Свадебные детективы. Недорого. Любая Галактика.

Прожив на свете 28 лет, Дженсен Эклз пережил множество романов, романчиков и просто связей на одну ночь. Ну а что такого, он любил секс, а секс определенно любил его. И да, он отлично знал, что все эти отношения на самом деле не совсем отношения, что это все временное. И рано или поздно, ну или вовремя наступал момент, когда ему нужно было уходить: связь исчерпывала себя, а жизнь звала дальше. И тогда Дженсен чувствовал эту гребаную неловкость, ему было жалко бывших партнеров, которые зачастую пытались отговорить его от уже принятого решения или же отчаянно изображали, что им все равно. Дженсен знал, что им совсем не наплевать, он уважал тех, кто пытался сохранить свое достоинство, и поэтому ему было стыдно за себя – такого непостоянного парня, который не может принести никому счастья в погоне за собственной иллюзорной Судьбой. Ему не нужны были отношения, пока он не встретит своего Избранного. И сегодня впервые он почувствовал себя на другой стороне. Он лежал в чужой постели, глядя в широкую, загорелую спину, прочерчивая взглядом дорожки от родинки к родинке, словно рисуя созвездия, и думал, как поведет себя Джаред, когда проснется. Может быть, станет делать вид, что ничего не было. А может, скажет: «Чувак, это было ошибкой, давай останемся с тобой только партнерами». Или воскликнет: «О, мне же надо было час назад встречаться с клиентом, ладно, Дженс, все было круто, я побежал, позвоню тебе как-нибудь». И не позвонит, конечно. Почти все варианты, которые Дженсен прокрутил в мозгу, были дерьмовыми, поэтому он старался дышать как можно реже и совсем не хотел, чтобы Джаред просыпался. Ему просто нравилось чувствовать его тепло, которым словно окутало их обоих. Он потянулся к нему щекой ближе – вновь ощутить его, хотя бы на расстоянии, – и не рассчитал, уткнулся носом в спину. Падалеки тут же зашевелился, сначала просто подвигал лопатками, словно проверяя контроль над телом, потом резко потянулся, выгибаясь. Дженсен в панике отодвинулся: черт-черт-черт, сейчас что-то будет. Джаред повернулся к нему, не сообразившему даже глаза закрыть, откинул одеяло в сторону и внимательно осмотрел лежащего. Дженсен был в трусах, ну да, он не любил спать нагишом, но внезапно ощутил себя голым. Голым не только телом – обнаженным в своем доверии, в беззащитности, в ожидании решения. Он уже предвидел, что сейчас, осмотрев с ног до головы, его ироничным тоном спросят, что он забыл в этой кровати. – Привет, – сказал Джаред и застенчиво улыбнулся. – Ты хорошо спал? – Затем подтянулся ближе к Дженсену и положил голову ему на грудь. Большая ладонь беззастенчиво пробежала по бедру. – Было здорово, ты просто обалденный. Похоже, я во сне для себя все это заново прокрутил. Ты не против повторить? – и еще одна фирменная улыбка Падалеки. Дженсен настолько потерялся в своих мыслях, он-то придумывал варианты ответов на совсем другие фразы, что не сразу сообразил, о чем его спрашивают. Только ладонь, переползшая на внутреннюю сторону бедра, привела его в чувство. – О-о-о… – довольно произнес Падалеки, осторожно потрогав член Дженсена, быстро очнувшийся в отличие от самого Дженсена. Эклз решил было покраснеть, но сообразил, что поздно покупать билет, когда скоростной экспресс уже объявил отправление. Смущайся не смущайся, а собственное возбуждение уже не скроешь. Он накрыл ладонью кисть Падалеки, прижимая ее ближе к своему паху: – Ну что, будешь «окать» или займешься кое-чем другим?.. Через час оба валялись в кровати, бездумно глядя в потолок и наслаждаясь ничегонеделанием. И на этот раз Дженсен не тяготился тишиной и молчанием партнера. Он теперь твердо знал, что Падалеки не выпроводит его за дверь и не сбежит сам, что все будет хорошо. – Не понимаю этого Спока, – лениво прервал молчание Джаред. – Принцип принципом, но Кирк же такой красавчик. – А по-моему, Спок сам ничего такой, – отозвался Дженсен – исключительно в пику Джареду, потому что вулканец ему не нравился ни на йоту. Ни своей зеленой кожей, ни самомнением размером с TrES–4. – Вот как? – Джаред перевернулся на живот и с восторгом уставился на любовника. – Тебя заводят парни с острыми ушами? Я в школе умел двигать ушами, святой Хокинг мне в свидетели. Может, и сейчас не разучился? И он действительно, отведя прядь волос за ухо, попытался им пошевелить, но все ограничилось только настойчивым двиганием челюстью взад-вперед и выпученными от напряжения глазами. Дженсен рассмеялся - невозможно было не улыбнуться при виде этого балбеса. Но внутри