горизонтом, как дым. "Вот бы и нам просто взять и поджечь эту заразу, как чумные трупы в средние века... - думала Аля. - Раз - и никаких конкурентов, никаких подонков...".       Конечно, всерьез для нее это было бы слишком, просто так хотелось уже разрешить эту ситуацию. Слишком много нервов было потрачено на этих быков, много времени и терпения. К чему вообще было это терпение? Знали бы с самого начала, что эти упыри доставят столько проблем, никто бы не церемонился и не устраивал хреновы "чайные беседы". Холмогорова оглянулась назад - позади черного "жигуля" Парамона ехала железная "кляча", на которой ее привезли в больницу, а позади нее еще несколько машин со "своими" ребятами. Для того, чтобы устранить эту заразу, нужно было подтянуть резервы. С того момента, как люберецкие стали хозяйничать на рижском и в самых рыбных местах в Москве, мусорам попалось немало народу - самых опытных рэкетиров, парней, собаку съевших в этой "индустрии". Кого-то удалось вытащить, кто-то пришел со стороны, начав почти с нуля. Сейчас, во всяком случае, у Парамона было намного больше людей, чем у этих "бомбил", а численное преимущество было одним из ключевых факторов. "Пусть и не всегда!" - вставил ремарку внутренний голос Али, но она, нахмурившись, отогнала прочь эту мысль.       Все, чего она хотела - поскорее разобраться с Геной и его прихвостнями, а потом с триумфом вернуться в больницу к Пчелкину. Она хотела зайти перед тем, как уехать, но врач не пустил девушку даже на порог палаты. "Он потерял много крови, ему нужно набираться сил!" - сказал он, на что Холмогорова сначала попыталась возразить, а потом, поняв безнадежность своих попыток, буркнула: "Я его что, съем, по вашему?". Аля была выпровожена на улицу братом, но себе пообещала, что как только все закончится, во что бы то ни стало проберется в палату.       Проверив карманы джинсов, Аля с досадой округлила глаза - ножика в них не было. Видимо, он выпал из ее рук еще тогда, когда ее вырубили. Или просто отобрали, пока она была без сознания. "Хреново дело, - подумала она. - Кулаком глотку не вспорешь..." От этой мысли к горлу вдруг подкатил ком. Она ведь не сможет отсидеться в стороне, пусть даже Космос и попытается так сделать. Он, наверняка, сунет сестру в "резерв" - просто как подстраховку. Даже Гошку, скорее всего, никто не тормознет, если пацан вдруг сунется в заваруху, но Алю, конечно, "осчастливят" и оставят запертой в машине. Брат изначально вообще хотел отвезти ее домой, ну, или оставить в больнице, но та юркнула под рукой и состроила настолько упрямую мину, что препирания бы заняли слишком много времени. А времени было и без того мало. Холмогорова уже думала, как выскочить из машины раньше, чем ее закроют - это произойдет в любом случае, потому что если ей просто скажут "сиди здесь" - слова окажутся потрачены на ветер. Аля старательно избегала мыслей об убийстве, хотя до этого так холодно говорила о практичности "зачистки". Все просто, когда не делаешь этого своими руками. Со смертью так же. Все смело рассуждают о ней, пока у самих руки не окажутся в крови. Во всяком случае, первый раз... Нет, она не станет. Холмогорова прекрасно знала, что люди Парамона, в отличии от него самого, нисколько не брезговали выпустить кому-нибудь кишки, потому и склоняла лидера к бойне. Но чтобы самой... "А все-таки ты сволочь, - сказала Аля сама себе. - Крыса. Как тебя земля вообще носит...". Девушке вдруг стало так мерзко, что она даже на секунду скривилась, будто глотнула лимонного сока. Но что поделать - все люди разные, и места на земле хватит для всех, даже для такой, как она...       - Приехали! - сказал Парамон, вернув этим Алю на землю. Скрипнули тормоза и машина остановилась. Едва Космос успел перегнуться и схватить сестру за руку, она открыла дверь и выпрыгнула на обочину.       - Твою же налево, Алька! - возмутился он. - Ты соображаешь, куда лезешь?       - А ты? - пожала плечами она, хлопая дверью.       - В самом деле, осталась бы ты здесь, - сказал Парамон.       - Знаешь что, - чуть наклонила голову вбок девушка. - Если вам так нужно кого-нибудь оставить, то пусть Суслик тут торчит, а я пойду, пожалуй!       - А чего сразу Суслик? - обиделся Гоша, надув губы и тоже вылезая из машины, но особого внимания на него не обратили.       - Ты... - начал было Космос и, нервно пожевав губы, вздохнул: - Ослица, мать твою... Смотри только, от меня ни на шаг, поняла?       - Да поняла, не глупенькая.       - Знаешь, а я уж сомневаться в этом начал!       - Да ну тебя, Кос!       Аля уже готовилась было сказать еще что-нибудь эдакое, но начинающуюся перепалку прервал Парамон:       - Да завалите варежку оба! А то перегрызетесь к чертям и все будет псу под хвост!       Холмогорова закрыла рот и согласно кивнула. Он прав - эти семейные склоки только помешают. Сейчас не подходящий момент устраивать "турнир красноречия", для этого будет еще достаточно времени, когда все закончится. Она тихо последовала за Космосом, который уже достал из-за пояса свой неизменный ТТ-шник. Раздался щелчок - теперь пистолет заряжен. Теперь пути назад нет...       - Кос? - шепотом спросила девушка, глядя по сторонам.       - Чего?       - А ты хоть раз убивал человека?       Парень ничего не ответил. Аля видела, как он сжал губы, нахмурился и, вздохнув, тихо произнес сквозь зубы:       - Нет...       - А ты готов?       - А к этому разве можно быть готовым? - невесело усмехнулся Холмогоров и сестра невольно улыбнулась ему в ответ. - Надеюсь, хоть тебе не придется никого "глушить". Никогда... - добавил он, снова посерьезнев.       - Не ты один, - хмыкнула она и отрывисто выдохнула.       Света становилось все меньше и меньше, будто солнце оказалось обычной лампой, которую накрывали огромным колпаком. Почерневший горизонт и силуэты домов отделяла от углублявшейся синевы лишь небольшая полоса красно-малинового цвета. День догорал свое, оставляя после себя лишь угольки-звезды среди темнеющей гари неба. Полуразваленная химера, в которую собирались войти люди Парамона и где, предположительно, сейчас были люберецкие, казалась гигантским скелетом древнего ископаемого. Ховринка была местом довольно противоречивым. С одной стороны, огромное строение, лабиринт, в котором можно спрятаться от всего мира, а с другой - "дом с привидениями", от которого кровь стыла в венах. Стены, которые бросили строить всего то четыре года назад, уже порядком стали разваливаться. Кое-где торчали ржавые пруты, совсем как кости из гниющей разлагающейся плоти. Аля отмечала, что не будь сейчас вечер, это место не казалось бы настолько пугающим, а даже довольно любопытным. И чего она сама раньше не совала сюда свой вездесущий нос? Видимо, не хотела нарваться на снующих здесь денно и нощно подростков...       - А вы знаете, что здесь сатанисты собираются, чтобы проводить свои обряды? - вдруг сказал Гоша, от чего Аля издала тихий смешок и закатила глаза:       - Ага, а еще тут вампиры принимают ванны из крови девственниц!       - Кончай сказки рассказывать и под ноги смотри! - сказал ему Космос.       Гоша не заметил огромный кусок бетона, валявшийся прямо у него под ногами, и споткнулся, едва не пропахав рылом землю.       - Сказано же, под ноги смотри! - шикнула Аля.       В тишине - относительной - каждый пытался услышать признаки присутствия люберецких. Иначе сегодня их уже не накроют и все старания - на ветер. Сумерки наступили раньше, чем рассчитывалось, не смотря на то, что уже почти лето.