Любовь по договору

Весна наступала неизбежно и неожиданно, во всяком случае - для Али. За постоянными делами - будь они школьными, рыночными или личными - она не заметила, как закончилось затяжное и самое ее ненавистное время года - зима. Снежный ковер, уже истерзанный и стоптанный людскими ногами, усеянный окурками и прочим мусором, смотрелся крайне отвратительно и Холмогорова вдвойне ожидала того момента, когда он растает. И вот, от него не осталось ничего - даже грязь и лужи уже высохли. Был конец апреля, на деревьях появлялись зеленые почки. Птицы возвращались с юга домой. Они громко распевали свои трели, будто оповещая всех и вся - весна пришла! Чудные птицы - для кого они это делают? Все же видят, что зима кончилась. А нет, не все - белобрысая восемнадцатилетняя рэкетирша, не обращающая внимания ни на что, кроме учебы и работы, совсем не замечала этого. А однажды услышав за окном сердитое карканье скворца, она вдруг подняла мутно-желтые глаза и, широко улыбнувшись, выбежала на балкон, едва не сбив с ног Космоса. - Твою же мать, Аль, так и заикой можно остаться! - возмутился он. - Ой, да ничего с тобой не будет! - отмахнулась девушка и прикрыла блаженно глаза. Она наполнила легкие теплым, мягким весенним воздухом и распахнула глаза. Она уже и не помнит, каков на вкус свежий воздух весны - морозная свежесть, постоянно спирающая дыхание не позволяла втягивать его полной грудью. Затягиваться она могла только едким табачным дымом, после выдыхая его обратно. Холмогорова курила очень много - каждый раз, как только оказывалась на свежем воздухе или останавливала свой взгляд на форточке. Ну, или, естественно, на целующихся парочках. А сейчас не хотелось. Руки словно забыли, что в кармане ее неизменной толстовки лежит пачка "Мальборо". Девушка просто распростерла руки, словно пытаясь обнять весь мир, и крикнула: - Здравствуй, весна!.. Конечно, чтобы обнять весь мир ее бы не хватило - слишком уж она маленькая. За ней с озадаченным выражением лица наблюдал Космос. Он покрутил пальцем у виска и, снисходительно усмехнувшись, оставил сестру наедине с весной. Нечасто ее можно было увидеть такой радостной, особенно после разрыва с Пчелкиным. Несмотря на то, что Аля сдержала свое слово - она продолжила дружбу с парнем - на душе у нее было скверно. Она больше не видела Витю с другими девушками, что делало ей честь, однако оставаться с ним наедине наотрез отказывалась. Как только Пчела намекал на разговор, она тут же придумывала себе неотложные дела и убегала, как от чего-то ужасного. Она простила его уже давно - даже не заметила, как. Холмогорова общалась с ним так же, как и с остальными - чувствовала себя свободно, по-настоящему. Конечно, при виде Пчелкина внутри снова начинала болеть та пустота, которую он сотворил, но девушка уже так привыкла к ней, что даже не замечала. У нее жизнь налаживалась, все приходило на круги своя. А Витя вечерами рвал на себе волосы, выкуривая в форточку сигареты, одну за другой, пока не опустеет пачка. Он зло хмурился и думал - почему он загоняется так из-за какой-то бабы? Девчонки, которая буквально втаптывает в грязь его самолюбие, которое он бросает к ее ногам. Да что он, в самом деле, лучше не найдет? Он же Пчелкин - да на нем по первому зову будет виснуть любая понравившаяся ему метелка. Но в том дело, что ему этого было не нужно. Не нужно было других - он хотел ее. А просто ли хотел? Раньше, видно, просто хотел. Так по-животному, дико. А сейчас он понимал, что любит. Тогда он еще думал, что любит, но думал он тем, что между ног - а что может оно надумать? И вот только сейчас он понял, что любит. Все, что Пчела тогда хотел - прожить всю жизнь, заниматься рэкетом вместе с ней - всего этого он хотел только ради возможности обладать Алей. А сейчас все не так. Он хотел простой романтики - прогулок под дождем, счастливых девичьих улыбок от подарков, которые ей точно понраятся, ночные посиделки на крыше под теплым пледом... Но с чего он взял, что Холмогоровой это понравится? Она ведь такая грубая, жестокая, недоступная для "розовых соплей" и банальной романтики. Но почему же она