***
Хоби прилетает как всегда быстро, потому что живёт буквально в нескольких метров от особняка – лес любит, там травы лечебные и людей мало. Он даже не удивляется, когда видит Чонгука – бледного, запыхавшегося и что-то невнятно тараторящего. Приходится хватать всё, что только возможно, и лететь к Юнги, в спальню, где обычно он принимает своих «больных», и видит три абсолютно разбитые личности, потому что четвёртая за спиной стоит. — Хён, — отзывается Тэ, он дрожит весь и обнимает свои голые плечи. К нему бросается Хо в первую очередь, даёт чистейшую кровь человека, латает раны, даёт успокаивающее и приказывает ложиться. Тэхён всё послушно делает, подбитым псом поглядывает на Чонгука, который ходит взад-вперёд и заламывает себе руки. Врачу странно видеть всех в таком состоянии, потому что обычно он их лечит от слишком опасных приключений ночи – неудачной пули или пьяного пореза, а сейчас тишина стоит гробовая, хоть никто не умер, но в воздухе витает трагедия. Врач укладывает спать Тэхёна, а рядом с ним и Чона, наколов обоих снотворным – так будет лучше, пусть поговорят после отдыха, и идёт к странной парочке. — Ты вампир? — спрашивает он тебя, но смотрит на Юнги, а тому приходится со вздохом, проглатывая некоторые детали, рассказать парню, что случилось. От воспоминаний тебя заметно потряхивает, каждый эпизод даётся отдельным многочасовым кошмаром, всё тело до сих пор трясёт и ощущается фантомная боль на месте укусов и прикосновений. Хотя ты знаешь, что уже ничего нет, ты стала вампиром, от крови Джина всё тело исцелилось и теперь сила ощущается неимоверная, но всё равно ты слаба перед своими страхами, воспоминаниями и Джином. — Бля, — всё, что может выдать обычно эмоциональный и культурный Хосок, — так зачем он её-то вампиром сделал? Это разве логично? Теперь вы все хотите его смерти и при этом не имеете слабостей. — Хо, — ты всё время молчишь, наблюдая как мужчины ломают головы, — он любитель устроить шоу, показать всем, что всемогущ в этом мире, и никто не возвысится до его уровня. Джин любит прописывать трагедию в мельчайших деталях и разыгрывать вместе со зрителями, а потом уходит, даже не думая, что оставил после себя. Сегодня он сделал это, чтобы преподать урок, и слишком уверен в себе, потому что мы слабы тем, что привязаны друг к другу. Чон за Тэхёна глотку кому угодно порвет, я за Чонгука, а Т/и за меня, и всё также действует и в обратную сторону, — повисает тишина, где каждый думает о своём. — И что ты собираешься делать, хён? — Перегрызу ему глотку, — рычит низким голосом Юнги, он сверкает глазами в полуосвещенной комнате, и ты снова видишь, как его аура начинает расползаться тёмным облаком. Теперь её больше, ты понимаешь, что каждый раз он просто сдерживал свой гнев и теперь дело даже не в тебе, просто Юнги натерпелся. — Но тогда она умрёт, ты забыл? — врач тыкает в тебя, а Юнги дёргается, словно не помнит, что ты ещё в комнате. — Тогда просто устрою ему ад на земле, как это он делает со всеми уже давно, — голос не терпит пререканий, а ты понимаешь, что ещё бы и добавила ему страданий своими руками, но всё тело слегка трясет, а температура внутри падает. — Я всегда с вами, правда, зовите уже после боя, — посмеивается парень, собирая медикаменты, — чёрт, Юнги, научи её быть вампиром, она же сейчас отключится от голода! Вампир подскакивает, трогая твой лоб, и выбегает на пару минут, чтобы вернуться с пачкой крови. Теперь ты чувствуешь её запах, который до мурашек пробирает всё тело, голода нет, зато есть возбуждение – тело активируется, оживляется и тянет руки, смачно проглатывая постепенно самую райскую на свете жидкость. — Сексуально, — слышится комментарий Хосока за спиной Юнги, когда алая капелька стекает по подбородку и капает на белую простыню, в которую тебя укутали. — Иди нахер, а? — шипит Мин. — Вот и пойду, — хихикая, Хосок прикрывает за собой дверь и выметается из особняка, не желая встретить хозяина.***