уже поселилась не слишком-то веселая мысль. Вот в чем он, минус того, что они не Истинная пара. Джареду может понравиться другой мужчина, другая женщина. Джим Кирк с его идеальной улыбкой или коммандер Спок с острыми ушами. Он свободен. Это Избранные не могли смотреть ни на кого, кроме друг друга. Это связь внутри идеальной пары делала партнеров слепыми к чужой привлекательности. А Джареду не нужно было ни на кого оглядываться… «Да ну, – подумал Дженсен, – какая тоска, когда твой поклонник постоянно глаз с тебя не сводит, нет, гораздо лучше свободные отношения». Подумал, и тут же рассердился: уж себе-то можно было и не врать, идиота кусок. Его вполне бы устроило обожание одного конкретного человека на всю жизнь. Потом был обычный суматошный день, и поиски новых клиентов, и привычное ломание голов над делом Норда, так что Дженсену было некогда задумываться над тем, что случилось утром. Но вечером он очутился в Своем Парке и, усевшись на скамье по-турецки, принялся наблюдать, как отражаются в озерке длинные закатные лучи. Дженсен собрался было предаться тоскливым размышлениям, как рядом с ним плюхнулось какое-то тело. От неожиданности он чуть не полетел на землю, но длинная рука Джареда Падалеки ухватила его за плечо и вернула на место. – А что, – опережая неозвученный вопрос, сказал Джаред, – я просто хотел поговорить с тобой вне офиса. Ты был такой задумчивый, и морщинка у тебя между бровей… Мне твой сосед, который Джастин, ну, который тебе эту безумную вывеску сделал… сказал, что ты, когда такой задумчивый, всегда сюда идешь. По-видимому, Эклз слишком долго молча пялился на него, так что тот начал оправдываться: – Не, ну это же клевое место, я не говорю, что ты какой-то там фрик или чего, что ходишь оттягиваться не в 8D-кинотеатр, а сюда. Если бы я нашел это место раньше, я бы сам сюда ходил, хотя мне бы больше понравилось, если бы здесь было вечное лето… Не знаешь, где заказать? Дженсен, забавляясь, покачал головой: этот парень вообще умеет затыкаться или нет? – А сейчас ты зачем за мной пошел?– поинтересовался, словно невзначай. Это, видимо, был серьезный вопрос, поскольку Падалеки замолчал и заерзал на скамейке, пытаясь усесться удобнее. При этом он уперся бедром в его коленку, но и не подумал отодвинуться, не шевельнулся и Дженсен, решив, что иначе выдаст себя. – Эти офисные стены меня сковывают, – пожаловался Падалеки. – Я так и чувствую, что меня обвели мелом и зафиксировали. Хочу поговорить не на рабочем месте, тем более, тут у тебя так уютно. Дженсен в ответ отстраненно угукнул, не отрывая взгляда от своей коленки. – Мне пришла в голову одна мысль, – сказал Джаред, смяв в руках желтый лист, кажется, кленовый, и запустив его в озерко. Дженсену захотелось выудить этот листок и швырнуть его обратно в Джареда. Думает он. Думает о чем-то другом, сволочь. Хорошо ему, наверное. Не представляет, что это такое – когда в твоих мыслях кто-то намертво поселился и не желает их покидать. –Мы же так и не поняли, где все это может находиться, – произнес Падалеки задумчиво, и Эклзу не нужно было пояснять, что имелось в виду под «всем этим». – Ну еще раз повтори, – проворчал Дженсен. Его начинало неприятно царапать, когда ему напоминали, что он по своей воле отхватил задание, об которое, похоже, сломает зубы. – Может, еще не все знают. Джаред только дурашливо нахмурился в ответ. Ситуация явно не казалась ему серьезной. – Так вот, мне пришла в голову идея. Все знают, что соулмейтов необъяснимым образом притягивает друг к другу. Ты помнишь все эти случаи, ну… – Ты у нас сегодня решил специализироваться на прописных истинах? Обществознание, третий класс, – оборвал его Дженсен. В самом деле, это рассказывали в школе: подавляющее большинство предназначенных друг другу людей так или иначе стремились навстречу друг другу – переезжали в другие города, просто путешествовали, получали профессии, которые необходимы для работы на конкретной планете… Случалось и такое, что нечаянные прикосновения двух незнакомых людей в толпе окутывали окружающих ярким сиянием. Джаред словно не заметил нарочитой грубости партнера: – Так я о чем… Может, нам стоит покопаться в биографии Норда? Надо проверить, куда его тянет больше всего. Вдруг он путешествовал по каким-нибудь интересным местам? Про которые мы почему-то забыли? Идея Джареда была хороша, нет, она была превосходна, поэтому Дженсен поспешил отпустить колкость: – Ты правда можешь о чем-то забыть, мистер Гений Места, или как там тебя обозвали на сайте «Знаменитость года»? Я по-прежнему