так смотрит на парочки, встречающиеся в парке - парень дарит девушке цветы, та целует его в щеку и они за ручку прогуливаются по аллее. Витя не раз видел, как наполняются болью ее глаза, как горько усмехаются ее губы и как рука ныряет в карман за сигаретой. Пробовал отучить от этой скверной привычки - а толку? Она даже Космоса не слушает, а его с Филом - и подавно. Пчелкин отбирал у нее сигареты, когда только мог увидеть. Аля упиралась, даже пыталась кусаться - у Вити все кулаки были в синих следах от ее зубов. Но "Мальборо" все равно попадали в руки парня, а от него - к Космосу. "Мальборо" ведь та еще фигня - Пчела такие не курит... Ох, сколько он выслушал в свой адрес упреков - что они сами курят, а ей не дают, что это невправедливо, что это все их дурацкие стереотипы... Витя только улыбался и подмигивал подруге. Как раньше, когда они были вместе. От этого пустота внутри замирала, но ненадолго - Аля тут же брала себя в руки и, показав язык, отворачивалась. Был просто прекрасный денек - конец учебной недели, но начало теплого мая. Деревья уже покрылись молодыми листиками, такими нежными и светлыми, что Аля даже подумала - будь она корова, обязательно съела бы их, громко чавкая от удовольствия. Однако, попробовав их, она поняла, что корова из нее никакая и порядочно отплевавшись и скривившись от горечи, пошла прочь от молоденьких деревьев. Рядом хохотали в машине Пчела с Космосом. - Вот же травоядная! - Витя закрыл лицо руками, трясясь от беззвучного смеха. - А ты вообще насекомое, вали давай сирень опылять! - огрызнулась школьница, нахмурив брови. - Где тачку взяли? - Парамон дал покататься! - ответил Кос. - Запрыгивай, мы как раз за тобой! - Куда? - уточнила девушка. - Здрасьте! - фыркнул Пчела. - На Рижский, блин! Пора пройтись, так сказать, побуржуям! - Ты где там буржуев нашел, умник?! - засмеялась Аля, швыряя на заднее сиденье ранец и сумку со спортивной формой. - Да все они там такие... - махнул рукой Пчелкин и поджег сигарету. Рэкетирша плюхнулась на заднее сиденье и вздохнула: - Хоть бы переодеться завезли... Я че, вот так пойду, как девочка с косичками и бантиком? - Не успеваем, сестренка! - сказал Космос. - Поэтому сразу тебе взял... На! - он швырнул в девушку ее же джинсами и серой толстовкой. - Мне че, прям здесь? - спросила она, выгнув брови. - А че мы там не видели? - сказал Пчела, повернув к ней взлохмаченую голову. - Да отвалите! Один хрен - не увидите ничего! - Да никто и не собирался! - усмехнулся Космос. - Вот и хорошо! Машина ехала по зеленым улицам Москвы. В воздухе уже веяло предстоящим летом и дурманящим ароматом сирени. Аля, раскрасневшаяся и лохматая, откинула в сторону блузку. Остались мелочи - расплести идиотские косички и переобуться. Космос, конечно, не догадался взять ей сменную обувь - благо, у Холмогоровой были с собой кроссовки. С косичками было хуже. После них волосы всегда были волнистыми, чего девушка терпеть не могла. Она казалось себе какой-то нежной и утонченной, какой-то ранимой и плаксивой девочкой. Расчесав свои белобрысые патлы с десяток раз, Аля так и не добилась их выравнивания. А чего она хотела? Так никогда раньше не было- чтобы она расчесалась и сразу волосы прямые. С чего бы в этот раз произошло чудо? Хренушки. - Да вашу ж мать, заебали! - ругнулась девушка себе под нос. Однако, ее все равно услышали. - Чего ты там рычишь? - снова повернулся к ней Пчела. - Ничего! - Холмогорова, пыхтя, завязывала на голове пучок. - Все, идеально! Она совершенно случайно подняла взгляд на Витю. Ее глаза оказались прямо напротив его. Черт, неужели снова? Как тогда, когда она влюбилась в него по уши? Да это чувство и не уходило - просто рэкетирша отчаянно его усыпляла и старалась не замечать. Но оно не собиралось спать и прятаться - оно при любом удобном случае пыталось вырваться наружу. Снова эти глаза, голубые и чистые, как два горных озера. Только помимо озорства и хитрого блеска в них читалась какая-то мутноватая печаль. Почему еще? Не может же быть, что из-за нее... Столько времени прошло - Пчела уже и забыл, наверно, про ту, которую называл своей девочкой. Знала