Точка невозврата

— Да, Жень, дела. Судя по твоим рассказам, альтернатива альтернативы хлеще, — сквозь писк кассового аппарата и шум в торговом зале донеслось до Насти из очереди. — А я о чём. Либо дома сидеть, любуясь, как один в доту играет, либо со вторым на лавочке возле подъезда тухнуть. Пиво посасывать да бычками друг в друга кидаться, — грустно отреагировала на реплику подруги девушка в каракулевой шапке, — пакет пробейте сразу, пожалуйста, — последние слова уже напрямую относились к Насте. Мадышева опустила глаза на товарную ленту: сыр, пара бутылок питьевого йогурта, полкило песочного печенья и две пачки презервативов. Пока девушка в зелёном пальто запихивала продукты в пакет, покупательница в каракулевой шапке расплатилась и поблагодарила за чек. Когда подруги скрылись из Настиного поля зрения, она продолжила свою монотонную деятельность, время от времени механически тараторя: «Пакет нужен? Товары по акции? Чёрный чай, молочный шоколад». Про себя Мадышева жалела, что пропустила начало беседы и никогда не узнает, чем разговор завершится. Рутинная работа на кассе обладала одним несомненным плюсом: она никоим образом не мешала размышлять обо всём на свете. Конечно, первое время Настя регулярно косячила, но старшие коллеги относились к её неудачам с жалостливым снисхождением: сами когда-то так начинали, ничего, у всех бывает, отрицательный опыт — тоже опыт. Судя по всему, клиентка в каракулевой шапке разрывается между двумя близкими людьми, каждый из которых награждён природой своими недостатками, но, безусловно, и определёнными достоинствами. Однажды, вернувшись из детского сада, Настя заявила маме, что вышла замуж. Мальчик с большими глазами и маленьким ртом подарил ей своего мишку. Мадышева похвасталась, будто это на всю жизнь. И очень обиделась на мать, которой не удалось скрыть насмешливую улыбку. А ведь сейчас она и имени этого ребёнка не вспомнит, как ни старайся. А мама бы вспомнила. Та мама, настоящая, а не женщина, которая, повинуясь какому-то своему внутреннему расписанию, заходит в магазин по пятницам и воскресеньям. Настина мама была памятлива на всякую ерунду. Дело житейское, если в тебя влюблены сразу несколько мальчиков. Для самооценки полезно, но только первое время. Такое девушка часто слышала от папы. Сморгнув влагу с глаз, Анастасия в очередной раз отбарабанила вызубренную формулу: «Пакет нужен? Товары по акции? Чёрный чай, молочный шоколад». Двойственность собственного сердца воспринимается совсем иначе. И ведь было бы за что любить! Один — придурок, другой — трусливый придурок. А уж когда вместе окажутся — тушите свет, зовите маму. Друзья, блин, после всего того, что случилось. Как там Паша говорил? «Теперь у нас есть только мы сами». Но не настолько же буквально это воспринимать. Вчера от бессонницы Настя попыталась спастись толстой книгой об истории государства, в котором, по милости Вершинина, ей приходится жить. Наткнулась на статью о сексуальной революции, в итоге, уснула ровно за полтора часа до будильника. Широко зевнув, Анастасия вежливо отказалась от предложения коллеги подменить её во время обеда. Девушка терпеть не могла есть на работе. Куда приятнее пораньше вернуться домой, и вот уж там дать волю ненасытному желудку. А во вчерашней бессоннице винить некого, кроме Гоши. «Тебе самой от себя не противно?» — вспомнив чужой вопрос, Настя скривилась, как от зубной боли. Встретившись с недоумённым взглядом очередного покупателя, Мадышева виновато опустила голову и пожелала незнакомцу приятного вечера. Нет, от себя ей точно противно не было. Петрищев даже протеста никакого не высказал, просто отпустил, будто ничего между ними не было: ни поездок в цирк двумя семьями, ни сна в обнимку на оперных концертах, ни тусовок по чужим дачам. Разлюбил или испугался Лёшиных кулаков? Настя уже месяц не может для себя решить, какой вариант обиднее. Горелов тоже хорош гусь. Отбил и свалил в закат без объяснений. Лучше уж совсем никому не нравиться, чем мучиться с этими двоими. Тягостно выдохнув, Анастасия поспешила вновь натянуть на лицо подобие доброжелательности. Ей не хотелось раньше времени превращаться в тех кондовых продавщиц со звериными глазами и десятком подбородков, где скопилась вся горечь еврейского народа. Стоило вспомнить любимую папину присказку, как на глаза вновь навернулись слёзы, а над ухом, как по волшебству раздался знакомый голос: — Настя, вы пробили мне два молока, а я взял только одно, — мужчина с грустной улыбкой протянул кассирше чек. Папа был как всегда безукоризненно выбрит и затянут в тугое пальто. Вспомнив, что сегодня пятница, Мадышева испуганно вскинула голову. Может, с мамой что-то случилось? И поэтому за продуктами отправился отец. Гоша говорил, что у них на работе свирепствует грипп. — Настя, — по-своему истолковав выражение лица девушки, мягко продолжил покупатель, — вас не затруднит позвать менеджера? Уподобившись безголосой рыбке, Мадышева дважды бестолково шлёпнула губами. К счастью, в этот момент в разговор вмешалась давешняя сменщица-доброволец. — Послушайте, может, вам ещё молока взять, а? — продавщица заискивающе протянула папе заранее заготовленный пакет, — кашу сварите, по утрам такое объедение, — не оставляла попыток девушка. Пробормотав что-то среднее между «так уж и быть» и «в последний раз», папа удалился из супермаркета вместе с трофейным молоком. Поблагодарив коллегу за помощь, Настя с тоской поплелась на ненавистный обед. Взамен ушлая кассирша потребовала убрать за неё зал перед закрытием. Не видать Насте раннего прихода домой как своих ушей. На данный момент в её жизни не было ничего хуже позднего возвращения. Особенно, в те дни, когда Горелов предпочитал шататься неизвестно где. Антоновой всегда удавалось занять тахту, где обычно спала новоиспечённая парочка. Гоша грустил на своей односпалке, а Насте, в итоге, не оставалось ничего кроме кухонной раскладушки. Было бы неплохо, сними генерал-майор квартирку попросторнее. Или забери к себе кого-нибудь из них. Да хотя бы Аню. Готовит она хорошо, убирается с таким остервенением, что Насте иногда кажется, будто Антонова страдает синдромом навязчивых состояний. А Костенко холост, одинок, зато владеет довольно хорошей жилплощадью. Первое время после возвращения из Припяти мужчине пришлось держать ребят у себя. И хотя их было на человека больше, даже на двух, если считать «эпизодического» соседа Горелова, девушка не ощущала такой тесноты, как в теперешнем жилище. Вчера Настя действительно заигрывала с Гошей. Надеялась выяснить, осталось ли в нём хоть что-нибудь. А Петрищев отшил её такой грубой фразой. Считает, что, переметнувшись к Алексею, девушка позволила себе пойти по рукам. Лёша хочет быть самим собой. Того же хочет Настя. Того же, Мадышева уверена, в глубине души желает и Гоша. И только Ане положить на самоопределение. Антонова хочет, чтобы Зона отпустила Пашу целым и невредимым. Когда они только въехали, Петрищев предлагал блондинке занять односпальную кровать в комнате, но та предпочла кухонную раскладушку, правда, позже горько пожалела, поэтому до сих пор соперничает с Настей за её спальное место. Но изначально, Мадышева точно знает, Аня выбрала отдельное помещение, чтобы никого не будить по ночам во время плача.