настаиваю, что у Норда имеется оригинальная особенность искажать собственные видения. Или же присваивать чужие в измененном виде. Помнишь ту статью про эмпатов? Вдруг это не просто теория… На лице Джареда внезапно возникло странное выражение… Дженсен задумался, о чем говорят эти насупленные брови и опущенные вниз уголки приоткрытого рта. И через пару секунд сообразил: да ведь Падалеки искренне обижается на него. Святой Тесла и все мученики науки! Бедняга всерьез принимает его попытки слегка остудить пыл партнера. Нет, этот взгляд заставил Дженсена сдаться: – Ну ладно-ладно, твое предложение действительно имеет смысл. Согласен. В моей предпоследней парочке женщина словно преследовала мужчину, я просто офигел, когда сверял их места работы. Надо действительно проверить, где бывал наш четверочник. Только надо решить, кто будет заглядывать в бездну под названием «прошлое Норда» и ужасаться бесконечным страданиям и лишениям, выпавшим на его долю в этой ужасной жизни. Джаред сразу же забыл про все обиды: – Да ладно, какие там страдания и лишения. Это же Норд! Он не выглядит человеком, который будет страдать по чужой вине. Он скорее сам заставит мучиться кого угодно. Помнишь наше «собрание»? Там даже Пиледжи сидел, как примерный ученик, сложив руки на коленях. Я не говорю уже о Пеллегрино, который прятал глаза, словно боялся вызова к доске. – Хм. Ну ладно. Может быть, ты и прав. С другой стороны, много ли мы вообще знаем про Норда. Мне вот хотелось бы узнать хотя бы, как его зовут. – Дженсен улыбнулся, увидев недоумевающее выражение на лице Джареда: сдвинутые домиком брови, приоткрытый рот – ни дать ни взять школьник, не совсем понимающий вопрос учителя. – Первое имя. Ау! Падалеки – Джаред, Эклз – Дженсен. Приятно познакомиться, Джаред. – А-а-а-а, – протянул Падалеки. – Да ладно. Ты что, не знаешь? Дженсен только помотал головой. – Алан. – Алан? Скучища. Я думал, будет что-то такое инфернальное. Неужели его жизнь окажется такой же пресной, как имя Алан?.. Как могут вообще родители называть детей Аланами? Или Джаредами?.. Джаред засмеялся и кинул в него очередным подобранным на земле желтым листком. Влажный листок мягко мазнул Дженсена по щеке, и тот не остался в долгу: осыпал Падалеки целым разноцветным ворохом. В конце концов, не так уж было и плохо приходить сюда, в парк, не одному. * Конечно же, они продолжили работать над делом Норда вместе. Ведь вдвоем можно успеть гораздо больше, правда? Дженсен копался в Сети, ловя малейшие упоминания о Норде-господи-Алане, Джаред бегал по всем знакомым и деловым партнерам – друзей у того ожидаемо не оказалось – фармацевта и широко улыбался им. Оба старались узнать о своем заказчике как можно больше, но, что характерно, оба и не подумали припереть к стенке самого Норда. Как будто это было бы нарушением условий договора. Невыполненным домашним заданием, черт бы побрал эту школьную терминологию, которая так и рвалась с языка у обоих. В конце рабочего дня оба по неожиданно установившейся традиции встречались в осеннем парке и рассказывали о своих успехах. Как всегда, нулевых. На форуме свадебных детективов ветка, посвященная скандальному заказу, основательно увяла. Раз в день кто-нибудь забегал туда и с разбегу спрашивал: «Ну что, у кого-нибудь есть успехи?» Сначала его встречали громогласным хохотом звуковых смайлов, но в последние дни никто не удосуживался даже отвечать. И Дженсен был рад, что они никуда с этим делом не продвигаются. Потому что они встречались в парке каждый вечер. Потому что Джаред, рассказывая о своих дневных встречах, словно невзначай клал ему руку на плечо. Потому что на третий вечер он, слегка запинаясь, предложил Дженсену выпить у него дома глинтвейн, это такой старинный напиток, который необходимо было варить вручную, а с утра сам выбрал для него меню на кухонном автомате. И это длилось целую неделю, пока однажды Джаред не позвонил ему днем и, очевидно сдерживаясь от восторженных воплей, сдавленным голосом пригласил напарника зайти в контору. Дженсен примчался через десять минут, как старого знакомого поприветствовал бардак в офисе Падалеки и даже увеличил его, швырнув свою куртку на ворох каких-то распечаток. – Ну и для чего ты меня сюда вызвал? – спросил он лучащегося самодовольством на сотню метров вокруг Джареда. Тот стоял рядом с экраном, на который выводилось изображение с проектора, и чуть не притоптывал от нетерпения, ожидая, пока Дженсен усядется… ну, куда-нибудь усядется. Дженсен выбрал в качестве сидения журнальный столик, подавшийся было под его