бы эта самая девочка, как ошибочны ее мысли... Аля быстро заморгала и первая разорвала зрительный контакт - она отвела глаза в сторону и уставилась в окно с таким видом, будто видит эти улицы первый раз. А так ведь и было - почти. Холмогорова уже и забыла, когда видела Москву в майской нежной зелени. Все это время один только снег и снег - как будто зима была бесконечной... Тянулась сто лет, как в Нарнии из книжки. Но она закончилась, холода отступили и теперь девушка могла подставить лицо ласковому теплому ветерку. Он гладил ее по щекам невесомыми пальцами и задорно свистел в ушах. Почти так же, как когда гнался за ее мотоциклом... От воспоминания о "старушке" Аля нахмурилась. Ее любимая "Ява", черная и прекрасная, превратилась в лепешку из резины и металлолома. Новый ей так никто и не купил - хотя Космос и обещал, прерывая все возражения сестры. Видно, деньги сейчас были нужны не для этого. Холмогорова уже почти свыклась со своей потерей, хотя иногда и наворачивались слезы на глаза, когда она вспоминала каждый изгиб мотоцикла, каждую царапинку и шероховатость сиденья, сердитый рев мотора и визг колес при резком торможении. Черт, а ведь все из-за тебя, Пчелкин... Сидишь, лыбишься, в окно посматриваешь, а глаза грустные и на Алю смотрят в зеркало. Она видит все, но делает вид, что ей все равно. - Парамон не звонил? - спросила девушка, тряхнув головой, словно отгоняя грустные мысли. - Нет. У него сейчас там сладкая жизнь - деньги, бабы, выпивка... Не до нас ему! - сказал Космос. - Вот еще - не до нас! А не интересно ему, как у нас дела? Оставил, понимаете, группировку вам с Пчелой - и все, справился? - возмущалась дальше рэкетирша. - Блин, успокойся! Он звонил в понедельник, чего еще надо? Каждый день названивать? - Да! Космос фыркнул и покачал головой. - Чумичка! - Вот еще! Чудище инопланетное, на себя посмотри! - Я хоть не чумичка! - Ты чумичк! - гордо заявила Аля и, вздохнув, рухнула головой на сиденье. - Как спать хочется!.. - Дома спать будешь! Приехали почти! - сказал Витя. - Зануды! - буркнула та. Вскоре показался Рижский рынок. Как только к воротам подкатили черные "жигули", на которых Парамон редко куда-то выезжал, у машины столпились рэкетиры Парамоновской группировки. Сейчас она была в руках Космоса и Пчелы - именно им главарь доверил управление на время своей поездки к братьям по бизнесу в Ленинграде. Парни окружили своих временных "начальников" и по очереди пожимали им руки. Алю же норовили обнять или поцеловать в щеку, но та с каменным выражением лица отстранялась и протягивала товарищам свою маленькую ладошку. Пчелкин украдкой наблюдал за ней и улыбался - обижается, ненавидит, а хвостом не крутит, как другие бабы. - Так, ребят, все, за работу! - сказал Космос, видя, что внимание группировки по большей части обращено на его сестру. Он разделил людей и группировка расстворилась в куче народу. Кос с Пчелой и Алей могли запросто остаться возле машины - пользоваться правами "главарей". Однако, Холмогорова не желала оставаться на месте - она хотела работать. - Ты же знаешь, сколько я могу срубить, Космик! Я пойду! - настаивала девушка. - Да что тебе неймется! - воскликнул Пчела. - Шило в одном месте? - А ты проверь! - нахально ухмыльнулась рэкетирша и склонила голову на бок. Руки нырнули в карман толстовки и нашарили там пачку "Мальборо" - как всегда, на месте. Переложила, все таки, из ранца. - Прекращайте! - Космос рубанул воздух рукой и сказал: - Все втроем пойдем! - Я че, лялька малая вам? Сама ходить умею! - сказала, нахмурившись, Аля. - Из наших никто в одиночку не пошел! Глупая, может, случится что-нибудь! - серезно сказал ей брат. - Да что может случиться? Хотя, хрен с вами, идем! - она пожала плечами и пошла к входу на рынок. Друзья, переглянувшись и мысленно выговорив Холмогоровой пару ласковых, пошли за ней. Сегодня девушка была наглее, чем всегда. Она брала больше, чем обычно и пресекала на корню все попытки ей возражать. - Привет, Никитишна! - сказала она торговке возле прилавка с бижутерией. - Опять вы? - всплестнула руками женщина. - Да когда же это кончится!? Куда только