В таких потемках охотиться смогут только кошки, а люди Парамона на семейство кошачьих никак не смахивали. Где-то наверху, под полуразрушенной крышей, завывал ветер, будто заклинал всех, кто потревожил покой этого здания. Обошли уже почти пол-Ховринки, не заглядывали только в затопленные подвалы. Даже патологоанатомический корпус посмотрели, в котором и прятаться то нецелесообразно - там и вовсе кое-где отсутствовали этажные перекрытия и стены. Оставалось еще несколько коридоров в первом корпусе. Холмогорова старательно прислушивалась, стараясь отделить шарканье ног от приглушенных голосов закрысившихся конкурентов. Вдруг Космос остановился и рукой придержал ее на месте:       - Погоди... Стойте! - громко шепнул он остальным, махнув рукой в воздухе. - Слышите?       Аля затаила дыхание вместе с остальными. В самом деле - сквозь железобетонные полуразрушенные стены пробивались несколько голосов, и принадлежали они не людям Парамона. Она торжествовала - есть! Им повезло, конкуренты тут. И они попали в западню. "Момент истины!" - промелькнула мысль.       - Ген, ну ты же сам понимаешь, что этих говнюков рано или поздно пришлось бы кончать! - оправдывался тощий. Холмогорова не видела его - еще бы, сквозь стены то - но готова была поклясться, что шестерка Гены ползал у его ног, как собака. Конечно, подлизаться и показать, какой он "хороший мальчик" у него не очень то выходило - трудно вилять хвостом, когда у тебя его нет... Таким, как этот уродец, ничего не сходит с рук, они отвечают сполна за свои проступки. И тощий трясся за свою дешевую шкуру всеми поджилками.       - Рано или поздно, придурок лагерный! - прорычал в ответ Гена. - Они бы попались мусорам с нашей наводки и дальше пошло бы как по маслу! А теперь на нас будет охотиться вся их шайка-лейка!       Холмогорова свела брови к переносице. "Шайка-лейка!" - недовольно прокрутила она у себя в голове. Вот же гондон... Что же вы теперь по заброшкам ныкаетесь от этого "детского сада"? Она сделала шаг вперед, чуть отстраняя от себя Космоса, пытаясь подойти ближе и заглянуть внутрь помещения, которое, судя по всему, должно было стать палатой.       - Куда? - процедил сквозь зубы брат. - Я же сказал, держись за мной!       - Кос, да ладно тебе! - тихо сказала Аля, пытаясь одновременно слушать разговор люберецких. - Я осторожно, просто гляну! Надо же хоть примерно знать, сколько их там!       - Да что там знать! Мы двоих в перестрелке уложили, так что человек десять-двенадцать, не больше! - отмахнулся парень, и в этот миг, когда он на секунду отвернул голову, девушка юркнула под его длинной рукой. - Стой! - прошипел он, пытаясь ухватить сестру за руку, но не тут то было - она уже прижалась спиной к холодной бетонной стене, буквально слившись с ней в полумраке, и осторожно заглядывала внутрь.       Сумерки уже опустились на город и просочились в каждый ее уголок, не обделяя даже такую дыру, как Ховринка. В "палате" было, в самом деле, тринадцать человек, включая Гену и тощего "пса". Последние двое стояли в центре, и Гена буквально нависал над своей шестеркой. Казалось, секунда - и он размажет бренное тощее тело своего сообщника по пыльной стенке. "Псина", и в самом деле, чуть сотрясался под гневным взглядом, но все еще не терял надежды оправдаться:       - Они, даже если сунутся - это нам на руку будет! Так мы одним разом всех прихлопнем, как мух!       - Идиот! Если они подтянут резервы - мы будем в меньшинстве! - постучал по голове кулаком Гена. "Сотрясение он так не заработает - с такими то кувалдами?.." - подумала Аля, а потом усмехнулась, вспомнив, как Пчелкин неудачно попытался вырубить его ломом. - "Хотя, нет, такого хоть трактором переедь - встанет, отряхнется и пойдет..."       - Да какие там резервы? Половина разбежалась, еще часть этих лохов за решетку загремели, и надолго! Две калеки осталось, не больше!       