Джин не удовлетворен, конечно, смотреть на тебя, такую слабую, на коленях было приятно, но в глазах не было подчинения, там была ненависть, поэтому даже боль и унижение не принесли того наслаждения, на которое вампир рассчитывал. Он хотел убить Юнги, но потом понял, что тогда исчезнет единственная нить, за которую можно дёргать, чтобы подчинить тебя. Юнги всегда был слабым, даже больше, чем молодые вампиры, потому что слишком сильно делился душой, привязывался верным псом к людям и слишком по-доброму к ним относился. Джин пытался ему вбить, что люди слабы и ничтожны, они разводят грязь похуже вампиров и творят вещи, от которых у любого мурашки пойдут, но Мин отрицательно качал головой, а потом привёл в дом молодняк, который отвлек его на время от долгих моралей о правильной жизни, поэтому Джин не был против, творя безрассудство, пока Юн возится с другими. Сейчас Джин в спальне, изучает свое идеальное лицо и прокручивает в голове эту ночь. Она была одной из самых фееричных в его жизни, ведь тебя так приятно ломать, видеть, как ты перебарываешь собственный характер, переступаешь гордость и, главное, долго держишься. Играть с тобой интересно и удивительно, ведь с каждым разом Джин видит, как тебе плохо, но всё равно спустя какое-то время он обнаруживает твою улыбку. Так было уже дважды и на третий раз вампир надеется, что полностью стёр в тебе личность, оставил осколки в теле, сделал куклой без оболочки. За Юнги всё же было страшно Джину, потому что он хоть и вышел на время из-под контроля, перестав выполнять приказы, но всё же содержал весь дом и хранил хрупкое равновесие в отношениях живущих здесь. Старшему ничего не стоило убить его, но какая-то часть струсила, заставила, прижав уши, бежать с поля боя, пусть даже с победой, но все равно просить Чонгука ввести противоядие. Тэхён – единственная отдушина сегодняшнего дня, те глазки, которые встретил Джин перед тем, как отпустить его, и уйти в свою спальню – ничем не описать. В них была боль и преданность, мольба и готовность сделать что угодно ради освобождения. — Какой хороший мальчик, ты выдержал всю боль, — Джин не без удовольствия провел пальцем по всем ранам парнишки, а тот взвыл и спросил, где Чонгук. — Скоро освободит тебя твой Чонгук, — оставил ключ перед дверью и вышел. Джин ещё никогда не задумывался, что будет, если играть с молодняком, ведь они казались просто нелепыми, глупыми и легкомысленными, но совсем недавно он нашёл просто огромную яму с эмоциями, они привязаны сотней красных ниточек и рвать каждую из них может быть безумно весело. Вампир ложится спать с новыми мыслями, начиная новый спектакль, потому что пора второстепенных героев выводить в главные роли.***
Тэхён просыпается и не может определить, сколько был в отключке, ведь всё «представление» закончилось посередине ночи, и сейчас непонятно, сколько времени из-за плотных занавесок и полнейшей тишины в особняке Голову разрывают воспоминания. Всё началось с того момента, как ты ушла, потому что после охранник подошёл, сказав, что Юнги хочет видеть его одного, поэтому без задней мысли молодой вампир проследовал за широким мужчиной и угодил в странную комнату, абсолютно тёмную с ужасным затхлым запахом. Она находилась в восточном крыле особняка, где в основном обитает прислуга, и только тогда Тэ задался вопросом «а не ловушка ли это?», через секунду включился до ужаса режущий глаза свет и железная дверь за спиной закрылась. — Ты не видел никогда эту комнату, не так ли? — бархатный голос мужчины пронизывал до костей, хоть он был и опрятен на вид, но всё равно внушал страх из-за своего роста и мощной ауры. — Что это за комната? — Здесь я наказываю виноватых слуг по приказу Джина, — он приближался со спины, и Тэ боялся даже дышать, когда горячие руки легли на плечи. — И сейчас ты будешь отбывать наказание за своих друзей. — Нет! — его крик пронзил стены, силы вампиру не отнимать по сравнению с обычным человеком, поэтому Тэхён отбросил одной рукой парня к самой железной двери и чудом не сломал ему позвоночник. Из его лёгких шёл весь воздух, а потом он закашлял и поднялся