весом, но сдюживший. «Кроули инкопорейтед» дает гарантию. Джаред собирался выдержать театральную паузу, но его так распирало от торжества, что он затараторил сразу же, как убедился, что все внимание Дженсена приковано к нему, а не занято попытками удержаться на столике. – Мы с тобой слажали, чувак! Дженсен закатил глаза: манеры Падалеки как всегда не блистали стилем. – Мы бегали и выясняли, где дружище Алан бывал в последнее время. Но надо было начинать не с конца, а с начала! И тогда мы бы с тобой сразу открыли новую планету. – Ты о чем? – не понял его Эклз. – Их и так открывают по десятку в день, спасибо варп-ускорению и апостолу его, Стивену Хокингу. – Это не то, – нетерпеливо махнул рукой Падалеки. – Это давно открытая и, судя по всему, успешно обжитая планета. Она называется… прикинь, никак не называется, у нее номер. – Ерунда, номера дают только планетам, непригодным для жизни. В любом случае, я не понимаю, при чем тут какая-то странная нумерованная планета и наш заказчик со своими четверящимися снами. – Он там родился! – выпалил Джаред, опять не сумевший выдержать паузу. Удостоверившись в том, что у Дженсена достаточно обалдевший вид, он продолжил: – Я попытался нарыть информацию про эту планету, но наткнулся на полный ноль. Серьезно! Ты представляешь хоть что-то, о чем бы не было информации в Сети? Да нынче у каждого брелка для ключей свой сайт и аккаунт на Фейсбуке. А тут – вводишь номер планеты, а поисковик в ответ предлагает номера мобивизоров, артикулы джинсов или формулы химических соединений. Пришлось продираться сквозь этот мусор и искать нужную информацию на десятых страницах. К счастью, совсем бесследно планета не пропала, и мне удалось кое-что нарыть. Выяснилось, что она находится в созвездии Скульптора, и астрономы очень долго не могли заметить ее, потому что она всегда, без исключений, находилась за Солнцем по отношению к нашей планете. То есть, какое бы ни было время суток, время года, та планета была на прямой линии Старая Земля – Солнце – номерное чудо. Туда нельзя купить билетов, потому что на нее нет ни одного официального рейса. И это при том, что там живет достаточно много народа, судя по косвенным данным в Сети, там есть города и деревни. – Может быть, это запрещенная планета? – почесал в затылке Дженсен, смутно припоминая подобные случаи в истории: эпидемии, тоталитарные режимы, искаженное время… планета, каждый житель которой, увидев инопланетянина, немедленно совершал самоубийство. – В чем и дело, никто ее не запрещал. О ней просто не говорят. Считается, что ее не существует, это просто городская легенда. Сведения распространять вроде бы не запрещено, но с другой стороны, о ней все равно никто ничего не знает. А рассказы людей, которые утверждают, что все-таки бывали там, больше похожи на фантастическую хрень. Мне кажется, они соревнуются между собой в том, кто выдумает историю неправдоподобней. Представляешь, там будто бы люди овладели моментальным перемещением в пространстве, хотя наука давно доказала, что телепортация невозможна. По крайней мере, с точки зрения современной физики. Еще я читал безумный рассказ, как из человека сотворили лягушку. Здравствуй, закон сохранения веществ. В общем, как я уже сказал, все это сильно напоминает городскую легенду, но меня все же заинтересовали две вещи. Джаред воздел палец к потолку. – Во-первых, по описаниям жители планеты ничем не отличаются от землян, а их быт разнится лишь какими-то мелочами, вроде моды и обычаев. А во-вторых, там совершенно четко родился Алан Норд, и это значит, что эта планета на самом деле существует. Вспомним наши сонные картинки – ведь они вполне могут найти свое воплощение на этом загадочном «номере». Но Дженсен вспомнил прежде всего их таинственного заказчика, мистера Норда, человека без биографии, без семьи, творящего свои чудодейственные препараты без учета земных технологий… – Сначала было бы неплохо убедиться, что на самом деле мы не придумали Алана Норда. * К фармацевту детективы отправились на следующее же утро. Джаред взял на себя объяснения с Нордом. Он действительно очень неплохо умел общаться с клиентами, но Дженсен бы не уступил ему первенства – как и права говорить за них двоих, он же старше и все такое. Но ему нравилось смотреть на Падалеки, слушать его быструю, может даже чересчур эмоциональную речь, нравилось наблюдать за немного хаотичной жестикуляцией, подкреплявшей каждое слово. На этот раз секретарь Норда вел себя гораздо радушнее, и Дженсену действительно достался вручную сваренный кофе. Он