Аля едва слышно хмыкнула. Мечтай больше, тощая задница! Она обвела взглядом пятнадцать человек, готовых в любой миг броситься в бой. У некоторых - вроде Суслика - был настолько серьезный вид, что Холмогорова едва сдерживала смех. Нашла когда глумиться... Одно слово Парамона - и все их "бандитское войско" передавит всех как клопов. Тот, однако, не спешил - слушал и тоже усмехался, покачивая головой. Космос пытался сохранять невозмутимое выражение лица, но давалось ему это с трудом - Аля просто это знала, в полумраке не различала, но знала. Казалось, только они трое на данный момент относились к "операции" как к игре в "казаки-разбойники", не смотря на то, что долго решались на нее и много думали, нужно ли предпринимать такие меры. Скорее всего, это просто нервное - в конце концов, если их план полетит к чертям, то виноваты будут именно они, хреновы полководцы, притащившие сюда своих людей. Холмогорова и сама знала, что даже если она не запачкается в крови, часть этого груза ляжет на нее, потому что это была ее идея. Она убедила Парамона в том, что другого выхода нет, тем самым подставив хрупкие плечи под бремя ответственности.       Внезапно неподалеку раздался шум, из-за чего люберецкие дернулись и повернули головы, все как один, в сторону дверного проема. Аля почувствовала, как напряжение внутри нее выросло. "Какого хрена?" - спрашивал ее взгляд, обращенный к людям Парамона. На их стороне были неожиданность и численной преимущество, а теперь фактор внезапности просто летел ко всем чертям. Кто здесь косоногий? Гошка, не удержавшийся на ногах. Он потерял равновесие и неуклюже покачнулся, с шумом рухнув вперед. Намного громче, чем когда первый раз споткнулся о кусок цемента.       - Это что было? - спросил кто-то из люберецкой банды.       - Твою мать, палево! - завопил Гена, но прежде, чем он успел ринуться к двери, на него бросился Космос. Он попытался съездить ему по носу, но промахнулся и угодил кулаком в скулу. Тот яростно взревел:       - Шухер, пацаны! Валим!       Все, началось. Люди Парамона вломились в помещение и воздух наполнился звуками ударов и руганью. Воздух накалился до предела, от чего Аля даже почувствовала легкое удушье, как от газа - казалось, зажги она спичку, и воздух рванул бы, разнося на куски это место. Она подняла с пола Гошку, небрежно отпихнув его в сторону:       - Тоже мне, боец! Не суйся туда, толку то от тебя... Только под ногами будешь путаться!       - И ты тоже! - он шмыгнул носом. - Тебе что Космос сказал!?.       - Ну ты, поучи меня еще! - сказала Холмогорова, как вдруг перед глазами метнулся темный силуэт.       "Убежать вздумал! - молниеносно сообразила девушка и бросилась в погоню за беглецом. Парень был быстрым, от чего Аля довольно скоро выдохлась. Легкие изнутри обдавало жаром, в горле пересохло, в сумерках было сложно не терять из виду маячившую фигуру. Но девушка не останавливалась, она должна поймать этого уродца, во что бы то ни стало. Крысы бегут с корабля первыми, а значит, этот бы откололся от бандитов при первой же опасности. Что, собственно, уже и сделал. М-да, собеседование он не прошел...       - Ну, сука! - выругалась Холмогорова и, настигнув убегавшего, прыгнула на него сзади.       Пусть она и не была очень тяжелой, но все же беглец мешком повалился на пол. Люберецкий задергался под придавившей его Алей и, вылупившись на нее, когда смог перевернуться на спину, едва не презрительно фыркнул:       - Ты девчонка, что ли?       - К твоей досаде! - оскалилась она и изо всей силы съездила кулаком по скривившейся роже. Поделом - пусть этот гад сдохнет с мыслью, что какая-то мочалка его уделала. Костяшки мгновенно обожгла боль, но Холмогорова на этом не остановилась. Если она сейчас пропустит ход, то проиграет, а этого допустить нельзя, потому что сегодня бой был не на жизнь, а на смерть. Игры и разговоры кончились...       