милиция смотрит!? - Здесь мы - милиция, тетя! - подмигнул ей Пчела. - Так что прошу без причитаний! - К тому же, мы сегодня добрые! - подхватила рэкетирша. - Со всех дерем вдвое, а с тебя - как обычно! - Вот спасибо! - в голосе торговки был слышен сарказм. - Какая любезность! - Никитишна, ты давай, давай! - Татьяна Никитишна! - Ну, Татьяна, да, давай! - Ну и язва ты, Холмогорова! - Ты смотри, и фамилию мою помнит! - делано удивилась девушка и приняла деньги. - Благодарю! - Да чтоб вы лопнули! - Фи, как некультурно! - хохотнул Пчела и троица отошла от прилавка с бижутерией. Космос тут же набросился на друзей. - Вы что тут за цирк устраиваете? - Я цирк никогда не устраиваю - я его не люблю! - сказала спокойно Аля и хотела было закурить но, понимая, что сигареты снова будут изъяты, лишь облизнула губы. - Да и вообще - ты то стоял молчал! Ни бэ, ни мэ - надо было же что-то сказать! - Так ты мне рта не дала раскрыть! - А надо не рот открывать, а говорить! - Ну, вашу мать, семейные разборки - дома! - сказал Пчела, всматриваясь куда-то в противоположную сторону. - Туда посмотрите! - Куда? - не поняла Аля и Витя бесцеремонно повернул пальцами ее голову туда, куда смотрел сам. Брови девушки непроизвольно полезли на лоб. Она широко распахнула глаза и едва не открыла рот от удивления. - Это... - Да, те уроды, что были на дискотеке! Челюсть придержи - отвиснет! - сказал Пчела. - Твою мать... Ну и какого они тут делают? - спросил Космос. - Иди у них поинтересуйся! - огрызнулся Пчелкин. - Это же те самые люберецкие, с которыми Парамон никак не поговорит! - Ты то откуда знаешь? - спросила Холмогорова. - Ездил с ним один раз. Настырные, уроды - не идут на контакт - и все!.. А по нашей территории ходят... - Ну, сволочи, сейчас я им устрою! - прорычала Аля и, увернувшись от руки Космоса, пытавшейся схватить ее за локоть, стала продвигаться к чужакам. Витя нахмурил брови и поспешил за ней - чувствовал, что добром это не кончится. Бугаи тем временем угрожали торговке дешевыми тряпками - женщине лет тридцати пяти с удивительно длинной и густой косой пшеничного цвета. Самый крепкий - тот, который приставал к Холмогоровой на дискотеке, Пчела узнал его сразу - таким же грубым, как и тогда, голосом, обращался к продавщице: - Слышь, тетка, я тебе русским языком сказал! Бабки гони и никто тебя не тронет! - Да я же платила уже сегодня! - возражала женщина, хлопая глазами. - Да черту лысому ты платила! - говорил другой. - Деньги давай, а то разнесем твою лавчонку ко всем херам! - Ко всем херам будешь валить отсюда ты! - раздался за спинами люберецких девичий голос и все они, как один, обернулись. Перед ними стояла невысокая девушка, белобрысая, с нахальным прямым взглядом и сердито сдвинутыми бровями. Из-за их громадных фигур выглядывала голова торговки. Обычно ее глаза выражали к ней презрение - еще бы, такая мелкая писюха с нее деньги дерет - а сейчас в них четко читался испуг, немного благодарности и отчетливая просьба: "Беги, девочка!". Вот еще глупости! Она - королева Рижского рынка, она не должна поджимать хвост, как только какие-то шакалы посягают на ее территорию. - О! - воскликнул тот самый бугай. - Это же ты мне тогда на дискаче врезала, сука! - Я! И что теперь? - спокойно ответила девушка. - Да вот сейчас ты уже не сделаешь мне ничего, тварь! - он замахнулся было, но Аля увернулась от его испалинской руки. - Ошибаешься! - таким же непоколебимым голосом продолжила она. - Не сделаешь ничего ты со своими шавками! Вы просто сейчас берете ноги в руки и валите с нашей территории! Это - наши люди, наши прилавки и деньги с них собираем мы! Здесь все уже поделено и вы не вписываетесь в наш план! - Чего? - визгливо крикнул рядом паренек с худыми, как вермишелины, руками. - Че за шпана нам тут права качает? А ну вон пошла! - Вон идете вы, уважаемые! - над головой у Холмогорововй раздался знакомый голос и она просто по привычке подняла голову вверх, чтобы убедиться в своей правоте. Это был Пчела, собственной персоной. Рядом с ним возвышался Космос. Теперь она здесь не одна - напряжение внутри тут же исчезло. Да, несмотря на