сел за столик и сделал первый глоток, после которого немедленно принял решение поселиться здесь навеки. От вкусового оргазма он запрокинул голову и простонал: «О да-а-а… Можно к вам наняться дегустатором?» Но тут поймал на себе неожиданно серьезный, непривычный взгляд Джареда и пристыженно выпрямился, перестав дурачиться и вспомнив о своей несомненно важной миссии. Больше всего они с Джаредом боялись, что Норд в штыки примет известие о копании в его прошлом. Однако на лишенном красок лице фармацевта после их вступительной речи не отразилось ровным счетом ни одной эмоции. – Вы хотите… что? – спросил он спокойно, так осведомляются чересчур занятые пассажиры планетарных экспрессов у киберкондукторов, почему их отрывают от дела. Джаред, видимо, тоже почувствовал себя надоедливым киберкондутором, потому что покраснел и снова затараторил, повторяя их теоретические выкладки: соулмейты, их связь, притяжение, место рождения… Норд, принявший их в своем кабинете и стоявший сейчас у стола, внезапно поднял руку ладонью к ним, и Джаред остановился, как будто налетел на невидимую стену. – Я подписал… – медленно произнес он и остановился. С минуту все трое молчали, детективы в напряженном ожидании, а хозяин кабинета глядел куда-то перед собой. Когда тишина стала тягостной, Норд внезапно заговорил снова, уже как живой человек, а не заезженная древняя пластинка: – Я подписал 73 предварительных договора с детективными агентствами и птицами свободного полета. Вы первые, кто хотя бы сделал подобное предположение. Я ожидал от землян большей любознательности. Дженсена что-то заинтересовало на потолке. Не хотелось рассказывать, что остальные давно посчитали фармацевта или сумасшедшим, или симулянтом. Норд вздохнул и уточнил: – Значит, во всем космосе не нашлось таких мест, которые я вижу в этих… снах? Падалеки резво замотал головой так, что пряди отросших волос хлестнули его по щекам. При этом он делал какие-то странные гримасы, и Дженсену показалось, что покрасневший напарник изо всех сил пытается… разлепить губы. Фармацевт опять помолчал, на этот раз недолго, и сказал нехотя: – Я достану вам разрешение на посещение этой планеты. Хотя это очень плохая идея. Почему? Просто поверьте мне. Те, кто ее посещал, не возвращались назад. Прежними. Дженсен улыбнулся, припомнив, как вернулся с Цирцеи ярко-лиловым – черт дернул искупаться в местной речке. Да, тогда у него заняло много времени возвращение к прежнему облику. Норд совершенно правильно расценил его улыбку: – Там вы не будете улыбаться, поверьте мне. Моя родная планета заставит вас пересмотреть свои взгляды на мир и свои знания о нем. Дженсен предпочел больше не выражать своего отношения к драматичным высказываниям их заказчика. Между тем тот подошел к Падалеки и легонько похлопал того по плечу, после чего побагровевший было Джаред открыл рот и судорожно задышал. – Честно говоря, я надеялся, что этого не случится, – задумчиво продолжал Норд, как будто ничего не произошло. – Более того, я хотел, чтобы меня избежала вся эта нелепица с запрограммированными сновидениями, судьбоносными свадьбами и прочим бредом. Но потом мне начала являться эта комната, хозяева которой не отличались аккуратностью и не удосужились вымыть пол. Так что я смирился. Единственное, о чем мне оставалось просить судьбу, – чтобы предназначенный мне человек не был с моей родной планеты. Поэтому я нанял вас, чтобы вы нашли мне аналог в бескрайнем космосе. И опять карты легли не в мою пользу. Впервые Норд разразился такой откровенной речью, но она оставила детективам не меньше загадок. – Я не понимаю, – пожаловался Джаред. – Чего? – фармацевт явно начал раздражаться. Джаред соорудил на лице обезоруживающе смущенную улыбку. – Я совершенно не понимаю, почему вы надеялись, что эта ваша… номерная родина не подарит вам вторую половину. Фармацевт скривился, словно ему не нравился сладкий жаргон свадебных детективов – а Падалеки порой переходил на фразы из рекламных буклетов. – Это долго объяснять, - ответил он угрюмо. – Если в двух словах: у меня там слишком много идейных противников, и я совершенно не хочу, чтобы мне навязывали одного из них в постель. Дженсену стало как-то муторно на душе. Он предпочитал жить в мире, где предназначенные друг для друга люди бежали навстречу своей половине по зеленому лугу под красивую музыку, а затем, взявшись за руки, уходили в закат. А сейчас уже второй человек подряд отказывался от любви своей жизни ради какой-то идеи. Какая идея стоила того, чтобы ради нее пожертвовать счастьем? Счастьем