Парень бросил на нее затравленный взгляд, от чего Аля на мгновение замерла, крепко прижимая противника к полу. В руке у нее увесистый обломок бетона. Вот он, этот крысеныш, весь в ее власти. Жизнь, колотящаяся отчаянно о ребра, в ее руках. Холмогорова чувствовала, как воздух коркой сковывает ее легкие, как тело пробивает дрожь. Что мешает ей размозжить его башку? Ничего. Она заносит руку с "орудием", но какая-то невидимая сила сковывает ее запястье, не давая девушке обрушить смертоносный удар. Она не должна убивать... Разве она может? Разве она такая? Сомнения прогрызали в ней дыру, как полчища паразитов, туманили голову. Что это, трусость? Или остатки гуманности взывают к Холмогоровой? Так или иначе, она не сможет его убить. Конкурент или сообщник - жизнь это жизнь, и отнять ее тяжело у кого бы то ни было. Этот животный ужас в глазах у парнишки... Аля сцепила зубы от досады. "Слабачка!" - упрекнула она сама себя и рука непроизвольно медленно опустилась. Обломок был отброшен в сторону, а девушка уже собиралась было встать...       Один миг - и мир перевернулся в ее глазах вверх дном. Холмогорова почувствовала, как на нее наваливается сверху тот самый человек, который только что был в ее руках. Она больно приложилась затылком о бетонный пол и тут же почувствовала, как вокруг горла смыкаются потные пальцы. "Вот так и жалей людей!" - подумала Аля, пытаясь убрать от себя руки, но силы, которые позволяли ей властвовать над чужой жизнью пару секунд назад, стремительно уходили от нее вместе с воздухом. Грудную клетку будто приперло сверху булыжником, в глазах начало темнеть, не смотря на то, что в здании уже и так было довольно мрачно. Сейчас она потеряет сознание или даже отойдет в мир иной. "Сама виновата, - промелькнула мысль. - Неужели ты еще не поняла? Здесь или ты, или тебя, третьего варианта нет..."       Аля уже собиралась завещать все свои сбережения брату, как вдруг навалившуюся на нее тушу с силой оторвали и в легкие ворвался спасительный поток воздуха. Холмогорова шумно вдохнула, совсем как рыба, долго трепыхавшаяся на суше, наконец оказавшаяся в воде. Через секунду раздался громкий щелчок, а потом звук упавшего тела. Когда глаза перестали слезиться, девушка приподняла гудевшую от удара голову, а потом замерла на месте. В двух шагах от нее лежало бездыханное тело ее несостоявшегося убийцы, а над ним стоял один из людей Парамона. Кажется, его звали Дима.       - Ты как, нормально? В штаны не наложила? - усмехнулся он, протягивая Але руку.       - Еще чего... - буркнула та, но помощь приняла, ухватившись за ладонь Димы.       В лицо хлынул жар, от которого, казалось, голова вспыхнет ярким пламенем. Холмогорову одолевал стыд. Если бы она не дала слабину, этого бы не случилось... А что, если бы этот засранец и в самом деле задушил бы ее? Что бы делали без нее отец с Космосом? А Пчелкин? В конце концов, Саша с Валеркой? Да, убить человека - тяжело, да и незаконно, но если стоит выбор, ты или он - любой в здравом уме сделает выбор в свою пользу. Только благородные дурачки решат, что "если сделают это, будут не лучше, чем их убийца". А ведь она не такая. Дурочка, конечно, но не благородная. Она трусиха... Просто трусиха, и ничего более...        Взгляд упал на обмякшее тело парня со свернутой шеей. Он напоминал сломанный манекен с застывшим пластмассовым лицом. Стеклянные глаза были широко распахнуты, будто от ужаса, хотя вряд ли несчастный успел понять, что с ним произошло. Его пальцы были все еще искривлены, будто даже сейчас сжимали Алино горло. Если бы не Дима, сейчас на его месте была бы она сама... Холмогорова нервно сглотнула, но в следующий миг тряхнула головой и приняла настолько решительный вид, какой только смогла. Сейчас не время строить из себя потрясенную невинную девочку. Нужно найти остальных.       