на ноги, смотря с неимоверной яростью. — Сукин сын, — прошипел парень, — ещё одно неповиновение, и наверху Джин убьёт Чонгука, я тебе это обещаю. — Рычал он, хватая Тэхёна за запястья и поднимая их вверх, чтобы зацепить их за кандалы, свисающие с потолка. Человек потуже натягивал цепи, Тэхёну приходилось приподняться на носочках, чтобы устоять, он дёргал железо, но то не поддавалось, сплав слишком твёрдый, а сил в молодом вампире меньше обычного, поэтому выбраться из этой ловушки было никак. Мучитель улыбался обаятельно, но жутко, его ямочки на щеках завораживали, но пугала чернота в глазах. — Это плеть, — он наклонился, чтобы взять атрибут в руки, умело повернул рукоятку, продемонстрировал работу и позабавился реакции нежного паренька. — Я выпорю тебя, потому что просто хочу, ты такой нежный, красивый, что хочется испортить тельце, — он опять обошёл вампира со спины, разрывая на нем лёгкую майку и ахнул, смотря на идеальную мягкую кожу. — Красивый сукин сын, — рычал он, тут же замахиваясь плетью в ударе, — сейчас я сделаю из тебя поистине искусство. — Иди нахер, — в ответ шипел Тэхён, он не мог сдержаться под таким натиском унижения, слишком губительно это отношение человека к вампиру, он смотрел с высока и бил так больно, что хотелось либо реветь, либо материться. — Меня Намджун зовут, если тебе интересно, — новый удар пришёлся совсем рядом с первым, и Тэхён завыл. — Можешь звать меня по имени, когда будет слишком больно, но это всё равно не поможет! — смех раздался как от хорошей шутки, Намджун заливался и продолжал бить нещадно, а Тэхён стискивал зубы, гремел цепями, дёргая руки вниз, но не мог никак выбраться. Его начинало это злить, он рычал сквозь стиснутые зубы и матерился, облагая Намджуна самыми яркими матами, а тот всё больше смеялся и бил задорнее, даже начинал рассказывать, кого он уже здесь пытал и как долго, какие способы наказаний у него и сколько он планирует потратить на Тэхёна. — Джин разрешил мне поиграться, поэтому мне интересно, сколько ты ещё выдержишь, — договаривал он, ударяя без перерывов, делая рубцы всё глубже и чувствительнее. — Я выберусь, и ты будешь блевать собственной кровью, Намджун, — Тэхён осип, немного хрипло и затруднённо проговаривал слова. В ногах не было больше сил, он повис на цепях, ощущая, как постепенно немело всё тело. — Какой строптивый малый, — хмыкнул позади парень и остановился, — я не исключаю того факта, что сдохну самой ужасной смертью, малыш, но понимаю, что твой конец с таким острым язычком уж точно настанет раньше, — его шёпот прямо на ухо пробирал. Тэ не понимал, сколько ещё длилась та пытка, но слёзы сами начала течь после очередного удара. У всех есть предел, стержень всё равно под определенным натиском может сломаться, поэтому Тэ закричал, всё равно попросил остановиться, слёзы уже давно намочили лицо, так что рыдать было не стыдно. Вампир тоже имел слабость, он не хотел больше боли, и Намджун остановился, погладил по волосам и вздохнул. — За тобой сначала придет Джин, просто дождись, когда он уйдет, и Чонгук тебя вытащит, — он выглядел расстроенным, что странно после такой жестокости. – Я был не прав, ты сильный и, возможно, в честном бою мы поменялись бы ролями. Парень ушёл, оставляя после себя боль во всём теле, усталость и пищу для размышлений. Почему Тэхён не знал его раньше? Сейчас, лёжа в постели рядом с сопящим Чонгуком, вампир понимает, что так же бы не выдержал, даже если бы жизнь Чона от этого зависела, и становится по-настоящему страшно, вампир не хочет терять Гука, поэтому прижимается к его спине, трётся щекой, чувствуя, как тот хочет уже просыпаться. — Тигрёнок, ты чего? — Страшно. — Ну тогда иди сюда, — Чон переворачивается на другой бок, лицом к Тэ и притягивает его, обнимая за спину. — Только Джину сейчас не страшно, он ведь ни к кому не привязан. От этого становится даже немного жаль, у него нет, ради кого жить. — У него есть его собственное отражение, Чон, не разводи тут сопли и философию, — бьёт кулаком по груди друга Тэхён.