не только своим, но и человека, который был тебе предназначен. Ведь, отказываясь от своей судьбы, ты предаешь не только себя. Ты предаешь того, кто верит в тебя, кто ждет, и он даже не узнает, что ты от него просто отказался. И до самого конца будет надеяться, ведь надежда – это такая неубиваемая сволочь, которая вцепляется в твое сердце и держится за него до самого конца… Норд дал обещание связаться с ними, как только сможет достать разрешение на путешествие на родину, а также, к великому облегчению обоих, разослал уведомления об окончании действия семидесяти одного контракта на услуги детективов. * – Так, – деловито сказал Джаред, вытягивая пальцами из дисплея навигатора трехмерную модель трассы, по которой они возвращались в офис. – Мы с тобой двигаемся вот здесь… ага… Двадцатый район совсем близко. Доберемся быстро… Если мы проедем тут, никакого риска попасть в пробку… Надеюсь, что капитан Кирк сейчас дома. Дженсен проглотил возникшее на языке возражение, что двадцатый район не так уж и близко отсюда, если быть точнее, то совсем на другом конце города, туда нужно ехать через центр, где в это время дня резвятся подростки на авто последних модификаций, способных подниматься в воздух, и их любимое развлечение – неожиданно «впрыгнуть» в поток движения прямо перед тобой… – Кирк? Зачем он тебе? – растерянно спросил он. Видеть Джеймса Кирка им, как считал Дженсен, было незачем, да и откровенно не хотелось. Такой неудачи у него еще никогда не случалось, и вспоминать об этом было почему-то стыдно, как будто это он нес ответственность за отказ его пары. Джаред посмотрел на него смущенно и признался: – Я хочу ему гонорар вернуть. Весь, – и, видя, как Дженсен собирается что-то сказать, затараторил быстрее: – Я тебе твою долю отдам, сразу как в офис наш вернемся, так и отдам. Просто я хочу отдать ему всю сумму. Это же принцип. Ну, принцип моего агентства. Договор считается выполненным, только когда пара соединится. А тут… Да ну, даже вспоминать не хочется. Если бы не мы, капитан и не узнал бы, что его Судьба – это напыщенный остроухий ублюдок, явно сожравший железную трубу, которая в нем застряла, и променявший свою любовь на… на возможность рассказывать, какой он патриот, черт возьми. На долбаную идею! К концу своей маленькой речи Джаред почти кричал, и вдруг резко замолчал, очевидно сообразив, что делает. – Извини, – пробормотал он. – Что-то я разошелся. Просто очень уж хочется взять этого Спока-Чпока и вытрясти из него душу. Он поднял глаза на Дженсена и закусил губу с виноватым выражением, ну воплощенное раскаяние. Дженсен внезапно почувствовал, как внутри разливается тепло, то ли от слов «наш офис», то ли от энтузиазма, с которым Джаред хотел разрешить ситуацию. Даже если бы он сам давно не вынашивал мысль загладить вину перед Кирком, он бы все равно сделал то, о чем его просил Падалеки. * Они помнили дом Кирка, но вот человека, открывшего им дверь, не сразу узнали. Сначала Дженсену показалось, что это не неизменно блистательный Джеймс Тиберий Кирк, а его старший брат-неудачник. Потому что открывший ему дверь парень был по возрасту явно старше спасителя Земли, его возраст выдавали набрякшие мешки под глазами. Кроме того, капитан Кирк вряд ли позволил бы себе надеть такую застиранную футболку с вытянувшимся воротом и давно потерявшую свой цвет. А еще от него попахивало не слишком приятно, похоже, принятым вчера алкоголем. А еще… – Детективы? – поморщившись, спросил тот. – Вы еще о чем-то забыли мне сказать? Что вся эта фигня с Избранными – на самом деле фигня? Раньше предупреждать надо было. Ладно, заходите, – он не стал ждать объяснений, а резко развернулся и отправился, слегка пошатываясь, вглубь квартиры, по длинному коридору. Только сейчас Дженсен заметил, что Джеймс был еще и босиком. Все шло не так, совсем не так. Они поплелись за ним, переглянувшись, Джаред скорбно покачал головой. А что качать, и так все было понятно: человек пытался справиться с тем, во что превратилась его жизнь. И получалось плохо. Об этом безошибочно давала понять комната, куда они прошли. В нос сразу шибанул спертый несвежий запах, сигнализировавший: хозяину лень было даже нажать кнопку освежителя для воздуха. Хотя какая кнопка, здесь же была система голосового управления. Интересно, почему «умный дом» еще не возмутился таким пренебрежительным к себе отношением. Может, он уже онемел от наглости, еще бы, комната была захламлена так, что капитулировал бы любой мусоросжигательный завод. Кирк скинул с кресла на пол валявшийся там ком