Erase me

После неловкой паузы: – Марти. Давай просто сделаем это уже. – Раст. Раст. Раааааст. – с каждым "растом" голос Марти становился всё более напряженным. – Или уходи. Скорее всего я буду плохо помнить сегодняшний день. Можешь этим воспользоваться.       Опять эти морально-этические дилеммы, опять эта ответственность, опять эти сложности. Вот что делать? Марти ненавидел и обожал Раста за умение изысканно выносить мозг допрашиваемым людям, но когда он сам становился потенциальной мишенью для подобных манипуляций, на душе становилось как-то неспокойно.       Раста тем временем разваливало на атомы – впервые он смог произнести всю эту похабщину про "отымей меня" вслух и затуманенный мозг орал одновременно и "ну давайте же, вам жизненно необходимо переспать" и "это всё – большая ошибка, остановись, прекрати дразнить Марти, на данном этапе ты всё ещё сможешь съехать на эффект веществ и алкоголя". И да, ему казалось, что внутренний голос на то и внутренний, что его не слышит никто кроме самого обладателя, но в какой-то момент Раст понял, что часть слов произносит вслух. Марти разобрал именно фрагмент о "прекрати дразнить" и "съехать на эффекты...".       Опять приходится тормошить это красивое, но измученное тело. Уже даже за майку не возьмешься ибо она где-то на полу. И по морде не дашь – уже сегодня было. Раст явно в полубредовом состоянии, надо как-то вывести его в сознание. Вызвать врача? И что сказать? Что-то типа "Это мой друг, он грёбаный любитель тлена, чувствует мир так тонко, будто у него кожи нет, но при этом вечно ходит по лезвию, поэтому упоролся какой-то дрянью."? Так сказать? И не забыть добавить "Ах, да, лицо у него побито, потому что это я не сдержался и от избытка чувств навалял. Да и он вообще-то был даже благодарен. Ну, эээ, очень благодарен, да, поэтому вон там валяется его рваная майка в моей сперме.". Нет, такой вариант Марти не нравился. А что если и правда использовать шоковую терапию?.. Самая темная часть желаний Марти снова взяла своё. – Что ты там говорил про "отыметь"? – Марти прошипел это в ухо почти вырубившемуся опять Расту. – Давай, повтори это! – Ты... мжшь... мееень... тметь... – Раст искренне попытался повторить фразу, но кажется, его накрывало новой волной и относительно активное состояние, которое Марти разбудил, когда пришел, продлилось недолго.       И тут произошло парадоксальное. Можно было подумать, что видя тело в таком состоянии, человек и без того постоянно испытывавший морально-этические терзания, уж точно остановится на варианте "оставить в покое", но, видимо, Марти знал себя не так хорошо, как думал раньше. Потому что сейчас единственное, что внезапно его заволновало: "а встанет ли у меня второй раз за час?".       С эрекцией проблем не оказалось. Это стало понятно на моменте стягивания брюк с неуклюже пытающегося помочь в этом Раста. Кто бы мог подумать, что вид его голого тела сработает так чётко. Сложно описывать эмоции человека, чьи самые стрёмные и одновременно сладкие сны внезапно становились реальностью. У Марти никогда не было секса с мужчинами, но по его уверенным движениям этого сказать было нельзя. Что было с мужчинами у Раста никто на самом деле не знал, но Марти после некоторых необходимых подготовительных действий (сопротивления которым Раст не проявлял) вошел в него и услышал стон, который мог означать всё что угодно. Казалось, будто Марти сам был накачан какой-то наркотой, потому что дальнейшие резкие толчки приносили ему всё больше удовольствия и отгоняли мысли о том, что здесь что-то неправильно всё дальше. Раст, тем временем, не произнёс ни звука с момента первого стона. Последняя фрикция – и Марти рычит от удовольствия, злости, стыда, облегчения, чего-то ещё совершенно не выражаемого словами. Раст снова будто пришел в себя и с фирменной ухмылкой, без запинки, будто совсем трезвый, произнес: – Поздравляю. И спасибо. Лучшее средство от "бэд трипа".       Но Марти не успел отреагировать на эту смену состояния, потому что Раст внезапно уснул. Не отключился, а именно уснул (Марти проверил пульс и умел отличать обморок от сна). На этом этапе лучшим решением было уйти. Что он и сделал, оставив на столе записку "Проснешься – позвони. Марти."       Дома Марти напился так, как не напивался с 16 лет.