Девушка оглянулась по сторонам. Дима уже отошел на пару метров в сторону, Суслик давно куда-то смылся, от страха или, все же, вступил с кем-то в схватку - ей было как то все равно. Конечно, лучше бы он был цел - не сказать, что Аля привязалась к Гошке, но смерть малолетки может принести достаточно проблем на их голову. "А ведь тот пацан из Люберец тоже был совсем птенцом..." - подумала она и тут же отогнала эту мысль.       Было уже довольно темно. Холмогорова плохо различала дорогу и стены, из которых чернеющими гниющими костями торчали поржавевшие железные пруты. Она прислушивалась. "Неужели всех уже убрали? Может, Парамон уже всех повел вниз или ищет оставшихся в этой лачуге?". Под ногами мешались обломки цемента, одни побольше, другие поменьше. В этой зеркальной тишине, где эхо обитало, как кривляющийся призрак, откуда-то с нижнего этажа можно было услышать голоса. Голоса Парамоновских ребятишек:       - Здесь еще один! Давай, помогай, Лысый! Ну!       - Твою мать, такой дохляк, а тяжелый...       - Сколько их всего?       - Ну, на первом этаже пятеро, на третьем - еще четверо, несколько на лестнице... Одного только нигде не видно.       - Это которого?       - Ну, такой здоровенный, который у них вроде бригадира!       Алю передернуло - ребята говорили про Гену. Она пыталась отбросить тот факт, что всех, кто оказался в этом здании, просто зарезали, как свиней. Или пристрелили. Или, на худой конец, свернули шеи... Но один, единственный, кто остался в живых, сейчас бродит где-нибудь поблизости. Холмогорова знала, что когда зверь ранен и остается один, без своей стаи, он свирепеет пуще обычного. "Куда уж еще больше!" - подумала она, с опаской посматривая по сторонам. Девушка старалась не упустить ни один звук, поймать каждый шорох или звук удара. Она медленно двигалась к лестнице, осторожно перебирая ногами. Аля пыталась красться, как кошка, но бесшумно ходить у нее не всегда получалось - в конце концов она споткнулась о торчавший из полуразрушенной перегородки прут и едва не проехалась носом по полу. Ноги внезапно заныли от удара, а Холмогорова тихо выругалась:       - Проклятье!       Внезапно раздавшийся звук заставил ее резко обернуться. Удар. Аля вытянулась, насторожившись, совсем как лань. Она попыталась понять, откуда шум. "Совсем рядом, но где?" В следующий миг послышались матерные слова и новые звуки ударов. "Там!" - Холмогорова взглянула на помещение в нескольких метрах от нее, на другой стороне коридора, и устремилась туда. Вот только чем она то могла помочь? Что она может? Девушка не спела об этом подумать, она просто побежала на звук, пока еще не было поздно.       Ворвавшись в помещение, Холмогорова шумно выдохнула и сказала:       - Черт возьми... - все, что она смогла произнести. На пыльном бетонном полу распластался Космос, отчаянно пытающийся защищаться, а над ним громоздился Гена, почти без помех мутузя противника. "Да он же из него рагу сделает!" - подумала девушка и, бросив взгляд в сторону, заметила продолговатый черный предмет, очень хорошо ей знакомый. Это был шанс помочь... Едва ли не единственный. Она метнулась к валявшейся вещице. Медлить нельзя, иначе от Космоса останется мокрое место...       - Не двигайся ублюдок! Еще рыпнешься - я тебе крышу снесу, понял меня? - рявкнула Холмогорова, наводя на Гену подобранный с пола ТТ-шник брата, который, видимо, был выбит ранее у него из рук. Ее тело пробирала мелкая дрожь - в ее руке оружие. Самое настоящее. Одно нажатие пальца - и в голове у этого быка будет зиять сквозная дырка... "Прекрати дрожать!" - пыталась унять себя Аля. Сейчас не время показывать свою трусость - на кону гораздо больше, чем ее жизнь - жизнь родного брата...       Гена медленно поднял руки и встал на ноги. Он повернулся лицом к девушке, и его ухмыляющаяся рожа буквально умоляла, чтобы ее нашпиговали пулями. Ни капли страха. Самодовольство в прищуренном взгляде было видно и невооруженным взглядом. "До чего же жалко я сейчас выгляжу!" - подумала Аля, крепче сжимая пистолет.       - Что, цыпа, выстрелишь? - издевательским голосом сказал Гена, так же медленно приближаясь к ней. - Да у тебя кишка тонка! Я даже слышу, как у тебя коленки трясутся!       Он ходил около нее, как хищник, выжидающий наиболее удобный момент, когда жертва, вконец потеряв бдительность от страха, не окажется столь слабой и безрассудной, чтобы просто сдаться в его лапы. Но Холмогорова не собиралась мириться с ролью "травоядного". "Тоже мне, нашел козу!" - гневно подумала она, закипая. Тогда, когда она сцепилась с парнишкой, ей стало как-то не по себе. Наверное, потому что этого пацана она видела впервые в жизни и понимала, что он просто оказался по другую сторону баррикад. Тогда ее поколебало сострадание и слабость. А сейчас... Сейчас она вспомнила, сколько человек попало под срок из-за этого упыря. Вспомнила драку на дискотеке, потасовку на рынке. Вспомнила, как из-за него едва не посадили Космоса и Пчелкина, как последний корчился от боли и потерянной крови, потому что он - Гена - отдал приказ стрелять. Холмогорова шумно дышала, раздувая ноздри и двигаясь вместе с противником. Она понимала: как только ее взгляд метнется в сторону, даже на секундочку, если она отвлечется на один миг, этот подонок вцепится ей в горло. И Аля не сводила с него глаз - в темноте зрачки почти вытеснили мутно-желтую радужку, от чего ее глаза казались почти черными, демоническими. Изнутри ее наполняла злоба. За все то, что случилось сегодня днем. За то, что этот падальщик польстился на их территорию. И за то, что он избивал минуту назад ее родного старшего брата...       Космос, хорошенько приложившийся головой об бетон, сидел на полу, трогая рукой затылок и морщась разбитыми губами. Он пытался сообразить, что происходит и кто сейчас спас его от верного сотрясения мозга, а то и от смерти. А когда до него дошло, что белокурая фигурка, плавно двигающаяся во мгле с пистолетом в руках - его Алька, тут же попытался встать и тревожно округлил глаза.       - Аля! Ты... Почему ты здесь, почему не с остальными!?       - Вместо этой кучи слов мог просто сказать "спасибо"! - в привычной манере ответила Холмогорова, не сводя взгляда с Гены. Тот тихо гыгыкал, все еще играя с ней в кошки-мышки. Развеселился, однако, скотина...       - Плохая девочка! - гадким голосом протянул он, шмыгнув носом и утерев его тыльной стороной ладони. - Непослушная!       - Тебя не спросили! - фыркнула Аля.       - И все равно ты не выстрелишь, какой бы испорченной ни была! - продолжал Гена, хищно скалясь. - Для такого шага ты слишком уж нежное созданьице!       Холмогорова нащупала пальцем курок и посильнее сжала зубы от злости. Ей надоедала эта пустая болтовня. Они кружили, совсем как в причудливом ритуальном танце на выбывание, из которого победителем выйдет только один... И только один останется жив. Але уже надоела эта игра. От движений покругу начинало звенеть в голове. Пора было заканчивать с этим человеком и с самой последней их проблемой... И тогда девушка сделала свой выбор.       - Может, и так, - кивнула она головой. - Только вот внешность бывает обманчива, дорогуша!       Ухмылка сбежала с лица Гены. Непонимание и злость исказили его лицо, и в следующий миг он бросился было на Алю, выхватывая из рукава нож. Но едва он приблизился, Холмогорова уже юркнула на пару шагов назад и нажала, наконец на курок.       Прогремел выстрел. Космос вскочил на ноги, на его лице смешались ужас и удивление, а взгляд метался от сестры к Гене и обратно. Она с невозмутимым выражением опускала пистолет, а в паре шагов от нее распласталось бездыханное громадно тело Гены. Во лбу у него зияло сквозное отверстие. Лицо пересекала струйка крови.       - Вот и все, сволочь, - тихо сказала Аля, едва заметно сглотнув.