одежды и плюхнулся туда, задрав ноги на стоявший рядом столик, прямо на 5D-проектор, не заботясь, что раздавит его. – Виски? – формально поинтересовался Джим, помахав бутылкой у детективов под носом. Дженсен отказался, он не любил выпивать днем, голова потом становилась совсем дурная. Джаред даже не отреагировал на предложение, он уставился на Кирка, не находя слов. – Так что послужило причиной вашего визита ко мне? – повторил свой вопрос капитан, в данный момент ничем не напоминавший свои парадные портреты на огромных уличных билбордах. Джаред начал вытаскивать из внутреннего кармана пиджака чековую книжку, уголок карточки зацепился, и он неуклюже дергал ее, но достать не получалось. – Мы приехали вернуть вам деньги за заказ, – пыхтя, пояснил он. – Мы не выполнили главный пункт договора: никакой пары в результате наших розысков не образовалось. Так что получите-распишитесь. Он все-таки выковырял карточку из кармана и протянул ее Джеймсу. Тот долго смотрел на нее, потом на Джареда, не делая никаких движений, и Падалеки неловко положил чек на столик. – С какой стати вы решили отдать мне деньги? – спросил хмуро Кирк. – Вы потратили на меня уйму времени, сделали все, о чем указывалось в договоре, вы даже поговорили с этим... Плахном, а за это я вам должен приплатить на самом деле. – Мы ничем вам не помогли, – упрямо возразил Джаред. – Даже, по-моему, добавили проблем. Лучше было вулканца оставить его долбаным вулканским обычаям. Джеймс почесал нос, избегая смотреть на визитеров. Затем взял бутылку и отхлебнул прямо из горла, отчего Джаред заметно позеленел. – Не соглашусь, что проблем стало больше, – наконец произнес он на удивление трезвым голосом. – Понимаете, теперь я хотя бы знаю, что именно я теряю. Вот этого конкретного человека, который, как оказалось, был рядом со мной все эти годы. Джеи переглянулись: теория о притяжении Избранных снова нашла свое подтверждение. – Я сам вас нанял, я захотел убедиться в том, что и так, наверное, знал. – То есть? – изумлению Дженсена не было границ. – Я подозревал, что Спок – моя Пара. Только не хотел на него кидаться с воплями «Давай поженимся!», он от такого точно бы сбежал куда-нибудь на край космоса, с расстройства устроив войну с ромуланами. Мне нужно было подтверждение, вы мне его дали. Я знал, что легко это не будет, но надеялся, что он все-таки выберет меня. Не повезло, – и Кирк опять закинулся вискарем из горла. – Жаль только, что у меня выбора не было. Я пропал, когда только увидел его, еще в академии, когда он уличал меня в мошенничестве перед всем руководством. Этот мудак, знаете ли, умеет западать в сердце. Теперь я не смогу его оттуда выселить. Наверное, я как наркоман, который пытается завязать, но у него никогда не получится. Ну, не повезло мне полюбить человека, который не способен ответить мне взаимностью. Я скорее сдохну, чем он почувствует что-то ко мне. Но, наверное, лучше уж так, чем вообще никого никогда не любить. – Капитан, вы говорите правду? – от звука внезапно раздавшегося голоса задумавшийся Дженсен вздрогнул всем телом. С Кирком вышло еще хуже: от неожиданности он попытался вскочить, забыв, что его ноги задраны на проектор, и с грохотом полетел на пол. Под проклятья капитана Эклз обернулся к двери: в проеме стоял высокий вулканец в обмундировании научника. Похоже, Джаред не закрыл за ними дверь. Впрочем, выяснять, кто виноват, было поздно: не выгонишь же теперь Спока. – Вы говорите правду? – спокойно, но настойчиво повторил коммандер, обращаясь к Кирку и будто бы не замечая других находящихся рядом людей. Тот уже вскочил, он стоял напротив вулканца и мерил его напряженным взглядом исподлобья. - Почему ты оказался здесь именно сейчас? – спросил Кирк сухим, надтреснутым голосом. – Кажется, мы все решили две недели назад. И вдруг ты выбираешь именно эту минуту, именно эту секунду, чтобы появиться здесь и услышать то, в чем бы я никогда тебе не признался. Ты от меня отказался, дружище. Поэтому вали-ка ты отсюда куда подальше, а? Он шагнул по направлению к Споку, и Джаред тоже сделал шаг вперед, чтобы вмешаться, если начнется драка, предчувствие которой повисло в воздухе. Но его опять не заметили, Спок снова заговорил, но уже не настойчивым – мягким, просительным тоном: – Джим, скажи мне, пожалуйста… Кирк развел руками, призывая в свидетели публику, и рассмеялся, невесело рассмеялся, как будто ему к затылку приставили оружие: – Я не буду повторять своих слов, хватит с меня унижений, но и отказываться от них не буду, что сказано, то сказано, а теперь