внешнее спокойствие и ровный голос, ей было страшновато вступать в перепалку с взрослыми здоровыми мужиками. - Слушайте, да вы все тут в сборе! Ты, кабель, там чуть не подох в зале! - хохотнул бугай. - Скажи спасибо этому, с пистолетом, и телке своей! - Сука, сюда иди! - Пчелкин в одну секунду бросился к люберецким, но девушке пришлось обхватить его за плечи, дабы остановить. Аля видела, что в руке у одного из них блеснуло лезвие ножа, а некоторые поудобнее взяли в руки кастет. Втроем против шестерых - благо, здесь были не все, напавшие тогда - ребятам не выстоять. - Стой ты, придурок, они ж тебя укокошат нахер и не заметят даже! - прорычала ему в ухо Холмогорова, хотя в голове крутилась одна единственная мысль, которую так и подмывало озвучить - "Я не его телка!". Но скажи она так, то будет выглядеть просто как маленькая обидчивая девочка. Рэкетирша пожевала губы и покрепче ухватилась пальцами за рукав олимпийки друга. - А ты за меня боишься? Приятно! Еще бы выслушала - цены бы тебе не было! - нахально ухмыльнулся Пчела. - Отвали, а!? - фыркнула девушка, тряхнув Витю, однако из своих крепких объятий не выпустила. - В общем так, ребята, - говорил с люберецкими Космос. - Вы отваливаете и больше здесь не появляетесь, а мы забудем про эту историю, как про страшный сон и больше никогда не пересекаемся! Идет? - Ты смотри, хитрый! - хмыкнул худощавый паренек. - Нет, Гена, ты слыхал? - Короче, - бугай, которого, как оказалось, звали Гена, словно не услышал замечания дрыща. - Никуда мы отсюда не уйдем! Теперь пришло наш время тут хозяйничать! Ясно вам? В этот момент со всех сторон раздалось: - О, ребят, вот вы где! - А это что за перцы? - Какого хера им надо? Человек десять из группировки Парамона окружили чужаков. Аля облегченно выдохнула и, наконец, отпустила Пчелкина - теперь люберецкие точно ничего не сделают. А ведь она уже готова была грызть глотки этим шакалам - Гена смотрел на Космоса так, будто сейчас просто сломает ему нос. Зрительный контакт их не прерывался. - Ну так что? - с нажимом сказал Кос. - Сами уйдете или нам ваши тушки вынести отсюда? Единственное - дырки останутся!.. - он приподнял край пиджака и указал на свой неизменный ТТ-шник. Гена еще секунду посверлил его взглядом, словно перебирая варианты - что бы сделать с этим нахалом - и сказал: - Ладно, ребят, уходим, - и обратился к парню: - Но мы здесь еще появимся! Попомни, сука, мое слово! - и стрельнул взглядом в Холмогорову: - И я тебя таки трахну, цыпа! - Еще кто кого! - гаркнула она ему вслед и рэкетиры рассмеялись. - Ну да, эта может... - Точно... - Все, ребят, к машине! Все здесь? - спросила Аля. - Нет - еще три где-то валандаются! - сказал Пчела, окинув взглядом группировку. - Все равно уходим - там подождем! - сказал Космос и рэкетиры направились к выходу. По дороге к нему снова пристала сестра. Ей очень уж не понравилась эта стычка с люберецкими - даже не потому, что Гена угрожал ей лично, а потому, что такие, как они, обычно возвращаются с большим количеством людей. И, причем, вооруженных. - Кос, что делать будем? - она говорила так, чтобы никто не слышал, кроме брата. - А что? - Ну, ты же не хуже меня знаешь, что люберецкие шакалы так просто это не оставят и что их угрозы всегда очень серьезны! - Ты что, боишься? - усмехнулся он. - Еще чего! - фыркнула Аля. - Просто это может повлечь за собой большие проблемы! Мы окажемся в дерьме! И вместе с нами Парамон, только вот ему придется хуже! - Да ладно тебе! Позвоним ему и все обсудим! Нормально все будет, родная! - Нахрена полезла? Знала же, что херня получится - и все равно полезла, дура... - хмуро сказала Холмогорова, от чего у Космоса на лоб полезли брови. - Ты и признаешь, что ошиблась?! Вот это да! - Да перестань ты... - отмахнулась девушка, скривившись, словно сьела что-то кислое. - Все правильно ты сделала, не вини себя. Не ты бы полезла - так Пчела бы начал потасовку! А так все обошлось тихо-мирно! Молодец! - Космос приобнял сестру за плечи. На душе было смутно - он действительно беспокоился. Эта история могла принять весьма неприятный оборот... И чувствовал это не он один.