ты уйдешь, наконец, или… – Я могу сказать, почему я оказался здесь именно сейчас, – перебил его Спок, – ты же хотел знать. Я пришел, потому что почувствовал, что тебе плохо. Взгляд Кирка не изменился. – Я сначала принял эту боль за собственную, даже посетил доктора. Маккой сказал мне, что с моим «мутантским организмом» все в порядке, но он рад, что мне плохо почти так же, как и тебе. Это навело меня на мысль… Пока Вулкан не погиб, у меня был шанс найти своего суженого, т’хила, и я думал, что… что гибель моей планеты обрекла меня на вечное одиночество, но что если у меня все-таки был шанс… И я все еще не верил до конца, пока сегодня мне не стало казаться, что мне куда-то в район груди вонзили нож и постоянно проворачивают его. Что я за мерзавец, что обрекаю человека на такое ради своих принципов… – Я сказал, проваливай, – тяжело дыша, выдавил из себя капитан. – И свою жалость забирай с собой, мне она тут не нужна… Спок подошел еще ближе: – Я сказал, что я чувствую то же, что и ты. И это не только боль. Я… ты прав. Это так прекрасно, что от него нельзя отказаться… И Спок, протянув руку, легко сжал ладонь капитана. Таким жестом, как будто это было что-то само собой разумеющееся, не особо важное, из разряда повседневных дел: так, надо почистить зубы, посмотреть в зеркало перед уходом, настроить планнинг на день, ну и не забыть прикоснуться к своей Истинной паре. Не было грома и молний, Дженсена не шарахнуло в очередной раз внезапным разрядом. Пару окутало яркое, но какое-то спокойное, словно умиротворенное сияние. Бравый капитан втянул в себя воздух, словно всхлипнул, и его упрямо вскинутые плечи обмякли, как будто в мужчине вдруг иссякла сила. Спок за руку притянул Кирка к себе, прижал к груди и начал гладить по голове, что-то тихо нашептывая на ухо. Джеймс вцепился в его ладонь так, что Дженсен заметил, как белеют пальцы у обоих. Это зрелище гипнотизировало его, пока из транса его не вывел Джаред, сильно дернув на себя. – Пошли, – прошипел Падалеки. – нам здесь делать уже нечего. При этом он улыбался, как полоумный, но не забыл при уходе подобрать чек, который валялся на полу. * Когда они возвращались домой, тема Истинных пар возникла сама собой, о чем было еще говорить после того, как они стали зрителями хэппи-энда такой драматичной истории. – Иногда я понимаю Выборщиков, – улыбаясь, сказал сидевший за рулем «Импалы» – он недавно стал пробовать водить сам – Дженсен. – Когда кто-то где-то за тебя определяет, с кем ты будешь счастлив, – это слегка жутковато. Кто там твой кукловод наверху, совершенно непонятно. И я понимаю, когда человек хочет сам за себя определить свою судьбу. – Ну, было уже немало примеров того, что не все Истинные пары счастливы друг с другом, – отозвался Джаред, и Дженсену показалось, что он слышит напряжение в его голосе. Он повернулся и посмотрел на партнера краем глаза: нет, показалось. Джаред, безмятежно улыбаясь, смотрел на дорогу, ветер из открытого окна трепал его волосы, и у Дженсена вдруг защемило сердце при этом виде. Сейчас он мог протянуть руку и растрепать падалечьи вихры, как уже делал, а Джаред посмотрит на него нежно, а затем потрется щекой об его руку, как уже делал. Но потом Дженсен потеряет все это, все равно потеряет, и это только вопрос времени – когда Джаред покинет его. Избранный Джареда Падалеки, как же тебе повезет. Похоже, эта мысль уже стала его навязчивой идеей. – Да ладно, – стараясь говорить весело, возразил Дженсен, – что там было, несчастные единицы? У каждого правила есть исключения. Но ведь так прекрасно смотреть, как Истинные пары через все препятствия стремятся навстречу друг другу. Даже несмотря на идею, - слово «идея» в его исполнении прозвучало как ругательство. – Что бы там им ни снилось. Любой сон можно расшифровать. Любую загадку решить. Он посмотрел на Джареда с намеком. Да-да, давно было пора рассказать, что там такое с его снами. В конце концов, они уже перешли самую последнюю границу, Эклз доверил партнеру все самое личное, а тот молчит. Падалеки повернулся, ну конечно, только самый тупой не понял бы прямого приглашения к откровенности, а Джаред был далеко не глуп. Он посмотрел на Дженсена, как будто тот предал его, и сообщил ровным голосом: – Мне вообще ничего не снится. Я не видел ни одного сна с тех пор, как мне исполнилось семь лет. Только пустота. Огромная черная пустота. Потом он отвернулся, продолжив смотреть в окно, и не произнес больше ни слова. Дженсен управлял машиной и даже как будто улыбался, хотя внутри него все заледенело от ужаса.